В 1988 году Ольга Творогова приехала в маленький гарнизонный городок в Азербайджан, в надежде выйти замуж за военного.

Она моет посуду в офицерской столовой, живет в общежитии на первом этаже.

Её соседка по блоку – бухгалтер Лариса, женщина 37 лет.

Ольга замечает, что к Ларисе часто приходят какие – то молодые люди на выходные.

Каким то образом они залезают втихаря, проходя через подвал и кладовку.

Она начинает подсматривать за тем что происходит, и видит, что Ларису долго в течение целого дня, трахают молодые азербайджанцы, издеваются над ней. Происходящее невероятно заводит Ольгу и та начинает мастурбировать подглядывая за тем что делают с Ларисой.

Внезапно, Лариса исчезает на две недели, взяв отпуск за свой счёт. Ольга думает что лариса уехала на родину, но однажды вечером бухгалтерша звонит ей, и просит передать что задержится еще на неделю. На следующее воскресенье, спустя три недели, Ларису в полиэтиленовом мешке на брезенте, заносят в комнату азербайджанцы. Она вся покрыта помоями, волосы слипшиеся, груди синего цвета от побоев. Ольга заходит в комнату, чтобы помочь Ларисе.

Подойдя ближе, она еще сильней ужасается. Груди все синие. На правой груди Ларисы громадными кривыми буквам сделана татуировка – Рюсская проблядь Ляриса, на левой – изображены мужские половые органы и надписи ДМБ – 88 и 89.

Вокруг сосков виднеются следы ожогов. На лысом истерзанном лобке – следы ожогов и красные полосы.

Постепенно прийдя в себя, и плача, Лариса начинает изливать душу Оле.

– Муж ушел от меня в 1983 году, и я почти 3 года я жила без мужской ласки. В гарнизоне было очень много военных. В том числе – и молодых, красивых офицеров. Но с мужчинами у меня почему – то не получалось, хотя их вилось кругом сотнями. Но организм требовал своё.

Ночью я писала эротический роман, и истязала свое влагалище. Специально не носила трусиков, и лифчика, что заводило меня еще больше.

Но однажды моя жизнь поменялась.

Я сидела в своём кабинете, когда в него нагло и уверенно зашел солдат. Молодой, черный, здоровый лоснящийся. . Он спрашивал как найти начальника столовой – ему нужно было взять какие то бумаги. А дальше всё было как во сне. Не знаю, почему, но я повела его к себе домой. Сказала, что бумаги там. Всё было просто. Я предложила ему вина, и слегка расстегнула халатик. Он трахал меня быстро и красиво. Всё таки женская природа берёт верх. Трудно устоять перд соблазном, когда целых 3 года не была с мужчиной. Мы встречались с ним недолго – два или три месяца, его отпускали в увольнение, и проводили вместе самые лучшие в моей жизни дни. Алик. Добрый, хороший, внимательный. Я не ошиблась в Алике. Он собирался женится на мне, на скопленные к увольнению деньги купил мне золотое кольцо. А потом он вдруг исчез. Его не было месяц. В столовую за бумагами вместо него ходил другой солдат, а я уже привыкла, я просто не могла без крепкого члена. Я думала, что умру от тоски и одиночества. Я думала, что мой Алик уволился, и уехал к себе в Баку. А меня просто бросил, как выбросывают прочитанную газетку. Соблазнить его сменщика Ахмета оказалось совсем нетрудно. Ахмет оказался смышленным парнем, и занял место Алика в моей скромной кровати.

А через три месяца пришло письмо от Алика. Оказывается, он попал в ужасную историю, старослужащие переводили молодого в черепа – так он написал мне и это выражение крепко врезалось мне в память. Как мне рассказали позже, это стандартная процедура в армии для "духов", но молодой солдат умер от разрыва сердца от первого удара пряжкой солдатского ремня по заднице. И Алика отправили на три года на дисбат. Это тюрьма для солдат. Там хуже, чем в обычной тюрьме. У простого заключенного больше прав чем у солдата на дисбате. Даже многие заключенные боятся дисбата. Досталось всем – и врачам, призвавшим сердечника, и командиру части, и сержанту, который бил. И Алику, который просто пришёл поговорить со своим сослуживцем и попал "за компанию".

Я проплакала всю ночь, осознавая, что же я натворила. А на следующее утро Ахмет привел с собой друга. Они завалились в мою комнату, когда я, одетая по домашнему, в халатике и тапочках, убиралась. Вдвоём, подвыпившие, они начали "строить" меня.

Я пыталась сопротивляться, но что может сделать слабая женщина против двух озлобленных кавказцев?

Сперва они потребовали стриптиз. Я отказалась, и сразу получила кулаком в нос. Было больно, текла кровь. Они помогли остановить кровь, но во мне будто что то сломалось, щелкнуло. Я поняла, что виновата сама во всём, что нельзя так раздвигать ноги перед каждым встречным, что предала своего любимого, а теперь должна понести за это наказание. Теперь я понимаю, что это было лишь отговоркой. На самом деле, если бы я была порядочной женщиной, то никогда бы не попала в такую ситуацию. Всё дело в том, что я оказалась просто блядью. Вот так – и к 34 годам это просто вылезло наружу. Мне хотелось этого – и я к этому пришла.

Никогда в жизни не видела стриптиза, но чтобы не рассердить Фариза и Ахмета, всё нужно было сделать в лучшем виде. Я попросила у них, чтобы мне дали одется и накраситься. Смеясь, те посмотрели на часы и дали мне n минут. Отвернувшись к стене, и пытаясь спрятаться за дверью шкафа, одела свои ажурные чулочки, которые ни разу не надевала до этого. Ярко накрасила помадой губы. подвела тени под глазами. быстро, дрожащими руками надела кружевной лифчик, туфли и юбку.

Я управилась за 8 минут. Двое кавказцев сидели в грязной форме на моей постели. Увидев мой взгляд, один положил ногу в сапоге на тумбочку, прямо на мои чистые простыни сложенные сверху. Черным, пыльным сапогом на выстиранное белье. Мне захотелось плакать. Закрыв глаза, я пыталась медленно и красиво танцевать перед ними. Я сбросила блузку, стянула юбку, отчаянно пытаясь делать это красиво и грациозно. Со слезами на глазах, я понимала, что делаю это для двух грязных, немытых айзеров, которые хотят просто поиздеваться надо мной. Это было наказание, и я должна была его пройти.

Они одобрительно пощелкивали языками, поглаживая бугры вздувшиеся в штанах. Я обнажила свою грудь и почувствовала себя совсем беззащитной перед этими самцами.

Вдруг мой солдатик вскочил и крикнул:

– Стаять! Смырна!

Я послушно замерла.

Тот повторил:

– Смырна!

Я, не понимая, смотрела на него. Он ударил меня кулаком в грудину.

– Что, щлюха, нэ знаешь каманды смырна? Пяткы вмэстэ, наски атьдельна! Голову паднять! Нэ шэвэлытся!

Испуганно я выполнила всё что он потребовал.

– Замры!

Я вытянулась перед ним. Он ухватил своими вонючими пальцами меня за нос и начал крутить. Другой схватил меня за соски и начал выкручивать их.

– Закрычышь – убью, пошипел в ухо Фариз.

Из моих глаз капали слёзы, я из всех сил тянулась в стойке смирно. Страшно болел сосок и нос. Сапогом Фариз наступил на мои босые пальчки торчавшие из босоножек. И, в довершение ко всему, грязная лапа полезла между моих ног.

Мне хотелось исчезнуть, растворится, превратится в ничто, чтобы страшные пальцы – клещи не смогли удержать меня, выскользнуть из их зажимов.

Но вместо этого, сквозь жуткую боль, я почувствовала, что я скользкая и мокрая. Фариз засмеялся. – Патэкла, сючка! Он сорвал с меня трусы, и засунул свои пальцы мне в рот. – Хавай, сючка, аблыжи пальцы. Я послушно слизала, и еще сильней потекла. Ахмет тем временем ковырялся пальцем в моём заднем проходе. Наковырявшись и помучав меня, отошли к кровати, и в сапогах забрались на неё. Сетка продавилась почти до пола.

– А тэпэрь, сючка, мы хатым аценыть тваи дыркы и дойкы. Патрясы сваимы дойкам, карова.

Тут я уже не сдержалась, и заплакала. Голенькая, в одних чулочках, я стояла перед двумя разгоряченными самцами, которым просто нравилось унижать и опускать меня.

Мои всхлипы перебил удар сапогом в живот. Я согнулась пополам, отдашалась, и плача, сказала

– Пожалуйста, не бейте больше, я всё сделаю.

Я буду делать всё что захотите. Только не бейте.

Они засмеялись.

– Бистро учытся! Покажи сваи сиськы!

Я взяла руками груди, начала мять и и вертеть их перед мучителями, показывая, выворачивая, разводя их в стороны, оттягивая за соски.

– Так, харашо, тэпэр раздень нас. Быстро опустилась на колени, и начала расстегивать пуговицы на кителе.

– Нэ там, сючка! Начны с сапог!

Послушно опустившись еще ниже, я стянула сапоги, и начала разматывать портянки. Это было ужасно. Вонь от нестиранных портянок в жаркой республике была такой сильной, что у меня закружилась голова. Но еще в этом запахе было что – то такое, отчего моя писечка потекла как прорвавший кран. Говорят, что есть духи которые привлекают мужчин. Так вот, наверное духи для привлечения женщин делают из таких же портянок, выделяя из некий ферромон, который пронизывает всё тело сверх донизу, от носа до низа живота. Это было ужасно унизительно, айзеры морщились от запаха, а я текла всё сильней и сильней. Закончив, бросила портянки под кровать, и шальная мысль скользнула у меня в голове – что, когда они уйдут, я забьюсь в судорогах оргазма, прижимая к лицу эту срамную, вонючую, но такую возбуждающую ткань.