До того, как я стала служить своему Хозяину, я была обычной давалкой, раздвигавшей ноги для всех желающих. Хотя с мужским доминированием меня познакомил третий в моей жизни мужчина, и это был совершенно невероятный опыт, после него меня трахали в основном мои же ровесники, которые и теперь-то вряд ли могут претендовать на роль Верхнего, что уж говорить про них двадцатидвухлетних... Каждый тогдашний мой партнер видел во мне силу и стойкость и мечтал повиснуть на моей шее, чтобы я рулила в сторону их Счастья. Я же хотела, чтобы меня отлупили по жопе, назвали шлюхой и засадили в глотку до самого основания, поэтому больше, чем на одну ночь, ни один из моих знакомых не задерживался. Когда я стала забывать, с кем и что у меня было, а с кем еще нет, я начала ловить кайф в самом блядстве — мысль, что я как последняя шалава даю себя выебать всем и вся, приятно возбуждала. И несмотря на это практически каждый из партнеров относился ко мне, как к девушке интеллигентной, и норовил создать со мной крепкую ячейку общества.

Именно тогда я полюбила сайты знакомств, на которых можно было найти любое воплощение любой фантазии, а также пьяные знакомства в клубах и барах. Ко мне заходили на пару часиков крепкие парни, лиц которых я не помню, да и вряд ли даже тогда их помнила, чтобы загнуть меня раком и хорошенько выебать, пока я не кончу раза три-четыре-пять... (я быстро и часто кончала в этой позе), а потом опустить меня на колени и, избавившись от презерватива, вставлять мне в рот. Меня подхватывали после работы где-то в городе, чтобы, припарковав машину в каком-нибудь безлюдном закутке, надрачивать мою мокрую пизду пальцами, пока я делаю минет неудобно скрючившись на пассажирском сидении. Я отсасывала у только что назвавших свое имя парней в клубных сортирах, помогая себе рукой, вылизывая яйца, разрешая кончать мне на лицо, и смотреть, как я потом, не поднимаясь с колен, собираю сперму и слизываю ее со своих пальцев. Иногда, проснувшись утром с натертой до жжения промежностью, я не знала, в каком районе Москвы или области я теперь нахожусь, и не знала, как зовут голого мужчину рядом со мной, что, конечно, не мешало мне сделать ему обязательный утренний минет.

И при этом за все это время даже на анал мало кто покушался (в основном зрелые мужчины да парни, с которыми у меня были отношения, а не просто секс на пару палок), не говоря уже о том, чтобы кому-то пришло в голову пустить легкодоступную блядь по кругу... Поэтому к двадцати девяти годам я подошла с весьма умелой глоткой, но совершенно не растянутой задницей: когда парень с членом в восемнадцать сантиметров решил поиметь меня анально, я орала, а под конец и вовсе разрыдалась от боли. Но именно об анальной ебле я фантазировала каждый раз, когда занималась самоудовлетворением — каждый раз я вспоминала того третьего моего мужчину и процедуру лишения моей попки невинности. Почти каждое утро, которое я проводила сама, я старалась вызвать из памяти то ощущение боли, унижения, обиды, ощущение веса крупного мужского тела на девятнадцатилетнем моем, вжатом в кровать и не имеющем возможности вырваться из-под разрывающего меня хуя, ощущение его почти заботливого шепота в мое ухо: «потерпи, тебе и должно быть больно, девочка. Ведь ты шлюха, которую ебут в жопу. Я не буду приходить к тебе, если ты не будешь брать мой член в горло и подставлять ему свою задницу — в пизду я любую могу трахать... « Именно так мне и понравился анальный секс — я не должна получать от него удовольствие, ведь я просто шлюха, которую ебут в жопу.

И однажды, лаская языком весьма объемный хуй малознакомого мужчины, я вдруг твердо осознала — не хочу, чтобы мне было хорошо. Я впервые за долгое время отдавалась. Целиком. Без просьб и упреков. Он драл меня несколько часов кряду в мою узкую еще попку, кончая, меняя резинку, пару раз присовывая мне в рот, и тут же готовый продолжить экзекуцию. «Заткнись, шалава!» — строго говорил мне он, когда я начинала кричать от боли, и пара увесистых оплеух обрушивалась на мои щеки. Время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться, сменить позу или покурить, он вставлял мне в анус несколько пальцев: два в самом начале и по три пальца каждой руки на полную длину к концу этого вечера. Эти периоды ручного раздрачивания больше других были насыщены короткими и жесткими пощечинами, потому что хоть я и не пыталась вырваться из его рук и прекратить это издевательство над моей дыркой, не кричать, когда он стал вставлять в меня пальцы обеих рук и разводить ладони в разные стороны, я не могла. И на каждый вскрик он вынимал правую руку из моего ануса, тут же заменяя ее пальцами другой руки, резко бил меня по щекам и, называя меня то блядью, то шалавой, приказывал молчать и терпеть, потому что мне и должно быть больно.

И сквозь все это, сквозь пылающие от пощечин щеки, сквозь сильнейшую боль в заднице (и внутри, и снаружи), сквозь рыдания и унижение я испытывала такое невероятное возбуждение, что моя пизда текла ручьями, соски превратились в два маленьких горящих уголька, а мозг был выключен уже давно. Я знала, что кончу даже от нечаянного прикосновения его пальцев к моему клитору, и я боялась представить, что будет, если он войдет в меня своим членом или рукой. Он видел это, его глаза хищно наблюдали за моими реакциями. Я чувствовала, как возбуждают его мои боль и унижение, и как нравится ему чувствовать эту власть над моим телом, телом покорной шлюхи. Когда он в очередной раз кончил и решил сделать перерыв, я сползла на пол, а он сел на край кровати так, чтобы я оказалась между его ног, и стянул с себя презерватив. (Специально для .оrg — BestWeapon.ru) Он взял меня за волосы, подтянул голову к своему паху, «Лижи», — приказал, ткнув меня носом в яйца. «Трахни, — одними губами попросила я, потому что на голос уже не было сил, — пожалуйста... хотя бы пальцами. « Вместо этого он приоткрыл мне рот и плюнул в него.

— Ты бы видела себя, — мужчина снова потянул мою голову к яйцам, и я принялась их облизывать. — Ты самая грязная и мерзкая шлюха, которую я трахал.

Я продолжала вылизывать его пах и не поднимала головы, влагалище мое хлюпало от избытка собственной смазки. Когда я попробовала взять его расслабленный хуй в рот, он остановил меня пощечиной.

— Не надейся. Твою блядскую вагину я трахать не буду. Сколько мужиков ты через нее пропустила? — он оторвал меня от своих яиц, приподняв за волосы. Я не поднимала глаз. — Не слышу ответа, сука! Сколько хуев трахало твою дырку?

Задавая этот вопрос, он держал мою голову, намотав волосы на кулак, и еще придерживал мой подбородок, чтобы я не могла опустить глаза. Я молчала, я не знала, что ответить, а волны возбуждения отметали всякую возможность мыслительной деятельности. Тогда он отпустил мой подбородок, чтобы использовать освободившуюся руку для пощечин.

— Сколько, — пощечина, — хуев, — пощечина, — трахало, — пощечина, на которой я не выдержала. Слезы сами текли из глаз, скорее уже от нервного напряжения, потому что по сравнению с болью, которую я испытывала во время анального фистинга, пощечины были даже почти нежными.

— Я не знаю, — призналась я, размазывая слезы по лицу и готовясь к тому, что на меня может обрушиться.

Но вопреки моим ожиданиям, он всего лишь процедил сквозь зубы «Ебаная мразь», плюнул мне в лицо и, встав с кровати, направился в другую комнату. Когда через пару минут он вернулся, в его руках был фотоаппарат, на котором он уже устанавливал какие-то настройки. Застав меня за мастурбацией, он посмотрел на меня с презрением и продолжил заниматься фотоаппаратом, и это игнорирование кольнуло куда-то — «Что я не так сделала? Я же сделала все, о чем он просил... «. Захотелось извиняться, унижаться, да хоть лизать задницу, только не равнодушие. Не вставая с колен, я подползла к нему, и села у ног, как верная псина, он посмотрел, не сказал ни слова, просто еще немного постоял там же и направился

к креслу, сев в которое снова увлекся настройками камеры. Я собралась было последовать за ним на четвереньках, как вдруг услышала его голос:

— Ниже плечи, жопу вверх, сиськами прижимайся к полу. — Я начала ползти, как было велено, он нацелил на меня объектив. — Глаза опусти, блядина, покажи свою покорность.

Через несколько вспышек фотокамеры я доползла до него, все в том же положении: с задранной вверх задницей и прижатой к полу грудью. Мое лицо было у него в ногах, и он вставил пальцы одной из них мне в рот, приказал вылизывать. Я тщательно облизывала каждый его палец, иногда засовывая в рот все пять, потом то же проделывала с другой ступней, а он снимал все это в режиме серий снимков.

— А теперь оттопырь свой зад насколько сможешь высоко, вставь в анус пальцы и растяни в разные стороны, как я делал. И продолжай вылизывать мои ноги. — Говоря это, он встал в полный рост, видимо, хотел чтобы объектив точно захватывал мою начинавшую к тому времени уже затягиваться анальную дырку. Я потянулась руками к собственной заднице, и как только мои пальцы коснулись сфинктера, я поняла, насколько изъебана моя плоть — даже легкое прикосновение отдавалось болью. Руки я одернула на автомате, как обычно одергиваешь руку от горячей сковороды. Но в данный момент мне не стоило этого делать.

— Я вижу, тебе требуется помощь, — услышала я и замерла. Это было сказано настолько тихим и спокойным голосом, что мне действительно стало страшно — к тому моменту я перестала понимать, насколько игрой или реальностью он для себя видит эту ситуацию.

— Пожалуйста, прости, я сейчас все сделаю, — я не узнала свой голос. От страха он стал похож на блеянье овцы.

— Нет, милая, — все с той же пугающей меня интонацией проговорил он, и я увидела, что вокруг запястья он наматывает кожаный ремень, — не надо, пока не надо. Я вижу. Ты боишься, что тебе будет больно.

Тут он присел, погладил меня по лицу, встал и проверил длину ремня. Накинул еще два оборота вокруг запястья — теперь кончик ремня заканчивался ровно вместе с моими половыми губами, — он удовлетворился результатом и продолжил:

— Не надо этого бояться, тебе и должно быть больно, потому что ты шлюха, понимаешь? — он снова присел на корточки рядом со мной, подвинул меня так, чтобы мои колени практически касались плеч, а зад был задран перпендикулярно полу. — Понимаешь?

Я спешно замотала головой и замычала — говорить в этой позе я не могла.

— Вот и умница, что понимаешь. А раз ты шлюха, то и отношение к тебе соответствующее. — он пошлепывал меня по клитору, и я была готова кончить даже от таких прикосновений — моя пизда была мокрой как никогда. Заметив это, он остановился и нахмурился. Пристально глядя на меня и ожидая моей реакции, он плюнул себе на руку и вставил три пальца в мой зад. Я взвизгнула от боли, дернулась, хотела перевернуться, чтобы избавиться от этой пытки, но он меня удержал свободной рукой и торсом. Пальцы так и не вынул, ругнулся, но тем не менее через некоторое время снова продолжил речь. — И раз уж тебе не жалко подставлять свои дырки всем и каждому, то почему я должен их жалеть?

На этих словах он стал дрочить мой анус, параллельно пытаясь засунуть в него еще пальцы. Я извивалась и скулила, боль была практически нестерпимая.

— Вижу, у тебя нет аргументов, — тем временем продолжил мужчина. — Тогда у меня тоже нет, и ты получишь то, что заслужила.

И первый удар ремня лег на мою раскрытую промежность...

Дальше я помню мало, точно знаю, что уже задним числом, будто просматривая пленку своей жизни в замедленном действии, удивилась, как точно он рассчитал, в какую сторону я дернусь, и поймал, вернул в исходное положение. Помню взмахи ремня, помню, узор салфетки на столе, рядом с которым он истязал меня, помню, как сквозь слезы я видела, что он шевелит губами, но что он говорит, я не слышала, и помню, как потом поняла, что это были не слезы — оказывается, я обмочилась от боли и теперь моя моча стекала по мне на пол. Иногда я на долю секунды теряла сознание, но новый удар кожаного ада по половым губам тут же приводил меня в чувство, заставляя ощущать каждой клеткой тела эту нечеловеческую боль. Я не кричала — голос был полностью сорван. Плакать почему-то тоже не получалось, вырваться, изменить положение тела мне не давала его рука, которая каждый раз угадывала, куда рванется мое тело, и каждый раз перехватывала его.

Сколько все это длилось, я не знаю. Я даже не заметила, когда это закончилось, просто в какой-то момент поняла, что уже все, ремень не взмывает вверх чтобы обрушиться мне на промежность, боль превратилась в константу, а не отступает лишь на доли мгновенья, чтобы впиться потом в тело и мозг с тысячекратным увеличением. Да и я уже не стою с задранной жопой, а лежу на с подоткнутой под низ живота подушкой и широко разведенными ногами. А мой инквизитор сидит напротив меня в кресле, курит и, судя по улыбке, получает от всего происходящего немало удовольствия.

— А ты выносливая. — все также улыбаясь произнес он. — Я все ждал, когда ты отключишься, чтобы прекратить. А ты впала в транс, только когда я ремнем устал работать. — Поняв, что я не отвечу, он снова заговорил. — Мне пришлось убирать за тобой. Я думал, заставить тебя все вылизать, но потом решил, что накажу тебя иначе. Ты можешь подойти?

Я продолжала молча лежать у стены, даже если бы я хотела подойти, я бы не смогла. Тогда он встал, и подошел ко мне сам, с планшетом в руках. Положил его перед моим лицом, «Смотри» — сказал. На экране был пост, видимо, на каком-то форуме. Мои фотографии, очень много моих фотографий: когда я ползала, вытягивая вверх задницу, когда лизала ноги и больше десятка фотографий, в хронологическом порядке запечатлевших порку моей промежности. На последних из них она больше была похожа на кровавое тряпье на лиловом фоне ягодиц. Мужчина, сделавший это, поочередно увеличивал некоторые фотографии. Эти последние он показал все, следя за моей реакцией.

— Ты понимаешь, что это твоя пизда и вот так она сейчас выглядит? — спросил он, открыв последнюю фотографию. Боли как таковой я не чувствовала, видимо, мозг перестал ее воспринимать, но от его вопроса слезы покатились по моим щекам. Неожиданно нежно он коснулся моего лица, вытер слезы.

— Не стоит плакать, ты сама для себя это выбрала, — проговорил он. — Почитай, что о тебе тут пишут.

Он положил передо мной планшет и увеличил шрифт. «Видимо, у этой блядины такое впервые» — так был озаглавлен пост. Кратко, но в красках пост описывал события прошедшей ночи. Как я подошла познакомиться и предложила ему отсосать в сортире клуба, и как стоя на коленях в тесной кабинке я давала трахать меня в рот. Как он отымел меня в такси, попросив таксиста остановиться и дав ему разрешение наблюдать и дрочить. И довольно подробно про то, как он растягивал мою жопу, «а эта хуесоска ебаная хоть и орала, но текла как сука» — было сказано в тексте. Но основное же место в этой истории занимало описание порки. Эта часть записи меня удивила больше всего. Оказывается, даже если бы я вставила, когда он просил, себе пальцы в жопу, он бы все равно нашел, за что применить ко мне это наказание. Потому что основная цель экзекуции была в том, чтобы я и подумать не могла раздвинуть еще раз ноги перед кем-то чужим, отныне подставлять себя для ебли я могу лишь ему и тем, на кого он укажет.

Заметив мое удивление, он нагнулся ко мне, приподнял мое лицо за подбородок, чтобы видеть мои глаза и произнес тем самым тихим и спокойным голосом, от которого меня бросало в дрожь:

— Теперь ты моя вещь. И пока что любимая игрушка. — он потрепал меня по щеке. — Дочитывай.

Комментарии склоняли меня по-всякому. Большая часть и мужчин, и женщин, оставивших комментарии, высказывали то же мнение: блядь сама выбрала быть оттраханной. Если блядь на своем пути встречала только ванильных мальчиков, это вовсе не означает, что предлагая себя в туалете клуба, она может рассчитывать на уважение к себе как к личности. И что совсем меня удивило и заставило непроизвольно сжать анус (что, конечно, привело к приступу боли) — это количество комментариев, содержащих заявки на аренду меня, причем с указанием дат и времени, когда они готовы за мной заехать. К посту был прикреплен опросник. В нем рассказывалось о том, что во время наказания я испачкалась и испачкала дом своего Господина. Другим посетителям предлагалось проголосовать за наиболее подходящий способ наказания провинившейся шлюхи. По результатам голосования меня ждал золотой душ от всех желающих поучаствовать. Но это уже совсем другая история...