Ее анус конвульсивно расслабился и плотно обхватил его хуй, прибавление его веса на нее сделали ее ощущения еще более подчеркнутыми. Наслаждаясь теснотой ее зада и пониманием ее дискомфорта, он, в конце концов, приподнялся над ней, чтобы начать равномерные движения в ее, по сути, девственной дырочке. Когда он начал двигаться вперед и назад в ее заду, для Даши это была совсем новая боль, жар и трение заставляли ее внутренности гореть, и хотя она была влажнее, чем когда – либо, ничто не могло заставить ее кончить.

Все это, казалось, будет происходить вечно: равномерные толчки в ее заднице, подчеркнутые приятным потеплением в ее киске... Голова Даши была наполнена образами того, как должен сейчас выглядеть его хуй, вставленный в эту невероятно маленькую дырочку, безжалостно ее растягивающий и использующий ее для своего удовольствия. Она выгнула спину и сжала мышцы ануса, пытаясь сделать себя теснее, чтобы подарить ему больше удовольствия, и была вознаграждена за это его стоном и дрожью его тела. Однако от этого также стало больнее и ей, и она не могла делать это долго, но через каждые пару минут она снова сжималась и чувствовала, как его ствол пробивал в ее заду свой огненный путь.

Спустя некоторое время, она не могла делать и этого и только отчаянно ждала, когда Махмуд будет кончать. С ее ануса будто сняли кожу, грубые шлепки, которыми он награждал ее ягодицы, привели к тому, что они продолжали гореть и дергаться от боли, но, несмотря на минет, который она сделала ему в конце рабочего дня, он все – таки скоро должен был кончить. Она на это надеялась.

Наконец, когда она уже просто неподвижно лежала, не сопротивляясь, не принимая никакого участия, просто чувствуя боль в кровоточащем анусе и желая, чтобы она смогла все же кончить несмотря на это, что должно быть намного более приятно... наконец, он с силой вставил в нее и снова лег на нее всем своим весом. Она ощутила внутри себя нечто огромное, более длинное и широкое, и от удивления с силой сжалась навстречу этому внезапному толчку. Его хуй извергался в ее кишку, пульсируя и пульсируя, она чувствовала каждый выброс его спермы, которая вливалась в ее бедный сухой зад, как раздражая его оголенные нервы, так и успокаивая его своей влажностью.

Когда последняя капля влилась в нее, Махмуд, наконец, поднялся, и его хуй с чмоканием покинул ее зад. Она выдохнула с облегчением от того, что все, наконец, закончилось. Развязав, он провел ее вверх по лестнице, в ванную, в то время как сам занялся ужином. Когда она села ужинать, ее ждало новое удивление, сиденья стульев были недостаточно мягко набиты, и сидеть слишком долго на них было ужасно больно.

На десерт, она сделала ему минет, медленный и долгий, пытаясь быть как можно более соблазнительной. Он только улыбнулся и сказал ей, что поскольку она была плохой девочкой всю неделю, она может не надеяться на оргазм сегодня или завтра. Возможно, в воскресенье, если она будет хорошо вести себя все выходные... и не важно, какой прелестной и соблазнительной она была прежде.

Этим вечером он привязал ей руки над головой – как он сказал, чтобы удержать ее от того, чтобы она ласкала себя ночью, – и лениво поласкал ее груди перед тем, как уснуть, так и оставив одну руку у нее на груди. Даша долга не могла уснуть, пытаясь потереться одной ногой о другую, двигаясь осторожно, чтобы не разбудить его. В конце концов, измученная, она так и уснула, не достигнув оргазма.

На следующее утро Даша проснулась раньше Махмуда, поморщившись от боли в заднице. К ее огорчению, когда Махмуд проснулся, он тут же нанес немного смазки на свой утренний стояк и вновь, улыбаясь, вторгся в ее зад: "Никакого оргазма до завтра... и я не думаю, что ты можешь помочь себе сама, пока я тебя сейчас буду хорошенько трахать". Возможно, он был прав... но было больно. Из – за того, что ее зад был так натерт, а кольцо ануса распухло, казалось, что размер его отверстия уменьшился наполовину.

Однако, после ее снов, наполненных похотью, она почувствовала почти радость от того, что ее что – то наполнило, и кроме боли, она стала испытывать небольшое, но реальное удовольствие. Они лежали на боку, в позе "ложки", он задрал ее ногу высоко вверх, обеспечив себе легкий доступ между ее разведенных ягодиц. От одного только ощущения его движения вперед и назад в ее скользком анусе в ней стало зарождаться какое – то новое ощущение, что – то вроде удовольствия от наполненности ее зада. Но еще до того, как она смогла по – настоящему оценить эти новые ощущения, он задвигался резче, кончая, заставив ее застонать. После последующего расслабления, она решила для себя, что со смазкой все совсем по – другому.

После этого он позволил ей уснуть, а сам встал и отправился заниматься "подготовкой". Она была уверена, что от ее возбуждения, от дискомфорта, ощущаемого в заду, и размышлений, что у него еще в запасе для нее, она ни за что не сможет уснуть. Однако у ее тела были другие планы, и усталость быстро выключила ее до обеда.

Даша и Махмуд пообедали, мило болтая друг с другом. Она практически чувствовала себя живущей в какой – то сумеречной зоне, они сидели оба обнаженными в роскошной кухне, у нее разъебан зад, и кроме этого нет ничего, из – за чего можно было бы предположить, что в происходящем есть что – либо необычное. При этом все это ей нравилось. Несмотря на дискомфорт от сидения на стуле, она не чувствовала себя более полноценно и счастливо, с тех пор, как она была маленькой девочкой. Было что – то бодрящее и возбуждающее в невозможности реально контролировать ситуацию, в том, что не нужно размышлять, а надо просто выполнять чьи – то приказания. И хотя в том, что с ней произошло, не было ее реального выбора, она в первый раз в своей жизни чувствовала себя по – настоящему свободной.

Когда он после обеда связал впереди ее запястья и взял ее на руки, чтобы снова отнести в подвал, она почувствовала, что довольна происходящим. Махмуд, на чьем плече доверчиво покоилась голова Даши, был полностью удовлетворен и приятно удивлен ее податливостью и согласием со всем, что происходило в течение этих выходных, все складывалось именно так, как он и рассчитывал. Когда он закончит ее обучать, она будет прекрасной рабыней. На этой неделе он начнет готовить ее по – настоящему. А еще у него были некоторые отличные планы на нее, которые, как он был абсолютно уверен, безумно ей понравятся.

Последняя часть ее истязания должна была проводиться на высоком, треугольном верстаке. Всю прошлую неделю Махмуд потратил на скругление его верха и ошкуривание, так что теперь он был достаточно гладким, чтобы серьезно не повредить ее. Не сказать, что ей сильно это нравилось. Он поместил ее поверх него, разведя ее ноги по разные стороны, закругленный верх верстака развел в стороны губки ее киски и плотно к ним прижался.

Ее быстро подтолкнули, наклонив вперед так, чтобы она могла перенести большую часть своего веса на свои связанные руки, ее большие пальцы слегка касались пола, и она могла спокойно перенести вес также и на ноги. Возникла пауза, было любопытно, как долго она сможет удерживать себя в таком состоянии, испытывая давление на свою киску, но, с другой стороны, он не хотел, чтобы она обессилила. Решение. Он поднял ее руки над ее головой и крепко привязал их к длинной веревке, свисающей с потолка. Даша застонала от боли, когда такое перемещение ее рук вызвало перенос веса ее тело прямо на закругленную деревяшку, которая грубо вторглась в ее киску.

Махмуд, усмехаясь, стоял перед ней. "Это последняя часть твоего наказания. В эти выходные ты вела себя очень хорошо". Несмотря на то, что она аж вспотела от причиняемого ей неудобства, она улыбнулась ему в ответ, счастливая от того, что сделала его счастливым, от его заявления ее переполнило чувство глубокого удовлетворения и удовольствия. Но когда он подошел к стене и снял с нее небольшой каучуковый кнут, к ней вернулась определенная доля беспокойства.

"Будь хорошей девочкой, не вздумай шуметь". Даша кивнула. Когда он начал слегка ее стегать, было почти приятно, многочисленные каучуковые полоски обвивались вокруг ее тела, слегка его покусывая, но делая это приятно, заставляя розоветь ее кожу. Шлепки стали слегка пожестче, охватывая ее живот, поясницу и сиськи, несколько раз он так ударил ее, что концы полосок обвились вокруг ее тела и шлепнули по соскам. Сдерживая стоны, она старалась свести движения своего тела к минимуму, а в это время деревяшка вдавливалась в ее тело, делая ощущения от порки еще более интенсивными. Увеличив скорость и интенсивность, Махмуд стал концентрировать большую часть ударов на ее зад и грудь, разогревая их укусами кнута.

После того, как ее груди и зад стали ярко – красными, и появились небольшие следы кнута на животе и спине, в местах, где ее били концы полосок кнута, Махмуд вернул на стену кнут и снял стек. Даша тяжело дышала и блестела от пота, стараясь не думать о своей киске, которая стала болеть еще сильнее, чем все остальное ее тело.

"Ты была хорошей девочкой, поэтому тебя ждет всего 10 ударов стеком", – улыбнулся он, – "Ты можешь шуметь, если тебе этого захочется". Хорошо, что он разрешил ей это, потому что, когда первый удар достиг ее задницы, она пронзительно закричала и резко дернулась, что заставило ее застонать от боли, поскольку ее киска с силой прижалась к треугольнику, который вдавился в нее. ШЛЕП! Следующая полоса легла крестом к первой.

ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! Пять полос пересекли ее зад, оставляя красные проявляющиеся следы. Затем Махмуд обошел ее и встал перед ней.

ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! Крик вырывался из нее каждый раз, когда стек быстро двигался в сторону ее уже покрасневших грудей, затем короткая пауза, когда Махмуд позволил ей восстановить дыхание, и затем снова ШЛЕП!!!! ! Она подскочила и вскрикнула, когда поверхность стека шлепнула ее ровно по обоим соскам, заставив их покраснеть и затвердеть от шока и боли.

Даша еле шевелилась, когда Махмуд отвязал ее руки от веревки над головой и развязал веревку, соединяющую вместе ее запястья, мурлыкая, что она была хорошей девочкой. Ее тело соскользнуло с треугольного верстака в его руки, оставив после себя очень мокрое место на деревянной поверхности, где была ее киска. Слезы текли из ее закрытых глаз, и каждая частичка ее тела дрожала от изнеможения. Перенеся ее на ковер, Махмуд положил ее на пол и поцеловал в губы, введя свой хуй в ее киску.