Сергей Петрович держал ремень правой рукой у самой пряжки. Он хотел начать порку, но понял, что Светланина попа оказалась слишком близко, и конец ремня будет стегать по икрам. Этого он не хотел. Он сложил ремень вдвое. Тоже не понравилось. Тогда он намотал примерно половину ремня на руку. Остался хвост приблизительно в пятьдесят сантиметров длиной. Дальше копаться было неприлично и незачем. Девушка терпеливо ждала начала порки, но руки скоро должны были устать, и она могла начать капризничать.

Сергей Петрович замахнулся и ударил. Ничего не произошло. Светлана не пошевелилась. Щелчок получился тихим, кожа в месте удара не поменяла цвет. Он ударил ещё раз, сильнее. На коже появилась красная полоска, и медленно проявилась бледно розовая полоска от первого удара.

Он стал стегать, стараясь получать удовольствие от процесса и от зрелища. Кончик ремня, то есть та его часть, которая имела самую большую скорость, и от которой боль была самой сильной, опускался то на одну половину попки, то на другую. Полоски начинались на самых высоких частях попки. Они были едва розовыми и набирали силу и глубину цвета к местам своих окончаний.

Ближайшая к Сергею Петровичу часть попы оставалась совершенно незатронутой ударами. Он попробовал стегнуть поближе к себе, удар пришёлся по кобчику. Светлана дёрнулась. Сергей Петрович подумал, что пороть надо по мягким частям, а не по косточкам и оставил эту попытку.

Зато он два раза очень удачно стегнул подальше от себя и слегка наискось. Полосы прошли через правую половину, через ровную складку посредине, через другую половину, а конец ремня ударил по самой верхней части ноги. Нога, наверное, была чувствительнее к порке, чем попка, потому что красный цвет быстро сменился багровым, и пятно стало расплываться, как клякса. После второго раза Светлана приподняла попку, стала вставать на колени, как будто собиралась слезть с кровати. Потом легла обратно и даже поёрзала, чтобы лежать ровно, чтобы попа была строго посредине, и чтобы Сергею Петровичу было удобнее её пороть. Она молчала и дышала очень тихо.

Сергей Петрович насчитал во18 лет ударов. Он решил, что ещё два, и хватит. Эти два последних хотелось сделать особенными, запоминающимися и самыми приятными. Светлане деваться было некуда – от двух последних убежать не успеешь. Он размахнулся и стегнул наискось подальше и изо всей силы. Светлана, повернула попку вбок, пряча от него места для ударов. Она сказала:

– Хватит, я уже больше всё...

– Ложись обратно. Всего один раз остался.

Она не стала возражать, легла и снова подставила попку под ремень.

Сергей Петрович очень сильно стегнул параллельно предыдущему удару. Светлана не пошевелилась. Он спросил:

– Ну, как?

И совершенно неожиданно в ответ услышал:

– Можно ещё.

– А у тебя руки не устали?

– Устали.

– Давай тогда по – другому.

– А как?

– Ну, иди сюда.

Он потянул её за руку, и Светлана стала слезать с кровати. Сергей Петрович понял, что, если дотронется до неё, то порка сразу закончится, и они немедленно займутся сексом. Светлана потянулась к нему, потом, наверное, подумала то же самое и отстранилась. Она встала на ноги, и Сергей Петрович сказал:

– Сними теперь брюки.

Она сняла джинсы вместе с колготками и трусами. Сергей Петрович нажал на плечи, и Светлана опустилась на коленки. Он продолжил давление. Светлана склонялась ниже и ниже и, наконец, снова опустилась на вытянутые вниз руки. Сергей Петрович шагнул вперёд, и талия Светланы опять оказалась между его ног. Спина оказалась параллельно ковру, и он почти не видел её попки. Сергей Петрович повернул голову назад и сказал:

– Опустись пониже.

– Как это?

– Так, чтобы мне было удобно. Опустись на локти что ли, а то мне до твоей попы не дотянуться.

Светлана послушалась. Попка стала задираться кверху, расщелина между половинками разошлась, и стали хорошо видны уходившие вниз красные полосы. На краях полос набухли невысокие ярко – красные рубцы.

– Ну, сколько раз ты ещё хочешь?

– Не знаю... А вы?

– Ещё двадцать потерпишь?

– Ой, много. Давайте лучше десять.

– Десять – это несерьёзно. Пятнадцать.

– Ладно.

– Тогда уж для симметрии шестнадцать.

Он снова стал сильно стегать ремнём. Снова один удар оказался слишком болезненным. Светлана упёрлась руками в его ноги и стала вылезать на свободу. Потом опять передумала и вернулась обратно. Вылезала она импульсивными, необдуманными движениями, а возвращалась, не спеша, аккуратно устраиваясь и принимая первоначальную, удобную для порки позу.

Оставался всего один удар. Сергей Петрович задержал дыхание, почувствовал, как кровь приливает к голове, и сильно стегнул Светлану по самой середине попы. Ремень попал в открытую щель между двумя половинками и ударил по нежным и обычно недоступным для болезненных прикосновений местам.

Светлана, наконец, заплакала. Он бросил ремень, опустился рядом с ней на колени, поднял её лицо к себе, спросил:

– Очень больно?

– Да нет, уже прошло.

– А что ж ты стала плакать?

– Вы так больно стукнули.

– А теперь ничего?

– Да...

Она стала целовать Сергей Петровича. Он почувствовал, что Светлана хочет секса так, что откладывать больше невозможно. Он хотел сначала рассмотреть и потрогать её попку, поспрашивать о чём – нибудь приятном, устроит так, чтобы при половом акте можно было видеть следы порки.

Ничего не вышло. Он едва успел расстегнуть брюки и сразу погрузился в её горячее, истекавшее любовью влагалище.

Брюки тёрлись о внутренние части её раздвинутых ног. Галстук давил шею, брючная молния неожиданно кусала то в одном, то в другом месте. Он не хотел делать ей больно, но удержаться не мог и стал трогать сплюснутую ковром попку. Сначала он едва касался пальцами, потом стал сжимать ладонями. Он лежал на Светлане всем весом, а весил он больше ста килограммов. От этого ей, наверное, было больно и тяжело, а исполосованная ремнём попа сильно прижималась к грубой поверхности ковра. Светлана не выказывала знаков неудовольствия. Он стал сжимать ладони сильнее, а когда почувствовал скорый оргазм, не смог больше удерживаться и стиснул руки изо всех сил.

Они кончили вместе, очень длинно и сильно. Он быстро стал приходить в себя, захотел слезть со Светланы. Она не пустила. Он опять стал дотрагиваться до попки, почувствовал, что она намного горячее обыкновенного, и захотел рассмотреть и поцеловать.

Они, наконец, приподнялись кое – как и разделись. На кровати, когда Светлана легла попой кверху, он укрыл её ноги одеялом, потому что было прохладно. Попка была покрыта полосами со вспухшими рубчиками по краям. Он целовал их, осторожно дотрагивался пальцами, спрашивал:

– Больно?

– Нет.

– А что ты сейчас чувствуешь?

– Ну... Как будто горит всё.

– Приятно?

– Очень.

– Хочешь ещё?

– Сейчас нет.

– Я и не имел в виду сейчас. Потом.

– Конечно.

Сергей Петрович молчал десять дней. Потом спросил, когда они заходили в квартиру Светланы:

– Ремня хочешь?

– Нет, не сегодня.

– Почему?

– Ну, так. Сегодня не хочется. В следующий раз.

Надежды на то, что её удастся наказывать за проступки, пришлось оставить. Светлана должна была захотеть ремня сама, принудить он её не мог. Ещё через несколько дней на вопрос о ремне, она кивнула головой, улыбнулась и сказала:

– Да!

– Ну, давай, ложись.

Светлана разделась догола и легла вдоль кровати боком к Сергею Петровичу. Она лежала так, что направление тела от ног до головы было слева направо. Сергей Петрович понял, что так пороть будет не с руки, и что он не сможет попасть ремнём в ту нижнюю часть попки, которая опускается вниз плавной кривой и заканчивается двумя складками, отделяющими попу от ног. А ему очень хотелось попасть туда хотя бы два раза.

– Перевернись, пожалуйста. Мне так неудобно.