В мире, где биология продиктовала женщинам суровый ультиматум — мужские «десять граммов жизни» в неделю для поддержания иммунитета и рассудка — одиннадцатый класс стал походить на биржу труда, смешанную с балом дебютанток.

До восемнадцатилетия у большинства оставался «запас прочности», но предчувствие зависимости уже висело в воздухе школьных коридоров.

Сквер за школой: Разные взгляды на будущее

Милана, Карина и Яна сидели на старой лавочке. Андрей, их верный рыцарь с первого класса, возился неподалеку с велосипедом, делая вид, что не слушает их разговор.

— Вы видели, как Ленка из «Б» на перемене смотрела на Стаса? — Яна поправила очки и открыла свой ежедневник, исписанный графиками. — Она уже предложила ему «дружбу» на три года вперед. Глупо. У Стаса плохая наследственность, а она тратит на него свои лучшие предзависимые годы.

— Яна, ну какая наследственность? — Милана мечтательно вздохнула, прижимая к груди томик стихов. — Это же про чувства. Неужели ты веришь, что всё сведется к контрактам? Я верю, что когда придет время, мой единственный просто будет рядом. Мы будем делить всё — и радость, и эту... ну, биологию.

Карина резко спрыгнула с парапета, ее глаза сверкали гневом. — Я вообще не собираюсь никого просить. Почему мы должны зависеть от этого? Это унизительно! Я читала, что в столице разрабатывают синтетический заменитель. Я продержусь на воле, пока его не выпустят. Никаких «хозяев» и «спасителей».

Разговор с Андреем

Андрей наконец бросил ключи на асфальт и подошел к девушкам. Он выглядел смущенным. В этом мире на парней его возраста смотрели либо как на будущих богов, либо как на ценный ресурс.

— Девчонки, вы чего загнались? — он попытался улыбнуться. — Мы же сто лет вместе. Неужели вы думаете, что я... ну, что если кому-то из вас станет плохо, я выставлю счет?

— Ты сейчас так говоришь, Андрей, — Яна посмотрела на него слишком взрослым, холодным взглядом. — А через год за тобой будут бегать десятки. Корпорации еще не захватили рынок, но частные договоры уже в силе. Тебе предложат машину, квартиру, статус... Ты отдашь свой ресурс нам «по дружбе» или выберешь комфорт?

Андрей запнулся. — Я... я не вещь. И вы не клиенты.

— Вот именно! — воскликнула Милана, подходя к нему и касаясь его плеча. — Мы ведь друзья. Андрей, скажи им, что мир не сломается. Что любовь важнее десяти граммов в неделю.

— Любовь не лечит лихорадку зависимости, Милана, — отрезала Карина. — Андрей, если ты хочешь быть честным, пообещай сейчас: никакой коммерции. Давай просто поклянемся, что поможем друг другу, если прижмет. Без обязательств и драм.

Хрупкое равновесие

Андрей посмотрел на три пары глаз.

Милана ждала от него подтверждения сказки.

Яна ждала гарантий и расчета.

Карина ждала признания ее свободы.

— Слушайте, — тихо сказал он, — я не знаю, что будет в восемнадцать. Говорят, это меняет и мужчин тоже... появляется какое-то чувство власти, которое трудно контролировать. Но я не хочу быть для вас «донором». Я хочу быть Андреем.

— У некоторых это начинается в четырнадцать, — напомнила Яна, кивнув на младшеклассницу, которая бледная сидела на соседней скамье под присмотром матери. — Времени на «просто дружбу» почти не осталось.

В этот момент прозвенел звонок. Они встали и пошли к дверям школы. Четверо друзей, которые всё еще пытались остаться людьми в мире, где человечность начала измеряться в граммах.

Кризис накрыл Яну внезапно, прямо во время подготовки к пробному экзамену. Она всегда считала, что её расчетливый ум и холодный график защитят её до двадцати лет, но биология не умела читать ежедневники.

Сначала поплыли строчки в учебнике. Затем пришла лихорадка — ледяной холод в костях, сменяющийся невыносимым жаром, и жуткая, животная пустота внутри, которую невозможно было заполнить едой или водой. Это был «Первый Кризис» — момент, когда организм резко осознает свою неполноценность.

Яна знала, где найти Андрея. Он возился в гараже своего отца, перебирая старый мотор. Девушка вошла, едва переставляя ноги, бледная как мел, с капельками пота на висках.

— Андрей... — её голос сорвался на хрип.

Он обернулся, мгновенно всё понял. В его глазах отразился испуг, смешанный с каким-то новым, тяжелым осознанием ответственности.

— Яна? Тебе же только семнадцать... — он бросил ключи, вытирая руки ветошью. — Так рано?

— Помолчи, — выдохнула она, оседая на старый диван. — У меня нет времени на философию. Пожалуйста. Я... я сейчас просто отключусь.

Андрей медлил всего секунду. Природа в этом мире работала в обе стороны: его инстинкты тоже отозвались на её состояние. Он подошел к ней, чувствуя, как внутри него просыпается то самое пугающее чувство власти, о котором они говорили в сквере.

Яна, всегда такая гордая и собранная, сейчас выглядела как утопающий. Она опустилась на колени, её руки дрожали. Когда он коснулся её волос, она рванулась навстречу, словно к источнику в пустыне.

Для Яны всё превратилось в туннель. Не было стыда, не было школьных правил — был только инстинкт выживания. Она обхватила его член, стараясь быть максимально эффективной. Она знала теорию: оральный прием — самый быстрый путь к кровотоку.

Она работала жадно, из последних сил, вкладывая в каждое движение всю свою волю. Её губы и язык действовали в ритме её собственного пульса, который колотился в ушах. Андрей тяжело дышал, положив руку ей на затылок, стараясь поддержать её, чтобы она не упала.

Когда наступил финал, Яна не пропустила ни капли. Она глотала судорожно, ощущая, как горячая, вязкая жидкость обжигает горло. Это было похоже на электрический разряд, прошедший через всё тело.

Секунда. Пять. Десять.

Жар начал спадать. Дрожь в руках утихла, а зрение снова стало четким. Она замерла на мгновение, прижавшись лбом к его колену, чувствуя, как жизнь возвращается в клетки.

Осознание и расчет

Яна поднялась, вытирая рот тыльной стороной ладони. В её взгляде уже не было слабости — там снова зажегся холодный огонь прагматика. Андрей смотрел на неё, тяжело дыша.

— Яна... ты как? — тихо спросил он.

— Ожила, — коротко бросила она, поправляя юбку. Она села за верстак и вытащила свой блокнот. — Послушай меня внимательно, Андрей. Это был первый раз. Самый опасный. Теперь я знаю, что это такое. И я знаю, что Милана и Карина на очереди.

— Ты хочешь им рассказать? — Андрей присел рядом, его голос всё еще подрагивал.

— Нет. Милана упадет в обморок от «неромантичности» процесса, а Карина скорее предпочтет умереть, чем признать зависимость. Но я не дам им погибнуть или попасть в кабалу к корпорациям.

Она посмотрела на Андрея в упор.

— Мы создадим наш собственный «фонд». Ты — единственный, кому я доверяю. Но теперь ты не просто друг. Ты — наш ресурс. И я буду управлять этим ресурсом так, чтобы нас никто не купил.

— Ты планируешь... за всех нас троих? — Андрей был поражен её деловым тоном.

— Именно. Раз в неделю. График я составлю. Ты будешь приходить сюда. Я буду приводить их под разными предлогами, пока они не привыкнут. Я научу их, как это делать правильно, чтобы не терять ни миллиграмма. Мы выживем, Андрей. Но теперь наши игры в «просто школу» закончились.

Андрей смотрел на неё и понимал: эта хрупкая девушка только что взяла под контроль их общее будущее.

— Ты стала другой, Яна, — прошептал он.

— Я просто приняла реальность, — ответила она, закрывая блокнот. — Иди умойся. Завтра первый урок — химия. Нам нельзя опаздывать.

Кризис у Миланы начался не с жара, а со слез. В среду на большой перемене она вдруг осела у подоконника, прижимая ладонь к груди. Лицо её стало восковым, а губы приобрели синеватый оттенок.

Яна, внимательно наблюдавшая за подругой всю неделю, среагировала мгновенно. Она схватила Милану под руку, подав знак Карине, которая стояла рядом в полном оцепенении.

— Карина, дуй в класс, скажи, что Милане плохо, я отведу её в медпункт! — скомандовала Яна. — Но может, действительно к врачу? — дрожащим голосом спросила Карина. — Я справлюсь. Иди!

Как только Карина скрылась за поворотом, Яна потащила полуобморочную подругу к черному ходу.

В гараже было пыльно и пахло бензином. Андрей мерил шагами пространство, нервно сжимая кулаки. Когда Яна завела Милану, он вздрогнул.

— Всё, началось, — коротко бросила Яна, усаживая Милану на тот же старый диван. — Мила, слушай меня. Это не болезнь. Это то, о чем мы говорили. Твое тело требует «лекарство».

— Нет... — простонала Милана, по её щекам катились слезы. — Я не так это представляла. Не здесь... не так грубо... Я думала, это будет при свечах, с тем, кого я люблю...

Яна резко схватила её за плечи и встряхнула. — Посмотри на меня! У тебя сейчас начнется отек легких, если ты не примешь дозу. Твой «романтик» из грез не придет. Здесь есть только Андрей. Он твой друг, он спасет тебя. Андрей, иди сюда.

Андрей подошел. В этот раз он выглядел увереннее. Опыт с Яной пробудил в нем что-то мужское, властное. Он видел слабость Миланы, и в нем боролись жалость и инстинктивное торжество.

Процесс: Урок выживания

— Я не могу... — всхлипнула Милана, глядя на Андрея снизу вверх.

— Можешь, — голос Яны был стальным. Она встала за спиной подруги, положив руки ей на плечи, фиксируя её. — Андрей, действуй. У нас мало времени.

Андрей медленно расстегнул ремень. Милана зажмурилась, но Яна шепнула ей на ухо: — Открой глаза. Смотри на него. Это жизнь, Мила. Бери её, или ты умрешь.

Когда Андрей приблизился, Милана сначала робко, а потом всё более отчаянно потянулась к нему. В отличие от прагматичной и четкой Яны, Милана действовала мягко, с каким-то надрывным обожанием, словно принося жертву на алтарь. Она обхватила его член ладонями, её губы дрожали.

Яна не отходила ни на шаг. Она внимательно следила за процессом, как наставник. — Глубже, Мила. Не захлебывайся. Дыши носом. Вот так... Андрей, не торопись, дай ей усвоить всё.

Когда наступила развязка, Милана издала тихий звук, похожий на всхлип. Она принимала дар Андрея как причастие, жадно глотая, стараясь не пролить ни капли под строгим взглядом Яны. На её бледные щеки медленно возвращался румянец.

Бонусы для Андрея

Когда всё закончилось, Милана осталась сидеть на полу, уткнувшись лицом в колени Андрея. Она тихо плакала, но это были уже слезы облегчения.

Яна подошла к Андрею. Она видела, как он изменился за эти тридцать минут. В его глазах читалось осознание своей исключительности.

— Ты молодец, Андрей, — тихо сказала Яна. Она подошла вплотную и, неожиданно для него, мягко поцеловала его в щеку, а затем поправила ему воротник рубашки. — Ты сегодня спас её. И за это ты получишь не только нашу благодарность.

— О чем ты? — спросил он, поглаживая Милану по волосам.

— Я договорилась с отцом, — Яна чуть улыбнулась. — Твой старый мотоцикл... завтра тебе привезут новые запчасти. И я буду делать за тебя все рефераты до конца года. Ты теперь наш центр силы, Андрей. Мы будем заботиться о тебе, чтобы ты мог заботиться о нас.

Андрей посмотрел на Яну, потом на затихшую Милану. — Я чувствую себя... странно. Как будто я теперь за вас отвечаю.

— Так и есть, — отрезала Яна. — Мы — одна ячейка. Карина — следующая. Она будет самой сложной. Она будет бороться до последнего.

— Она не согласится, — прошептала Милана, поднимая голову. Её глаза блестели. — Она возненавидит нас за это.

— Значит, мы не оставим ей выбора, — Яна открыла свой ежедневник и сделала пометку. — Андрей, приготовься. Через пару дней у Карины начнется пик. И тогда нам придется быть очень убедительными.

Кризис Карины оказался самым страшным. Гордая и волевая, она до последнего скрывала симптомы, пока не рухнула прямо в школьном туалете. Когда Яна и прибежавший на звонок Андрей нашли её, Карина уже была в критическом состоянии: судороги сводили её тело, а изо рта пошла пена. Она задыхалась, но когда Андрей попытался приблизиться, она из последних сил оттолкнула его, хрипя: «Нет... сама... не буду...»

— Она сдохнет через пять минут, — ледяным тоном констатировала Яна. — Андрей, быстро. В туалет всё равно никто не зайдет, я заперла дверь.

Андрей был напуган, но власть, которую он почувствовал в предыдущие разы, взяла верх. Он понимал: сейчас не до сантиментов. — Яна, она же сопротивляется! — Делай, что должен! — крикнула Яна. — Я возьму на себя передачу. Она не примет это от тебя, но примет от меня.

Пока Андрей выполнял свою часть, Яна опустилась перед ним на колени. Она действовала профессионально и быстро, «добывая» лекарство так, как будто занималась этим всю жизнь. Как только всё было готово, она набрала вязкую жидкость в рот, не глотая, и рывком притянула к себе голову полуобморочной Карины.

Это было похоже на жесткую пародию на поцелуй. Яна силой разжала зубы подруги и впрыснула содержимое прямо ей в горло, зажимая Карине нос, чтобы та была вынуждена проглотить.

Карина дернулась, её глаза расширились от ужаса и отвращения, но инстинкт сработал — она сглотнула. Через минуту судороги начали отпускать её.

Как только Карина пришла в себя и смогла сидеть, она в ярости замахнулась на Яну: — Ты... ты предательница! Ты унизила меня! Я лучше бы сдохла!

Хлысь!

Звонкая пощечина Яны эхом разнеслась по кафельному залу. Карина замолчала, хватаясь за горящую щеку.

— Слушай меня, дрянь свободолюбивая, — прошипела Яна, нависая над ней. — Смерть — это не свобода. Смерть — это когда тебя закопают, и червям будет плевать на твои принципы. Мы спасли тебя. Андрей спас тебя. И теперь ты в игре, нравится тебе это или нет.

Милана, которая всё это время стояла у двери, тихо подошла и села рядом с Кариной на холодный пол. — Карин... мы все теперь такие. Посмотри на Андрея.

Они все обернулись. Андрей стоял у раковин, пытаясь отмыть руки. На нем была старая, застиранная рубашка с обтрепанными манжетами, а на ботинках — дыры, которые он старательно замазывал кремом. Раньше, в вихре детской дружбы, они этого не замечали. Для них он был просто «своим». Но теперь, когда он стал их источником жизни, его бедность ударила им в глаза как физическая боль.

— Он из бедной семьи, — тихо сказала Яна, озвучивая то, о чем все молчали. — Его отец перебивается случайными заработками. У них в холодильнике иногда только хлеб. А он отдает нам то, за что корпорации заплатят миллионы.

Карина посмотрела на свои ухоженные руки, потом на Андрея. Гнев сменился жгучим чувством вины. — Прости... — выдавила она, глядя на парня. — Я была эгоисткой.

Яна поднялась и поправила юбку. — Итак, план меняется. Мы больше не просто друзья. Мы — его семья и его инвесторы. Карина, у твоего отца сеть магазинов одежды. Завтра Андрей должен быть одет как принц. Лучшие костюмы, обувь, куртка. Это твой «налог».

Карина кивнула, вытирая слезы: — Сделаю. И я договорюсь, чтобы его отцу дали место управляющего на складе.

— Милана, — продолжила Яна, — твоя мать — врач. Мне нужны лучшие витамины и усиленное питание для Андрея. Его ресурс должен быть качественным. Это твоя доля.

Милана робко улыбнулась: — Конечно. Я буду приносить ему обеды. Самые лучшие.

Андрей смотрел на них, и в его взгляде смешались растерянность и гордость. — Девчонки, я не прошу оплаты...

— Это не оплата, Андрей, — Яна подошла к нему и взяла его за руку. — Это справедливость. Ты даешь нам жизнь, мы даем тебе достойное будущее. Теперь мы — одно целое.

Карина встала, пошатываясь, и подошла к ним. Она протянула руку и коснулась плеча Андрея. — Ладно. Если уж я рабыня своей биологии, то я рада, что мой «хозяин» — это ты, Андрюха. Но только попробуй задрать нос — я тебе сама пощечину выпишу.

Все нервно рассмеялись. В этот день их детство окончательно закончилось, уступив место новому, странному и прагматичному союзу.