Момента, когда у Тиксы в руках появилась синяя шёлковая лента, я не заметил. Внимание на новый предмет, глянцевую поверхность которого отчасти нервозно теребили её пальцы, было обращено мною далеко не сразу – так же, впрочем, как и на подозрительный блеск её глаз.

Строго говоря, спутницу мою звали не Тиксой, так же как и меня звали не Риком. Как бы играя в конспирацию, не желая признавать обыденных правил заурядного мира, мы, хотя и зная паспортные имена друг друга, всё же прибегали к своеобразным прозвищам.

Тикса – это, например, было сокращением от её интернет – псевдонима.

Хотя и неполным.

Познакомившись с этой белокурой девчонкой с весёлым и слегка буйным взглядом на одном литовском вебфоруме, я был немало удивлён переводу общения в реал, поскольку не ждал от сего лёгкого флирта ничего серьёзного – или правильней сказать "не надеялся"? Честно говоря, нельзя сказать, чтобы моя личная жизнь вообще – и в последнее время в частности – била фонтаном.

Так или иначе, когда эта светловласка с затаённой искринкой в глазах вдруг предложила встречу, я даже поначалу слегка напрягся – "отношения?" – но первые же минуты пребывания в её реальном обществе расслабили меня: происходил точно тот же беззаботный радужный трёп, что и в цифровой Паутине.

– Ты мне доверяешь? – чуть улыбнувшись, спросила Тикса.

Я быстро прокрутил в голове последние фрагменты разговора. Разговора, от которого я слегка отвлёкся, идя по набережной рука об руку со своей прекрасной спутницей – которую ничуть не портили обычные синие джинсы и чёрная кожаная куртка – и втихомолку любуясь её очертаниями.

Что у нас было?

Лёгкая пикировка, обмен впечатлениями друг о друге – "Я думал, ты будешь такой", "А думала, что ты будешь вообще вот такенным". Решив показать Тиксе свой район, я взял её за руку и повёл вдоль автомагистрали, идущей по берегу близлежащей речки. Что было потом? Кажется, Тикса продолжила тему впечатлений друг о друге, полушутливо мною восхищаясь.

Я, естественно, не отставал, демонстративно останавливая взгляд то на одной, то на другой части тела спутницы и выражая вслух экстатический восторг. Примерно так мы и шли далее, пикируясь и пересмеиваясь. Что ещё? Ах да, кажется, она помянула мимоходом тему доверия в личных взаимоотношениях.

– Ты вот меня почти не знаешь, – проговорила она, с той же полузатаённой улыбкой теребя поверхность синей ленты. – Мог бы ты довериться практически незнакомому лицу, вслепую доверив ему власть над собой, словно поводырю?

Я помедлил с ответом, глядя на её мягкую улыбку, на отчётливо различимую хитринку в глазах. Где – то за этим ироничным фасадом мне всё же померещилась едва заметная тень опаски или неуверенности. Выглядело так, будто она в любой момент готова обернуть всё в шутку – что именно "всё"? – обратить всё вспять. Однако готов ли я испортить самое начало знакомства? Неизвестно ещё даже, продолжится ли тогда знакомство в этом случае. Кто её знает, может, она задумала какой – нибудь тест или испытание.

– Если поводырь – ты, то я готов идти хоть на край света, – хищно окинув свою спутницу взглядом, заявил я. – Конечно, если там есть "Макдональдсы".

Она расправила синюю шёлковую ленту и туго натянула в воздухе, намотав один из её концов на собственное запястье.

– То есть ты... согласен... временно... лишиться... зрения... пользуясь вместо этого... чужим? – Она медленно произносила одно слово за другим, чётко отделяя их друг от друга паузами, словно стремясь достичь этим максимальной точности понимания.

– Да без проблем, – залихватски кивнул я, стараясь не думать о том, на что именно подписываюсь.

Тикса улыбнулась, подойдя ближе. Это была уже не затаённая полуулыбка, а открытая светлая улыбка ребёнка, нашедшего в море красивую ракушку. Моё внимание вновь резко привлекли её длинные белые волосы, свисающие ниже плеч; её глубокие голубые глаза, в которых на исчезающе малый миг вдруг промелькнуло нечто не невинно – детское – скорей уж коварно – дьявольское.

Её мягкие нежные ладони прохладой легли на мои виски; в этот момент мне показалось, что я почти чувствую аромат её кожи. Следующий момент принёс с собой прикосновение скользящей ткани к моему лбу и векам.

Глаза непроизвольно закрылись.

Голубоватая гладкая лента туго затянулась в несколько оборотов вокруг моей головы. Я чувствовал, как Тикса добавляет к основным виткам несколько второстепенных, как будто совершенно ненужных, и завязывает некий узел. Её тонкие изящные пальцы двигались с проворством пианистки; теперь, даже если я решу вдруг передумать и снять повязку, едва ли мне это удастся меньше чем за минуту.

Решу ли я?

Попытавшись было приоткрыть глаза и поморгать, я не сумел даже толком размежить веки.

Повязка действительно была сделана суперпрофессионально; где – то я читал, что обычная повязка на глазах всегда предоставляет человеку шанс что – то увидеть в щель между глазницами и носовыми боковинами, – Тикса не оставила мне и этого шанса.

Слои повязки были столь плотны, что я не чувствовал теперь даже уровня внешней освещённости. Хотя помнил, что сейчас – поздний вечер и что небо вроде бы начинало темнеть.

Короткое цокание каблучков – Тикса явно отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом своих действий. Ещё одна короткая дробь – и вот её мягкая ладонь вновь в моей руке.

– Пошли? – судя по голосу, она улыбалась.

Я неуверенно сделал шаг вперёд, чуть было не споткнувшись – и только теперь осознав, что в процессе завязывания мне глаз Тикса несколько раз как бы невзначай заставила меня повернуться.

Теперь, делая шаг вперёд, я не знал, где это "вперёд" находится.

Я опять поразился коварству своей спутницы.

– Не спеши, – интонации Тиксы просто – таки источали мёд. Пальчики её чуть щекотнули мою ладонь, на миг выпустив и тут же вновь поймав её. – Пойдём медленно... не торопясь...

Она чуть коснулась меня бедром, почти потёршись им о мой бок, и потянула меня за ладонь. Я, опьянённый, послушно сделал ещё один шаг вперёд, пытаясь двигаться синхронно с нею.

– Ты заинтересовался мною после того комментария в теме у Розового Фламинго? – между делом приглушенным шёпотом полюбопытствовала она. Учитывая, что при этом она коснулась меня плечом и бедром одновременно, позволив ощутить жар последнего даже через плотную ткань её джинсовых брюк, мне стоило немалого труда сосредоточиться на смысле её вопроса. – Я – то приметила тебя ещё во время спора с Гезором.

– Ну... да. – Я сглотнул слюну. – Ты здорово ему ответила.

– Я заметила, что кто – то при просмотре моего сетевого профиля уделил внимание не только моим свежим комментариям, но и всем моим фотографиям. – Тут моя спутница сделала паузу, дыхание её чуть участилось. – Кто – то поставил каждой моей фотографии на форуме самую высокую оценку.

Пальчики её на миг жарко сжались вокруг моей ладони.

– Тебе понравилось? – прошелестел сладкий шёпот в моём ухе. Дыхание Тиксы пощекотало волоски вокруг.

– Э... что?

Я слегка смутился. И вроде бы даже покраснел.

– Фотографии, – шепнула, почти подула она. – И просмотр...

Кажется, я покраснел ещё больше, хотя дальше краснеть было вроде бы уже некуда.

И услышал тихий, подобный колокольчику, смех Тиксы.

– Какой смешной, – проговорила она сквозь смех, помогая мне сохранить равновесие при очередном спотыкании. Кажется, под нашими ногами теперь находилась трава, но я по – прежнему не мог сказать с заслуживающей хоть какого – то внимания уверенностью, где я нахожусь и куда моя спутница меня ведёт. – Можно подумать, что ты никогда...

Снова чувство щекотки в районе ушной раковины.

– Или ты считаешь, будто я никогда...

Кажется, на этот раз меня щекочут кончиком носа. Незнакомое, но на диво приятное ощущение.

– Хочешь, я расскажу тебе, как меня поймали за этим? – шепнула она. По тому, как чуть изменился её шёпот, по едва уловимому влажному звуку перед этим, сложилось впечатление, что она облизнула губы. – Это было где – то в четвёртом классе. Преподавательница истории случайно уронила мел и, наклонившись, обратила внимание, что моя рука... – кажется, Тикса вновь облизнулась, – зажата между коленками...

Подробности приоткрываемой ею столь деликатной истории ввергли меня в мандраж, жар и озноб одновременно.

– Знаешь, – прошептала она, скользя губами по мгновенно покрывшейся мурашками коже чуть ниже уха, – мне нравится иногда занимать себя... в транспорте. Тонкая – тонкая ниточка, прочная как струна и тоньше любой лески... протянутая под бельём и касающаяся меня там... один конец которой свободно выпущен из – под одежды и лежит у меня на краю юбки – или где – нибудь ещё. Взять за краешек нитки и потянуть... нить столь тонка, что простым глазом и не различить, куда она ведёт.

Тикса жарко дохнула мне в ухо.

– А ещё можно, – лукаво добавила она, – незаметно положить кончик нити кому – нибудь на плечо. Чтобы он, пытаясь стряхнуть нить, потянул за неё...

Несмотря на повязку, я ощутил на себе её взгляд.

– А тебя когда – нибудь ловили на этом? – вдруг спросила она. – Случалось ли тебе... ну, оказаться на грани... раскрытия?

Мне стало душно.

Невольно вновь бессильно дёрнулись веки, тщетно пытаясь преодолеть плен синей шёлковой ленты. Казалось не очень – то удобным вести беседу о таких вещах, не зная даже, не находится ли в пяти шагах от нас кто – нибудь посторонний.

– Случалось, – тем не менее хрипло ответил я. – Как – то раз лет в восемнадцать в подъезде...

Я замолк, не в силах выдавить из себя подробности. Бывшие чересчур уж извращёнными, балансируя на грани шизофрении.

Губы Тиксы мягко коснулись моих губ. Ложбинки над верхней губой, располагающейся меж губами и носом. Переносицы.

На миг я ощутил её свободную ладонь у себя на поясе брюк, но ощущение тут же пропало.

– Тебе понравилось, правда? – шёпот её манил, завлекал. В этот миг я был готов отбросить все приличия и наброситься на неё, но понимал, что слепому не поймать зрячую. – Что тебя могут поймать... застукать... да?

– Да. – В этот миг я также был готов согласиться с чем угодно. Кроме того, магия её голоса была такова, что я уже не знал точно – может, она права?. .

Тикса на мгновение прижалась нижней частью корпуса ко мне – всего лишь на мгновение, не боле. Но этого хватило, чтобы осознать всю степень чудовищного напряжения в моих брюках.

– Держу пари, – сделав паузу, на прерывистом выдохе сладко проговорила она, – что тебе бы сейчас хотелось... этого. Но сейчас тебя могут застукать... как и тогда. Ты ведь не знаешь, что находится... по другую сторону повязки.

Проговорив последние слова с притворной показной печалью, Тикса озабоченно вздохнула.

– Совершенно не представляешь...

Ладонь моей спутницы вновь легла на пояс моих брюк, провела по нему, чуть огладив ткань. И, хотя произвела она это совершенно не в том месте, где могла бы осуществить миниатюрный взрыв, а весьма и весьма в стороне, даже такого – намекающего – действия хватило, чтобы...

– Мне всё равно, – коротко выдохнул я.

Это было словно в безумном сне, словно в эротическом видении, когда твоё собственное подсознание изводит тебя донельзя и когда ты проскальзываешь рукой под одеяло, практически не стесняясь персонажей сна...

– Эй. – Голос Тиксы был сладок. Предельно сладок, словно дрожа от тщательно сдерживаемого смеха. – Что ты делаешь. Ты ведь не знаешь. Не смотрят ли на тебя люди.

– Плевать, – отрубил я.

– Тогда ты мог бы, – голос её чуть понизился, приобретя при этом не то задумчивые, не то заговорщицкие нотки, – спустить с себя брюки. И бельё. Совсем.

В голосе её также звучала лёгкая подначка; мне показалось, что она снова провела языком по губам.

Не в силах этого вытерпеть, я расстегнул рывком молнию брюк. Язычок на молнии при этом чуть было не оторвался от замочка. Брюки отправились в свободный полёт вниз, как секундой позже за ними отправились и лишь невероятным чудом не порвавшиеся от внутреннего напора плавки.

Холодный ветер обдул мои ноги, бёдра и иные органы, но мне было безразлично. Стоя с завязанными глазами и со спущенными брюками перед девчонкой, с которой невиртуально познакомился лишь около получаса назад, не говоря уже о неизвестном количестве иных возможных наблюдателей, я бешено наращивал обороты движения руки, чувствуя, что вот – вот умру если не от стыда, то от нереализованного вожделения, причём от чего именно – мне совершенно всё равно.

... узнать, как вся эта мизансцена выглядела со стороны, мне довелось весьма нескоро. Лишь несколько месяцев спустя, приучив меня к шалостям, по сравнению с которыми произошедшее в тот вечер выглядит вполне невинно, Тикса осмелилась открыть мне правду. Тогда же, в вышеупомянутый вечер, она просто увела меня обратно – из того же места, куда привела, – не развязывая глаз и не раскрывая до поры правды.

Лишь несколько месяцев спустя Тикса решилась поведать мне, что местом, куда она меня тогда привела, была залитая светом прожекторов станция автозаправки с работающим при ней круглосуточным магазином.

Тогда...

... Тикса с усмешкой смотрела на практически голого парня, стоящего с запрокинутой назад головой и спущенными брюками, который неистово мастурбировал прямо перед витриной магазина под ярким светом прожекторов, на глазах изумлённой продавщицы и немногочисленных в этот поздний вечерний час прохожих. Выражение её личика в этот момент могло показаться дьявольским – чему немало способствовали алые отблески задних фар отъезжающего автомобиля в глазах. Пытаясь удержаться от совсем уж откровенного смеха, она на миг поднесла ладонь к собственным губам, но тут же опустила её.

Глупый какой.

И ведь она не сказала ему ни единого слова неправды. Кто же теперь, спрашивается, виноват?. .

Тикса рассмеялась, уже не стараясь сдерживать себя.

"Что ж. Если после этого он не назовёт меня долбанутой психичкой или чокнутой извращенкой – как все нормальные парни – тогда, пожалуй... тогда, пожалуй, можно будет в него влюбиться. И... возможно, придумать со временем что – нибудь ещё".

_________________________

* Ляпсус манус – в буквальном переводе с латыни "ошибка пальцев".