«Что же со мной происходит?!» — вот главный вопрос, который задавала себе Шана Хеллфаер-Бладблейд сидя в карете. «После того случая в лесу... Боги, этот Каин все понял! То, как он старался не замечать... Ох! Это так унизительно! Сколько же времени я зализывала раны, нанесенные этими варварами?! Ходила как... как... Ужас! А потом, что на меня нашло на той реке?! Я никогда еще не делала такого... То есть, я ласкала себя там, но не днем! И при этом не представляла как меня... эти чудовища... Впрочем, и не добивалась подобных результатов... О Боги, о чем я только думаю!? С тех пор, как они меня изнасиловали я просто места себе не нахожу, стоит забыться в ванне, как руки сами собой оказываются между ног. Теперь я делаю это каждый день... и все равно хочу еще... Вчера даже в попку засунула пальчик... Я испорчена! Нет, огонь стал сильнее, но я плохо его контролирую. Подсознательно хочу чего-то большего. Хочу еще... Ну что со мной не так?! Только когда мама позвала к себе, я смогла отделаться от Лейлы... которая, похоже, решила меня свести со своим новым ухажером... Она провела его передо мной нагишом! Стыд то какой! А он ничего... и даже очень ничего... сложен просто... ух... А член... хмм... когда он не полностью напряжен, о размерах, конечно, нельзя судить, но думаю, он немного тоньше чем у Большого Джо, но толще чем у Питера... О, Боги! Не смей даже думать об этом! Сосредоточься. Ты едешь с матерью. Ты только недавно смогла залезть в библиотеку и найти трактаты, которые помогли вернуть твоей попке и письке первозданный вид. Пришлось попотеть, но я снова девственница и, надеюсь, в следующий раз это будет мой собственный избранник... То есть, если он будет... То есть, этого больше не должно произойти! И все же это безумная скука — вот так ехать с мамой в карете к ее старому во всех смыслах другу. Хотя бы сестру повидаю. Меня не пустили из монастыря на ее свадьбу... Ей всего 16, — на два года младше меня — а она уже в браке целый год! Из-за сложностей с деньгами ее выдали за этого кочерыжку — сына маминого знакомого. Как там его? А, неважно... У старика с матерью какое-то совместное дело: как только у нее возникают проблемы — тут же едет к нему за советом. Жалкое зрелище! А теперь и дочь выдала за его сынка. Меня коробит от этого господина Роланда! Плешивый дед с маслянистыми глазками и брюшком. Нет, он не толстый, просто с животиком... Фу! Мерзость какая... И сколько времени придется провести в этой глуши?»

Они подъехали к усадьбе и их встретили как подобает. Ширке — младшая сестра Шаны была просто счастлива снова ее увидеть. Бедняжке приходилось нелегко — уже год замужем, а детей нет. Поползли отвратительные слухи о ее бесплодности, а новоиспеченный муженек отправился балагурить с дружками — укатил черт те знает куда и на сколько. И все же сестрица вела себя как-то странно. Да, она была рада видеть Шану, но чувствовала себя в ее обществе вроде как неловко. «Может, это потому, что она считает меня чистой, нетронутой жрицей и не может говорить со мной обо всем? Но я не могу ей рассказать, что отнюдь не такая... Уже не такая...»

Жизнь вроде вошла в монотонный ритм, мать Шаны ненадолго уехала куда-то со своим партнером по делу. Ширке постоянно где-то пропадала — видимо, вела хозяйство, ведь это теперь ее владения и она должна всем заправлять.

Шана как-то вечером решила прогуляться по саду и увидела местных простолюдинов — обычных жителей да прислугу, — возвращавшихся с покоса. Слегка приглядевшись, жрица чуть не потеряла дар речи — среди прочего люда шествовал... дядя Боб. У девушки сразу проступил пот на лбу, она спряталась и не выходила из укрытия, пока все не прошли.

«Как?! Как такое может быть?! Откуда он здесь?! А остальные? Тоже? Почему? Нет-нет-нет, это должно было забыться как страшный сон. Они наверняка знают, что я приехала. А вдруг, станут распускать слухи? Надо пресечь их прямо на корню! Если потребуется, угрозами...»

На следующий день она подкараулила дядю Боба у сарая, подождала, пока остальные отойдут и показалась ему. Он, похоже, ничуть не удивился, просто молча кивнул ей следовать за ним. «Отлично, расставим точки над i, а главное — по-тихому. Если они рискнут хоть пикнуть о произошедшем — расскажу господину Роланду, что они дезертиры — их повесят».

Тем временем дядя Боб полез на сеновал. Она за ним.

 — Привет, малышка, не ожидал, что сама явишься.

 — Я пришла поговорить.

 — А че тут говорить? Ложись да задирай юбку.

От такого обращения Шана густо залилась краской, памятуя как она вела себя при их последней встрече, но все же взяла над собой верх:

 — Не смей мне дерзить! Иначе я тебя заживо сожгу! — но вместо повиновения мужчина проворно повалил ее на пол в сено. — Что ты делаешь? Жить надоело?

 — Сожжешь, говоришь? Ну-ну, попробуй, одна искра и мы оба поджаримся — с этими словами он лег рядом и, как ни в чем ни бывало, задрал ее юбку, потянул руку к трусикам.

 — Пусти, я... я пришла, чтобы... — контроль над ситуацией явно терялся.

 — Чтобы я тебя трахнул, — продолжил за нее старик, — зачем еще девки с мужиками на сеновал ходят?

 — Я буду кричать!

 — Ну покричи, пускай сбегутся все, кому не лень. У нас мужиков, охочих до баб, мно-о-о-го... — с этими словами он отодвинул полоску трусиков в сторону и просунул палец в девичье лоно.

 — Ай, не надо!

 — Надо, детка, надо... ты расслабься то, не впервой уже... Хотя... Ого! Я вижу ты тут себе целку наколдовала. Хех, здорово придумала. Пизда, словно и не ебал тебя никто, — тут он надавил большим пальцем на анус, вырвав из уст девушки писк. — И жопа как новая, просто конфетка! — палец все же провалился внутрь. — Но теперь умеешь вовремя расслабиться — это хорошо.

 — Прекратите, пожалуйста...

 — Ну что ты, крошка, мы же только начали... — оставив сфинктер в покое, старик полностью сосредоточился на ее киске и груди, которую мял сквозь платье.

«Нет! Как такое может происходить?! Снова!»

 — Видно, соскучилась по папочке, а, дочка? Ну, ничего, теперь мы снова вместе, теперь все хорошо... Ну-ну, не плачь, тебе же нравится... Сама знаешь...

Следующие несколько минут мужчина кряхтел, лаская девушку, а она старалась изо всех сил не поддаваться зову природы... Не получалось — ее половые губки предательски намокли, готовясь к сношению, рука, уже просто трахавшая ее киску резкими движениями, начала хлюпать, девушка задышала чаще, развела ноги шире.

 — Вот видишь, нравится, а ты говорила... Может, мне остановиться?

 — Н-н-нет... продолжайте... п-пожалуйста, ах...

 — Вот это моя девочка...

И он продолжил. Шана закусила себе руку, чтобы не застонать в голос. Снова ее нахально берут эти грубые мозолистые руки... Вновь она не в силах им отказать... Вот-вот ее накроет оргазм... еще чуть-чуть... Но тут рука мучителя покинула свое место и он встал на ноги.

 — Что? Зачем? К-куда ты? — она не понимала, что происходит, оставаясь лежать с задранной юбкой и выставленными на обозрение блестящими от соков срамными губками.

 — Хех, ты, конечно, охоча до траха, но знаешь что? Добрая баба должна понимать — мужику с утра силы нужны, чтоб работать, а баба ему уже опосля дела требуется. Так что приходи нынче в баньку к полуночи. Как раз после покоса перед сном поебаться — дело святое. Вот тогда ты и будешь нужна. Поняла?

Это его потребительское отношение ее просто бесило... оно же и возбуждало... «Я должна, видите ли, приходить, когда буду ему нужна?! Размечтался!» Неудовлетворенность, обида и унижение просто клокотали в ней, не находя выхода. Стараясь сохранить остатки гордости, она стыдливо свела ноги и поправила юбку, чуть не плача от унижения.

 — Договорились?

 — Нет, не договорились! — огрызнулась уязвленная жрица. — Еще раз хотя бы взглянешь в мою сторону, и я расскажу твоему хозяину, что ты дезертир. А в баню деревенских девок води!

 — Хех, нет, крошка, я тебя ебать хочу.

 — Да пошел ты...

 — Цыц! — она осеклась. — Граф знает про нас с сыновьями и ничего нового ты ему не сообщишь, а если сегодня не придешь, как и положено «деревенской девке». Хм... может подыщу тебе замену, у тебя вроде сестра есть...

 — Ты... ты не посмеешь... только не она...

 — Ну, тогда приходи... и пизду побрей. Ей-богу, срам да и только. Взрослая шлюха уже, а манду не бреет! И еще кобенится!"Не приду»! Мужику без бабы никак, да и бабе тоже. Ты радоваться должна, что я тебя ебать буду, а то вон какая вся нервная. Глядишь, получишь штуку в пиздищу и успокоишься. Короче, не опаздывай, а сейчас у меня и без тебя дел полно.

Он ушел и оставил Шану сидеть на сеновале одну со своими мыслями, растоптанную и сломленную. Спустя пару минут ручка жрицы потянулась под юбку... другую она положила на грудь... и довела себя до оргазма самостоятельно.

Ночью к баням проскользнула укутанная в плащ фигура. Она шла осторожно, чтобы не быть замеченной, но все равно ее увидели местные мальчишки и заулюлюкали, провожая до бань и прекрасно понимая, что это девка идет трахаться к своему хахалю.

Он стоял на пороге и покуривал, ждал ее. Когда Шана подошла, дядя Боб сначала не спеша докурил, а потом открыл дверь в баню, пропуская даму вперед.

В предбаннике было темно, старик зажег свет, закрыл дверь и стал снимать верхнюю одежду.

 — Раздевайся, что стоишь? В бане уже не жарко — вредно мне жариться, но в одежде там делать нечего.

Секунду поколебавшись, Шана стала раздеваться. Ее сбивало с толку то, как этот человек превращает ее кошмар в обыденность. Еще недавно она была примерной жрицей, а теперь раздевалается в предбаннике рядом с мужчиной, годившемся ей в отцы, а то и деды! И происходило это так просто, будто она его жена, а на самом деле, она ведь графиня Шана Хеллфаер-Бладблейд, а он всего лишь простолюдин... а для него она была просто «бабой», которая здесь, когда ему удобно...

Он закончил раздеваться и, увидев, что девушка свое нижнее белье снять стыдится, помог ей — довольно грубо стянул с нее лиф и трусики. Она не сопротивлялась.

 — А ну, в баню, живо! — мужчина звонко шлепнул ее по голой попе и графиня вся красная со стыда запрыгнула внутрь.

Там было тепло, но не более того. Они были последними и помещение остыло. Во влажном воздухе витал запах, который она еще недавно не узнала бы. Теперь она понимала — здесь уже занимались сексом. Тем временем дядя Боб присел на низенькую скамью:

 — Эй, дочка, ну-ка поди сюда, — стыдливо прикрывая руками срам, девушка подошла. — Убери! — последняя преграда пала и Шана снова залилась краской пуще прежнего, демонстрируя лишенный растительности лобок. — Побрила! Вот и умница. Люблю ебать бритые киски! Ну-ка, покажи мне поближе, — с этими словами он взял ее за руку и подвинул к себе, потом взял одну ногу за щиколотку и поднял в сторону. Девушке пришлось упереться о его плечи, чтобы не упасть. Тем временем мужчина задрал ножку повыше, заставив нежные гладкие лепестки ее бутона раскрыться, а сам тем временем пристально разглядывал начисто выбритую киску. — Неплохо, совсем неплохо, — заключил он, проведя пальцем по лобку. Шана готова была провалиться сквозь землю от унижения, но соски предательски затвердели и бесстыдно топорщились.

Мужчина поставил ее ногу на скамейку, где сидел, а сам ввел один палец внутрь приоткрытой пещерки. Палец проскользнул с легкостью. Она уже была возбуждена. Ухмыльнувшись, старик стал трахать пальцем стоящую на одной ноге Шану, которая держалась за его плечи. Скоро в ней заскользили два. Когда он стал погружать в жрицу три, она уже сама слегка приседала на одной ноге и держала своего соблазнителя за голову, ероша волосы с проседью, а он, все время меняя темп, хлюпал у нее внизу.

 — Ладно, пора и честь знать — устал я руками работать, — дядя Боб стал опускать руку, вытаскивая ее из девушки, а та, не желая этого, стала приседать. На полу-присяде он ее покинул, затем, нажав ей на плечи, усадил на коленях у себя в ногах. — Ну-ка, теперь и ты сделай мне хорошо, дочка.

Перед лицом Шаны гордо возвышался до боли знакомый полуэрегированный член дяди Боба, который лишил невинности и ее киску, и ее попку, и ее ротик, а теперь, похоже, намеревался сделать это снова.

Она взяла его за основание и страстно стала вылизывать сначала головку, потом и капельки влаги со ствола. Он пах потом, мочей и слегка калом, но это ее не волновало — она хотела продолжения, а заслужить его могла лишь, заставив этот пик удовольствия пожелать сделать ей приятно. Шана хотела снова ощутить его внутри, девушка истосковалась и теперь покрывала поцелуями грязный член старика, ощущая внизу живота знакомую тяжесть и нетерпение.

 — Вон как ты соскучилась по нему! Он тоже рад оказаться у тебя в ротике, уж поверь!

Член теперь весь лоснился от ее слюны и она зарывалась лицом в лобковые волосы, щекотавшие носик, пыталась не дышать, лишь слизывала солоноватую влагу с яиц, которые потели весь день на покосе, с яиц, до краев наполненных горячим семенем, которое они будут выплескивать в нее.

 — Ну все, козочка, усаживайся на член папочки, — фаллос мужчины теперь был тверд как скала, смазан ее слюной, а яйца блестели чистотой, вылизанные заботливой сучкой.

Почти в панике она подскочила и попыталась сесть на член, который постоянно проскальзывал то спереди, то сзади. Дядя Боб умильно наблюдал это действо, но потом сжалился и взял все в свои руки — твердой дланью направил блестящую головку туда, где ей было самое место.

Медленно, со смаком, девушка нанизывалась на фаллос, ощущая каждую его прожилку, чувствуя как он распирает ее изнутри, пульсирует, растягивает ее пещерку... как упирается в плеву. Она закусила губу и сама опустилась ниже, порвав перегородку в этот раз навсегда. Казалось, потребовалась вечность, чтобы весь член оказался в ней... снова... как долго она этого ждала... Только теперь Шана могла вздохнуть снова, чувствуя себя вновь заполненной. Дядя Боб забрался повыше, улегся:

 — Ну-ка, давай, скачи на мне, моя наездница, — сказал он, шлепнув ее по попке.

И она поскакала. Сначала медленно, сладострастно жрица наслаждалась процессом, но затем стала наращивать темп и уже во всю прыгала на члене. Вскоре, закряхтев, старик с рыком повернулся сначала на бок, а затем и повалил ее на спину, начал вгонять свой фаллос меж разведенных врозь девичьих ножек. Потом он поставил ее на ноги, нагнул, упер в стену и, шлепая яйцами по ляжкам, стал трахать, похлопывая жрицу по округлой попке ладонью, постоянно меняя темп и обзывая ее похотливой шлюшкой... Шана была жутко возбуждена, а горящая от шлепков задница лишь придавала остроты ощущениям. Ей не хотелось, чтобы ее звали шлюхой, но возрозить не смела — как ни стыдно было признать, ей это нравилось. Она потеряла всякий стыд и сотрясалась одним оргазмом за другим... Они оба уже были измождены — влажный воздух, закрытое помещение — оба лоснились от пота и капелек пара, член скользил в недавно девственной пещерке как по маслу с невероятной скоростью...

 — О-о-о-о-х!!! — вогнав в жрицу по самые яйца, дядя Боб стал извергаться, наполняя ее лоно своим семенем.

Оба кончали бурно и долго. Когда он, наконец, вынул свой фаллос из заполненного до краев влагалища, оба повалились на пол, тяжело дыша.

Спустя несколько минут дядя Боб снова сел на скамейку, откинулся, подышал, а потом помог подняться жрице. Затем, снова развалившись на скамейке, кивком головы указал своей женщине, что делать и уставился в потолок. Шана подползла, стала слизывать свои соки вперемешку с семенем старика с его члена и яиц. Вскоре агрегат старика стал вновь подавать признаки жизни. Девушка тут же ухватилась за эту возможность и стала сосать усерднее, двигая головой вверх-вниз. Ее отвлек звук, раздавшийся в предбаннике

— как-будто скрипнула дверь. Она отстранилась, убрала прядь рыжих волос с лица и повернулась к двери.

 — Что такое?

 — Мне кажется, кто-то вошел.

 — Чушь, я запер. Не отвлекайся, соси дальше, детка, — с этими словами старик притянул голову жрицы к паху и на этот раз взял копну ее волос в кулак, чтобы не дергалась по пустякам.

Подозрения Шаны подтвердились, когда чмоканье ее губок и задницы старика, скользящей от ее манипуляций по мокрой скамье, нарушил звук отпирающейся из предбанника двери и ее попку, обращенную туда, обдало прохладой. Она хотела было отстранится, но волосы в кулаке дяди Боба ей помешали. Тогда жрица вопросительно уставилась на мужчину, который продолжал натягивать ее ротик на свой член, тот явно не обращал на нее внимания, а смотрел на гостя.

 — Милости просим, — после этих слов Шана почувствовала на бедре холодную цепкую руку, второй незнакомец, кряхтя опускающийся на колени, видимо, заправлял свой член в ее киску, которая незамедлительно почувствовала прибытие нового гостя — он в пару толчков оказался внутри. Инструмент был чуть толще его предшественника... Опомнившись от шока происходящего, Шана снова решила разобраться в чем дело — заелозила попкой — и снова дядя Боб не дал ей вставить слово. А незнакомец начал, не спеша, ее ебствовать сзади, по-хозяйски взяв за бедра обеими руками.

 — Тише, козочка, ну чего ты дергаешься? Будто тебя на пару ни разу не драли.

 — Хороша, сучка... — этот голос жрица узнала сразу — господин Роланд!

 — Я же говорил, что мы с сыновьями ее как-то трахнули.

 — Ну, в это было тяжело поверить... Все же жрица огня... Ох, горяча! — продолжал второй старик накачивать девушку.

 — Представляете, сама пришла сегодня ко мне и полезла со мной на сеновал. Чуть там ее и не взял, ей-Богу!

 — Сосет хорошо?

 — Да сами попробуйте, просто умница. Мы ее всему научили.

 — Слушай, иди-ка ты к Питеру... он там с Селестой, ну, помнишь — грудастая такая, служанка Ширке. Короче, иди ее поеби. Нам надо поговорить с девочкой с глазу на глаз... Я как раз от той сучки, сосет отлично. Прямо так, не застегивая штанов к вам и прибежал из соседней бани.

 — Ладно, как скажете... — с этими словами дядя Боб с хлюпаньем вынул член из горла Шаны и пошел в предбанник, недолго там покопошился да ушел.

Все это время тишину в бане нарушало лишь чмоканье залитого семенем дяди Боба влагалища, которое сейчас месил господин Роланд. Шана в ступоре не знала что и сказать — лишь стояла на четвереньках перед скамейкой, сотрясаемая старикашкой, да разглядывала мокрую деревянную поверхность перед собой, где еще можно было разглядеть следы от задницы и яиц дяди Боба.

 — Ну-ка, давай так попробуем... — говоря это, старик приподнял попу жрицы, а затем слегка нагнул ее, прислонив девушку к стене. — Стоя мне сподручнее... Ух... хороша... Знаешь, а я и не думал, что когда нибудь смогу тебя вот так нагнуть... Помню тебя еще такой крохой... Ох... хорошо... А теперь ты такая красивая взрослая девушка, стоишь тут голая и я тебя накачиваю своим малышом... Хорошо... — руками он уже мял ее грудь со снова затвердевающими сосками. — Знаешь, а ведь я мог бы стать твоим отцом... В молодости я был тем еще повесой... Как-то раз на спор затащил в постель одну дуру. Она тогда еще целкой была — твоя мама. Имела слабость к мужчинам постарше. Тоже хорошая сука... Помнится, на ее свадьбе, когда невесту красть полагалось... в общем затащил я ее в платяной шкаф — ну, ты наверное помнишь, есть у вас... большой такой... просторный... Ну-ка, ножку подними, — он задрал ее ногу и стал трахать как-бы сбоку. — Тут был не спор, просто... хотелось поиметь невесту в свадебном платье — подвернулась твоя мамка. Кстати, она тогда на тебя была брюхата слегка. Я ее в жопу драл, но ты могла запомнить мой член... Совсем скользко там у тебя... — он вышел из девушки, велел лечь повыше на спину. Шана безропотно повиновалась: «Он все равно меня уже ебет, ничего не изменишь... « Но, к ее удивлению, раздвинув ее ножки пошире, старик приставил головку члена к сфинктеру. Тот инстинктивно сжался.

 — Что Вы делаете? Перестаньте... не надо туда...

 — Не волнуйся, расслабься, детка... — напор усилился, понимая, что старый изввращеец не отступится, жрица расслабила попку и головка проскользнула внутрь. — Вот так... Видишь, проходит... Ух, хорошо пошло...

Он был ей противен — бледное рахитичное тело, лысинка и жидкие волосики, обвислая, дряблая кожа... «Так почему же я позволяю ему себя трахать?... Может, потому что мне просто нравится?... Нравится чувство заполненности... нравится чувствовать в себе горячий твердый член... Он распирает мою попку... Ох! Он внутри... весь... хорошо... Не смотри на него, закрой глаза и получай наслаждение... « Старик стал вгонять свой агрегат в ее задницу, трахая киску пальцами и лаская грудь с окаменевшими, бесстыдно торчащими сосками, рукой. Шана, вновь привыкнув к некомфортным ощущениям в попке, стала получать удовольствие... застонала...

 — Хех, тащишься, сучка? Правильно... так и надо... Вот и теперь, спустя много лет, твоя мамка ездит ко мне вновь, когда мне хочется. «За советом», «проблемы в делах». В общем, член, который сейчас жарит тебя, не мало раз бывал в твоей матери. Так что это как-то сближает, ты не находишь? Хех, и не думал, что смогу в старости трахать таких молодых сучек как ты и твоя сестра...

 — Врешь! — Шана тут же очнулась от сладостной дремы — говорил ли он правду на счет ее матери, ей было все равно — она не хотела вступать с ним в споры, но в это она поверить не могла, только не Ширке.

 — Вру? — Роланд стал наращивать темп в уже разработанной, но все еще узкой попке. — Я застал ее, когда она кончала под моим конюхом, неделю назад не более... Ох, да... Вот так... Потом, в общем, он ее приучил к себе, а затем познакомил со мной, почти как тебя. Ох, хороша!... Тока пизда у нее даже более разъебанная, чем у тебя — у конюха член то ого-го-о-о! — на этом старик впился в ее груди крючковатыми пальцами и стал извергаться в прямую кишку жрицы.

Покинув попку девушки, старик добавил:

 — Знаешь, похоже, не в твоей сестре дело, а в моем сыне — он бесплоден. Но наследник мне нужен... Как видишь, я все еще в неплохой форме. Так что сам сделаю ей сына, может и тебя обрюхачу, хочешь? Да шучу я, не бойся. Хех, через мои руки прошло не одно поколение сучек из Хеллфаеров-Бладблейдов. Все вы такие — охочие до траха шлюхи. Я вас трахал, трахаю и буду трахать, — с этими словами он подошел к Шане и ткнул ей в лицо свой отросток. — Приведи в порядок.

 — Что я могу сделать, чтобы вы оставили Ширке в покое?

 — Для начала полижи, — девушка взяла в ротик опавший старческий член, вонючий после пребывания в ее попке. Ее тошнило, но, превозмогая себя, она стала вылизывать фаллос, упираясь в дряблый животик владельца лбом. — Вот и умница... А ты уверена, что ей нужна помощь? Я же говорю, она такая же как и ты — ебливая сучка. Нет, Шана, мы с вами будем ебаться в свое и ваше удовольствие. Все, хватит, девочка... Теперь помойся... и рот сполосни... Ну, спокойной ночи!

Он ушел, а потрепанная жрица осталась лежать в бане, раскинув прекрасные локоны рыжей гривы, ощущая стекающую по ногам из попки и влагалища смесь ее соков и соков мужчин, так беспардонно ее поимевших. Она чувствовала, как горит и, пульсируя, сжимается колечко сфинктера, видела как припухли натруженные лепестки вновь развороченного бутона, измазанные в сперме, ощущала привкус своего кала во рту... она плакала — что делать дальше Шана не знала.