Я придумывал разные способы как познакомиться с ней, но ничего кроме очередного сеанса эксгибиционизма не придумывалось.

Во вторник я вновь проснулся раньше обычного, и сразу же вспомнил о своих намерениях. Быстренько помылся под душем и стал обдумывать как провести сеанс показа горничной, но так что бы оставить шансы на знакомство. Дрочить член в постели, как в предыдущий раз, мне показалось, что это не принесет желаемого результата. Член мой уже был готов к встрече, но было еще рано (горничные к уборке номеров не приступили), и я боялся, что к моменту когда она появится в номере, я не смогу удержать его в том виде в котором хотелось бы.

Как и в прошлый раз, я стал расхаживать по номеру, разглядывая жилой дом напротив: окна квартир были пусты – все покинули свои жилища и спешат на работу, и только я неугомонный извращенец, (вот такое сравнение пришло ко мне) вглядывался в пустые окна дома и надеялся подсмотреть что – нибудь интересное. Однако время шло, а интересное не появлялось. Лишь в одном из окошек слева мелькнул потягивающийся голый мужик, почесал, как водится яйца, и пропал.

Член мой, не смотря на то, что я к нему практически не притрагивался, все ещё стоял, и, по – моему, не собирался успокаиваться.

– Вот как понравилось тебе, головастик, – я щелкнул его по залупе, член в ответ закачался и напрягся еще больше. Я натянул кожу плоти к основанию и, чуть помедлив, отпустил. Тонкая пленка кожи проявила крупные вены, опоясавшие ствол, а затем стала медленно сокращаться, собираясь мелкими морщинками за гнутым валиком залупы.

Я почему то был уверен, что вот такой жилистый, с раздувшееся головкой и дугообразными морщинками за ней и должен быть представлен на обозрение моей нечаянной, а сегодня желанной зрительнице.

Наконец мой напряженный слух уловил звук закрываемого замка в соседнем номере и я бросился в ванную комнату и едва успел закрыть дверь, как ключ горничной, нашаривая только ему известные бородки замка стал открывать дверь в мой номер. Было слышно как горничная, пройдя в комнату, поставила на пол ведро, и только затем вернулась, что бы прикрыть за собой дверь в номер.

Член мой раздулся неимоверно, залупа стала блестящей и багровой. Я снова натянул кожу на нем и снова подержав, отпустил. Член задрался практически вертикально и был готов, как мне казалось к обозрению, яйца подтянулись к самому его основанию и превратились в два небольших кожаных мешочка.

– Всё, пора, – и я, открыв дверь ванной, вошел в комнату.

Какое разочарование меня ждало. Вместо ожидаемой черноглазой горничной, я наткнулся на большие, серые глаза с морщинками прожитых лет вокруг, которые медленно опускаясь вниз наткнулись, наконец, на дрожащий мой член. Путаясь в словах, я бормотал какие – то извинения, и не предпринимал ничего, чтобы хоть чем – то прикрыться.

А горничная, не отрывая глаз от моей багровой залупы, пробормотала:

– Да ладно, чего уж там, даже интересно стало, – секунду другую спустя женщина подняла глаза и спросила:

– Ну и как ты теперь ходить будешь, с таким то колом?

От растерянности что пришла другая, не та для которой готовил весь спектакль я стоял не зная как быть дальше. На кончике головки появилась прозрачная капля, и начала медленно скатываться по стволу. Извиняться было глупо, дрочить, не зная как отреагирует женщина, я не решался и стоял с покачивающимся из стороны в сторону, задратым к верху членом.

– Да проходи ты к кровати, – махнула рукой горничная, – приляг.

Слепо повинуясь, я прошел и опустился на кровать. И при этом я снова не сделал даже попытки как – нибудь укрыться. Женщина присела на краешек и, глядя прямо мне в глаза, спросила:

– Может помощь, какая нужна? Или сам привык справляться, – я как завороженный только кивнул в ответ.

– Что киваешь – то? – горничная подсела ближе и, взявшись прямо за ствол члена и отогнув его перпендикулярно животу, молвила, – а ничего инструмент, красивый. Ну, так как?, К чему привык?, – повторила она.

– Сам привык, – молвил я, и снова впал в ступор (так подействовала на меня эта женщина).

– Ну начинай, я хоть посмотрю, – дама склонив голову, снова стала осматривать член.

Но ступор мой не проходил, я лежал не предпринимая ничего.

– Да что же ты так напугался, – при Людке вон весь искончался, хочешь её позову, она сегодня по другой стороне работает, – и, поднявшись, скрылась в проеме коридорчика, ведущего к выходу.

Напряжение члена моего стало спадать, и он, сделав небольшую прозрачную лужицу на животе, стал скрючиваться, опадая.

Скоро в номере появилась сероглазая дама с горничной, которую я видел (да и она меня) в прошлый раз.

– Ну вот видишь, он совсем напуган, – показала она на мой улегшийся член, – неужели я так на тебя действую?

Я встретился глазами с черноглазой моей и все еще незнакомкой, и это подействовало на меня. Член мой еще лежал на животе, но в яичках появилось знакомое чувство возбуждения.

– Может тебе показать для начала? – не унималась сероглазка, еще не зная о моих переменах, и стала, не смотря на протесты подруги, расстегивать рабочий халат. Расстегнув халат снизу до груди, она скоренько сняла хлопчатобумажные трусики и поставила левую ногу на край кровати так, что мне открылся вид довольно привлекательный: у дамы оказалась немаленькая пиздулька, поросшая редкими и короткими волосиками. Поднятая нога чуть растянула орган, он раскрылся и из его нутра свешивались крупные лепестки малых половых губ.

Вторая участница стояла молча, посматривая то на свою подругу, то на меня. Одноглазый член мой от такого вида поднял головку и снова готов был показать себя во всей красе.

– Ну вот, молодец, – сказала старшая и обратилась к черноглазой, – может и ты покажешь, так он вообще голову поднимет.

Наконец ступор мой прошел, и я словно кидаясь в холодную воду, поддакнул что неплохо бы было посмотреть.

– Так ты не только показать, но и посмотреть желаешь, – и сероглазая вновь обратилась к подруге, – давай Людка, что ты как будто в первый раз, у тебя то пизда совсем красавица.

Просящий взгляд мой встретился с глазами её и скоро она подалась. Так же как подруга, она расстегнула халатик снизу и, сняв трусики, представила на обозрение свою киску. Она вправду была очень привлекательна. Во всяком мне такие нравились.

Во – первых, вся промежность была чисто выбрита. Малые половые губки, толстыми лепестками выдавались вперед, скрывая собой не маленький клитор, и вся эта красота представляла собой раскрывшийся бутон розы с темно – бардовыми лепестками.

Член мой снова выпустил прозрачную каплю и старшая подруга, заметив это, сказала:

– Ты смотри не кончи сразу, – она снова подсела на кровать и, взяв в руку член, сделала так, как я любил – натянула кожицу к основанию, – смотри какой головастенький. Ладони у нее были сухие и горячие, и член мой зазвенел от удовольствия.

– Слушай, Марин, – обратилась наконец черноглазая, – давай пригласим его после смены к себе домой, а то не дай бог кто – нибудь заглянет сюда, и все, мы пропали, выгонит начальник с работы.

– Ты конечно права, только жалко его с таким колом оставлять, яйца лопнуть могут.

– Так он и сам может справиться, – ответила черноглазая, и, смотря прямо мне в глаза добавила, – покажи что умеешь.

Марина оставила в покое мой член и стала наблюдать.

Поколебавшись, я решился. В конце концов, я же хотел сегодня проделать то же самое, только по другому сценарию.

Взявшись за член пальцами я начал медленно дрочить, поглядывая то на голую пиздульку Людмилы, то на большую щель Марины. Член мой так настоялся за сегодняшнее утро, так распух, что тонкая кожа крайней плоти не натягивалась на блестящую головку и потому дрочил я лишь сгоняя ее к основанию члена. Иногда мне казалось что залупа моя лопнет переполненная желанием.

Наблюдательницы мои стали понемногу увлекаться и подрачивать свои пиздульки, и это еще больше меня заводило. Когда я уже практически не чувствовал своего члена, оргазм накрыл меня огромной волной, из раздувшейся залупы вылетела первая порция спермы и упала у основания моей шеи – так я еще никогда не кончал.

Я лежал обессиленный, весь в сперме, с торчащим, красным, залупастым членом. Мои дамы, одев трусики, сказали, что к вечеру зайдут за мной, и исчезли даже не закрыв двери.

Полежав в кровати с полчаса, я встал и отправился в душ отмыть засыхающую сперму. Помывшись и насухо вытерев тело полотенцем, попытался надвинуть крайнюю плоть на головку, но попытка оказалась безуспешной, и я оставил ее в покое.

Что ждет меня вечером, я боялся даже думать, но и отказываться от встречи с женщинами было не в моих правилах.