– Любишь пожестче значит, шлюха, – от вида беспомощного женского тела оказавшегося в моих руках у меня как будто сорвало крышу. Весь этот дурацкий день, напряжение боя, образы тел товарищей разорванных на куски, все это сплавилось в мозгу и искало выход. Я забыл об опасности быть обнаруженным боевиками и сорвал с себя разгрузку и бронежилет. Кинул автомат рядом и расстегнул штаны.

Закусив губу и тяжело дыша она из – под полуприспущенных век наблюдала за моими манипуляциями. Этот ее блядский взгляд разбудил во мне какую – то просто первобытную ярость на эту самку, которая побежала, как послушная собачонка за первым же самцом, который всего – навсего животно отодрал ее.

Я рывком перевернул ее на живот и заломил ей стянутые запястья вверх, отчего она глухо охнула уткнувшись лицом в подушку. Свободной рукой я раздвинул ее ягодицы и вздыбленным членом вошел в ее влагалище. Ого, а эта ситуация ее не на шутку возбудила – там было мокро и горячо.

Я принялся накачивать ее, до упора загоняя член в ее разогретую пещерку. В такт фрикциям она постанывала и сексуально вертела задом. Вот наконец горячая приятная волна поднялась и выплеснулась из меня наружу. Мокрое пятно осталось под ней, когда я отвалился от нее тяжело дыша.

Повернув голову, она посмотрела на меня:

– Ну что кончил, герой? – выдала она презрительным тоном. – Трахнул связанную слабую женщину, молодец, ничего не скажешь.

"Ого, да она провоцирует меня", – мелькнула мысль в голове. Я взял автомат, накинул его ремень ей на шею и закрутил петлю. Она выгнулась ловя ртом воздух, сексуально взбрыкивая задом в воздух.

– Значит то, что ты легла под палестинского ублюдка, и поносишь родину – это нормально. А то что я ответил физическим насилием на твой словесный высер, вместо того чтобы тратить силы и убеждать тебя в чем – то бесполезными словами, это плохо. Такие как ты понимают только язык силы, – говоря это я внимательно следил как лицо ее принимает багровый оттенок, не хотел ее случайно удушить. – Еще Ницше говорил "Идя к женщине, бери с собой плеть!", – я выдрал ремень из штанов и начал хлестать ее по упругому заду, она захрипела еще сильней и задергалась всем телом, приходилось придерживать ее, чтобы не упала с кровати. Навалившись на нее, я отбросил ремень и начал сильно мять ее грудь, сжимать и крутить ее соски. От этого член опять зашевелился и поднялся. Недолго думая, я смочил ее заднее отверстие слюной и вошел ей в анус.

Она задергалась пуще прежнего, захрипела, заизвивалась подо мной, пытаясь вырваться, но мне это доставляло только удовольствие. Когда она пыталась вырваться, то сжимала мышцы таза, тем самым приятно массируя мне детородный орган. Так что, несмотря на то что я только – только кончил, вскоре последовала вторая разрядка. Напряжение всего дня вместе с семенем выплескивалось из меня. С чмокающим звуком я вытащил член из нее и отвалился от слабо содрогающегося тела. Отдышавшись я присмотрелся к ней. Твою ж дивизию, по – моему я перестарался. Я снял ремень автомата с ее шеи и перевернув на спину принялся делать ей искусственное дыхание. Наконец она закашлялась и задышала нормально.

– Ну вот видишь, я спас тебе жизнь и теперь ты мне должна, – с облегчением пошутил я садясь на кровати и прислушиваясь. С полминуты тому назад появился какой – то монотонный звук на самой грани слышимости, который постепенно усиливался. Катя странно посмотрела на меня, но промолчала и только сипло дышала.

– Слушай, а что это за звук? – спросил я ее.

– Так это же ваши летят, кхе, – кашлянула она, – нас бомбить.

– Йошкин кот, – я подорвался с постели и принялся лихорадочно напяливать на себя броник с разгрузочным жилетом. – Есть где укрыться?

– Есть подвал, – она с усмешкой смотрела, как я одеваюсь.

Я наконец справился с амуницией, но на то, чтобы освободить Катю времени уже не оставалось. Я закутал ее в одеяло и поднял на руки.

– Говори куда идти, – приказал я ей.

Она с наглой усмешкой смотрела мне прямо в глаза:

– Я как невеста у тебя на руках. Если поцелуешь меня, то скажу.

Вот дурная баба. Я впился в ее рот. М – м, а хорошо целуется. С трудом оторвавшись от нее, я рявкнул:

– А теперь веди!

Неторопливо облизав припухшие губы она посмотрела на меня эдаким хозяйским взглядом:

– Вниз по лестнице. Там на кухне люк в полу.

Еле успели. Только я захлопнул крышку люка, как послышались разрывы и сверху что – то посыпалось. Засветив фонарик, хорошо, что запас батареек с собой предусмотрительно захватил, в самом слабом режиме хватит на несколько дней, я огляделся. Помещение с голыми цементными стенами, старый диван в углу, какие – то тряпки у стены беспорядочно свалены. О, кран. Если водопровод еще не расхреначили, то есть шанс набрать воды. Я мухой метнулся к дивану и положил на него сверток с Катей. Подобрав какую – то тряпку, я кинулся к крану и, заткнув сливное отверстие, открыл его. Есть! Побежала тонкая струйка воды. Я заворожено смотрел как вода заполняет раковину. Набралось почти половина раковины прежде чем кран издал шипящий звук, затарахтел и перестал давать воду. Со вздохом я закрыл его. Литров десять набралось, прикинул я. Дней на двадцать хватит, с учетом жары. Хотя в подвале относительно улицы было прохладно.

– Может развяжешь меня? – послышалось от дивана.

Я с сомнением посмотрел туда:

– Чтобы ты меня прирезала, как только я отвлекусь?

– Ну как знаешь, – обиженно послышалась из угла. – Кстати, я тебя тоже спасла, когда указала где подвал, так что теперь мы квиты.

– Ага, – я прислушивался к тому, что творилось сверху. Разрывы прекратились и воцарилась тишина, только из крана капали остатки воды, да Катя сипло сопела в углу. Подошедши к люку я поднялся по лесенке и попытался открыть его. Как я и думал, его завалило. Он открывался наружу и даже не шелохнулся, когда я несколько раз ударил его плечом.

Я обрел подвал по кругу, простукивая стены рукояткой ножа, надеясь неизвестно на что. Естественно бесполезно, везде был глухой звук. Катя уселась на диване и с усмешкой наблюдала за моими действиями. Закончив, я уселся рядом с ней, предварительно сняв жилет и потянувшись до хруста в спине. Затем снял пропотевшую рубашку и достал из разгрузки упаковку гигиенических салфеток.

– Ничего себе, какой предусмотрительный! – иронически воскликнула она.

– Ага, местные меня Мак Гайвером обзывали, а сам себя я хомяком называю.

– Дай мне тоже салфетку, надо все твое вытереть, а то из меня до сих пор капает.

– Давай я тебя вытру.

– Нет уж, я сама!

Я пожал плечами и протянул ей салфетку. Стесняется меня что ли, так я ее всю уже видел, скрывать ей вроде нечего.

Закончив, она попросила:

– Дай попить.

Я протянул ей флягу к ее губам:

– Пей, но воду надо экономить, так что только несколько глотков не обессудь.

Отпив, она поблагодарила меня и вдруг спросила:

– Расскажи о себе.

– Чего? – опешил я. – Это еще зачем?

– Все равно делать нечего. Как тебя хоть зовут то?

– Алекс, – поразмыслив, я решил, что большого вреда от этого действительно не будет.

– Саша значит, – протянула она, задумчиво рассматривая меня.

Я пожал плечами:

– Ну да.

– Как ты думаешь, Саш, мы выберемся отсюда?

– Надеюсь. Тут скоро наши должны подойти. Скорее всего, авиаудар был обработкой местности перед введением наземных войск. Если они будут на бронетранспортерах, то мы возможно услышим рев моторов и я попробую пострелять в потолок, может они услышат выстрелы.

– Как много предположений, – выразила она сомнение. – А если они не оправдаются?

– Сейчас я немного отдохну и попробую взломать люк, максимум нас засыплет наполовину. И надеюсь мы не задохнемся.

– Я просто подумала, что тебе, чтобы выжить, легче будет прирезать меня и тем самым сэкономить воду.

– Молчи, дура. Я тебе не хамасовец, чтобы беззащитных убивать. Это их любимая забава по гражданским пострелять, – зло ответил я.

– Прости, – жалобно извинилась Катя. – Хотя меня ты чуть не убил, – не удержалась она от шпильки.

Прежде чем ответить я помолчал: