– Нет, почему каждый раз. Рик вообще умеет быть нежным. Он отличный любовник. Но если уж на него находит... у меня с самого начала шрамы остались, я тогда глупая была и не умела его останавливать. Сейчас научилась уже. А вообще с ним хорошо. Необычно.

– Да уж, что – то в этом есть. Попробовать интересно, – Нелли фыркнула и покрутила головой, зашипев от боли. – Но только один раз, больше – нафиг надо. Слушай, а он не дома?

– Нет, по делам уехал. Днем вернется. Мне поручил тебя холить, лелеять и развлекать.

Девушка встревоженно приподнялась:

– Он что, хочет... чтобы я осталась еще?

Диночка смотрела на нее с грустью.

– Нель, а ты еще не поняла? Ты не слышала, что он тебе говорил? Или не помнишь? Ты ему такое устроила, что он тебя не отпустит просто так. Он мне сказал утром, что его никто никогда так не возбуждал. Я тебя только прошу: когда он будет тебе предлагать выйти замуж, поставь ему условие, чтобы он меня пощадил? Пожалуйста, Нель. Правда ведь, собакам отдаст, а я даже сбежать не могу. Он меня сломал, я никому не верю, друзей у меня нет, да и боюсь я его. А даже если сбегу – все равно это не жизнь, я ж свихнутая уже. Пожалей меня, а? Сделай так, чтобы он меня не тронул, когда тебя в дом приведет?

"Так это не приснилось? Мама. Бежать отсюда!"

– Дин, да что за бред? Какой "замуж"? Я что, совсем уже, по – твоему?

– Не в этом дело. – Диночка снова поднесла Нельке стакан, та жадно отхлебнула. – Ты вспомни себя этой ночью? Чего тебе хотелось? Вот... больше всего?

Нелли немедленно открыла рот, чтобы ответить – и зависла. "А правда же... "

– Что, поняла теперь? Тебе хотелось, чтобы он тебя бил сильнее, а потом трахал как можно жестче. Ты любишь подчиняться, Нель. Сама себе не признаешься, но тебе нравится, когда тебя ломают и бьют. У меня было точно так же: сначала сопротивлялась, а потом сломалась и стала кайф ловить. Какой смысл сопротивляться? Если я получаю удовольствие, когда он меня бьет и обзывает по – всякому – так и пусть. Другое дело, что без этого я уже не могу, что – то сломалось. А теперь он тебя нашел, а меня выкинет. Или, скорее, убьет. Или тебе даст убить...

– Дин, ты что! Я никогда...

– Нелька, я тоже так думала. Пока он меня не ткнул носом в ту девчонку. А потом – рвала ее и кончала от этого. Так и ты будешь меня рвать. Про все забудешь.

Нелька взорвалась.

– Динго, да что за бред! Что я, Натку не знаю? Он же нормальный, что ты про него тут!. . Ну, фантазирует человек, никому не запрещено! Ты тоже навыдумывала!. . собаки, девчонки... наслушалась его бредней...

– Погоди минуту, солнц. Я сейчас. – Динка деловито встала и направилась из комнаты. Нелли рухнула обратно на подушку со стоном облегчения. В голове бесконечным порожним составом грохотали мысли: "бред... Натка... не может быть... нормальный парень... но он же бил меня? ну и что? увлекся, бывает! а слова – что слова... я еще не то могу напридумывать... "

Дина влетела обратно, неся в руках что – то маленькое, прямоугольное. Книжка? Альбом! Розовый, с сердечками и хохочущей Диночкой в картуше на обложке.

– Что, свои фотки хочешь показать? – Нелли изобразила улыбку. – Давай!

– Да, мои фотки. Смотри, – тон у хозяйки был подчеркнуто – радостный.

... Девушка... Диночка? да, она... на четвереньках, голая, покрытая синяками, с окровавленным ртом. Она же, над... выпитый сок вдруг резко запросился обратно. Что это? Как это? Дальше – крупным планом, лицо измазано в крови, зубы оскалены, с краю фотографии... что? Не может быть. Кто? Как это? Монтаж? Точно монтаж, такого не бывает. Фотошоп. Сейчас и не такое делают.

... Диночка, вцепившаяся зубами в женскую грудь. Фото цветное, по бледной коже – пенящиеся бордовые и алые потоки. Диночка, с капающим кровью куском – этой же? – груди в зубах, над телом совсем юной девушки. Диночка под здоровым кобелем, на лице блаженство. Крупным планом – фиолетовый, перевитый венами собачий член, воткнутый почти до конца в блестящие от смазки, набухшие женские складки. Следующий кадр – тот же или очень похожий член Диночка лижет языком. Следующий: похожий, но уже явно другой – снова торчит из женского холмика, только чуть повыше холмик раздут здоровенным пузырем.

– Это я в "узле" с кобелем, – улыбаясь, прокомментировала хозяйка. – Классное, кстати, ощущение. Вообще я с ними обожаю. И тебя научу, не пожалеешь. Если он меня не убьет, я тебя всему научу.

Руки внезапно затряслись так, что альбом выскользнул и шлепнулся на кровать. Диночка торопливо его схватила, снова выметнулась из комнаты, и вернулась меньше чем через минуту с пустыми руками.

– Все, спрятала. Рик если узнает, что я скопировала ключ от этого сейфа, он мне клитор через глотку вытащит. Нель, ты что? Что с тобой? Солнце, тебе плохо?!.

– Дд... Динго... это как? Это что... правда? Ддинка... скажжи, чтто нет? – Нелли колотило так, что кровать поскрипывала.

– Ну ты же сама видела. Так и было. Я ее действительно ела, и мужика потом. И других. Я людоедка, Нель. И с собаками все правда. В последний раз я на той неделе с Мухтаром трахалась, чаще мне Рик не разрешает. Говорит, им вредно.

"Не кричать. Полный рот крови... губы... плевать, только не закричать!"

– Он в Карабахе был, год или полтора, – продолжала Динка. – Как раз когда война была. Он мне и оттуда фотографии показывал, но я тебе их не покажу, ты свихнешься. Я тогда и сломалась – когда он сказал, что со мной так же сделает, и со всей моей семьей тоже. А после того. . после той... я ненормальная, Нель. Я ему правда буду задницу вылизывать, если он пальцами щелкнет, и убивать, если моргнет. Тебе такое в кошмаре не приснится, что я пережила.

– Динго... бедная... Динка... Динка! Уедем со мной, а? Я тебе помогу спрятаться. Динго, что же это! как ты терпишь! Я бы его убила, порвала бы, если б дотянулась... в куски порвала! только я не дотянусь, он меня сам убьет. А ты – каждую ночь рядом... как ты терпишь? Я бы...

– Говорю ж тебе: я сломана. Я хочу его убить, все время об этом думаю, но никогда не решусь. Я видела, что он может сделать с девушкой. Они мне по ночам снятся.

– Динго! Уедем!! Ну пожалуйста?! Динго, ну! Нельзя! Что с тобой случилось!!

– Нель... а почему нельзя? Я уже научилась с ним. Дом, хозяйство, ребенок будет. Меня – то он бережет. Любит даже. Защищает, все мои прихоти исполняет. А с другим мне не жить, я конченая. И тебе есть куда бежать, а мне некуда.

– А ребенка?! Кого он вырастит, ты подумай?!

Динка медленно встала, сцепив руки. "Удар под дых", – запоздало сообразила Нелька. – "Сука я... "

– Я не... Да?. . Уехать?. . С тобой?. . И куда мы?. . А если найдут?. .

"Быстро! Соображай, идиотка, мигом!"

– В Питер. Динго, у меня там знакомые, сначала спрячут, потом посмотрим. Город большой, исчезнешь, будешь жить. Имя поменяешь. Не найдет он тебя. В себя придешь, ты ж молодая совсем, Дин. Ты младше меня. Все наладится, солнце, мы поможем. А он себе пусть себе новую идиотку ищет.

Но женщина уже опять ссутулилась и вжала голову в плечи, став похожа на больного марабу.

– Найдет. За меня он всю страну поднимет, потому что если я начну рассказывать – ему конец. А у них везде свои, и в ментовке тоже. Нет, Нелька. Ты спрячься, он через неделю – две остынет, я его еще постараюсь отвлечь. Даже если полезет потом, ты отобьешься. Да и не полезет уже, если сама не будешь напрашиваться. Ты приметная, у тебя друзья... тебя просто так не увезешь, только если ты сама захочешь, как вчера. Вот Катю береги, не отпускай ее одну никуда. Вообще, уезжайте отсюда как можно быстрее.

– А ты?

– А я останусь. Буду... копить решимость... – в черных глазах Диночки вдруг плеснуло рыжим, будто открыли дверцу печки; Нелька машинально оглянулась: "Откуда?. . " – Может, еще увидимся с тобой. Ну, давай, Нелечка, вставай, надо ехать. Тебе еще вещи собирать. Я тебя подкину на машине к дому, а ты пока подумай, где можешь спрятаться. Помочь тебе одеться?

– Не откажусь, Динго, – Нелли вдруг спохватилась. – Ты не обижайся, что я тебя так зову? Привычка уже, въелось намертво.

– Ничего. Это я для него... Дыночка, – она вдруг усмехнулась и выпрямилась. – Надо становиться обратно – Динго. Спасибо, Нелька. Разбудила меня, кажется. У тебя в сумочке платье было, я его спрятала. Запасное взяла, да? Принести?

– Конечно! Я на всякий случай взяла: вдруг, думаю, мое испачкается! – и Нелли затряслась в ненормальном хохоте.