– Смотри в камеру.

Скокова послушно повернулась к объективу. Ксю детально показала дорожки слез, бледность кожи, изможденное лицо измученной женщины.

– А теперь ты в камеру подробно скажешь, что ты чувствуешь. Я пока пои граю с иглами у тебя в пальчиках. Но чтобы ты смогла говорить. Чем подробнее ты все расскажешь, тем лучше тебе будет уже через несколько минут.

– Мне страшно. И больно. Очень больно! Я не знаю, кто и зачем похитил меня, зачем меня пытают. Но мне очень больно! Я хочу домой! И не хочу, чтобы меня снова изнасиловали, били, мучали! Отпустите меня, пожалуйста! Я буду молчать! ААААЙ! Прямо сейчас мне под ногти глубже, чем было втыкают иглы!!! Но я не могу вырваться! Если я буду послушной, мне обещали дать перерыв. И я сдала свою заведущую: Я не хотела, я просто испугалась, что они снова начнут делать это со мной!

– Достаточно. Ты просто умничка. А сейчас ты позвонишь Китовой. Ты будешь плакать и кричать в трубку около минуты – я тебя простимулирую этим милым хлыстом. И ты позовешь ее, попросишь, чтобы она приходила одна. Более того, ты дашь ложную информацию – отправишь ее вот в это место, где ее спутников перебьют. Ну а потом она попадет к нам.

Нита хищно улыбалась, а Скокова неожиданно для меня побледнела. – Нет. Вы можете делать со мной что хотите. Но я не заманю ее на смерть, пытки. Статистически она спасла больше народу. Чем вы перебили и чем я когда – либо смогу. И я все ранво буду наказана. Лучше я буду здесь мучиться, чем выдам ее так!

– Что ж. Ты отказалась от нашего предложения и заплатишь за это! В этот раз Нита не вернула кляп в рот пульмонолога, ее просто били, когда она пыталась что – то сказать. Ксю дополнительно примотала к лавке таз несчастной женщины. А го ждать, одела латексную перчатку и смазала ее вазелином. Мне показалось, что она опять начинает с малого – трахает ее пальцами. Но вот она ввела третий палец, четвертый, сложила ладонь лодочкой и пытается протолкнуть. Скокова плачет и кусает губы, но пока молчит. Да, Нита не может ввести всю руку – слишком быстро, слишком енщины не готово.

К моему удивлению. Нита ничуть не расстроилась. Она достала пальцы и тут же ввела внутрь гинекологическое зеркало. Зеркало развели всего на 3 – 4 см и поднесли камеру. Девушки крупно показали маленькое круглое отверстие шейки матки. Это подтверждало, что она никогда не рожала. Девушки закрепили так зеркало скотчем. Ксю тоже одела перчатки и взяла тонкий уретральный зонд. Нита расправила половый губки Скоковой и пальцами зафиксировала отверстие уретры. Скокова быстро дышала. Не скрывая страха. Уретральная трубка оказалась полой и девушки влили в нее несколько миллилитров физраствора. А потом начали вводить в уретру. Скокова сцепила зубы и слегка постанывала, когда они попадали в стенки уретры.

Но на этом их издевательства не закончились – Нита вернулась к зеркалу. Она достала трубочки потолще, 1 из них имела маленько колесико с шипиками, вторая была просто острой, а третья имела значительное утолщение на конце, в 2 раза превосходящая диаметр. Думаю, Скокова все поняла, поэтому укусила стоящую рядом Ксю и снова предприняла тщетные попытки вырваться, это был жест отчаянья. Нита с выражением неописуемого удовольствия ввела стержень ей во влагалище и уткнулась в шейку, девушка начала тыкаться утолщением в отверстие шейки. – ААААААААААААААААААА! Господи! Ну не нааааааадаааа! Хвааатит! Отпустите та поняла, что это тоже для ее матки.

– СССУКИИИ! Не трогайте меня! Вы ничего не добьетесь: Уже достаточно! Я умоляю вас! Я не могу, не могу больше: Но Нита осторожно ввела полочку, а потом колесико ткнулось в столь нежную шейку матки. Их жертва сначала судорожно вдохнула, я заметила, что ее губы оченьсексуально приоткрылись. Лишь после этого она отчаянно, с надрывом закричала. Мне казалось, что эти 2 сучки уже не оставят ее в покое, но Нита внезапно достала орудие пытки. Ноги Натальи Алексеевны дрожали от напряжения, она дышала с полустоном – полухрипом. Она уже охрипла и не могла кричать как раньше. Я думала, что мне долго будет сниться ее испуганное лицо. Но я ошибалась: Неожиданно для меня Нита не стала даже прикасаться к ее дико желанной попке. Она взяла нож и тихо, четко и абсолютно серьезно сказала:

– Ты ведь правша? Я дам тебе последний шанс. Я начну с мизинца и безымянного пальцев левой руки, потом правой, а потом я начну по фалангам отрезать тебе более значимые в твоей профессии пальцы. Если ты не заговоришь, то мы обе по очереди изнасилуем твою попку большими страпонами и даже рукой. Ты даже не представляешь, как тебе будет больно, ты будешь чувствовать каждую клеточку своего поврежденного тела, искалеченных рук при каждом толчке, разрывающим твой задний проход! А после мы будем медленно резать тебя на куски, пока ты не умрешь. Будешь терять сознание – тут много нашатыря. Но все можно остановить и даже предотвратить это – только сделай все, что мы хотим!

Скокова обреченно покачала головой. Ксю крепко держала уже израненную руку сиглами. Я увидела, как бедняжка быстро дышит и, широко раскрыв глаза, смотрит, как Нита подносит нож к ее беззащитным тонким пальчикам. Нита надавила на нож между фалангами мизинца, потекла кровь, а женщина чуть отвернулась и крепко – крепко зажмурила глаза, прикусила губы, с них сорвался едва слышный полустон – полуплач. Запись продолжалась и дальше, но я не смотрела. Я схватила свой травматический пистолет, нож, села в машину и рывком сорвалась с места. До домика я добралась за 20 минут. Я только молилась, чтобы они не успели отрезать ей все пальцы и начать делать что – то еще, ведь неизвестно, когда была сделана эта запись.

А если они уходили, потому что успели уже убить ее и закопать где – то в лесу? А когда возвращались испугали меня? Я схватила тот диск и: Но я хотя бы сумею поймать этих сучек. И пусть даже это ее не спасет и не вернет, но они за все ответят! Они все еще были в домике: вдвоем: Я только сейчас заметила окровавленную тряпку, бывшую скатертью на столе для Скоковой. Я застала их врасплох, но обе быстро сообразили и попытались кинуться на меня. За что и поплатились – Ниту я убила на месте, Ксю только ранила и схватила за горло. Эта была помягче и не столь отмороженной. Ксю пыталась со мной торговаться, и я решила этим воспользоваться.

– Где вы спрятали тело?

– Какое тело?

Я молча показала ей коробку от диска с записью.

– Нигде. – Так куда вы дели тело?

– Никуда – она еще жива!

У меня внутри что – то екнуло и затрепетало.

– Где она?

– В подвале.

– Но тут же нет подвала?!

– Есть, просто обойди дом, двери вниз, будто в землю. Я вырубила Ксю и позвонила в полицию, анонимно. Сама спустилась в подвал. Наталья Алексеевна лежала на полу с завязанными глазами и кляпом во рту, левая кисть была в крови и перевязана. Я подошла, присела рядом и осторожно прикоснулась. Она вздрогнула и тут же вскрикнула сквозь кляп. Я убрала его развязала глаза.

– Не бойтесь, все хорошо, я заберу вас, я здесь не для того, чтобы причинить вред!

Я взяла ее лицо в руки она узнала меня и расплакалась, прижимаясь ко мне.

– Я Вас заберу. Отвезу в больницу. Мы посмотрим руку, а те сучки за все ответят.

– Они просто разрезали мне руку. Не отрезали – решили "дожать" позже.

Я не дожидалась скорой и полиции, просто посадила ее в машину и поехала. Моя преподавательница лежала на заднем сидении и плакала. Я посматривала в зеркало заднего вида, как вдруг заметила, что вот такая беспомощная, без высокомерия: с чуть выставленной попкой – она была невероятно сексуальна. Мне в голову пришла дикая мысль и я остановила машину прямо в лесу, съехав с дороги. Она удивилась и посмотрела на меня. По моему взгляду она все поняла.

– Нет! Не надо!!! Пожалуйста, отвези меня в больницу и все! Я не забуду и отплачу за то. Что ты меня спасла. Ты же девушка!

Я молча заблокировала двери и перелезла на заднее сиденье. Она же забилась от меня в дальний угол., я подсела к ней, закрыв собой все пути к отступлению. А потом силой притянула к себе, сорвав куртку, которой раньше накрыла. И стала жадно рассматривать ее тело, осторожно прикасаясь к маленьким, с торчащими вверх сосками грудкам. А потом развернула спиной, поставила раком, жестко притянув за таз, раздвинула ягодицы и дотронулась пальцами до желанной дырочки.

– НЕЕЕЕТ! НЕ НАДО!!! Ты же делаешь со мной то же, что хотели они!!! Мне же будет очень больно: когда при этом трогают руку, это просто невыносимо! Зачем ты спасла меня, если тебе наплевать? Я ведь никому не скажу, что ты хотела со мной здесь сделать: никому!

– Мне не наплевать: Но я хочу Вас. А когда еще мне выпадет такой шанс? Трахнуть преподавательницу свою? Да еще в сексуальную попочку? Естественно. Вы ничего никому не расскажете.

– Пожалуйста! Прошу тебя, не мучай меня!

Она просила меня, но по ее глазам я видела, что она уже не верит, что я ее не трону. Наверно ее отчаянье заставило меня отступить: Я отпустила ее. А Скокова, не веря, что все обошлось, тихо и осторожно отодвинулась от меня в угол, боясь даже задеть меня. Я привезла ее в ближайший госпиталь. Туда много кто приехал, но ее знакомым – врачам не дали увидеть ее такой, чтобы не травмировать психику еще больше. Она была измучена, но все ее повреждения были не слишком серьезны, даже кровопотеря компенсирована. Поэтому через сутки наблюдения ее решили отпустить домой, а уже там к ней бы приходил хирург и время от времени осматривал. Так как я осталась с ней и я 1 видела ее в худшем состоянии, везти ее домой выпало мне, на что я и надеялась.

Моя преподавательница сдержала слово и никому в больнице не сказала, что чуть не случилось по дороге. Когда ее посадили в мою машину, она была под действием седативных препаратов, а когда проснулась – было поздно. Я отвезла ее на свою дачу, на которой не была пару лет, быстро привела в порядок дом с толстыми стенами из бревен. До этого я договорилась с ее врачом и на неделю ее бы никто не потерял – она была моей.