Все это моя фантазия, и любые совпадения случайны.

1. А на войне, как на войне

Вокруг были слышны взрывы, стрекотанье пулеметов и свист пуль. Периодически над головой с ревом пролетали звенья боевых самолетов. Мое отделение короткими перебежками двигалось по улице арабской деревни сектора Газа. Над головой раздался взрыв и меня отбросило на стену дома:

Когда очнулся солнце уже клонилось к горизонту и скоро уже должно было стемнеть. Голова болела. Попытавшись ощупать ее, я наткнулся каску и внушительную вмятину напротив болевшего места. Расстегнув застежку я снял каску с головы и с наслаждением покрутил затекшей шеей одновременно осматриваясь.

Вокруг валялись трупы моего отделения. Вечерние лучи освещали поле боя. Было тихо. Судя по всему мы словили гранату рпг, и я единственный чудом уцелел. Подбежав к телу командира отделения, я попытался задействовать его рацию. Бесполезно – она была сломана. Взглянув в сторону связиста я понял что там ловить вообще нечего – его перемолотило в кашу вместе с оборудованием, куски которого, перемежаясь с мясом, живописно валялись кругом изорванного тела.

"Тактический планшет!" – вспомнил я. Вернулся к телу командира и вытащил из его нагрудного кармана разгрузки комп. М – да, машинка уцелела тоже только частично, и сейчас помигивала светодиодом сигнализирующим о скорой разрядке. Попытавшись включить его, я привычно ругнулся на неудобное управление. На карте отобразившейся на экранчике стало ясно, что линия фронта откатилась на десяток километров назад и сейчас вокруг меня никого из наших нет.

"Твою дивизию", – ругнулся я. Как будто в ответ на это планшет пискнул и отключился. Грустно, я остался совсем без связи. Мобильники нас заставили сдать перед выходом на боевую задачу, чтобы типа террористы не засекли, угу, кретины.

"М – да. Надо выбираться назад к своим. Или заныкаться где – то тут, до очередного наступления. А потом присоединиться к своим".

Я еще раз осмотрелся, на этот раз акцентируя внимание на домах арабесов вокруг. Все нормальные жители ушли, когда армейка их предупредила листовками о том, что тут скоро будет жарко. Остались только боевики Хамаса.

(Примечание: Хамас – исламская террористическая организация сектора Газы).

Вот этот дом подойдет. Я быстро подбежал к выбранному зданию и настороженно прислушиваясь вошел внутрь.

Большая комната служившая жильцам столовой, кухней и просто местом для посиделок, лестница на второй этаж. Сделав обход первого этажа и убедившись, что там никого, я поднялся на второй.

На первый взгляд вроде тоже пусто.

Вдруг в глубине дома послышался шорох. Вскинув автомат к плечу и стараясь ступать как можно тише, я направился к источнику звука. Приблизившись к дверному проему я остановился и прислушался. Внутри определенно кто – то был.

"На – а – а, козел", – из встроенного в стену шкафа на меня налетело разъяренное существо, закутанное в черные тряпки и держащее в руках калашников. Я рефлекторно уклонился и прикладом сшиб его на землю. Тело мягко осело на пол. Автомат выпал из рук и со стуком упал рядом. Я отскочил назад целясь в него, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок, но нет, оно лежало без движения.

Оно? Нет, она! Я заметил приятные округлости грудей. Какого же они размера, если их видно даже под этим ворохом бесформенных тряпок наверченных на тушку.

Эй, погоди – ка, а ведь кричала она на русском, когда прыгнула на меня. Русская? Здесь? Что за фигня.

Я проверил пульс на шее. Жилка билась, значит она просто без сознания. Вытащив пластиковую стяжку из рукоятки автомата, которая там была именно для такого, я стянул ей запястья за спиной. Снял платок, в который она была до глаз закутана. Милая мордашка, светлые волосы. На тот случай, если она очнется я отрезал от платка кусок, и запихнул ей в рот. Отмотал со спаренных магазинов синий строительный скотч и залепил ей рот. Подняв тело я положил его на двуспальную кровать в бывшей хозяйской спальне. Чтобы избежать неприятных сюрпризов в виде припрятанного ножа или пояса шахида я полностью раздел ее. М – м – м, какое тело. Большие стоячие груди с розовыми сосками, плоский животик, и за растительностью следит. Лет ей на вид было двадцать пять – тридцать.

"Что же такая лапуля делает в этой богом забытой деревеньке? А вот она зашевелилась, у нее и спросим".

Она дернулась и закашлялась. Я отрезал от простыни полосу и спутал ей ноги, чтобы не лягалась при допросе. Почувствовав прикосновение она открыла глаза, оказавшиеся голубыми, и замерла увидев меня.

Я сел на кровать с ней рядом и прижал ей горло локтем.

– Я сейчас вытащу кляп. Ни в коем случае не кричать, иначе тебе не поздоровиться, – я повертел перед ее глазами нож. – Кивни если поняла, – та медленно кивнула, заворожено глядя на клинок.

Строительный скотч держал крепко, так что когда я его отдирал, то она сморщилась и издала стон.

– Тихо – тихо. Уже все, – я вытащил кляп. – Ну рассказывай, кто ты такая, и что тут делаешь. Только не звездеть, ты сейчас в полной моей власти, и я смогу сделать с тобой все, что захочу, – и чтобы доказать свои слова, я ущипнул ее за торчащий сосок.

Она взвизгнула:

– Ай – ай. Я скажу – скажу, только не щипайся, – голос у нее оказался приятный, грудной такой, с хрипотцой.

– Ага, давай выкладывай, – пальцы с соска я не убрал продолжая пощипывать его и ощущая под ладонью приятную округлость груди.

– Меня Катя зовут. Я здесь три года живу. Меня Абдалла замуж взял, когда в Москве на врача учился. Ты не мог бы убрать руку с моей груди?

– Ты не отвлекайся, рассказывай. Где сейчас твой Абдула? – сосок затвердел и сморщился. Я перенес руку на вторую сиську, и принялся обрабатывать и его тоже, негоже уделять внимание только одному.

– Его призвали лечить раненых бойцов, – дыхание ее участилось.

– Не бойцов, а палестинских ублюдков – террористов, – я убрал вторую руку с ее горла и принялся жестко ласкать ее промежность.

– А – ах, пожалуйста прекрати, – она изогнулась всем телом и попыталась отодвинуться от меня.

– Лежать! – я с силой шлепнул ее по груди, отчего та тяжело колыхнулась. – Сколько вас здесь и откуда у тебя автомат? Говори! – я шлепнул ей и по второй сиське.

– Ай, – вскрикнула она от удара. – Я здесь одна. Ай. Автомат Абдалла дал. Ай. Сказал "защищай наш дом", когда уходил. Ай.

– Арабская подстилка, – после каждого слова ей прилетал хлесткий шлепок. – А что же ты в России себе мужика не нашла? – в уголках глаз у нее заблестели слезы, грудь от ударов покраснела, соски встали торчком.

– Они там все слизняки, – с неожиданной злостью рявкнула она. Лицо ее исказилось: – Нет настоящих мужиков в Рашке. Ай. Слизняки одни. Ай. А Абдалла он не такой. Ай. Он ничего не боится. Ай. Он когда меня увидел, то с таким напором, с такой страстью соблазнил меня и жестко отодрал, как последнюю сучку. Ай. Я так визжала под ним. Ай.

– Любишь пожестче значит, шлюха, – от вида беспомощного женского тела оказавшегося в моих руках у меня как будто сорвало крышу. Весь этот дурацкий день, напряжение боя, образы тел товарищей разорванных на куски, все это сплавилось в мозгу и искало выход. Я забыл об опасности быть обнаруженным боевиками и сорвал с себя разгрузку и бронежилет. Кинул автомат рядом и расстегнул штаны.

Закусив губу и тяжело дыша она из – под полуприспущенных век наблюдала за моими манипуляциями. Этот ее блядский взгляд разбудил во мне какую – то просто первобытную ярость на эту самку, которая побежала, как послушная собачонка за первым же самцом, который всего – навсего животно отодрал ее.

Я рывком перевернул ее на живот и заломил ей стянутые запястья вверх, отчего она глухо охнула уткнувшись лицом в подушку. Свободной рукой я раздвинул ее ягодицы и вздыбленным членом вошел в ее влагалище. Ого, а эта ситуация ее не на шутку возбудила – там было мокро и горячо.

Я принялся накачивать ее, до упора загоняя член в ее разогретую пещерку. В такт фрикциям она постанывала и сексуально вертела задом. Вот наконец горячая приятная волна поднялась и выплеснулась из меня наружу. Мокрое пятно осталось под ней, когда я отвалился от нее тяжело дыша.

Повернув голову, она посмотрела на меня:

– Ну что кончил, герой? – выдала она презрительным тоном. – Трахнул связанную слабую женщину, молодец, ничего не скажешь.

"Ого, да она провоцирует меня", – мелькнула мысль в голове. Я взял автомат, накинул его ремень ей на шею и закрутил петлю. Она выгнулась ловя ртом воздух, сексуально взбрыкивая задом в воздух.

– Значит то, что ты легла под палестинского ублюдка, и поносишь родину – это нормально. А то что я ответил физическим насилием на твой словесный высер, вместо того чтобы тратить силы и убеждать тебя в чем – то бесполезными словами, это плохо. Такие как ты понимают только язык силы, – говоря это я внимательно следил как лицо ее принимает багровый оттенок, не хотел ее случайно удушить. – Еще Ницше говорил "Идя к женщине, бери с собой плеть!", – я выдрал ремень из штанов и начал хлестать ее по упругому заду, она захрипела еще сильней и задергалась всем телом, приходилось придерживать ее, чтобы не упала с кровати. Навалившись на нее, я отбросил ремень и начал сильно мять ее грудь, сжимать и крутить ее соски. От этого член опять зашевелился и поднялся. Недолго думая, я смочил ее заднее отверстие слюной и вошел ей в анус.

Она задергалась пуще прежнего, захрипела, заизвивалась подо мной, пытаясь вырваться, но мне это доставляло только удовольствие. Когда она пыталась вырваться, то сжимала мышцы таза, тем самым приятно массируя мне детородный орган. Так что, несмотря на то что я только – только кончил, вскоре последовала вторая разрядка. Напряжение всего дня вместе с семенем выплескивалось из меня. С чмокающим звуком я вытащил член из нее и отвалился от слабо содрогающегося тела. Отдышавшись я присмотрелся к ней. Твою ж дивизию, по – моему я перестарался. Я снял ремень автомата с ее шеи и перевернув на спину принялся делать ей искусственное дыхание. Наконец она закашлялась и задышала нормально.

– Ну вот видишь, я спас тебе жизнь и теперь ты мне должна, – с облегчением пошутил я садясь на кровати и прислушиваясь. С полминуты тому назад появился какой – то монотонный звук на самой грани слышимости, который постепенно усиливался. Катя странно посмотрела на меня, но промолчала и только сипло дышала.

– Слушай, а что это за звук? – спросил я ее.

– Так это же ваши летят, кхе, – кашлянула она, – нас бомбить.

– Йошкин кот, – я подорвался с постели и принялся лихорадочно напяливать на себя броник с разгрузочным жилетом. – Есть где укрыться?

– Есть подвал, – она с усмешкой смотрела, как я одеваюсь.

Я наконец справился с амуницией, но на то, чтобы освободить Катю времени уже не оставалось. Я закутал ее в одеяло и поднял на руки.

– Говори куда идти, – приказал я ей.

Она с наглой усмешкой смотрела мне прямо в глаза:

– Я как невеста у тебя на руках. Если поцелуешь меня, то скажу.

Вот дурная баба. Я впился в ее рот. М – м, а хорошо целуется. С трудом оторвавшись от нее, я рявкнул:

– А теперь веди!

Неторопливо облизав припухшие губы она посмотрела на меня эдаким хозяйским взглядом:

– Вниз по лестнице. Там на кухне люк в полу.

Еле успели. Только я захлопнул крышку люка, как послышались разрывы и сверху что – то посыпалось. Засветив фонарик, хорошо, что запас батареек с собой предусмотрительно захватил, в самом слабом режиме хватит на несколько дней, я огляделся. Помещение с голыми цементными стенами, старый диван в углу, какие – то тряпки у стены беспорядочно свалены. О, кран. Если водопровод еще не расхреначили, то есть шанс набрать воды. Я мухой метнулся к дивану и положил на него сверток с Катей. Подобрав какую – то тряпку, я кинулся к крану и, заткнув сливное отверстие, открыл его. Есть! Побежала тонкая струйка воды. Я заворожено смотрел как вода заполняет раковину. Набралось почти половина раковины прежде чем кран издал шипящий звук, затарахтел и перестал давать воду. Со вздохом я закрыл его. Литров десять набралось, прикинул я. Дней на двадцать хватит, с учетом жары. Хотя в подвале относительно улицы было прохладно.

– Может развяжешь меня? – послышалось от дивана.

Я с сомнением посмотрел туда:

– Чтобы ты меня прирезала, как только я отвлекусь?

– Ну как знаешь, – обиженно послышалась из угла. – Кстати, я тебя тоже спасла, когда указала где подвал, так что теперь мы квиты.

– Ага, – я прислушивался к тому, что творилось сверху. Разрывы прекратились и воцарилась тишина, только из крана капали остатки воды, да Катя сипло сопела в углу. Подошедши к люку я поднялся по лесенке и попытался открыть его. Как я и думал, его завалило. Он открывался наружу и даже не шелохнулся, когда я несколько раз ударил его плечом.