Смерть Тамары выглядела нелепой. Если кто – нибудь раньше Вадику о таком факте рассказал, он над ним, наверное, посмеялся бы. Но сейчас ему было не до смеха. Он хлопал Тамару по спине, по щекам, пытаясь привести ее в чувство. Делал ей искусственное дыхание, нажимая ладонями на левую грудь, дышал ей "рот в рот", но все было тщетно. Вадик решил вызвать "скорую помощь". Медики лучше его знают, как делать искусственное дыхание. Они окажут Тамаре какие – то реанимационные процедуры. Он впопыхах выскочил из ванной и стал наспех одеваться. Мобильников в 1975 году еще не существовало. У Сережи в квартире отсутствовал и элементарный телефон, которые в советские времена были далеко не у всех. Люди стояли в очереди на установку телефона по несколько лет. Быстро его можно было установить только по блату и за хорошую мзду.

"У кого из соседей есть телефон? Откуда звонить в "скорую"? – судорожно соображал Вадик. – Из котельной?" Не бежать же ему к телефонной будке, которая находилась возле нарсуда? Проще добежать до пункта "скорой помощи", который располагался на Рогожской улице. До него пять минут бега.

Неведомая сила остановила его. "Стоп! – вдруг сказал он сам себе. – Не суетись. Взвесь все спокойно". Не стоит предаваться сиюминутным порывам. Он понял, что ему следует успокоиться и тщательно взвешивать каждый свой шаг.

В носках он прошел в ванную. Присел на бортик. Трепыхавшееся пять минут назад стонущее тело партнерши бездыханно лежало на спине. Вадик приподнял ее мокрую руку, пытаясь уловить у запястья нить пульса.

"Глухо, как в морге, – с отчаянием подумал Вадик и отпустил руку Тамары. – Она уже труп?" В то, что он стал свидетелем и, можно сказать, соучастником такой несуразной смерти его сознание не хотело верить. Он глядел на ее лицо и расширенные от ужаса непонимания зрачки. Не желая видеть ее застывший беспомощный взгляд, он хотел прикрыть Тамаре веки. Машинально потянулся к ним, но остановил руку. – Не надо делать ничего лишнего", – сказал он сам себе.

– Прими, Господи, душу заблудшей рабы твоей Тамары, – тихо произнес он

и перекрестился.

Непредвиденное обстоятельство поставило перед ним сложную задачу, которую он обязан быстро решить. Ему надо четко действовать, сообразно возникшей обстановке. Вадик стал зондировать эту задачу, как актер, пытаясь отрешиться от трагической сути происшедшего.

Перед ним – труп его любовницы, в смерти которой он невольно оказался повинным. Пока о ее несуразной смерти никто, кроме него, не знает. Сережи дежурит в аварийной службе. У друга – стопроцентное алиби. А у него? Вызовет он "скорую". Врачи зафиксируют смерть Тамары и отвезут ее в морг? Нет, они вызовут милицию. Начнется допрос, составление актов – протоколов, понятых пригласят и т. д. и т. п.

"И что я скажу? – подумал Вадик. – Кончил ей в рот, и она задохнулась? Да меня ее грузинские родственники из – под земли достанут! Замочат без суда и следствия. Прокуратура дело возбудить может по факту такой смерти? Конечно, это нелепый случай. Но кто будет разбираться?. . Ты – виновник ее смерти. Пожалуйте, сударь, ваше место у параши... "

Если он и соврет что – нибудь правдоподобное, то ему могут не поверить. Да и сочинять какую – то правдивую версию ему сейчас недосуг. "Пришел к другу в гости, а его бритая жена в ванне мертвой лежит? – мрачно усмехнулся Вадик. – Принимала душ, поскользнулась, упала, ушиблась головой, потеряла сознание, и захлебнулась? А как она мне дверь открыла? Дверь открытой оказалась? Она мне дверь открыла, а потом мыться пошла? Все это – жалкий лепет на лужайке", – хладнокровно думал он.

Версия о падении и потере сознания должна быть чем – то обоснована. Что ему бить ее головой об бортик ванной?"А если я в ванну воду налью, правдоподобно будет, что она захлебнулась? Может, она решила счеты с жизнью свести? Мне линять отсюда надо. Меня в этой квартире вообще не было. Отпечатки пальцев я где оставил? Отпечатки я сотру", – рационально рассуждал Вадик.

Ему очень захотелось покурить. Он вышел из ванной, полез в пальто за сигаретами, но тут же понял, что курить в квартире не стоит. Не до курева сейчас. Сколько времени? Прошло, наверное, уже минут семь, как Тамара задохнулась. Он хотел взглянуть на ручные часы, но на руке их не оказалось. Где они? Он же их снял, когда полез под душ! Часы лежали на полке раковины в ванной. Он их чуть не забыл! Нет, надо быть аккуратнее. Стрелки на циферблате показывали без четверти одиннадцать.

"Спокойно, – подумал Вадик, застегивая браслет на левом запястье. – Время еще детское. Все надо делать спокойно и быстро. Когда уходит последняя электричка? Кажется, в 23. 40. У меня почти час в запасе. Надо срочно возвращаться в Москву. Переночую в общежитии. Утром пойду на лекции. На метро успею? В случае чего возьму на Курском такси или поймаю частника. До Рижского вокзала как – нибудь доберусь... Заметаем следы?"

На кухонном столе торчала непочатая бутылка "Джина капитанского", к которой Вадик не прикасался. На конфорке стоял чайник с изогнутым носиком. Его Вадик тоже не трогал. Он и к кранам на газовой плите не прикасался. "Я здесь, кажется, ничего не трогал, – вспоминал он. В комнате протер тумблер на настольной лампе, подошел к бра у постели. – К чему я еще прикасался?. . "

Бросив взгляд на разобранную постель, он машинально предполагал: "Тома влезла в горячую ванную и покончила с собой? Зачем она это сделала? – Вадик словно впадал в роль. – Это же форменное безумие. Безумие, безумие, безумие, – повторял он, как заведенный. – Все самоубийцы безумные люди? Но ведь что – то ими движет?"

Миролюбов откупорил пробку у бутылки джина и пошел с ней в ванную.

"Зря я, наверное, это делаю, – думал он, вливая джин в непослушный рот Тамары. Он нажимал ей на щеки, открывая рот. Пахнущая жидкость выливалась из ее рта, стекала по подбородку на шею, на грудь, в пустую ванную. – Тома, будь умницей, – уговаривал он ее, словно живую. – Нам надо хотя бы пару глоточков принять внутрь. Ты же была под шафэ. Трезвому человеку не легко с жизнью прощаться. А поддатому легче. Пьяные люди на многое способны. Даже на то, чтобы, как древние патриции, вскрыть себе вены... Какая у тебя благородная смерть, Тома... "

Влить в рот Тамары джина удалось не много. Больше протекло мимо. Использовав около половины бутылки, Вадик решил, что, пожалуй, довольно над трупом издеваться. Рот Тамары спиртное принимать отказывался.

Время, как всегда, незаметно таяло. Оно заставляло Вадика торопиться. Он включил горячую воду и смотрел, как медленно заполняется ванна. Вадик вытащил из маленького конвертика новое платиновое лезвие.

На секунды ему вспомнилось личико живой Тамары, когда они шли сюда, к месту их последнего, как оказалось, свидания. Она игриво спрашивала:

– Ты же не зарежешь меня лезвием бритвы?

– Побойся Бога, Тома, – укорял он ей. – Зачем мне резать твое горлышко?

Пощекотать его – другое дело, – шутил Вадик.

А спустя час ни ей, ни ему уже было не до шуток.

– Дощекотались, мать твою! – злился Вадик. – Извини, Тома. Видит Бог, я

этого не хотел...

Перед тем как нанести на запястье Тамары глубокий порез, он все – таки осторожно прикрыл носовым платочком ей веки и снова перекрестился.

"Такая смерть предполагает, что жертва медленно теряет сознание, – думал Миролюбов. – Тома могла прикрыть глаза, прощаясь с жизнью. А она успела надрезанной левой рукой вскрыть себе вены на правой? Она же, наверное, испугалась? Будем считать, что успела. Ей на это хватило сил... "

Второй порез на запястье правой руки Вадик сделал чуть наискосок.

Кровь из вен на обоих запястий вытекала, будто густой гранатовый сок.

На плоском полотне лезвия Вадик оставил следы пальчиков Тамары. Положил "орудие самоубийства" на уступ ванной.

"Тома могла нечаянно уронить лезвие в воду, – думал Вадик. – Но могла и не уронить. Положила рядом... "

Он наблюдал, как медленно сочилась из вен Заглобиной кровь и витиевато растворялись в воде, окрашивая ее в розовый свет.

Ванная заполнялась водой. Он мог уйти, оставив кран открытым, но тогда вода вытечет на пол, зальет соседей снизу. Те раньше времени поднимут ненужный шум. Зачем лишний шум? Шума и так хватит, когда Сережа утром явится домой и увидит в ванной мертвую фиктивную супругу.

"Это, конечно, неприятный сюрприз, – отстранено думал Вадик. – Но он же будущий писатель. Для него такое впечатление лишним не будет. Не дрейфь, Серега. У тебя – железное алиби. А вот мне его еще надо создать... "

Миролюбов закрыл через полотенце фаянсовый вентиль на смесителе, когда тело Тамары погрузилось в воду. Только голова, шея и коленки из воды торчали.

Вадик, посматривая на часы, стал одеваться и обуваться.

– Прости, Тома, – молвил он. – Я, конечно, подлец, что так нехорошо поступаю. Но куда деваться? Разве что самому себе вены взрезать и рядом лечь? Но это, наверное, был бы перебор... Адью, моя милая. Встретимся в аду?