Часть 1 – Искушение

Ангелина лежала в кровати, рассматривая себя в большое полукруглое зеркало. Дом, где она остановилась на два месяца, ей определенно нравился. Как и сама перспектива провести лето в незнакомом месте, на берегу моря и особенно себя не стесняя в деньгах.

Нравилась и она сама себе. Из зеркала смотрела на нее симпатичная мордашка, с пухленькими губками и широко раскрытыми наивными глазами, которые при желании так легко можно было превратить в обольстительно развратные. Чтобы хорошо подходили к полупрозрачному пеньюару, который она нашла в спальне. Пожалуй, это был неплохой план. Отхлебнув вина, Анжелина потянулась к косметичке, достала оттуда карандаш и, устроившись напротив зеркала, подвела, не жалея, основательным количеством черного глаза и брови. Так было намного лучше. Теперь на нее смотрела агрессивная развратная кошка, которая могла и больно сделать. Да и к спальне она теперь "подходила" намного больше. Как и к дому.

Дом был странным. Был он старым и довольно небольшим, но сразу видно было, что прошлые хозяева, кто бы они не были, явно предпочитали темную старинную готику, с грубыми кирпичными стенами, черным бархатом и свечами в так интимно разбросанных повсюду тяжелыми чугунных подсвечниках. Даже кухня, экипированная по последниму слову техники, была явно местом, где раньше много и аппетитно жарили целых поросят на вертеле большого камина. Такому дому подходила хозяйка, одетая в черное, строгое, может даже кожаное платье, на высоких каблуках и с плеткой в руке, и сигаретой в другой.

Хмм... наверное это из – за вина. Посмотрев на старую, слегка заплесневелую этикетку, Анжелина виновато оглянулась и, в тысячный раз убедившись, что она одна, осмелилась сделать большой глоток прямо из горлышка. От сознания собственной бесстыжести она сжала ноги, ощутив вдруг как горячая волна прошла по телу, достигнув пика там, куда так вдруг захотелось окунуть пальчик и поводить его по мокрым горячим губкам, которые так давно никто не ласкал. Также, как и никогда не носила она кожаного платья, и никогда не держала в руках ничего страшнее ивового прутика. Да и курила – то она только изредка, в основном когда сильно волновалась.

В тысяча первый раз посмотрев по сторонам, Ажелина плеснула себе еще и опять начала критически осматривать себя в зеркало. Упругая грудь под кружевами пеньюара, бесстыжие остренькие соски, которые нахально выпирали, словно просились наружу. Или требовали, чтобы их потрогали. Как бы нечаянно, стесняясь саму себя, она провела по ним рукой, слегка задержав и сжав их между пальцами. Отражение в зеркале, усиленное мерцанием огонько пламени свечей, вдруг подсказало ей мысль, от которой все тело на секунду застыло в сладком шоке. Стесняясь она протянула руку к косметичке и вынула оттуда губную помаду. Ало – красную. Смотря на свое отражение, оголила грудь и провела холодной помадой по горячим набухшим соскам. Словно этого было недостаточно, решительным движением она не жалея накрасила губы, и, сделав основательный глоток, посмотрела на зеркало. Теперь она намного больше походила на настоящую хозяйку. Уверенную в себе, развратную и похотливую владычецу этого таинственного замка и своего тела.

Чтобы подтвердить эту мысль, Анжелина еще раз немного подрочила свои соски, глядя на себя в зеркало. Наверное по – правде было виновато вино, потому что ей вдруг стало совсем не стыдно себя, раскрашенной как последняя проститука, сидящей перед зеркалом в распахнутых кружевах и играющей со своей грудью. Наоборот, сквозь приятный шум в голове ей вдруг захотелось покурить, а может еще и сделать что – нибудь разврато – нехорошее. Плохое. Очень плохое.

Допив последние капли вина и доведя свою грудь досостояния, когда любое прикосновение немедленно отдавалось в и без того уже мокрых трусиках, Анжелина все же решила помучить себя еще немного. Тем более что она точно помнила, что где – то в одной из комнат она видела пачку сигарет. Точно, она даже лежала на каком – то комоде. Захватив с собой свечу и зачем – то бутылку, она приоткрыла дверь спальни, и, прислушившись на всякий случай, прошла в соседнюю комнату. По – моему это была какая – то часть столовой, потому что такие массивные шкафы могли содержать только фамильное серебро или наверное фарфор. Пачка лежала там, где и должна была лежать. На маленьком подносе, вместе со спичками и фигурной пепельницей в виде открытого тяжелого чугунного цветка, который почему – то показался её очень похожим на широко разведенные половые губки.. Закурив и поглаживая одной рукой свою пизденку, она пошла по коридору, пока не очутилась перед дверью. Открыв ее и в который раз удивившись дому, где ничего не заперто, Анжелина вошла внутрь.

Нет, здесь она точно не была. Это была маленькая часовня, такая маленькая, что в ней едва – едва умещался малюсенький алтарь с витыми подсвечниками по углам. У стены стояла каменная статуя какой – то какой – то святой, выполненная в натуральную величину, с широко распростертыми руками. Анжелина некоторое время любовалась ей, пока до нее вдруг не дошел весь смысл происходящего. Вот она стоит здесь, посреди ночи, с бутылкой с сигаретой в одной руке, другая глубоко в трусах поглаживая мокрые губки и распухнувший клитор, в часовне перед неизвестной святой! Самое же страшное заключалось в том, что всесто того, чтобы сгореть со стыда, её пальчик инстинктивно только еще быстрее начал гладить изголодавшуюся пизденку, и как бы нечаянно пробрался глубоко во влагалище. Глаза Анжелины затуманились, и она в изнеможении уселась прямо на алтарь, раздвинула ноги и засунула второй. Прикосновение холодного мрамора к мягкой попке привело её в какой восторг, что, не удержавшись, она приподнялась и прижалась к ней ещё сильнее. В бешеном ритме дрочила она себя, время от времени сжимая грудь и поддрачивая накрашенные соски.

Оргазм наступил непозволительно быстро, и на секунду ей показалось, что вместо того, чтобы осуждать, статуя улыбнулась ей. Но ей уже хотелось большего. Тогда она подошла к статуе и посмотрела ей прямо в глаза. "Нравится?" кокетливо спросила она, распахивая пеньюар. "Иди сюда, моя миленькая, сейчас я тебе кое – что покажу". Она прижалась к статуе, словно пытаясь грудью почувствовать её каменное тело и в особенности грудь, обняла её и поцеловала её в губы. "Я же вижу что нравится. Это же лучше, чем свечки в твою честь зажигать, правильно, моя хорошая?". Говоря это, она начала тереться об статую, одновременно опять поигрывая с собой пальчиком. И здесь её взгляд вдруг упал на одну из свечей, которая словно нарочно напоминала член приличных размеров. Схватив её, Анжелина облизнула губы, и на всякий случай сначала прижала свечу к губам статуи. "Сейчас я тебе поставлю свечку... Тебе ведь тоже её хочется, правда, моя хорошенькая?" просящим тоном прошептала она и, уже не оттягивая новое удовольствие, поставила одну ногу на алтарь и, прикрыв от наслаждения глаза, буквально насадила себя на неё. "Ой, сучка, ой, моя прелесть" шептала она, водя ей во всю глубину пизденки, так что грудь её повторяла такт, прижатая к статуе. "Ой жалко у тебя ротик так высоко, а то бы я тебе дала пососать свои соски". Анжелина все убыстряла такт, не обращая внимания ни на измазанный помадой камень, ни на валяющуюся на полу бутылку, ни на свои крики. Она вынимала свечу и тыкала её в губы статуе, брала её за попку и играла со своей пальчиком, материла её и целовала взасос, пока вдруг долгожданная волна уловольствия не заставила её закричать на весь дом. Судорожно вцепившись в мертвенно холодное платье, словно пытаясь разорвать камень, со свечей торчащей из изнасилованной пизденки, она медленно осела на пол, лишь время от времени всхлипывая, пока не заснула, свернувшись калачиком на полу у алтаря.

Часть 2 – Новые Игрушки

Проснулась она поздно, как – то лениво. Неуверенно высунула голову из – под одеяла и застыла. На ночном столике стоял роскошный букет роз, темно – черных роскошных роз, словно из черного бархата. Пару секунд Анжелина смотрела на него в недоумении, а потом рывком села на кровати. Заметив у себя на руке браслет, попробовала снять его, после нескольких попыток решила заняться этим позже, накинула пеньюар, который непонятно почему лежал, аккуратно сложеный, рядом с букетом, и собралась вставать. В доме явно кто – то был. Все её вещи были аккуратно разложены, да и букет был настолько вызывающе свежим, что, казалось, был срезан не раньше чем час назад и поставлен сюда как какой – то немой знак.

В дверь аккуратно постучали.

– Войдите, – неуверенно сказала Анжелина, сама удивляясь тому, что не вскрикнула от страха. Наверное потому что успела сообразить, что какой – нибудь грабитель или насильник вошел бы без этого робкого, почти кошачего стука. А скорее всего просто потому что не успела.

Дверь медленно отворилась, и вошла горничная. Это была рыженькая девочка, лет так восемнадцати – двадцати, с довольно большой грудью, прямо – таки выпирающей из кружевов узкой блузки, и ногами, про которые обычно пишут "обольстительные". Её черная короткая кожаная юбочка, аккуратный кружевной передник, дорогие чулки и аккуратная блузка могли быть чем угодно, но только не обычной одеждой нормальной бедной служаночки, которая работает, пытаясь накопить на следующий год в каком – нибудь забытом богом колледже.

– Доброе утро, госпожа, – промолвила она, присев, – замечательный день сегодня. Ваша ванная уже готова, если пожелаете. Это вторая дверь прямо по коридову, а я пока что займусь вашим завтраком.

Не в силах уследить за этим неожиданным появлением, Анжелина только помотала головой, словно надеясь проснуться ещё раз.

– Мммм... доброе утро. Я, наверное, чего – то не понимаю... то есть, я не знала, что вы здесь. Я только вчера приехала... я думала, что я одна.

Но горничная уже деловито открывала тяжелые бархатные гардины, и комнату вдруг залило тем особенным солнечным светом, который бывает только в южных маленьких городах на берегу моря.

– Ой, вас, наверное, не предупредили, да? А я никак не могла вернуться к вашему приезду, ну никак не успевала. Но ведь вы же не думали, что вы здесь будете одна без помощи, правда же, – в её голосе звучало такое неподдельное удивление, что Анжелина сама вдруг на секунду засомневалась в своей способности что – либо убрать или приготовить. – Меня завут Жанет. Я сейчас вам такой завтрак приготовлю, что пальчики оближете. Или вам его в кровать принести? Ой, да вам же и дом – то толком наверное никто не показал, да?

При упоминании дома Анжелина вдруг вспомнила предыдущую ночь и испугалась. Валяющаяся на полу бутылка, размазанная на губах статуи помада вдруг встали перед её глазами. Черт, только не хватало, чтобы эта Жанет это все увидела, да ещё в первый деь. Тоже мне, хороша хозяйка. Браслет обжег ей руку, и она судорожно сунула её под одеяло. Она нашла его вчера, аккуратно лежащим на столе в большой комнате. Тяжелое серебро так понравилось ей, что в тишине пустынного дома она решила его поносить. Только один вечер. Тем более что он непонятным образом так хорошо подходил к кружевам сорочки. Ну вот, теперь ещё подумают, что она воровка.

– Нет, нет, спасибо, не надо в кровать. Сейчас я приму ванну сначала. Спасибо, – на всякий случай ещё раз добавила она. Но Жанет уже была у двери, ласково улыбаясь, и, как ей показалось, слишком оценивающе разглядывая свою новую хозяйку, присела и вышла. Черт подери, да я же просто пеньюар не запахнула. Подождав, пока дверь не закрылась совсем и звук цокающих каблучков не утих, Анжелина вскочила с кровати и, наскоро запахнувшись, босиком выбралась в коридор. Осторожно пробралась она в часовню и осторожно заглянула внутрь.

Ни бутылки, ни брошенного прямо на пол окурка не было. Только на алтаре в аккуратном подсвечнике стояла свечка, которую невозможно было не узнать. Исцарапанный ногтями воск и подтеки явно были безсловесными следами её ночного блядства. Свет маленького витража падал на алтарь, и от сочетания множества цветов вся часовня смотрелась по другому, словно преисполненная спокойствия и тепла. Анжелина подошла к статуе, и остановилась в изумлении. Святая словно улыбалась ей, приоткрыв каменные полные губы. Но самое странное, каменное платье было как бы приспущенно на одном плече, и левая грудь гордо торчала наружу большим остреньким соском.

Не то, чтобы Анжелина никогда не видела в своей жизни оголенных статуй. Она даже примерно представляла себе, что это, наверное, какой – то греческий стиль, потому что в средние века показ тела не поощрялся, особенно в церкви. Но она могла поклясться, что вчера каменное платье было длиннее, и плотно застегнуто. Иначе бы она, наверное, с наслаждением взяла бы этот восхитительный сосок в рот.

От этих мыслей между ногами у неё опять потекло, что никак не подходило ни к месту, ни к обстановке. Поэтому ограничившись тем, что как – бы нечаянно дотронувшись до словно зовущих губ статуи пальчиком и проведя им потом по своей горячей мокрой пизденке, она решила, что во всем виновато вино и пошла в ванную.

1988   1 12865    +9 [2]