В панике ли, впрочем?

Пытаясь припомнить в точности, что она тогда ощутила, что вообще заставляло её выполнять эту тошнотворную работу, Элен потянулась рукою опять к брошенному на коврик резиновому изделию.

Чуть сдавила его, чувствуя знакомую теплоту. Совсем как тогда?

Провела склизкими, почти сочащимися влагой пальцами по краю собственного платья. Переместив пальцы ниже, оставила влажноватую дорожку на открытом бедре.

Чувство скользкого холодка в полуинтимном месте – она вообще не особо любила обнажать ноги и, кабы не гостиничный дресс – код, носила бы куда более длинные юбки, – чуть не заставило её застонать. Вот, значит, что за смесь стыда и удовольствия двигала рабыней из номера, заставляя её забыть о всяком достоинстве?

Элен подцепила двумя пальцами презерватив, держа его перед самыми глазами. Но видя в этот миг умственным взором перед собой нечто совсем другое – мутные светлые струи, извергающиеся на каштановую шевелюру. Пальцы её переместились чуть выше, зависнув над самым затылком. "Что я де... " – пронеслось ещё раз в уме. И сжали резинку. От осознания того, что она только что с собой сотворила, Элен захотелось заплакать. И в то же время – какая – то часть молоденькой белокурой девчонки с невинными глазами и раскрасневшимся личиком, стоящей на коленках у гостиничной двери и ощущающей стекающую с волос молочно – белую жижу, испытывала противоестественное наслаждение.

– Ах, как же ты хороша, – в такт её мыслям донеслось из гостиничного номера.

Мелко вздрагивая всем своим телом, не в силах до конца поверить в только что совершённое, Элен всмотрелась в замочную скважину. Что там происходит теперь?

– Ты была хорошей девочкой. И я хочу, чтобы ты сама себя за это наградила. Прямо здесь, прямо сейчас, при мне.

Элен на миг перестала дышать. О чём это он?

– Положи руку между своих прекрасных ножек. Вот так, моя милая, смелей.

Она следила, как каштановолосая рабыня покорно повиновалась. Задержав пальцы почти у самого срамного места – о ужас – неужели он требует, чтобы она?. .

Дыхание Элен сбилось, мысли пришли в переполох. Она, конечно, знала, о чём речь – теоретически – но мать чуть не убила её во время первой и единственной попытки.

– Ну, моя милая, – голос за дверью как будто стал твёрже, – не робей. Положи ладонь между ножек и прижми её к себе крепче. Ты ж послушная девочка?

Её затуманенному рассудку вдруг пригрезилось, что голос этот обращается прямо к ней, к Элен.

– Ну же, – подстегнул её голос, – быстрее.

Рука её легла на бедро, ощутив липкий след в недавно испачканном месте, затем неуверенно скользнула под юбку.

"Что я делаю? Что я творю?" – этих вопросов Элен уже не задавала себе, боясь услышать ответ. Кончики её пальцев поднырнули под ленточку белья, отчего – то горячую и промокшую насквозь.

– Просунь пальчики в свою уютненькую пещерку. Вот так, правильно.

Чувствуя, что сходит с ума, белокурая девушка с невинным личиком и безумно блестящими глазами подчинилась, стараясь не думать о том, как выглядит сейчас со стороны, в каком виде могли бы обнаружить её постояльцы и что могла бы сказать о её нынешнем поведении её мать.

– Не забывай и о своём сладеньком треугольничке немножко выше. Можешь чуть – чуть поласкать его, большим пальчиком, вот так.

Следуя приказу, Элен изо всех своих сил закусила губу, чтобы не закричать.

– Ай, как хорошо, – радовался голос.

Она на миг разомкнула мёртвую хватку зубов и губ, дабы захватить ртом больше воздуха – и тут же вновь закрыть его.

– Трахай, трахай себя пальчиками.

Перед глазами её встали огненные круги, она потеряла над собой контроль и все – таки застонала – или ей показалось? – этот звук мог прийти и из номера перед ней.

– Ах, какая ты послушница, – веселился голос.

"Прости, мама", – мелькнуло на окраине меркнущего ума Элен, меж тем как её всё быстрее движущиеся пальцы проскользнули в неё ещё глубже, уже до предела, – и она открыла рот, застонав уже громче, застонав по – настоящему на весь отель, на все номера и на все коридоры.

– Снято, – негромко послышалось рядом.

Что происходит?

Она моргнула. Коридор, прежде казавшийся ей пустым, был заставлен съёмочной аппаратурой – как привычного, так и не особо привычного Элен вида.

По коридору прохаживался взад – вперёд усатый черноволосый мужчина в деловом костюме, отдававший команды остальным – по – видимому, кинооператорам?

– Кто... вы? – в шоке спросила белокурая девушка, извлекая трясущуюся ладонь из – под платья и поспешно распрямляясь.

Ноги её подкашивались.

– Что, опять сбой психоматрицы? – снизошел до неё мужчина в костюме. – Не обращай внимания, Катрин, через минуту всё вспомнишь.

Она вспоминала.

Память возвращалась к ней неохотно, искажённо, крохотными лучиками, будто проходящими сквозь дымчатое стекло. Её имя – не Элен. Она – гипноактриса. Всё, что она сделала и пережила тут – лишь ролик для эротоманов, который потом будут просматривать миллионы зрителей по всему миру.

Белокурая девушка в ужасе закусила губу.

Её снимали на плёнку. Вернее, на чип, – но растворяющемуся сознанию девушки из двадцатого века так проще было представить себе происходящее.

Всё, что она делала губами, стоя на коленях у двери гостиничного номера. Всё, что она осуществила с выброшенной резинкой. Всё, что она выполнила, повинуясь голосу из номера – на самом деле едва ли реальному, действие ролика с самого начала фокусировалось преимущественно на ней.

Весь мир – включая, вероятно, её знакомых и близких? – будет внимательно следить за каждым её действием, за каждым шагом начинающей извращенки.

А её мать?

Элен, не уверенная уже даже в своём имени, не отделяющая в мыслях вымышленную мать от реальной, закрыла лицо рукой, мечтая раствориться, исчезнуть, провалиться сквозь пол.

Плечи её затряслись мелкой дрожью.

* * *

– Стало быть, сбой этот и вправду был лишь игрой случая? Насколько мне припоминается, в это мало кто верил.

– Случайность чистейшей воды, результат несовершенства используемой нами тогда аппаратуры.

Миллиардер отпивает немного минеральной воды из высокого хрустального фужера. Вам перепадает толика моей жажды.

– Что не было случайностью, – после деликатной приглушенной отрыжки добавляет он, – так это продолжение снятия визуальных данных и мозговых параметров даже после сигнала о прекращении съёмки. Один из операторов оказался достаточно предприимчивым, чтобы распространить полный вариант гипноклипа по чёрным каналам.

– Большинство зрителей сочло это хитроумным коммерческим трюком, во много раз увеличившим популярность вашей продукции.

– Кто мог знать, что наша целевая аудитория скрывает в себе столько садистов, способных так наслаждаться стыдом и ужасом бедной девушки?

Мистер Эстерданиус добродушно хмыкает.

– Во всяком случае, – продолжает он после паузы, – взлёт нашей популярности после этого эксцесса позволил нам окончательно определиться со своей нишей. Не жёсткие садомазохистские игрища, не вульгарное физиологическое порно, но сложные и деликатные психологически – рекурсивные сцены стали отныне нашим уделом.

– Зрители нашего интервью наверняка пожелают знать, не приводило ли это к странным или смешным ситуациям на поле съёмки? Ведь в любого рода творчестве, как известно, немудрено запутаться.

Глаза бизнесмена весело блестят.

– Вообще – то, – помедлив, произносит он, – я мог бы поведать вам одну историю этого образца. Хотя родство этой истории с нашими гипноклипами я бы до поры назвал сугубо косвенным...

ИСТОРИЯ No2:

ПРЕПОДАВАТЕЛЬНИЦА ИЛИ НЕТ?

Присев на вращающийся круглый стульчик офисного образца у небольшого письменного стола, Ирина наконец позволила себе расслабиться.

Ноги её безумно гудели после часа пребывания в метро – пребывания вертикального. Она надеялась, что свежеобретённый заработок вскоре позволит ей сокращать расходы сил на дорогу – взяв в кредит автомобиль или хотя бы нанимая такси.