И тогда она задрала рубашку так, что стал виден перед ее и зад, и показала ему.

Тысяча и одна ночь

"А вот эту фигуристую девочку я сейчас пощупаю под юбкой", – цинично подумал старый вахтер Егорыч.

Девушка вошла в проходную и доверчиво предъявила свежее удостоверение, еще пахнущее типографской краской. Егорыч поправил для строгости очки и посмотрел документ. Удостоверение было действительно с сегодняшнего дня. Явно новенькая.

– Спиртное с собой несете? – грозно спросил он.

– Откуда? – изумилась она.

– Не "откуда", а "где". Вы знаете, где у нас проносят спиртное?

– Где?.. – растерялась она.

– Везде! – грянул цербер. – В таких местах, что и сказать – то срамотища. А тебя, девка, я покуда не знаю. Я тебя первый раз вообще вижу. Откель мне знать, что у тебя где там может быть? Пожалуй – ка сюда!

И он сделал служебный жест в сторону своего закутка за стойкой, приглашая ее к личному досмотру.

– Кофточку расстегни, – приказал он. – " Не стесняйсь, ничо, это дело служивое, все рас* стегивают.

– Правда? – доверчиво спросила девушка, расстегивая пуговки неловкими розовыми пальчиками.

– Так. еще. вот хорошо. Ишь ты какая сисястенькая, – с грубоватой стариковской лаской одобрил он. – А в лифчике у тебя чего?

– Грудь, – объяснила она, смущаясь.

– Я понимаю, что не задница. Я спрашиваю, спрятано там под сиськами чего?

– Ничего не спрятано.

– А ты докажи! Ты предъяви!.. Девушка завела руки за спину и начала рас – "

стегивать лифчик. Застежку заело. 1

– Ладно уж, – смягчился Егорыч, переду* мывая. – Я так проверю на первый раз. с

И умелыми профессиональными руками ощуз, пал юные упругие груди.

– Ишь ты, а кажется, будто что – то подложено. У другой бы там поллитра в резиновой грелке поместилось, а у тебя все свое, – неискренне подивился он. – А между ног у тебя чего будет?

– Чего? – покраснела она. – Чего у всех.

– У всех, знаешь, чего там только не бывает! И спиртное тащат, и детали разные, и деньги когда крадут, тоже ваша сестра между ног прятать норовит. Ты давай того, предъяви. Это служебный досмотр называется. Ты привыкай, новенькая.

Новенькая послушно кивнула, задрала замшевую юбку – "бананку" и опустила черные скромные трусики.

– Ты ноги – то, ноги – то раздвинь! – прикрикнул досматривающий. – А чего это ты там волосы такие густые отрастила? Сама молоденькая, а прическа между ног – как грива! Чего там прячешь?

– Я не прячу, – растерялась девушка. – Оно само.

– Чегой "само"? Вот все потом так говорят – "само"!.. А потом милицию вызывать. А ну – ка.

Он запустил руку в курчавую поросль и сжал пальцы. От наслаждения глаза его закрылись пергаментными веками, как у сдохшего старого петуха.

– Кажись, и вправду ничего неположенного нет, – признал он, с трудом отрываясь от своего занятия. – Ну ладно, иди уж. И смотри у меня на будущее – чтоб все в порядке было! – И погрозил узловатым пальцем с прокуренным желтым ногтем.

Девушка привела себя в порядок и прошла сквозь будочку проходной в фабричный двор. Подковки шпилек зацокали по каменным плитам дорожки мимо Доски Почета. Рядом курили на скамеечке возле урны трое парней в замасленных куртках.

– А спорим, покажу! – донеслось до нее.

– На что спорим?

– На полбанки!

– Заметано. Витька – разбей! Центральный из парней, светловолосый крепыш, встал и окликнул девушку:

– Девушка! Извините, вы еще не опаздываете?

– Нет.

– Можно вес на минуточку? По одному ввпросу?

Девушка подошла к курилке.

– Вы извините, – вежливо сказал крепыш, – просто мы тут поспорили. Спор, знаете, дело такое, мужское. На поллитра поспорили.

– О чем?..

– Что я вам покажу.

– Что покажете? – удивилась она.

– Ну вы какая – то вообще, – в свою очередь удивился он. – Ну что парень девушке может показать?

– Картину?

– Да уж картину, – туманно пообещал он. – Васю покажу.

– Какого Васю?

– Своего. Какого же еще?

Он расстегнул рабочие штаны и беззастенчива извлек на свет "Васю".

– Ой – й, какая сарделька. – удивленно протянула девушка. – Откуда это у вас?

Парень не нашел, что ответить. Его товарищи засмеялись.

– Ой – она шевелится! И растет? – Девушка расширила глаза и отступила на два шага.

– Ладно, посмотрела и хватит. – Парень стал прятать "сардельку" на место, отвердевший орган не помещался. – Перекур окончен, нам работать пора.

И все трое направились в раскрытые ворота ближнего кирпичного здания, даже не попрощавшись.

Девушка повертела головой и последовала указателю "Администрация". По лестнице она поднялась на второй этаж и открыла дверь с табличкой "Отдел кадров".

– Так, – сказала массивная блондинка, похожая на холмогорскую корову. – Новикова Светлана Ивановна. Надо же, четвертая Новикова за третий день к нам приходит. Печататьто хорошо умеешь?

– С отличием окончила курсы.

– Сейчас проверим, чему вас там на курсах учили. – Глаза блондинки замаслились, ощупывая ее фигуру. – Тебя Егорыч уже проверял? Ну, вахтер?

– Проверял, конечно. Все в порядке.

– Егорычу можно верить, – подала голос тонкая смуглая брюнетка в очках, сидевшая за вторым столом.

– Доверяй, но проверяй. Тут тебе производство, а не хухры – мухры, девонька. Одеваться надо скромно, чтоб от работы ничего не отвлекало. Вот этого вот, – она привстала и грубо подбросила ладонями Светины груди, – чтоб не было! Что это ты сиськи выставила? Не на гулянку пришла! Вытащи оттуда вату немедленно!

– Там нет ваты, – возразила Света робко.

– Ка – ак это нет"! Ишь расхвасталась! Вот у меня нет – так это я доказать могу.

И кадровичка круговыми движениями ладоней вывинтила из декольте устрашающий бюст размером с два футбольных мяча.

– Видишь? Тут все без обмана. А у тебя в таком возрасте откуда?

Она быстро извлекла из чашечек бюстгалтера Светины груди и прислонила к ним свои мячи, как бы сравнивая. При касании сосками Светины розовые изюминки напряглись. Кадровичка схватила их двумя пальцами и стала крутить, как гайки.

– Хорошая девочка на работу пришла, – задыхалась она.

Брюнетка втиснулась между ними и опустилась на колени. Она стянула со Светы трусики и зло сказала:

– А волосы на теле надо брить! Ты уже взрослая. Тут сначала комбайном косить надо, хрен чего поцелуешь, потом не отплюешься!

– Рита! – раздраженно сказала сверху блондинка, не прекращая разминать Светины груди. – Не почистишь после этого зубы – целоваться не лезь!

– А ты спрячь свое вымя! – отреагировала та. – Девочка на работу пришла, а не сиськи крутить.

– Знаем мы эту работу. декреты не успеваем оформлять. Ну что ты лыбишься, Новикова? Давай анкету заполняй!

Заполнив анкету, Света отнесла ее на четвертый этаж, поставила печать и, следуя распоряжению, отправилась в бухгалтерию.

В большой комнате сидели над счетами за кипами бумаг полтора десятка сотрудниц. Между ними расхаживал главный бухгалтер – седенький старичок в нарукавниках. Он внимательно прочитал записи на листке, поданном девушкой.

– Ты вовремя пришла, – сказал он. – У нас только вчера прошел конкурс, но тебя, как новенькую, мы еще успеем посмотреть.

– Какой конкурс? – опасливо спросила Света.

– На лучшую задницу, – объяснил старичок.

– Никифор Никитич!.. – укоризненно протянула седая бухгалтерша у окна.

– Что такое? Ну, опоздала девочка на один день – ничего, неважно. Криницына – сбегайка к чертежникам, циркуль принеси. А ты, Жукова, в закройное за сантиметром – одна нога здесь, другая там!

– А. это зачем? – спросила Света.

– А показатели конкурса такие. Размеры, круглость, гладкость и упругость. Для того и измерительные приборы. Юбочку сними свою. Нет, кофточку ты оставь, это нас не интересует. Та – ак, вот сюда на табуреточку. не бойся, я поддерживаю. Трусики лучше тоже совсем сними, что они тут у нас будут болтаться. Соболева, поднеси – ка лампу! Да не так! Который год работаешь, и все толку от тебя нет. Ты сбоку, сбоку свети, чтоб тень ложилась, если шершавинки.

Придерживая очки, он внимательно изучал розоватые Светины округлости. Одобрительно пошлепал:

– А дрожит – то как! Мяконькие. А напряги! Да – а. Вот с упругостью не очень. Но ничего. Зато гладкость – пять с плюсом! – погладил рукой шелковистую кожу, не удержался и чмокнул Свету в попку. – Уж ты прости, это я так. по – стариковски, любя.

– Старый кобель, – отчетливо проговорила седая бухгалтерша у окна. :

– Уволил бы я тебя на пенсию с треском, – сердито ответил Никифор Никитич, – если б здесь кто – нибудь еще кроме тебя считать умел. Зато у них задницы – во! – вскричал он возбужденно. – А у тебя сплющенная кошелка! Так что сиди и работай. тоже мне, Софья Ковалеская незаменимая.

– Мне уже можно слезать? – спросила Света. – У вас из форточки дует.

– Между ног у тебя сквозит, что ли? – пробурчал старик. Он любовно огладил ладонями ее ягодицы, как гончар, шлифующий круглую вазу. Приложил сантиметр так и эдак.

– Ты ножку циркуля – то ягодицами зажми, зажми! И не хихикай. Ничего, что щекотно, потерпишь. ах ты, господи, кругленькая – то какая! Ну просто прелесть девочка.

Он чмокнул ее еще раз и велел:

– Ну хватит, одевайся. За авансом придешь четырнадцатого числа.

"И задницу не забудешь показать", – пробурчали у окна, щелкая костяшками счетов.

– Сантиметр отнесешь по дороге в закройное, – велел на прощание Никифор Никитич. – Наискось через двор, третья дверь.

В закройном пахло текстильными пропитками и нагретым металлом ламповых абажуров. Щелкали ножницы и стучали настольные прессы.

– А я тебе говорю, что неправильное лекало! – кричал сутулый брюнет толстухе в красной косынке. Он оглянулся в поисках поддержки, и взор его упал на Свету, вставшую в нерешительности у дверей.

– Смотри! – закричал он. – Вот юная девушка с хорошей фигурой. Сможет она это надеть? Ты! Поди сюда!

Света послушно подошла.

– Встань на стол!

Она влезла и выпрямилась. Брюнет одним движением содрал с нее юбку, шлепнул по бедру и торжествующе спросил толстуху:

– Ну? Видишь?

– У нее трусики плотные, – возразила толстуха. – Видишь, резинка как врезается? Вот и искажает линию.

– Получи свои трусики! – взревел закройщик, содрал со Светы трусики и швырнул толстухе в лицо. – Смотри! Между ног у женщины должны быть три отверстия.

– Открыл Америку, – фыркнула толстуха.

– У меня и есть три, – сказала Света.

– Фига у тебя есть! Если то, что ты думаешь – тогда шесть!

Света зашевелила губами и стала загибать пальцы.

– Три, – возразила она.

– Сдвинь ноги плотно! Ну"! Первое – между щиколоток. Второе – над икрами под коленями. Третье – в верху бедер, под промежностью.

– Нет у нее там промежутка, – возразила толстуха. – Хотя она совсем стройная и молодая, сам видишь. . *;.

– Это волосы закрывают! Вон какой кустище, такая волосня хоть целый овраг закроет! – закричал закройщик.

Он энергично сунул Свете руку между ног, схватил в горсть волосы на больших половых губах и потянул их вперед и вверх, стараясь обнажить половые органы и верх лобка. От неожиданной боли Света ойкнула.

– Не пищи, не целка!

– Я девственница, – неожиданно сказала Света.

– И откуда ты такая взялась, – удивилась толстуха и уставилась на открывшуюся Светину раздвоинку, как на чудо природы.

– А девственница – так прикройся, – не растерялся закройщик и прижал оттянутые волосы обратно между ног. – Иди отсюда, не мешай работать.

– Ничего она не мешает, – возразил другой закройщик. – Пусть еще постоит, я тоже лекало проверю. – Приблизившись, он положил ладонь Свете на внутреннюю сторону щиколотки, медленно провел вверх до промежности и долго там держал, плотно прижав и слегка вдавив средний палец в долинку, где пушистость сменялась гладкостью, горячей и нежной. Зачем – то пощупал осторожно бугорок, взбухший в переднем уголку долинки, вздохнул и неохотно вернулся за свой стол.

– Я пойду? – спросила Света, ища взглядом свои трусики.

– Ты заходи почаще! – напутствовали ее. Без пяти десять, как и было велено, она вошла в приемную директора. На стульях вдоль

стены уже сидели человек семь – все мужчины в годах, с озабоченными деловыми лицами. Секретарша на своем посту перед обитой дверью тыкала пальчиком в селектор, переругиваясь с каким – то не то Бардиным, не то Бурдиным.

– А – а, – обрадованно протянула секретарша, – вот и наша новая машинистка. Ну как, все в порядке? Нашла без приключений?

– Все в порядке, – сказала Света.

– Ну – вот твое место, садись, обживайся. С началом первого трудового дня тебя.

– Спасибо, – воспитанно поблагодарила Света и села за стол с пишущей машинкой, аккуратно поправив юбку. Электрическая "Ятрань" была ей хорошо знакома. Она выдвинула ящики стола, осматривая хозяйство, вставила в машинку новую ленту и почистила шрифт постриженной зубной щеточкой. Стопку копирки положила под левую руку, а стопку чистой бумаги – под правую.

Солнце светило в большое, чисто вымытое окно. За окном трещали воробьи. Настроение было прекрасным.

– Маша!!! – взревел селектор голосом людоеда. – Если он мне не поставит сейчас печать, я к черту улетаю обратно!

– Я же передала ему указание! – отчаянно закричала секретарша.

– А он говорит, что клал на твое указание! – грубо кричал людоед.

Секретарша закудахтала, забила крыльями и застучала каблучками – исчезла.

Мужчины у стены как – то свободно расправи" лись и завздыхали, водя глазами по сторонам. Через малое число секунд, глаза их сфокусировались на Свете, как прожекторы – на сбиваемом самолете.

– Новенькая? – спросил один.

– Раньше – то работала где? – спросил другой.

– А платят сколько тебе здесь? – спросил третий.

– Я только после школы, – сказала Света. – И вот кончила курсы, сегодня первый день. А зарплата – семьдесят рублей. ?

Мужчины перемигнулись.

– Это надо отметить, – хилый хозяйственник достал из портфеля бутылку коньяка и на – ! лил Свете почти полный стакан. – Давай – давай, так полагается.

Она выпила и тяжело задышала.

– Ты закуси, закуси, – толстяк в пестром галстуке протянул ей раскрытую коробку шоколадного ассорти, а его сосед мгновенно и ловко нарезал кружевом лимончик. Портфели у них были на все случаи жизни.

– Ну, а кроме как печатать, ты работать – то можешь?

– А что еще надо делать?

– Ха! Вы слышите? Она спрашивает, что еще надо делать!

По приемной прошел смешок.

– Машинистка директора должна многое делать, – пояснил толстяк. – И отнести чего куда, и вопрос выяснить, а главное – чтобы посетители были довольны.

– А для этого надо исполнять все их желания, – продолжил его сосед. – Причем любые.

– Любы – ые. – задумчиво протянула Света.

– А как же!

– Мне про это еще не говорили.

– Вот – говорим.

– А ты что же думала – тебе зарплату просто за перепечатку платить будут?

Посетители дружно рассмеялись.

– А любые – это какие?..

– Вот мы здесь теряем свое время. Принимающая сторона обязана нам это компенсировать. Маши нет, значит, обязана ты. Влезай – ка на ее стол и покажи нам, что ты уже взрослая сотрудница! А взрослая девушка или нет – это видно только без всех этих одежд, которые на тебе. На, выпей еще, не отворачивайся – так полагается.

Света выпила и покачнулась. Ей помогли влезть на Машин стол. В голове шумело весело и приятно. В первый же день она замещает секретаршу директора!

– Оп – ля! – весело сказала Света и сбросила кофточку. Зрители зааплодировали.

– Оп – ля – ля! – крикнула Света, одним движением с треском отдирая две кнопки "бананки" и швыряя юбку к стене. Толстяк поймал юбку и поднял над головой.

– Оп – ля – ля – ля! – запела Света, ловко расстегивая лифчик, и потрясла грудями так, как тренировалась иногда в ванной перед зеркалом.

– Браво! Бис! – кричали зрители.

– А теперь – попка и пипка! – объявила Света, содрала трусики и ножкой послала зрителям.

Аплодисменты переросли в овацию.

Света повернулась спиной, прогнула талию и шлепнула себя обеими ладонями по ягодицам, сияющим в солнечных лучах.

– Мягонькая, круглая и гладкая! – торжественно прокричала она. – Внимание!

И повернулась передом, прижав растопыренные розовые пальчики к бедрам по обеим сторонам пушистого треугольника внизу живота.

В такой позе она окаменела, вперившись в открывшуюся дверь. В дверях, уже в иной позе, окаменел директор.

– Светлана! – неживым страшным голосом сказал он. – Что это"?"!!!

Посетители вскочили по стойке "смирно". В руках их были машинально зажаты предметы Светиного туалета. – *

Светка!!! Тварь!!! – шепотом дракона про – ; ревел директор. – Убью!!!

– Папочка!!! – в ужасе зарыдала Света со стола. – Я же замещала секретаршу!!!

Неким образом вся одежда оказалась у ее ног, хотя никто из посетителей не шелохнулся.

– Слезть!!! Одеться!!! Ко мне!!! Каменным гостем он пронесся мимо строя и

мимо стола в свой кабинет. Посетители влипли в стену, как барельефы.

Через час, благоухая валокардином, валерьянкой и коньяком, лежащий на диване директор раскрыл глаза. Секретарша совала ему под нос ватку с нашатырем, а дочь махала полотенцем. Он убедился, с трудом поворачивая глаза в глазницах, что все предметы туалета дочери вполне прикрывают ее тело положенным образом. И слабым жестом указательного пальца выслал секретаршу за двери.

– Я делала все, как мне говорили, – перепуганно оправдывалась Света. – Ты же сам говорил: веди себя хорошо и всех слушайся.

– Вот теперь объяснишь маме, почему я так поздно приезжаю домой, – прошептал директор.