Она пошла на верх, на второй этаж, по довольно крутой лестнице, я пошел следом. Передо мной плавно двигалась ее попка чуть ниже уровня моих глаз. У меня под простыней началось шевеление. Нет! Сказал я себе, не порти впечатление девочке, ты приехал ей помогать, а не трахаться. Давление в члене сразу поубавилось. На втором этаже была довольно большая комната, меньше чем на первом, оно и понятно, из нее были выделены две спальни.

– Там комната родителей, там моя, я постелю тебе тут, хорошо?

– Где постелешь, там и лягу. Я не притязательный.

– Хорошо, – она стала раскладывать диван и застилать его, – одеяло тебе потеплее?

– Да нет, хватит даже простыни, тут же труба камина идет, от нее тепло будет долго исходить.

– Хорошо, туалет – дверь рядом со входом в баню.

– Да я уже видел и понял.

Я спустился вниз, сходил в туалет, затем в баню, забрал свою одежду и вернулся на второй этаж. Диванчик был уже застелен, из Машиной комнаты доносились звуки, она там что – то делала, видимо застилала постель. Я повесил простынку на перила балкончика над лестницей, натянул на себя трусы и юркнул на диван под плотную простыню. Через пару минут Маша из своей комнаты прошла вниз. На ней была почти прозрачная ночнушка чуть выше колена, под которой проглядывалась ее красивая грудь, и небольшие трусики белели ниже. Через несколько минут она вернулась и прошла в свою комнату, по пути пожелав мне спокойной ночи и погасив свет в комнате. В просвет от светильника очень красиво смотрелось ее тело под ночнушкой. Я отогнал от себя все не гуманные мысли. Дом накрыло темнотой и тишиной. Я довольно быстро уснул.

Проснулся я от того, что к моим ногам прикоснулось что – то холодное. Я открыл глаза. Ко мне под простыню забралась и прижалась Маша.

– Алекс, прости, что разбудила и вторглась в твое пространство, но меня все еще морозит и чувство тревоги не покидает.

– Ничего страшного, может тебе твое одеяло прихватить?

– Оно вот, рядом, но от тебя жаром веет, потому я пока так, – она прижалась ко мне телом и ее дрожь постепенно стала утихать.

Как ни странно, я провалился дальше в сон почти моментально. Я давно так сладко не спал. Выспался по самое некуда. Проснулся, даже не знаю во сколько. Думаю, часов в десять. У меня под боком спал маленький теплый комочек – Маша. Простыня, которая нам служила одеялом, была сбита в комок в ноги. Маша лежала, прижавшись спиной ко мне и сладко спала. Ночнушка на ней сбилась почти до подмышек, оголяя ее круглую попку в трусиках, животик, и грудь, которая была сверху. Я повернулся на бок к ней, приобнял и прижал ее к себе, приложив руку прямо под грудью. Она во сне положила свою руку на мою и продолжила спать дальше. Ее уже не морозило, видимо она с вечера хорошо прогретая получила хорошую порцию сна. Я провалился в полу дрему. Из дремы меня вывело шевеление тела в моих объятиях. Маша проснулась, перевернулась на другой бок, оказавшись лицом к лицу ко мне. Я не открывал глаза, моя рука как была перекинута через Машу, так там и осталась, скользнув по ее груди и боку, пока она переворачивалась. Она прижалась щекой к моему плечу, ее груди, окончательно выпорхнув из ночнушки прижались ко мне. Я делал вид, что сплю. Маше видимо мешала ночнушка, сбившаяся до подмышек, поэтому она чуть приподнялась, стянула ее, откинув в сторону и легла обратно, прижавшись ко мне.

– С тобой так спокойно, чувствуешь себя защищенной, – она подняла голову от моего плеча и смотрела мне в глаза.

– Что? – будто со сна, спросил я ее и открыл глаза.

– С тобой спокойно и уютно, чувствую себя под защитой. На дороге я сначала испугалась, но поняла, что или я загнусь, или хоть немного повезет. Оказалось, повезло.

– Ты как себя чувствуешь? Не морозит?

– Нет, я же спала, прижавшись к такой горячей печке в твоем лице. Можно я тебя поцелую?

– Попробуй.

Она немного приподнялась, ни грамма, не стесняясь своей наготы, и потянулась губами к моей щеке. После щеки была другая щека. Я обнял ее и потянулся ей навстречу губами. Наши губы и языки встретились. Мы мягко покусывали друг другу губы, изредка запуская навстречу друг другу языки. Маша забралась на меня совсем и в поцелуе терлась об меня своей грудью. Мой дружок в трусах уже вовсю упирался, то ей в бок, то в живот. Она поправила свое положение на мне так, чтобы мое хозяйство оказалось у нее на лобке. Я гладил ее спину, шею. Прижимал ладошки к ее бокам. Она, обхватив мою голову продолжала игру с языками. Правую руку я запустил ей под резинку ее трусиков. Она приподняла попу, и я стянул их с нее совсем. Ее руки оторвались от моей головы и стянули с меня мои трусы. Наши лобки встретились япочувствовал, как кисточка на ее лобке елозит по моей головке. Она оторвалась от моих губ и начала меня целовать, покрывая поцелуями все мое лицо, шею, грудь. Маша оттолкнулась руками от моей груди и села. Мой член лег ровно в ложбинку между половинками ее попы. Она смотрела на меня сверху, оседлав, пока еще мой живот. Я любовался ее телом, ее красивой грудью. Мои руки сами потянулись к ее грудям. Как только я их коснулся, ее соски мгновенно встали торчком, как две крупные земляничины, сочные, красные. Ореолы вокруг них потемнели. Ее глаза блестели от удовольствия.

– Я хочу тебя, – только и сказала она и приподняв попу, стала медленно опускаться, стараясь, чтобы мой ствол нашел ее вход.

Как только это случилось, она медленно стала садиться, погружая его в себя. Я смотрел на нее. Я восхищался и любовался. Узкая талия. Красивая грудь. Плоский животик. Чистенький лобок с широкой и длинноволосой кисточкой возле горошины клитора. Сама горошина от ее движений то раскрывалась из своего капюшончика, то снова скрывалась. Но с каждым раскрытием, она становилась все крупней. Маша двигалась медленно, она не была девственницей, но была прилично узкой. То ли давно не было у нее никого, то ли от природы такая. Я себя ощущал так, как будто это была еще девочка. Все мои порыва сменить темп, она пресекала, давая понять, что она сама хочет рулить процессом. По смене выражения ее лица я видел, что она уже на подходе к своему пику, мне же пока еще было далеко. Я начал сжимать пальцами ее соски. На каждое такое сжатие, она отзывалась тихим стоном. Несмотря ни на что, дыхание у нее было ровное, но моя мошонка была уже в ее соках. Маша старалась выпустить меня из себя до самого кончика головки, а потом оседала до полного соприкосновения наших лобков. Когда она поднималась ее губки немного выворачивались, горошина выбиралась на волю, а в обратную сторону все как будто пряталось. Зрелище было завораживающим. Она замерла, приоткрыв рот, закрыв глаза и тонко взвизгнув, в верхней точке подъема и резко села. Если до этого я касался ее матки, то это было нежно, а сейчас, практически ударил кончиком. Мой ствол был крепко сжат ее мышцами. Я чувствовал, как напряглись мышцы ее попы. Она открыла глаза.

– Прости, я тебе обогнала, но я помогу тебе.

Она привстала, повернулась ко мне задом и снова опустилась на член. Опираясь на мои колени руками, она начала двигаться. Темп был несколько быстрей. Через раз она выпускала меня из себя совсем и тут же снова насаживалась. Она стонала на каждом подъеме и вскрикивала на каждом спуске. Я почувствовал, как мои яйца начали сжиматься в комок. От них пошел импульс по всему стволу и по нему пошел поток семени. В тот момент, когда семя достигло выхода из головки, Маша как раз впустила головку в себя и резко опустилась на ствол до упора. Она получила двойной удар в матку. Членом и потоком семени. Я сделал с десяток мощных толчков семени внутрь нее. Она как будто выжимала его из ствола, сжимая его своими мышцами. Она почти рычала, как львица. Мой поток иссяк. Маша еще немного посжимала мой член спазмами своих мышц. И выпустила медленно сдувшийся ствол из себя. Из нее полился поток семени и ее соков. Она развернулась, нагнулась к моему паху лицом и стала вылизывать то, что вылилось из нее. От этого у меня снова встал. Но она пока обрабатывала все вокруг ствола. Затем перешла на сам ствол, от основания к головке. Потом оттягивая кожицу и уздечку вылизала все вокруг головки и надавливая губами и языком втянула член в рот. Я такой пытки не выдержал и мгновенно выдал в ее горло еще одну одинокую струю семени. Она все проглотила до конца и выпустив член из рта легла, прижавшись щекой к моей груди.

– Спасибо, что ты сегодня со мной. Спасибо, что вчера не проехал мимо. Спасибо за то, что ты оказался мужиком.

– Эй, хватит благодарностей.

– Я искренне. Ты выспался?

– Да, как никогда!

– Я тоже. Твоя забота меня оживила.

– Да ладно тебе.

– А сейчас я буду тебя кормить, ты пока сядь, а я буду творить!

В течении получаса, произошло чудо. На столе появилось пять блюд, приготовленных тут же, на моих глазах. Мы сели завтракать пиршествовать. Пока кушали, болтали. Начали с вопроса, кто где живет, потом перешли на обмен жизненным опытом, и тут я узнал, что она всего на полтора года младше меня. Дальше прошлись по ближним, оба только развелись. СО мной все понятно, а вот она ушла от мужа, потому что тот весь в своей работе, и дома только о работе и ничего не надо. После семи лет проживания с таким букой, ласку мужскую подзабыла, уж про заботу вообще нечего и вспомнить. А вчера окруженная человеческим отношением, сегодня дорвалась до ласки. Она не глупая, а даже очень продвинутая. Мне было с ней вот так просто сидеть и болтать. Завтрак по сути был обедом. Из – за стола вылезли в двенадцать дня. Маша стала мыть посуду, а я думал, чем сейчас себя занять.

– Ты сегодня еще останешься? Я тут опять одна. Мои не приедут, папу на работу вызвали, а мама на автобусе не поедет, – спросила она, закончив мыть посуду и снимая фартук с себя.

Сейчас она выглядела обыкновенной домашней. На ней были бриджи, не совсем облаги, но прилегали к ножкам, на ногах шлепанцы на босу ногу, сверху футболка с несколькими пуговичками, под которой не было намека на бюстгальтер, а ее красивая грудь честно выделялась футболкой и подчеркивалась торчащими чуть – чуть сосочками. Волосы распущены и разброшены по плечам. Выглядела она сегодня значительно лучше и интересней чем вчера под ливнем. Да и вечером была как увядающий цветок. Не знаю, что больше, банька или же остальные мои усилия, но сейчас она была практически здорова!

– Ты думаешь надо остаться? – с издевкой спросил я.

– Мне так хочется. Ты же остаешься здесь до завтра? – с лукавинкой в глазах спросила она.