{ Краткое содержание пропущенного: вернувшись в город, Нелли с Тиком ссорятся – она отказывается рассказать ему про Рината и причину вынужденного бегства, он скрывает от нее свое знакомство и измену с Санечкой. После серии трагических событий происходит примирение, Катька, сделав аборт, возвращается к матери, Тик переезжает жить к Нелли. Провожая уезжающую в Петербург Леночку, они сталкиваются на платформе вокзала с Санькой... }

***

– Костя?!

– Санька? Саанечкааа!

Ну невозможно было удержаться. Я ж человек, в конце концов. Я ж не железный. Я ж ее три недели не видел!

– Чуда лохматая...

– Ушастый...

И только уже подхватив "чуду" на руки и кружа по платформе, узрел я вдруг в ее счастливо расширенных глазах свое будущее – в виде отражения окаменевших на полушаге Лиски с Леночкой. Ладно, Лис еще ничего – мы с ней все обсудили ("... я все пойму, кот... только будь со мной честным... "). Хотя тоже приятного мало, как вон с Катюхой в тот раз было: знать и видеть – разные вещи. А вот каким взглядом смотрела на нас Шу... Определенно, если ничего не сделать – то дружбе Елены Евгеньевны с Александрой Фирасовной придет большой пушистый песец. И еще кой – какой дружбе заодно, не будем показывать пальцем.

Всю жизнь буду благодарен Санечке за реакцию: пихнула кулаком и шепнула: "Тащи меня к ней! Извиняемся! Понял?"

Притащил. Поставил. Стою улыбаюсь, как деревенский дурачок на ярмарке.

– Ёжик, не сердись на него, – начинает партию Санечка. – Он не виноват. Ты ж меня знаешь, солнц, я иначе не умею. Дура я, и мозги у меня... там...

Включаюсь в игру:

– Шу, прости, что я тебе не сказал. Сначала это все с Нелькой и Катькой, потом переезд... забыл нафиг. Не сердись, ну пожалуйста.

На Саньку она не смотрит, как будто ее вообще нет. Весь взгляд – на меня. Нехороший взгляд. Темный.

... "Удивить – победить"? Так, кажется?

– Шу. На самом деле, знаешь... Спасибо.

Среди темноты прорезается некий лучик.

– Правда, Шу. Если бы не ты, я бы с Сашкой не познакомился. А теперь она у меня... тоже есть...

"Ох, дурак... " – можно и не уметь читать взгляды, все понятно. Но тучи начинают расходиться. Саня, тоже это ощутив, подхватывает:

– Ёжк, я тоже тебе так благодарна. Костя такой кайфовый, так жалко, что мы раньше не встретились. И все хорошо будет, Нелечка не против, а я свое место знаю. Правда, Нель? Мы же не соперницы? Ёжинька, ну прости нас.

– Ленка, правда. Не сердись на них. – Лис вдруг подходит и обнимает меня и Саню за плечи, просяще смотрит на одиноко стоящую перед нами Шу. Та опускает взгляд. – Я же их простила, дурней. Озабоченные подростки, что ты с них возьмешь. Детей не делают – и на том спасибо.

Лохматая сконфуженно хихикает, потом вдруг вывертывается из – под Нелькиной руки и, подскочив к Шу, ухватывает ее ладонь в свои. Гладит ласково и молча, заглядывает снизу в опушенное лицо. Какой – то скрытый диалог между ними явно происходит: короткое время спустя Леночка снова поднимает голову, уже не хмурясь. Обменивается с Санечкой какими – то одним им понятными взглядами, улыбается уголками рта. Фыркает тихонечко. Потом громче. Начинает смеяться, все свободней и заразительней. Потом к ней присоединяется Санька. Потом Нелька. Потом и меня пробивает. Стоим посреди платформы, под взглядами пассажиров и проводников поезда "Владивосток – Москва", и хохочем. "Ржем, как кони" – Тохин бы сказал. А над чем – да хрен его знает! Можно ж и без причины ржать – просто потому что весна, потому что солнце, потому что мы все друг в дружку влюблены и этого ничуть не скрываем...

Совершенно не помню, что было дальше, что мы говорили Шу на прощание, как вообще она уехала; когда пытаюсь вспомнить – всплывают только этот смех и почти что летнее тепло на перроне. Вроде еще какие – то знакомые пришли – или нет? Не одни же мы провожали? Ни – чер – та не помню. И Лиску расспрашивать не хочу: это будут ее ощущения, а у меня все – таки свои. Может, когда – нибудь потом вспомнится.

Память включилась обратно где – то в середине пути в Санькину общагу: наверное, она нас позвала в гости, а мы согласились. Иначе с чего бы нам с ней идти, если хотели сразу сваливать обратно, на ближайшей собаке?

***

– Лис, можно я покурю выйду? Это первая на сегодня, больше не буду.

Санечка метнула на Нельку ошарашенный взгляд: "Покурить? Разрешения просит??"

– Можно, котяра, – Нелли слегка усмехнулась – поровну Тику ("... ну что мне с тобой делать... ") и Санечке ("... учись, салага, мужиков строить!").

Вдалеке хлопнула балконная дверь, и наступила тишина. Выждав из осторожности несколько секунд, сидящая с ногами на кровати Санька откинулась на стену и выдохнула:

– Нель, пока его нет – честно: ты злишься? На меня?

– На тебя? Не – а.

– Честно?

– Абсолютно. Сань, ты не понимаешь.

– Не понимаю. Объясни? Я бы злилась.

– Саш, ну кому от этого плохо? – Нелька потянулась. – Тебе? Ему? Мне? Ленке?

– Хм. Ленке – пожалуй. Ты ж видела.

– Это потому что она не поняла сначала. Когда поняла – все нормально же?

– Ну я надеюсь. Слушай, а у них... ничего нет?

– Физически – нет. А нефизически... как будто сама не знаешь.

– Даа. Ёжка все – таки меня поражает. Ты не боишься, что она...

– Сань, да ты что. Я себе так не верю.

– Хм. И то правда. – Санька прищурилась – А меня не боишься? Я ведь не она, я могу.

– Не боюсь, – подруга показала ей язык. – Ты не из таких.

Та неожиданно прыснула:

– Ой, ну ты иногда такая наивная! За Машку вон тоже думала, что она "не из таких"...

Нелька не то чтобы окаменела, просто "потерялась" на середине какого – то легкого движения. Неуклюже, с усилием его закончила, и так же через силу проговорила:

– Саш. Не надо. Про это – не надо, хорошо?

– Извини, Нель. Извини, правда. Я не хотела.

– Да знаю, – голос слегка оттаял. – Просто до сих пор болит... я Паську только недавно перестала во сне видеть... Ладно. В любом случае, я тебе тоже верю, так что разрешаю вам с Тиком всё. Он не может пока не гулять – так пусть гуляет, где я его могу контролировать. С тобой, с Катькой, с одноклашками...

– Фуу. Ну ты циничная, Нель. – Санька покрутила головой в полувосхищении – полуизумлении.

– А жизнь научила, знаешь, – почти совсем нормальным голосом охотно пояснила Нелька. – Нет смысла от нее требовать невозможного. Зато возможного – надо требовать без остатка. Кстати... – она вдруг замерла, поймав неожиданную мысль, – а если я прямо сейчас тебе его разрешу? Вы так друг на друга смотрите весь день... А он у меня уже две недели на голодном пайке, и еще с неделю будет. С этими ребрами – только ртом могу, и то еле – еле. И Катьки нет. Того и гляди, на девок бросаться начнет. Как ты на это посмотришь?

В Санечкином ответном взгляде смешались одновременно надежда, страх, изумление, нерешительность и отчаянность. Рыжая смотрела с неприкрытым интересом.

– Нну. Нель. Ну... Я не знаю...

– Сааашка! Я тебя не узнаю! – старшая подруга уже откровенно веселилась. – Ты? Стесняешься?! Сашка, у тебя уши покраснели! Ты что делаешь, завтра метель будет, яблони померзнут! Немедленно соглашайся, слышишь!

– Уй! Нелька! Перестань! – лохматую заколотило в истерическом хихиканье. – Ну ты вообще! Ну ты ссерьезно, что ли? Ккак это? Ты, мне, ппрямо здесь? Ппредлагаешь? Сссним трахаться? Пперед тобой?

– А ты что, никогда?. . – "совратительница" вытаращила и без того огромные глаза, живо напомнив мышку из неприличного анекдота. – Никогда ни перед кем? Серьезно? Саанька, бедная... это же твой шанс! Не бойся ты, глупышка, все классно будет. Иди ко мне, я тебя успокою. Иди – иди, меня – то чего бояться... Только не прижимайся сильно, хорошо? Мне еще больно пока. Дай я тебя поцелую, котенок. Герда моя... Геердочка...

– Рыжика... такая непривычная... без волос... смешная... милая... ты скучала по мне?

– Конечно, котенок. Ты из всех моих девочек – самая нежная, самая любимая, самая близкая... а живешь дальше всех. Ты мне снишься, кстати. Часто.

– А ты мне тоже. В моей комнате еще, как тогда, в десятом. Помнишь?

– Ойй. Забудешь такое. Ада мне до сих пор простить не может, да?

– Конечно. Ладно бы еще с парнем!

– Ой, да, я ее лицо запомнила на всю жизнь. Вся в кайфе, оторвалась от тебя на секунду, воздуха глотнуть, глаза скосила, а там! Я завизжала тогда, да?

– Еще как. Я тебя чуть не укусила с испугу.

– А я чуть в окно не убежала, голая. Слушай, а он ведь сейчас зайдет – а мы тут с тобой...