Из всех сестер любви – прекраснее всех жалость.

Эдик учился в Свердловской "кадетке", так он называл свое суво – ровское училище. Он садился с Мишкой на одной станции, быстро познакомился, но разговаривали они мало. Длинноногий, болтливый парень, чем – то раздражал Мишку. Скоро юнец привязался к молодень – кой вертлявой проводнице, окончательно окопался у нее в служебном купе и таскался за ней по всему вагону, помогая разносить чай. Мишка остался наедине с книгой о чем, в общем, и не сожалел.

Медленно тянулось время за поездом, пока на одной из маленьких станций не ввалился в вагон студенческий стройотряд. Сразу стало тесно, шумно и весело. Загорелые длинноногие девицы в униформе и без, сновали по коридору под дикий крик магнитофона. От мелькающих в дверях купе курточек, клетчатых рубах, маек и синих трико, рябило в глазах. Эдик моментально откололся от проводницы и откочевал в со – седнее купе, где вскоре забренчала гитара... Похоже, что мужики в этом стройотряде были, как говорится "в дефиците". Мишку данное обстоя – тельство не волновало, он увлекся описанием похода неукротимых чин – гизидов к последнему морю, а из соседнего купе рвались отчаянные ак – корды и незамысловатое:

– Мы идем мимо снарядов и мин,

Мы идем, подобные банде,

А против нас всего лишь один –

Товарищ майор Андин!

– Лихо шпарит стервец, – с удивлением подумал о руладах Эдика Мишка и, подняв голову от книги, обнаружил, что в купе он уже не один. Его изучали громадные, чуточку грустные глаза прелестной попутчицы, которая неизвестно, как возникла в углу дивана напротив. Тихая, как мышка она уютно устроилась в углу, у двери и молча смотрела куда – то сквозь Мишку и видела что – то свое, делавшее ее взгляд обиженным и грустным, как у брошенной собаки.

Он медленно протянул ей руку и серьезно сказал:

– Здравствуйте, я Миша.

Она машинально подала свою и представилась: – Вера, – потом прыснула тихим смехом и приятно улыбнулась.

Они уже познакомились полчаса назад, когда напористая, как реч – ной буксир, Лина протиснулась в купе, таща за собой подружку и провозгласив: – Наши места всегда внизу, – плюхнула громадный рюкзак на полку.

Куртка цвета хаки, вся в надписях и значках реяла вокруг ее крепкого торса, как жалкие остатки парусов после шквала, а самая настоящая тельняшка обтягивала груди достойные кисти Рубенса с та – кой выразительностью, что было ясно – эта девица, при случае, не только коня на скаку остановит, но и любой из японских супертан – керов. Это произведение природы не нуждалось в модных ухищрени – ях в виде тесного бюстгальтера и, похоже, что их обладательница это прекрасно понимала! В целом она производила впечатление че – ресчур умной и добродушной девицы, и даже не в меру острый язы – чок не убавлял присущего ей шарма. Женщины подобного типа всегда становятся душой общества в не зависимости от того, чем они занимаются. Они одинаково успешно поют в опере, учат детей и выхаживают раненых...

Мишка почему – то сразу вспомнил медсестру из госпиталя, кото – рую старшие офицеры называли никарагуаночкой. Всеми обожаемая, пышная и улыбчивая молодушка вернулась из этой далекой страны с медалью и жестокой малярией, досаждавшей ей во время ночных дежурств. Линочка казалась ее младшей сестрой отбившейся от рук...

На этом буйном фоне, Верочка казалась тихоней и серой мыш – кой случайно забравшейся в карман Гаргантюа. Впрочем, для мыш – ки она была несколько длинновата, обладала весьма привлекательной внешностью, гибкой и изящной фигуркой и прочими достоинствами студентки третьего курса мединститута, которые проступали не сразу, а как на фотографии, во время проявления, медленно, но четко. И рассматривать эти новые черточки ее характера было так же радост – но, как и при создании маленького фотографического шедевра.

Остаток дня состоял из бесконечного шума, споров, отчаянной игры в подкидного и какого – то незапланированного веселья – центром которого, разумеется, была Лина. Мишка, играя в дурака в паре с Верочкой, был рассеян и все время проигрывал. И каждый раз зано – за Линка не забывала ввернуть, что, мол, не везет в карты, должно повезти в чем ни будь другом.

Но, ни что не предвещало более крутого развития сюжета. Народу в купе набилось изрядно и, что греха таить, соприкосновение соблаз – нительными и горячими бедрами и боками соседок доставили Мишке немало приятных минут. Общество постепенно разоблачалось до маек, и когда кто – то предложил играть "на интерес" это особого энтузиазма не вызвало, снимать было почти нечего, а целоваться принудительно никому не хотелось. Великое сидение продолжалось, пока раздражен – ная проводница не вырубила свет.

Вопреки утреннему заявлению, девчонки полезли спать на верх – ние полки. На джентльменские возражения попутчиков Лика ответи – ла, что так надежнее. Как отрубила.

Опустили темную штору, и навалилась на маленький вагонный мирок тьма кромешная. Вагон неистово качался из стороны в сторо – ну. Временами под ним что – то отчаянно бухало, содрогались полки и отвечали восторженным дребезгом стаканы на столе. Все как в обычном вагоне, летящем сквозь ночь неведомо куда, вслед за ос – тальными изношенными собратьями, вслед за сумасшедшим электро – возом, оглашающим окрестные леса диким криком при виде встреч – ных огней такого же очумелого состава.

Мишка вытянулся на прохладной простыне, закинув руки за го – лову, и слушал давно привычные звуки ночного поезда. Рядом вды – хал и ворочался неугомонный кадет. Беспорядочные мысли кружили вокруг событий сегодняшнего дня, рождая сладостные образы. Словно в кинокадрах, водопад темных волос Верочки сменялся на видение колыхающейся тельняшки на груди Лины. Затем снова выплывали очаровательные глаза Веры, он встречался с ее взглядом, и она опус – кала ресницы...

Он, кажется, слегка задремал, но тут ему основательно насту – пили на руку, мягкий прыжок на пол и возня на соседнем диване. Шепот и тихо хихиканье не вызывали сомнений по поводу происхо – дящего. Одна из подружек снизошла к страждущему от одиночества Эдику!

Голубки самозабвенно целовались, едва переводя дыхание от за – тяжных поцелуев, выражая свои восторги мычанием и вздохами. Не – винные казалось, забавы скоро нашли свое логическое продолжение. Судя по тому, как чмоканье и смешки сменились шумным и преры – вистым дыханием Эдика, Лина, наконец, уступила его домогательст – вам! Похоже, что парень старался вовсю. По интенсивности звуков, раздающихся с соседнего дивана, Мишка пытался угадать, в какой стадии находились распоясавшаяся парочка, и вдруг подумал, что Вера тоже слушает эти звуки бесстыдного совокупления в качаю – щемся вагоне.

– Не могут пыхтеть потише! – подумал он со смешанным чувст – вом любопытства и легкой досады. И вверху вспыхнул свет ночни – ка.

Сплетение тел на соседнем диване являло поистине живописную картину! Смятая простыня лежала затоптанным комом в ногах, и про нее явно забыли. Кадет белея задницей лежал поверх Линочки, кото – рая обхватила его ногами и теперь замерла в этой выразительной по – зе. Черные трусы Эдика пиратским флагом свисали со щиколотки. Глаз их Мишка не видел, мешала свисающая со стола салфетка, но скорее всего кадет уткнулся носом в подушку, а его пассия смотрит в сторону соседа. Не шевелясь и стиснув зубы, Мишка содрогался от накатывающего хохота. Все случилось так неожиданно, что на па – рочку накатил столбняк, они так и замерли в этой пикантной позе, даже не пытаясь прикрыться. Похоже, что кадет сковывал не только свободу движений подружки, но и ее волю! Пауза явно затягивалась. Наконец послышался сдавленный голос:

– Веруня, не дури!

Под вагоном в очередной раз забухало, дружно ответили ложки и подстаканники. Скосив глаза, Михаил увидел, как Веруня раскрыла книжку на нужной странице – словно происходящее ее не касалось...

– Верка, – гаркнула несчастная любительница развлечений, – Я тебе сейчас юбку задеру и. ..

Что она сделает дальше, можно было только догадываться отча – явшийся кадет завладел ее губами и продолжение фразы вылилось в негодующее "М – м – м!.. " Зад в юнца стал совершать судорожные воз – вратно – поступательные движения. Свет погас.

– Молодец! – второй раз за сегодняшний день мысленно восхитил – ся Мишка. И словно от этих неудержимых движений вагон заскри – пел, забухал, заметался из стороны в сторону так, что казалось, он со – бирается перескочить на другой путь. Мишку так и подмывало крикнуть:

– Тихо, вы черти, вагон опрокинете! Но с "чертей" и так было достаточно переживаний на сегодняшнюю ночь. Мишка давился от смеха, но молчал. Стаканы дружно забренчали ложками и угрожающе двинулись по краю стола над головой. На ощупь, он попытался поймать их и вытащить ложки, но они тут же откочевали на другую сторону...

Поезд, выплеснув остатки злости – грохотом на стрелках, стал за – медлять ход, вкатываясь на станцию. По вагону протопала сонная проводница. Поезд встал, и стало тихо – тихо. Слышно, как хлопнули двери вагона и, успокаиваясь, громко сопит довольный кадет. Ударил молоточек по металлу, постучал совсем рядом, дальше...

Наступили минуты шаткого равновесия, которые мы можем ощу – тить только в проездах замирающих ночью, на неожиданных полу – станках. Мы внезапно пробуждаемся от неспокойного сна, и словно вывалившись их шума и грохота падаем в бесконечную тишину. На – стороженное ухо ловит редкие команды диспетчерского громкоговори – теля, но они часть этой тишины, они подчеркивают ее непостижи – мость и целомудренность. Кажется, что замерла сама жизнь. Тишина. Начинает щемить там, внутри, где еще живет душа и до слез хочется понять жизнь и ценить ее не так как понимал и ценил прежде... И кажется, что уже близок момент истины, еще немного и наступит некое всеобщее, вселенское прозрение, но лязгают буфера, и пошло, поехало. Очень скоро, эти ночные станции забываются. Забываются, как хорошие милые сны. Рад бы вспомнить, да никак. И никогда не будет в жизни этих станций. Никогда не повторится.

Слушая тишину, Мишка затосковал. Может быть впервые, нава – лилось на него глухое, беспросветное одиночество. Ощущение его сделалось вдруг невыносимым и стало тоскливо, до слез. Зачем он живет, куда спешит в этом грохочущем поезде? Двое на соседней полке тоже затихли.

Он и не заметил, как тронулся поезд. Просто поплыла узкая по – лоска света из узкой щели под шторой. И тогда горячая, гибкая Ве – рочка быстро скользнула к нему под простыню.

Они лежали лицом к лицу, тесно прижавшись, ощущая на своем лице чужое, горячее дыхание друг друга, потому что только так и можно было лежать на этом узком ложе, где на подушке есть место только для одного, а голова милой должна покоиться на сильной руке мужчины.

Вагон качался спокойно и размеренно, подталкивая девочку в ко – роткой ночной рубашке ближе и ближе к напрягшемуся Мишкиному телу. Да и куда уж ближе! Сквозь тонкую ткань он чувствовал слов – но, мягкие упругие мячики прижимавшиеся к его груди. Узкие, неж – ные бедра и острые коленки. Опасаясь, что она может упасть, он об – нял ее, прижал к себе еще крепче и нашел ее рот и принялся цело – вать уголки ее полураскрытых губ. Она ответила на его поцелуй, роб – ко и неуверенно, и Мишка снова целовал ее. Еще, еще, еще... Поезд шел, не спеша, осторожно покачивая вагон, и его рука уже блуждала по ее спине, под рубашкой. Не встречая сопротивления, его пальцы начинают сдвигать вниз резинку трусиков, еще немного...

– Полотенце подстелите, сластены! – раздалось с соседнего дивана. Хихикнул, не заснувший еще кадет, и получил звонкий шлепок по го – лому заду. Лина отдавала долги и тем и этим.

Тело Верочки сразу закаменело, стало чужим и неподатливым. "Приехали" – ругнулся по себя Мишка в обиде на Лину и весь белый свет. Они, по прежнему, осторожно целовались с Верочкой, но едва он пытался посягнуть на большее, сразу встречал решительное со – противление. И то чудное единение желаний уже не приходило!

Сразу стало заметно, что темнота не такая уж непроницаемая. По бокам двери обозначилась раздражающая светлая планка. В щель под шторой то и дело подмигивали проносящиеся мимо фонари. Мишке казалось, что он видит неугомонных соседей копошащихся под про – стыней. Они поменялись местами, и теперь Лина, навалившись на юнца, бурно работала своим атлетическим задом. Судя по всему она ни как не могла кончить, и он пытаясь ей помочь, только мешал. Ли – ночка бурно дышала и время от времени урезонивала его громким шепотом:

– . .. не надо, не надо, дай я сама! Наконец это ей удалось и до – вольная она затихла в объятиях Эдика.

Вагон доброжелательно покачивал ее, создавая сладостное чувст – во успокоения, и его слабеющий пенис, казалось, пошевеливается, со – вершая последние движения уже без всякого участия насытившихся.

Вскоре Лина отправила довольного юнца спать наверх, и Миш – ка представил, как она, лежа на спине вытирает полотенцем между ног, тщательно укрывается одеялом. Потом она повернулась к стене и затихла. Верочка, прижавшаяся к Мишкиной груди, тоже заснула. Вагон баюкал неугомонных пассажиров, навевая дрему. Злость остави – ла Мишку, и раздражение растворялось в теплом воздухе, пахнущем духами, дымом и еще чем – то железнодорожным.

Проснулся он сразу. Ночь заботливо укрывала посапывающего кадета и раскинувшуюся на узком купейном диванчике Линочку. Поезд стоял.

Горячая волна желания накатила на него. Безрассудное вожде – ление так и перло из оттопырившихся спереди плавок, щекотало хо – лодком спину бугрилось проснувшейся силой в мускулах. Верочкины руки скользили по его плечам и казалось еще мгновение, он усту – пит этой волне звериной, первобытной похоти, заломит эти тонкие ру – ки, распластает слабое, беззащитное тело под собой и, зажав крик бо – ли жадным поцелуем будет терзать это доверчивое тело с яростью ненасытного самца пока не утолит эту внезапную невыносимую жа – жду обладания. Он даже застонал, почувствовав, что вполне спосо – бен на такое! И вместе с этим стоном пятясь, отступил беспощад – ный зверюга. Нет, он только спрятал клыки и когти и принял почти королевский облик.

Теперь все стало легко и просто. Мишка, не спеша, помог Ве – рочке избавиться от рубашки, с удивлением заметив, что она успела снять трусики, пока он спал, и новые восторги захлестнули его. Он принялся осыпать жадными поцелуями ее плечи грудь и шею. Его руке непременно захотелось побывать в низу ее живота, там, где вьет – ся нежный девичий пушок, где горячо и сладко ласкающей руке и не только руке. Желанная и доступная, она позволяла ему все, а когда пальцы нашли то, что искали, охнула, задышала часто и стала торо – пить милого.

Сама подвинулась под него, когда он приподнялся на локте, и сама раздвинула ноги так, чтобы он оказался между ними. Сама сдвинула его плавки на бедра, пока он целовал ее волосы и шею. А когда он принялся целовать ее напрягшиеся сосочки, потянула его вверх, к себе...

И тогда он бережно овладел ею. Вся мягонькая, податливая в его руках, она покорно отвечала на его ласки, доверчиво раскрываясь ему навстречу и только несколько раз ойкнула прощаясь с невинностью.

Потом, он кончал, но только для того чтобы продолжить с новым неистовством и силой. Первый раз, другой третий... А она только вздыхала и гладила его густые волосы. Они так и уснули нагишом, обнявшись и переплетя ноги.

С утра Вера ушла к соседкам в другое купе. Она избегала его!

Потом он будет вспоминать, как подперев рукой голову, по ба – бьи скривив рот рассказывала ему Лина про Вериного жениха дру – жившего с ней еще с пятого класса. Про то, как эта дурочка все хотела своему суженому свадебный подарок сделать. Про то, что не отказывала ему в любых ласках, но останавливала каждый раз у по – следней черты. До свадьбы ни – ни.

Не хочется – так не хочется. Только зачем лишний раз парня дразнить. Он же не деревянный! На него столько девчонок глаз по – ложили. Ну, он и не устоял перед соблазнительной дурочкой, которая его же и заложила Верочке через неделю.

– Вовремя ты Мишка подвернулся. Мне Веруньку жалко. Уж лучше ты. Ты хороший. Она тебя завтра забудет и будет помнить тебя всю жизнь! А с Толиком они конечно поженятся... Она без него жить не сможет. Вот так!..

Лина шмыгала носом и смотрела в окно.

Они молчали, а поезд неистово грохотал пролетая над очеред – ными стрелками...

P. S. Я записал эту историю, коротая ночь в маленьком зале ожи – дания далекого городка Тяльшай. Прошло 18 лет, теперь там – уже заграница.

Иные времена, иные нравы... И, я не помню ничего о своем попутчи – ке, кроме того, что его звали хорошим добродушным именем – Мишка...