Солнце, словно расплавленное золото, проливалось сквозь шторы, купая комнату в тягучем медовом свете. Ира, словно опытный художник, лениво выписывала пальцами причудливые узоры на спине Алины, заставляя ту вздрагивать, как натянутая струна под смычком. В воздухе витал пьянящий аромат их тел, приправленный призрачным шепотом давно угасших свечей – эдакий парфюм запретных удовольствий.

— Ты... ты просто глаз не отвести, – прошептала Ира, ее голос – шелковый платок, скользящий по коже. Алина обернулась, и в глазах ее зажглись звезды, будто кто-то рассыпал горсть бриллиантов по бархатному небу.

— А ты... ты моё личное стихийное бедствие, – выдохнула она, и губы её затрепетали, как крылья бабочки, прежде чем прильнуть к губам Иры. Их тела сплелись в неразрывный узел, как две лианы, тянущиеся к солнцу, и сердце Иры заколотилось в бешеном ритме, вторя сумасшедшему танцу сердца Алины.

Ира, словно заклинатель змей, медленно повела рукой вниз, ее пальцы, как любопытные исследователи, изучали каждый изгиб, каждую трещинку на горячей коже Алины, вызывая дрожь, пробегающую по телу, словно электрический разряд. Алина замерла, дыхание стало прерывистым, как у загнанной лани, когда Ира коснулась... сокровенного.

— Ира... – прошептала она, голос – мольба, тонущая в океане желания.

— Тсс, не бойся, я здесь, – промурлыкала Ира, и ее пальцы, словно опытные музыканты, заиграли мелодию наслаждения, заполняя каждую клеточку тела Алины волнами неистовой страсти.

Комната наполнилась тихими стонами, вздохами и шепотом имен, звучащих как древние заклинания. Они были двумя огнями, сливающимися в одно всепоглощающее пламя, которое, казалось, не сможет потушить даже ливень.

— Чувствуешь? – прохрипела Ира, ее голос – бархатный шепот греха.

— Да... – выдохнула Алина, ее тело, словно податливая глина, извивалось под касаниями Иры, подобно ветру, играющему с гладью озера. Окружающий мир перестал существовать, остались только они, потерянные в бесконечности объятий.

Ира почувствовала, как Алина содрогается под её пальцами, словно тонкая гитарная струна, натянутая до предела и готовая вот-вот лопнуть. Её губы, словно заблудшие путники, скользнули по шее Алины, оставляя за собой влажные следы – немые обещания обладания. Алина затрепетала, ногти впились в плечи Иры, как будто боясь, что стоит ей отпустить – и она сорвётся в пропасть.

— Ты... ты каждый раз умудряешься меня удивить, – прошептала Алина, её голос – дрожащий колокольчик, звучащий в унисон с нахлынувшими эмоциями.

Ира, как лукавый бес, улыбнулась и слегка прикусила мочку уха Алины, запуская волну мурашек, бегущих по телу, как табун диких лошадей. Медленно, словно нарочно дразня, она опустила руку ниже, пальцы скользнули по внутренней стороне бедра, и от каждого прикосновения Алину передёргивало, словно от удара током.

— Скажи мне, чего ты хочешь, – прошептала Ира, её губы – в миллиметре от губ Алины, словно искушая.

— Я... я хочу тебя, – выдохнула Алина, и в её голосе слышалось отчаяние утопающего и неутолимая жажда.

Ира не заставила себя долго ждать. Её пальцы, словно по наитию, нашли то самое, запретное место, и Алина застонала, сжимая плечи Иры с такой силой, что, казалось, вот-вот сломает кости. Комната утонула в океане звуков: их сбивчивое дыхание, тихие стоны и шепот имён слились в единую мелодию страсти.

— Ты такая... такая горячая, – прошептала Ира, и движения её пальцев становились всё более уверенными, вызывая у Алины волны наслаждения, которые, казалось, вот-вот разорвут её изнутри.

Алина, словно танцовщица под дурманящую музыку, извивалась под прикосновениями Иры, её тело, как послушный инструмент, отвечало на каждое движение, как ветер, играющий с листвой деревьев. Она чувствовала, как подступает к краю, за которым – только безумие, и понимала, что ещё чуть-чуть – и она уже не сможет сдерживать себя.

— Ира... пожалуйста... – умоляла она, её голос – мольба, адресованная богине любви.

Ира, словно милостивая правительница, улыбнулась и замедлила движения, даря Алине новую, ещё более острую волну удовольствия.

— Я здесь, – прошептала она и, прильнув к губам Алины, слилась с ней в поцелуе, таком глубоком и всепоглощающем, что казалось, будто он длится целую вечность.

– Теперь моя очередь, – прошептала Алина на ухо Ире. – Ну зачем ты оделась? Я ведь всё равно сниму с тебя одежду.

Ира попыталась отстраниться, прижавшись спиной к холодной стене, но Алина не дала ей ни единого шанса на побег. Её пальцы, словно стальные тиски, впились в тонкую ткань юбки, безжалостно задирая её вверх.

— Знаешь ведь, что сопротивление бесполезно, – прошептала Алина, и её горячее дыхание опалило шею Иры, словно клеймо.

— Алина, остановись... – взмолилась та, но её голос дрогнул, а протест потонул в нарастающем волнении.

Пальцы без церемоний скользнули под резинку трусиков, нащупывая влажную, обжигающую теплоту. Ира издала сдавленный стон, когда Алина, не церемонясь, вошла в неё, глубоко, до самого дна.

— Вся дрожишь... – промурлыкала Алина с довольной ухмылкой, прижимаясь плотнее. – А ведь тебе это нравится, не так ли?

Ира, закусив губу, стиснула зубы, но бёдра предали её, предательски подавшись навстречу. Словно наслаждаясь её агонией, Алина надавила второй рукой на низ живота, заставляя её выгнуться дугой, а затем, словно добивая, резко провела пальцем ниже, к тугому колечку ануса.

— Нет... – прошептала Ира, обессилев, но её тело уже отвечало на каждое прикосновение с непостижимой жадностью.

— Не ври мне, – прорычала Алина, втискивая кончик пальца внутрь, и Ира закричала, вцепившись в её плечи, как утопающий хватается за соломинку.

Мир сузился до точки, где остались только жгучее давление, хриплый шёпот Алины в самое ухо и невыносимое, дикое удовольствие, которое вот-вот сорвётся с цепи...

Ира чувствовала, как её разум тонет в хаосе ощущений, как корабль в бушующем море. Алина, словно хищница, играла с её телом, как гениальный музыкант играет на своём инструменте, зная каждую ноту, каждую возможность, каждый отклик, который мог вызвать.

— Тебе от меня не убежать, – прошептала Алина, и в её голосе слышалось низкое, утробное рычание.

Ира попыталась отвернуться, вырваться, но Алина, словно стальной обруч, прижала её ещё сильнее к холодной стене, её грудь плотно прижалась к спине Иры, не давая и шанса на побег. Горячее дыхание опалило кожу, словно пламя, а губы, словно пчёлы, стали собирать нектар с шеи, оставляя за собой след влажных, непристойных поцелуев.

— Алина, ну пожалуйста... – голос Иры дрожал, словно осенний лист на ветру, но в её словах не было и тени настоящего протеста.

— Ты знаешь, чего хочешь, – промурлыкала Алина, и её рука, словно змея, скользнула ниже, чтобы снова найти заветную точку, погружаясь всё глубже и глубже, вызывая волну дрожи, которая проходила по всему телу Иры. – Не смей скрывать это от меня.

Ира, стиснув зубы, чувствовала, как бёдра непроизвольно двигаются навстречу, предательски выдавая её тайное желание. Алина, ликуя, улыбнулась и прильнула губами к уху Иры, прошептав:

— Ты не можешь мне сопротивляться.

Её палец вошёл ещё глубже, и Ира вскрикнула, её ногти, словно острые когти, впились в плечи Алины. Мир вокруг них исчез, оставив только обжигающее давление, шёпот прямо в ухо и невыносимое, нарастающее как лавина, удовольствие, которое вот-вот вырвется наружу, сметая всё на своём пути.

— Алина... – прохрипела Ира, её голос дрожал, как натянутая струна.

— Молчи, – резко прошептала Алина, прижимаясь губами к её шее, и её пальцы продолжали двигаться, словно одержимые, заставляя Иру выгибаться дугой, пока её тело, наконец, не покорилось полностью.

Ира почувствовала, как стираются границы её разума, как она теряет контроль над собой. Алина была её госпожой, её палачом, её учителем, и сопротивляться было бесполезно.

— Отдайся мне, – прошептала Алина, и в её голосе звучали сразу и обещание, и угроза.

Ира, закрыв глаза и прерывисто дыша, дрожала всем телом, готовая взорваться. Она знала, что это только начало безумного, захватывающего путешествия в бездну чувственности.

— Ты настоящая проказница, — выдохнула Ира, обессилено прислоняясь к стене.

Алина лишь хитро улыбнулась в ответ. Она знала, что впереди её ждёт ещё немало часов увлекательной игры, что страсть между ними – пороховой погреб, и она намерена поднести к нему фитиль.