– О, какой красавчик! – причмокнув проворковала подержанная, но еще аппетитная блядь, подпирающая монументальным задом ветхую стену продуктовой лавки. Казалось, что убери эту потрясающую задницу с привычного места и мир рухнет. Облаком пыли осядет на щегольских туфельках Мадлен, на моих авангардных сабо, на демократичных кроссовках Игоря, на неуместных лодочках Тамары и на открытых сандалиях Алеши, который уже устал слушать комплименты местных проституток. Все как одна стройные, но ядреные, грудастые и задастые, они лоснились на солнце коричневым глянцем, распространяя одуряющий запах мускуса и корицы, перца, пряной зелени, горячих подмышек.

Еда и секс, солнце и море, горячий ветер, овевающий Эспаньолу, ленивый послеполуденный темп Пуэрто Платы... уже одного только из компонентов этого невероятного коктейля было достаточно, чтобы полностью освободиться от условностей цивилизации. Мы, еще бледные после полугодового заточения в Москве, еще жадные до отдыха, до экзотики, глотали удовольствия одно за другим, перемешивая их, давясь от вожделения. Мы и сами не заметили, как на третий день нашего пребывания респектабельный, но не из самых шикарных, доминиканский курорт подмял нас полностью, превратив из самодостаточных городских обывателей в бесплатное приложение к рекламным проспектам.

– Господи, какая тоска, – стонала Мадлен, размазывая по лицу защитный крем, – вчера подарила портье матрешку. Думала, он меня выебет, как порядочный человек, а он даже спасибо не сказал.

Алеша не сдержался и хмыкнул в сторону. Мадлен, вырвавшись "в пампасы", отрывалась вовсю. Парня, которого коварно уговорила поехать с нами, одолела до состояния нестояния. Уважая возраст нашей общей подруги, двацатишестилетний Алеша, не считал возможным манкировать почетными мужскими обязанностями, и удовлетворял даму по первому зову там, где ей приспичит, а приспичивало ей часто и повсюду. Но страсть Мадлен так просто не погасить. Жгучие доминиканские красавчики влекли ее все больше. Она так откровенно пялилась на бугры под тканью их джинсов, что даже мне, ханжеством не страдающей, было неловко. Однако, около отелей отирались по большей части жиголо, а платить за право пользования своим же собственным телом Мадлен считала ниже своего достоинства.

Мы с Игорем наслаждались отдыхом, жаркой погодой и друг другом. Хотелось немного передохнуть от всех и вся и уж потом подумать о приключениях.

Тамара и вовсе не отсвечивала. Тихо ходила следом, дремала часами под тентом на террасе нашего бунгало и потягивала бесконечную Маргариту. Вчера Игорь под шумок импровизированной вечеринки присунул ей в укрытии за барной стойкой, по – быстрому задрав легкий сарафан и даже не сняв с женщины трусы. Но это была скорее дань традиции. Особого желания отрываться в порочных утехах пока не было. Но... оно уже появлялось, активно пробивалось плотоядно ощерившимся бутончиком.

Возможно, сегодня вечером... Вот тот официант с мускулистой попкой... и тапер с по – девичьи нежным телом... Ну и пожалуй горничная, та, что с утра заносила полотенца... Добротная девка, одни ляжки, туго обтянутые тонким халатом, чего стоят. Плоть так и рвалась наружу, грозя брызнуть в стороны пуговицами, шнурками и застежками. И масляные черные глаза, точно перезрелые вишни, обещали запретную сладость, так и сочились похотливой негой. Такая может трахаться без устали дня три, глотая ненасытным лоном один член за другим. По тому, как Игорь жадно пожирал ее глазами, я поняла, что он то уж точно своего шанса не упустит. Мой стройный, интеллигентно подтянутый муж млел от простонародно щедрой плоти. Большие сиськи и необъятный зад – вот и все что нужно, чтобы воспалить его и без того весьма бойкое воображение. Бьюсь об заклад, мысленно он уже проторил дорожку меж упругих шоколадных ягодиц.

* * *

– Текилу? По такой жаре? – капризно тянула я, поправляя слишком смелую даже для фривольного курорта кофточку, сквозь которую отчетливо просвечивали соски. Бретельки так и норовили свалиться, потянув за собой все остальное чисто условное одеяние, едва прикрывающее пышные груди. Кожа уже успела слегла прожариться, но еще не вполне освоилась с солнцепеком. Цвет – между банно – розовым и топлено – молочным. Этот нежный оттенок действовал на окрестных чернокожих мужиков точно красная тряпка. Под их сальными взорами я чувствовала себя голой.

– А мы по чуть – чуть, – настаивала Мадлена. Тряхнув черными кудрями, она грациозно вскинула подбородок, величаво окинула взглядом помещение крохотного уличного бара и придвинула облаченное в легкую тунику тело поближе к Алеше. Парень внутренне напрягся. Видимо, его силы были на исходе.

После непродолжительных прений мы заказали по пятьдесят с лимоном и солью. Потом еще по пятьдесят. Температура крови сравнялась с окружающей и жара перестала угнетать. Краем глаза я заметила оживление за соседним столом. Три дюжих ниггера с кулаками кувалдами и буграми литых мышц под влажной от пота кожей беззастенчиво пялились на нас. Особое внимание они уделяли Тамаре, решив видимо, что она скучает в одиночестве. Я с Игорем, Мадлен с Алексеем, а эта белокожая нимфа сама по себе, в тоске и печали. О, если они сейчас начнут клеиться, проблем не оберешься. По интернациональной бандитской моде их нарядов было ясно, что парнишки не из простых и вряд ли способны понять юмор нашей ситуации.

Однако, когда, расплатившись, мы снялись с места и направились в сторону отеля, они остались за своим столиком, лишь проводив нас взглядом. Ну и слава богу.

На увитой бугенвилиями веранде нас уже ждала запотевшая бутылка шампанского, традиционные фрукты и легкая необязательная закуска. Поесть здесь любили, после тяжелого, непременно мясного ужина полагалось непременно подкрепиться на ночь.

– А давайте пригласим того славного официанта? – Мадлен покосилась на меня и, поймав одобрительный взгляд, потянулась к телефону.

Решив не мешать напитки, заказали еще текилы и когда заказ прибыл, пригласили официанта к столу. Парень сделал вид, что ни за что не останется, но остался. Моя рука, которой я украдкой сжала его бедро, заставила его передумать. Скользнув между ног, поняла, что не ошиблась. Природа щедро одарила малыша. Если это еще и хорошо работает, то приятный вечерок нам обеспечен. Однако, хорошо, но мало. К гадалке не ходи, Мадлен затрахает и его, не подпустив никого, пока сама не удовлетворится. А она не удовлетворится никогда. С течением лет в женщине проснулся вечно голодный зверь. В Москве дамочка содержала целый штат любовников всех мастей. Тут же, кроме Алеши, пока никого не попробовала и у нее просто слюни от вожделения текли.

Впрочем, ситуация счастливо разрулилась. На веранде соседнего бунгало, завершив внеплановую уборку, прохлаждалась та самая горничная с техником – смотрителем, коренастым латиносом с наметившимся брюшком. Гордо выпятив живот и расставив в стороны коротковатые ножки он благодушно лыбился в нашу сторону, почесывая волосатую грудь в расстегнутой форменной белой рубахе.

Через полчаса, разогретые до нужной кондиции, под легкую музыку мы осваивали выложенный каменной плиткой пол. Танцы – такая естественная прелюдия перед развратом. Тамара порывалась было уйти в спальню, но латинос уверенно преградил ей дорогу. Что – то жарко прошептал в ухо на ломаном английском и слегка подтолкнул ее животом. Одетая, точно училка на выпускном вечере – юбочка, блузочка, закрытые туфельки, наша скромница по обыкновению не смогла отказать. На моей памяти Тамара еще никогда никому не отказывала, с готовностью раздвигая ноги всякий раз, когда ее попросят. Через несколько секунд мачо уже уводил ее в тенистые заросли, расстегивая по дороге штаны. Но я знала, что стоит передвинуть стул на метр ближе к ограде и все происходящее в кустах будет как на ладони.

Удивительное дело, отчего мужчины безошибочно чуют в Тамаре покорную овечку и, еще не сказав ей и пары слов, уже точно знают – можно не церемониться. Можно грубо перегнуть ее пополам, приткнув к зеленой ограде, рывком задрать подол юбки, до боли сжать вялую, но по своему аппетитную задницу, раздвинуть бедра и войти в нее одним уверенным движением. Темно оливковые в сумерках уходящего дня ягодицы латиноса сладострастно напряглись, от усилия он даже слегка крякнул, вдавливая крепко стоящий член до самых яиц в послушно распахнутое лоно. Я точно знала, хоть Тамара и не подает вида, но происходящее заводит ее почище любых романтических ухаживаний.

Через полминуты жестких упражнений она становилась до неприличия мокрой, кусала губы, чтобы не стонать, но порой из ее груди вырывались сдавленные крики. Кончала она почти незаметно, но часто. По тому, как ритмично вколачивал свой член в Тамару ее партнер, двигая задом то медленней, то быстрее, было понятно, что хватит его надолго. Он еще и во вкус не вошел. Так... только прицеливается.

Игорь, конечно же, моментально взял в оборот пышнотелую горничную. В танце он успел расстегнуть ее халатик до пояса и теперь сжимал большие спелые груди с крупными лиловыми сосками, уже заметно твердыми. Постепенно, шаг за шагом он продвигал свою партнершу к двери, чтобы там, в укрытии спаленки, наконец то припасть к шоколадным прелестям случайной подружки. Мадлен вовсю целовалась с официантом, попутно умудрившись расстегнуть ему штаны. Я с завистью смотрела, как она по – хозяйски сжимает его огромный антрацитово черный член.

Так получилось, что скоро мы остались на веранде вдвоем с Алешей. Из дома уже доносились стоны, а мы тянули неловкую паузу. Алексис меня побаивался, опасаясь моего недоброго языка и некоторой остраненности, которую многие принимают за холодность. Но жаркая ночь, текила, щедро разбавившая кровь, сонный голос джазмена, выводящего неприлично страстный блюз, хор сверчков и сдержанный ропот прибоя как будто страстно шептали – пора! Парень как бы невзначай коснулся моей коленки и, не заметив сопротивления, чуть приподнял край почти прозрачной юбки. Под юбкой надо сказать, почти ничего не было. Крохотные стринги были скорее данью условности, чем полноценным элементом туалета.

Продолжая сохранять внешнюю безучастность, я, чувствуя растущее во мне возбуждение, смотрела, как он пробирается рукой все дальше. Очень скоро юбка была благополучно собрана к поясу, а руки Алексея нашли то, что искали. Придвинувшись ко мне поближе, он пытался одновременно развязать шнуровку топика и пробраться поглубже между моих ног.