Худощавый тигр в строгом темно-сером костюме, слегка заикаясь, пятился прочь от слегка изогнутой отполированной полосы стали, отбрасывающей вокруг себя кроваво-красные блики, отражая свет заходящего в океан Солнца.

 — Н-н-но мистер Хан ясно дал понять, ч-ч-то...

Короткий взмах мускулистой руки в рукаве синего мундира, украшенного золотыми пуговицами прервал его. Над поспешно пригнувшимся дипломатом, свистнуло, рассекая воздух, лезвие сабли, и металлическую с проплешинами ржавчины палубу лег желто-черный ковер из срезанных с его головы шерстинок. Дон Корнаж позволил себе криво улыбнуться, и его немедленно поддержала восторженным ревом толпа пиратов за его спиной.

 — Мистер Хан? — Произнес он едва не с презрением. — Не тот ли это Хан, по милости которого мои ребята почти лишены хлеба насущного в виде жирненьких лайнеров, туда-сюда, — он пояснил свою мысль энергичными взмахами сабли перед носом у съежившегося на самом краю платформы тигра, — летающих над океаном, а? Не мистеру ли Хану показалось выгоднее наших прежних взаимных обязательств установить на транспорты новенькие скорострельные пулеметы, и обучить «кошельки с золотом» ими пользоваться?

 — Уверяю вас, это лишь временные меры, распоряжение самого Президента...

Корнаж подвесил саблю на поясе и сделал знак одному из своих громил. Последний, с кривой ухмылкой, легко приподнял молодого тигра за грудки, и сделал шаг вперед. Судорожно вцепившись лапами в перевитые мышцами руки пирата, посол повис в десяти метрах над поверхностью океана.

 — Передай мистеру Хану, — Лис оскалился, обнажив ослепительно белые крупные клыки. — Договор есть договор. Пока в небе не станет тихо, мы — враги.

Здоровяк разжал пальцы. Снизу донесся звук удара об воду чего-то тяжелого.

 — Да, и еще, — прокричал Корнаж, глядя вниз. — Я оставляю тебя в живых, мокрым, но целым только в качестве благодарности за сообщенный мне курс транспорта, но на большее не рассчитывай!

Оглушительно взревели моторы, и летающая крепость, стремительно набирая высоту, направилась на юг. Только после того, как она скрылась за горизонтом, тигр, скинув с себя тянущие его ко дну мокрые тряпки, в которые превратилась его одежда, включил рацию, находившуюся до этого во внутреннем кармане пиджака.

 — Мистер Хан?

 — Я слушаю вас, — ответил ему полный достоинства голос.

 — Дон Корнаж отверг ваше предложение.

Последовала долгая пауза.

 — Это было предсказуемо, хотя и неприятно своими неизбежными осложнениями. переключите рацию в режим маяка. Я вышлю за вами гидроплан.

***

 — Балу, Балу, просыпайтесь! — Вполголоса бормотала мисс Ребекка Канингем, тряся за руку своего безмятежного спящего пилота.

На секунду прекратив свои тщетные попытки, она с негодованием уставилась на медведя, лежащего в своем старом гамаке, висящем на крюках, намертво приваренных изнутри фюзеляжа.

«Да он как — будто в кому впадает, когда засыпает!»

Сейчас она чувствовала себя, пожалуй, немного виноватой. Денек для ее летучей команды выдался не из легких, куча срочных заказов, а уж эти заказчики кого хочешь с ума сведут. Тем не менее, она уже собралась крикнуть во весь голос, набрав для этого полную грудь воздуха, но тут ее что-то подхватило и понесло по воздуху. Балу, не иначе как шестым чувством, почувствовал неприятности. Правой рукой, до этого безвольно свисавшей вниз, он легко, как пушинку, подхватил ее и уложил рядом с собой, прижав ее своим телом к жесткому плетению гамака. На его морде, к неописуемому возмущению его хозяйки, расплылось довольное выражение.

«Даже во сне думает только об одном!»

Ребекка двинула ему внос своим кулачком, едва сдержавшись от желания ударить коленом куда ниже. Балу мгновенно проснулся и, мгновенно оценив ситуацию, буквально выпрыгнул из гамака.

 — Ребекка, — оправдывался он через несколько минут, сидя в кресле перед штурвалом и прогревая двигатели «Нырка» и избегая смотреть на раскрасневшуюся и все еще несколько встрепанную хозяйку. — Нельзя же, в самом деле, так нервничать из-за простого сна!

 — Даже во сне не смейте думать об этом! — Огрызнулась она. — Вы жалкий, похотливый...

 — О-кей, выходит, с утра я нисколечко не изменился. Кстати, куда это мы летим, на ночь глядя? И где Кит?

 — Вот координаты! А Кита я отправила проследить за Молли, я сама буду вашим штурманом!

Балу взял у нее листок бумаги и прикинул по памяти: вроде бы квадрант пустого моря.

«А может она немого того, перенервничала, приснилось что-то?»

 — И что мы там найдем? — Успокаивающе спросил он.

 — Не смейте разговаривать со мной, как с ненормальной! — Рявкнула Ребекка. — Мистер Хан лишь сообщил, что...

Балу испустил протяжный стон.

 — Эта пятнистая шкура опять впутывает вас, меня и мой самолетик в свои грязные делишки, да!?

 — Давите на газ, и без разговоров!

***

Воцарилась угрюмая тишина.

С широкого экрана на Хана, со смешанным чувством страха и ярости на лице, смотрел пожилой тигр с полосами седой шерсти на висках.

 — Самолеты сопровождения взорваны, пилоты спаслись лишь чудом, судьба экипажа транспорта остается неизвестной! Реликвия, на которую молятся эти помешанные на войне свиньи, похищена! Неслыханный скандал, — голос говорящего едва не сорвался на визг. — Вам скучно, сенатор, вы зеваете!?

 — Я весь внимание, господин министр, — мягко ответил Хан. — У нас здесь довольно поздно.

 — Ах, да, вы правы. Простите меня, мы все здесь сейчас на нервах. Единственное, что может отвлечь этих тупоумных вояк от объявления войны, это секс, — лицо министра превратилось в гримасу ярости, обнажив дюймовые клыки, лишь слегка пожелтевшие от времени, уши его прижались к голове, слова вылетали вместе с горловым рычанием. — Наши сотрудницы — добровольцы направились к ним чтобы... чтобы...

 — Это очень прискорбно, — с сочувствием прервал поток последовавших ругательств его собеседник. — Очень жаль, что я не был предупрежден о маршруте следования такого важного груза.

 — Я скажу вам прямо: некоторые члены Сената высказали сомнения в вашей лояльности. Позиции его членов, подозревающих вас в сговоре с пиратами, весьма крепки. Это и послужило поводом к решению оставить вас в неведении. Лично я считаю это голословными обвинениями, и предложил поручить расследование случившегося лично вам.

Хан встал с кресла и выпрямился, сложив лапы за спиной.

 — При всем уважении к Сенату, я не обладаю достаточными полномочиями...

Министр также поднялся со своего места.

 — Только что Сенат проголосовал за их расширение. Поздравляю вас, мистер Хан, поистине львиная доля доходов Кейп-Сьюзета отныне в вашем распоряжении. Немедленно приступайте к расследованию! В качестве боевой поддержки к вам направляется эскадрилья новейших истребителей. Используйте их по собственному усмотрению. Удачи!

Экран погас. Кабинет погрузился в темноту. И лишь на фоне черного силуэта головы горели холодным зеленым пламенем зрачки глаз.

***

 — Я его вижу, приземляйтесь, Балу! — Ребекка смотрела в бинокль на маленькую искорку света среди темной массы воды прямо по курсу самолета. — Наверно, нам надо сделать еще один заход, иначе вы не успе...

Балу резко подал штурвал от себя, посылая самолет в крутое пике, отчего у выполняющей обязанности штурмана перехватило дыхание. Самолет вновь выпрямился, казалось, над самой водой, оставил за собой расходящейся след, фыркнул моторами и остановился. Огонек горел теперь точно под левым крылом, рывками перемещаясь к открывающемуся грузовому люку. Ребекка гневно взглянула на балу и, не сказав ни слова, кинулась в хвост самолета. Балу шел за ней неторопливой походкой. Наконец пловец подплыл к самому краю люка, висящему сантиметрах в двадцати над водой и, легко подтянувшись, забрался в трюм. С достоинством выпрямился. Балу фыркнул. Ребекка пунцово зарделась. Стройный красавец произвел на нее впечатление. Горделиво стоящий почти вертикально красный член почти на двадцать сантиметров выглядывал из кожаных ножен. Под ним висел меховой мешочек, с двумя крупными, с ее кулак, яйцами.

 — Я благодарю вас за столь скорое прибытие, леди, и буду рапортовать за дополнительное вознаграждение.

Тигр мягко переступил с лапы на лапу, его хвост дернулся, а член неторопливо качнулся из стороны в сторону. Ребекка будто наяву почувствовала у себя на талии эти мощные лапы, их страстные объятия, нежные, бархатистые прикосновения подушечек его пальцев к своей спине. Сладкая дрожь наполнила ее, прокатившись от макушки до кончиков пальцев, родив тяжесть внизу живота. Ах, этот язык между белыми клыками! Он ласкает ее соски, посасывает и слегка оттягивает их. Они отвечают на его ласки и набухают, точно диковинные темно-коричневые ягоды, растущие на глазах посреди поросших светло-желтой травой холмов. Не в силах дольше сдерживаться, она раздвигает ноги, и тут же чувствует упругое прикосновение орудия ласки и боли. Оно пронзает ее все глубже и глубже, доходя до ее сокровенных глубин и заполняя ее до краев пульсирующей плотью. Готовый закричать рот уверенно накрывают его губы, и она с упоением впивается в них уносящим прочь разум поцелуем. Сотрясший ее оргазм был столь силен, что она была вынуждена опереться о переборку.

 — С вами все в порядке? — Спросил тигр, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Если у вас есть лишняя одежда...

Балу, вполголоса пробормотав что-то, кинул ему старое, с пятнами масла, одеяло, в которое тот неторопливо завернулся.

 — Балу! — Возмутилась Ребекка.

 — Все в порядке, — успокоил ее спасенный, — если не возражаете, я немного передохну в этом гамаке до Кейп-Сьюзета?

 — Конечно, конечно! Балу, вы все еще здесь? Немедленно заводите моторы!

Ребекка, подталкивая онемевшего от наглости незваного гостя Балу (улегся в его гамак!?), скрылась в кабине пилота.

 — Хлыщ! — будто выплюнул Балу.

***

Кит проснулся, и обнаружил, что лежит на самом краю широкой кровати. Под его боком свернулась в клубочек маленькая Молли. Он с улыбкой посмотрел на нее. Видно, малышка затратила немало сил, чтобы сдвинуть его с середины дольно широкой кровать на самый ее краешек. Неожиданно мирно спящая девочка испуганно захныкала и зашарила вокруг себя ручкой. Кит едва не взвыл, когда она сжала свои пальцы прямо на его мошонке. Мальчик замер с широко открытыми глазами. Разбудить ее сейчас? Нет, нельзя. Молли обязательно расскажет все маме, а мисс Канингем ни за что не поверит, что он тут не причем! Тем временем девочка всхлипывала все сильней, ей, наверное, было очень страшно там, в ее сне. Кит осмелился успокаивающе погладить ее по голове. Где-то внутри него словно разливался целый океан нежности и чего-то большего к маленькому и беззащитному существу рядом с ним. Ему так часто хотелось быть большим и сильным рядом с ней! Молли слабо улыбнулась в ответ на его ласку. И крошечные капельки слез в уголках ее глаз исчезли как по волшебству. Пальцы ее, до этого теребившие чувствительную, поросшую темно-коричневым мехом, кожицу Ветрогона, двинулись дальше. Кит перестал даже дышать, когда ловкие пальчики прошлись, погладив, по его меховой трубочке и коснулись ярко-красной головки его наполовину восставшего члена. Он никак не мог более остаться равнодушным к такой, пусть трижды неосознанной, со стороны не помышлявшей ни о чем таком девочки, ласке. Ее пальцы скользили по влажному от смазки, разбухшему от невероятного прилива крови стволу. Кит, машинально продолжавший гладить ее по голове, сместил свою руку ниже и прижал девочку к себе. Молли доверчиво прижалась ушком к его груди и наверняка слышала, как часто и сильно колотится его сердце. Вдруг будто молния пронзила его, и три густые и пряные, молочно-белые струйки спермы выплеснулись из него. Частью застыв капельками на его животе, частью оросив простыню. По щечке Молли тоже стекала большая и тягучая капля. Девочка наморщила лобик: наверно, ей не понравились судорожные движения под ее пальцами. Она разжала кулачек, повернулась на другой бок, и мирно засопела. Кит медленно и глубоко выдохнул и, расплывшись в довольной улыбке, завернулся в одеяло и заснул.

***

От стоявшего навытяжку, в идеально сидящем на нем военному мундире, молодого тигра исходила аура решимости и нетерпения, еле сдерживаемых железными цепями дисциплины. Льющийся из огромного, во всю стену, окна солнечный свет бил ему в глаза, мешая разглядеть лицо глубоко сидящего в кресле хозяина кабинета. Хан медленно кивнул, будто одобряя свои мысли.

 — Итак, майор... ?

 — Майор Ракам, сэр!

 — Вас рекомендовали как лучшего из лучших пилотов-истребителей. Полагаю, под вашим началом находятся не последние летчики в воздушном флоте?

 — Так точно, сэр!

Хан, поднявшись с кресла, отошел к окну, повернувшись спиной к настороженно замершему командиру эскадрильей. Его мощный силуэт купался в потоках света, проходящих сквозь толстое стекло.

 — Я предлагаю вам возможность раз и навсегда покончить с пиратом, называющим себя Дон Корнажем, — медленно и четко произнес он.

Майор скрипнул зубами.

 — Мы не оставим от этой банды даже пыли, сэр!

Губы Хана чуть искривила невидимая для Ракама усмешка.

 — Другого я и не ожидал. Будьте готовы вылететь по моей команде. Вы свободны.

Едва успела захлопнуться дверь, ожил встроенный в крышку стола динамик.

 — Мистер Хан, на связи темфриец!

 — Включите экран.

Одна из занавесей, во множестве драпировавших стены кабинета, отъехала в сторону, обнажив мягко светящийся экран. По меньшей мере, половину его занимала клыкастая морда.

 — Я — полковник Шпигат, вы хорошо знать меня, — непрерывно шепелявя и глотая окончания слов, разразилось речью нечто в багрово-красной форме и непомерно большой фуражке между маленькими торчащими ушками.

 — Кто же не знает полковника Шпигата? — Ирония, как и юмор, с трудом доходила до подавляющего большинства живущих в своей ледяной стране Темфрии.

 — Меня знает каждый, но некоторые с трудом вспоминают, где они обо мне слышали! К делу, вероятный противник! Мы даем вам сутки для того, чтобы вернуть нашу священную реликвию, иначе наш непобедимый флот обрушится на вас всей своей ужасающей мощью! Как видите, мы очень терпеливы!

 — Всего двадцать четыре часа? Впрочем, для отсрочки есть весомая причина, не так ли, господин полковник?

 — Двадцать четыре часа? — Шпигат хрюкнул от возмущения. — Слишком много! Только сутки! Насчет отсрочки — вы правы! Мы очень рады прибытию новых послов вашей страны.

Шпигат нажал одну из многочисленных кнопок на подлокотнике своего кресла, и камера отдалилась. Сбоку от кресла на коленях сидела молодая тигрица, «одетая» только в миниатюрные трусики, скорее подчеркивающие ее прелести, чем что-либо скрывающие. Она, со всем старанием, делала минет «господину полковнику». Его небольшой коричневый член до основания погрузился в ее ротик. Одной из своих рук она забавлялась с его мошонкой. Хан, сжав челюсти, впился выпущенными когтями в свои ладони, с трудом сохраняя самообладание. Шпигат, надувшись от самодовольства, положил свою ручку ей на голову, и она послушно заработала головой, плотно обхватив губами ствол.

Глаза ее расширились, и Хан догадался, что Шпигат начал спускать прямо ей в ротик. Передернувшись от отвращения, она сглотнула и встала с колен.

 — Они по достоинству оценили мужское достоинство лучших из нас!

Вставшая позади Шпигата тигрица пристально посмотрела на пигмея в форме, и показала, сжав большой и указательный палец, какого высокого мнения она о «мужских достоинствах лучших из лучших». Хан подмигнул ей. Шпигат с подозрением посмотрел на него.

 — Как бы то ни было, у вас есть только сутки. Распорядитесь ими наилучшим образом. Отбой.

И экран погас.

***

Спрыгнув последним из распахнутой двери кабины самолета на скрипящие доски небольшого причала, Балу с хрустом потянулся, и громко зевнул. Над грядой скал, защищавших гавань от свирепых штормов, разгоралось пламя рассвета.

 — Ребекка, если вы не против, я пойду, увижу еще пару снов?

Та, сама едва держась на ногах после бессонной ночи, слабо кивнула.

 — Первый вылет только в 12 часов, Балу...

Оставив без внимания (неслыханный случай!) бурчание Балу, едва не засыпая на ходу, она побрела по пустынным улицам до вестибюля своего дома. Толкнув тяжелую стеклянную дверь, она вошла в просторный холл и поднялась на лифте до предпоследнего этажа небоскреба. Войдя к себе в прихожую, она скинула с ног туфли, и на цыпочках прошла в спальню. Расстегнув жакет и оставшись в одном тоненьком, плотно облегающем, белом свитере, подошла к кровати и поправила одеяла на мирно спящих, спиной друг к дружке, детях. Решив не будить Кита, она почти упала в кресло, стоявшее рядом с кроватью. Уже закрыв глаза, Ребекка почувствовала какой-то странный запах, не то чтобы неприятный, и какой-то странно знакомый. Не успев додумать эту мысль до конца, она провалилась в сон, а слабый мускусный дух, витавший по комнате, и через несколько часов совершенно рассеявшийся, сделал ее сны очень приятными.

***

Балу, все еще довольно жмурясь от сияния теплого солнечного дня, хлопнул Кита по плечу. Оба только что вошли в полутемный, вечно полный бар Луи.

 — Слушай, Малыш, чего это ты такой хмурый сегодня?

 — Да я в порядке, папа Мишка! — Отмахнулся Кит, натянув на лицо улыбку.

«И все-таки, что теперь делать?»

Мрачные мысли не покидали его с самого утра.

 — Вон там уже зреют наши любимые «Кракатау»! — Балу указал на потемневшую от времени деревянную стойку. — А если ты насчет Бекки, то мы все успеем, в запасе целый час! У-у-у, ты только посмотри, кто там сидит!

За одним из столиков сидели просто потрясающие, на вкус бывалого медведя, красавицы. Нижний, отороченный розовой каймой полупрозрачный пеньюар лисички не доходил и до середины ее бедер, оставляя свободным хвост, от его начала над округлой попкой, до снежно-белого пушистого кончика. Вторая, покрытая короткой золотистой шерстью, львица, была подтянута, с четко очерченными мышцами пресса и ног, чистая противоположность своей изнеженной подружке. Ее мягко очерченные круглые ушки слегка подергивались, пока их хозяйка пила свой коктейль, одетая только в короткие шорты песчаного света. Видимо, ее очень мало заботило то, какое впечатление на окружающих производит ее плотная, словно два зрелых арбуза, грудь, нависающая над плоским животом.

 — Слушай, Кит, — протянул Балу, — иди-ка, подсядь к ним, а я только сгоняю за мороженым...

Кит сердитой походкой подошел к столику и сел на свободный стул, сложив руки на груди и вперив взгляд в пол.

Балу протиснулся между завсегдатаями бара к жонглирующему стаканами хозяину.

 — Здорово, Луи!

 — Балу, рад тебя видеть! Что, сегодня один, где Кит?

 — Там, сидит за столиком. Вон за тем столиком с симпатичными крошками. Каким ветром их сюда занесло, не знаешь?

 — Как не знать, сидят здесь каждый день уже неделю, перетрахались со всеми моими работниками, и пилоты туда же, — сердито ответил Луи, протирая рюмки. — Ты бы Кита там одного не оставлял.

 — Спасибо за предупреждение, старина!

Балу, жонглируя фирменными, с зажженными бенгальскими свечами, морожеными «Кракатау», уже возвращался к столику с надутым Ветрогоном и двумя заигрывающими с ним дамами, когда в зал ворвался незнакомый пилот в кожаной куртке.

 — Истребители атакуют пиратов! — воскликнул он.

Все высыпали на пристань. На пределе видимости виднелись черные точки, поочередно набирающие высоту и пикирующие на что-то огромное, зависшее над самой водой. Вся группа медленно двигалась к острову, открывая все новые и новые детали воздушного сражения. Наконец темная масса осветилась огненными вспышками и исчезла под водой. Запоздалый грохот взрывов был заглушен приветственными возгласами. Винтокрылые машины стремительно приблизились и, сделав разворот над островом, направились в сторону Кейп-Сьюзета. Под гром аплодисментов, Луи объявил праздник в честь уничтожения банды пиратов.

***

Дверь тюремной камеры открылась и туда, слегка наклонив голову, вошел Хан. Тюремщик осторожно прикрыл дверь и отошел подальше.

 — Корнаж.

Тот, все еще в своем мундире, но безоружный и закованный в кандалы, поднял голову.

 — Мои ребята, — прошипел он. — Мои ребята не атаковали тот самолет, мы застали только горящие обломки!

 — Я знаю. Это было делом рук МОИХ ребят. Разве мог я рисковать всем Кейп-Сьюзетом, ставить в зависимость от вас процветающий город? Что же касается реликвии... Вот она.

Хан небрежно достал из внутреннего кармана пиджака огромный продолговатой формы бриллиант, несколько напоминающий фаллос, и убрал его обратно.

 — Все это время был у меня.

 — А что теперь будет с нами? — угрюмо спросил Корнаж у уже собиравшегося уходить Хана.

 — Годик вместе со своими ребятами посидите здесь, в теплых и сухих камерах. — В его голосе зазвучал металл. — В последнее время вы слишком много начали воображать о себе...