Раньше она практиковала с мужем только миссионерскую позу, так что быть сверху, да еще самой насаживаться на агрегат, в порядки превосходивший вполне достойный орган ее первого и единственного до сего дня мужчины, то есть супруга – это было серьёзным испытанием для тихой домохозяйки, выпускницы филфака, любительницы Тургенева: Но как это было заманчиво: Медленно, подергиваясь от непонятных но приятных судорог, она впускала в себя этого, казавшегося бесконечным, питона...

– Ап!

Крошка – енот надавил на ее бедра и насадил, наконец, на свой кол до упора:

Слезы брызнули из глаз от такого удара по матке, а, может, и почкам. : Но как было приятно: И стон, который издала Таня был томным и нежным, и она уже куда энергичнее поднималась и насаживалась второй раз, третий, пятый:

– Ааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Стон оборвался на полуноте по причине вполне уважительной и понятной. Перед Татьяной воздвигся уже голый Ашот и, пригибаясь, чтобы не разбить темечком зеркало на потолке, пихнул ей в рот уже свою прелесссссссссссссть: Каковую пришлось сосать, не забывая о скачке на мохнатом коньке – Горбунке, которого, как выяснилось, величали Гагиком: и мачта у этого Гагика былааааа... Так что член Ашота за щекой девушки невольно ходил не только вперед – назад, но и вверх – вниз с весьма сложной амплитудой перемещения: К чести новоявленной соски, она умудрилась не только не прикусить предложенное ей угощения и собственный язычок, но и доставить тощему аксакалу явное удовольствие, щекоча язычком головку и ствол его мотающегося перед глазами шланга:

– Гагик!

– Ашот!

Эти велеречивые переговоры перевели к переменам в обстановке. Из всадницы Таня молниеносно превратилась то ли в корову, то ли в собаку: Она стояла на карачках, и теперь ее розочку уже сзади яростно буравил мощный бушприт Ашота, а брандспойт Гагика вернулся в рот, порадовав девушку еще неизведанным привкусом ее собственных выделений. Они, оказывается, сладкие:

Впрочем, послевкусие было иным. Гагик с каким – то даже не животным ревом разрядился прямо в нее потоками густого со специфическим привкусом семени. Таня чуть не захлебнулась, но героически боролась с наводнением, то есть наспермлением, поглощая все новые и новые кубометры и килотонны:

Она делала это на полуавтомате, потому что еще с начала вторжения в нее Ашота находилась в состоянии какого – то перманентного оргазма (или серии миниоргазмов, кто его знает, все равно – хорошо!) и мало что соображала: Соображалка проснулась, лишь когда Гагика во рту сменил Ашот и теперь пришлось заменять МЧС в борьбе с его селевым потоком: А ее пещерка опустела... Ну вот, и эта Ниагара иссякла, Ашот порыкивая отвалился с обмякшим и стремительно уменьшившимся в размерах органом:

Какое – то время она лежала без движения, а с ней переплелись ее новые знакомые:

Затем Гагик, несколько приободрившись, печально посмотрел на своего падшего экс – гиганта, вновь утратившего величие и мощь и покрытого теперь белесо – желтоватыми потеками:

– Ээээй, оближи его, он такой грязный! – и звонко шлепнул Таню по ягодице. Взвизгнув, девушка подползла к объекту и с надеждой посмотрела на его счастливого обладателя: может, не надо?

– Соси, соси, девка! Знаешь, какая кавказская сперма полезная? Оооооо!!! Мешок здоровья! Соси, давай!

Теперь работали быстрый язычок и уже ставшие умелыми губки, бережно зачищая Гагиков грибочек и его окрестности от последствий его же семяизвержения. Работы по деспермизации давали свои плоды прямо на глазах. То есть на губках и язычке: объект блестел и вновь начал проявлять тенденцию к росту.

– Эй, и мне! – ожил Ашот.

Теперь губкам и язычку пришлось работать на два фронта. Но Гаги к явно получил фору и его хоботок на глазах превращался обратно в хобот:

И обладатель сего хобота начал некие непонятные пока Тане эволюции. Он изъял свое возрожденное сокровище из заботливого ротика и вместе с ним оказался вне пределов видимости Тани, которая теперь могла, наконец, посвятить максимум внимания Ашоту. При этом она сначала не заметила, как невидимый Гагик ненавязчиво скорректировал ее позу, поставив ее вновь на четвереньки. Некие сомнения посетили девушку, когда ее ануса коснулось нечто влажное и прохладное. Сперва она решила, что галантный кавалер запечатлел на ее задних устах поцелуй или дружески лизнул. Но нет: Новые ощущения с этой гипотезой никак не согласовались. Пальцы, необычно скользкие и холодные сновали возле ее задней калитки все более настойчиво, потом один из них оказался внутри, потом два, три, а потом:

Она оглянулась: Гагик, нацепив на свою оглоблю свежий презерватив, вполне однозначно прижал головку к ее анусу

– Ты что? В попку?

– Канэчно! А что?

– Нет, не надо, пожалуйста, милый, нееееееееееет!!!

Но тут Ашот, возмущенный прекращением минета восстановил статус – кво, заткнув Танюше ротик своим торчуном, а головка Гагика, таки, вошла в недра ее попки:

– !!!! !

– Булки раздвинь руками – нэ больно будэт! – заботливо посоветовал девушке ее анальный дефлоратор

И она подчинилась. Потому что победное продвижение большого червя в ее недра продолжалось медленно и неотвратимо. И было больно. Очень. Слезы лились из глаз, а мужчины спокойно продолжались женщиной, которую купили за восемь сотен баксов на пару часов. И плевать им было, что перед ними верная супруга, мать семейства, женщина с высшим образованием, спортсменка и просто красавица, оказавшаяся не в то время не в том месте, а не прожженная шлюха. Они всего лишь желали получить свое удовольствие за свои деньги.

Гагик победно урча начал ускорять фрикции, буравя Танину шоколадную фабрику своим дышлом, а Ашот явно желал встретить свой член с членом друга где – нибудь в районе Таниной поджелудочной и проталкивал свою колбасу в глотку девушки. Девушке оставалось хрипеть, стонать и плакать, что весьма забавляло ее самцов. Гагик настолько расчувствовался, что начал звонко пошлепывать ее по упругим булочкам, хихикая от счастья. Таня боялась, что внутри у нее все порвут и искалечат, но вдруг на мог наступило облегчение: ствол Гагика на откате полностью оставил ее растерзанный горящий анус, ствол Ашота выскользнул изо рта... Что, всё?

Нет не все, друзья просто поменялись, и в тылах у Танюши теперь партизанил Ашот, а с фронта ее губки атаковал свежевынутый из ее же задницы ствол Гагика. Бррррр... Но что делать: И она начала язычком и губками все смелее очищать настырный баклажан.

– Чито, нэ нравится? Клизму ставить надо! – не преминул дать дельный совет Гагик.

– И верно, надо, – мелькнуло в голове у девушки – вот только кто бы знал: Ой, что это со мной? – она и не заметила, что боль в попе потихоньку начинает уступать место некоему новому ощущению. И отнюдь не неприятному: нет, еще было больно, но она уже чувствовала, что занятие анальным сексом ей, пожалуй что, и нравится: И даже очень ничего!

– О, Гагик, смотри, она подмахивает! Понравылось!

Еще не веря себе Таня отметила, что Ашот пребывает в стационарной позиции, а вот она вовсю насаживается своей попочкой на его каркалыгу также, как некогда насаживалась своей пипочкой. И процесс этот по мере осознания и углубления ее все больше захватывал. Она уже и поскуливала нечто нежное, и движения ее стали плавными, ритмичными. Руки ее не менее нежно ласкали член и заросли на груди Гагика... Новое чувство захватило ее всю и, неожиданно для себя, девушка кончила с протяжным горловым стоном: Это был ее первый анальный оргазм: