С работы в тот день я пришел чуть раньше, и жена не успела приготовить ужин. Да еще сильно на меня обиделась: оказалась, что Людмила (именно так ее зовут) купила себе обновки, в одной из которых она и встретила меня. Я глянул и... обомлел!

Светлый костюмчик в цветочек, что был надет на нее, был сшит из полупрозрачного материала, и через юбку просвечивали белые трусики. А еще — бежевый пояс, длинные резиночки, к которым прикреплялись капроновые чулочки телесного цвета (колготки тогда еще не вошли в моду). Сквозь кофточку явственно проглядывала ее большая белая грудь и два крупных сосочка внутри розовых ареолов. Я напрягся и... потащил ее в комнату. Но Людмила заартачилась: ей хотелось показать мне и второй костюмчик. От первого он отличался только цветом (темно-синий) и тем, что под него она нацепила черные трусики и чулки.

Но главное было даже не в том, что обе обновки были достаточно прозрачны. Куда интереснее то, как они были сшиты. Юбка (она была чуть длиннее колен) представляла из себя широкий кусок материи, который просто обматывался вокруг бедер и стягивался на поясе двумя узкими полосками ткани. Поэтому стоило любимой сделать шаг, как ее нога обнажалась до того места на бедре, где они прикреплялись к резинкам. Понятно, что при желании юбка распахивалась почти до талии.

По тому же принципу была скроена и кофточка. Запахивалась и завязывалась она на талии, а вырез был таким, что ложбинка между грудей оставалась открытой. Да были еще маленькие рукавчики длиной максимум сантиметра в 3—4. Стоило Людмиле хоть немного наклониться вперед, как две ее божественные грудки выскакивали на свет божий.

Но, несмотря на мое явственное желание немедленно затащить Людмилу в постель (на брюках даже образовалось темное пятно), супруга пообещав отдаться после ужина, отправилась на кухню, а собрался в ванную. И тут выяснилось, что посолить картошку, которую Люда заранее почистила и уже собралась жарить, нечем.

— Я к Ленке, за солью, — сказала она, хлопнув дверью. Я, тяжело вздохнув, пошел под душ.

Разведенная Ленка жила напротив нашей квартиры, расположенной в самом конце длинного коридора на восьмом этаже девятиэтажного малосемейного общежития. Наши квартирки походили друг на друга как две капли воды: маленький совмещенный санузел, трехметровая прихожая, шестиметровая кухня и четырнадцатиметровая комнатка. Да и работали обе женщины вместе. Лена была заместителем директора, а Люда — директором Дворца культуры крупного машиностроительного объединения.

Кстати, я был поражен и восхищен головокружительной карьерой моей супруги. После окончания ленинградского вуза, в который ее направило родное предприятие, она жила в отдельной комнате заводского общежития и работала заведующей отделом ДК, а затем — режиссером. Директором и освобожденным членом профкома объединения она стала всего полгода назад. А за год до этого, на нашей свадьбе, председатель профкома Арнольд Борисович подарил ей ключи от квартиры. При этом надо отметить, что я не имел к объединению никакого отношения: после окончания МГУ преподавал в местном политехническом институте. Понятно, что и моя зарплата никогда не превышала 160 рублей, хотя я читал лекции студентам, постоянно вел практические занятия и нередко подменял на семинарах и коллоквиумах заболевших ассистентов кафедры. Жена же получала больше 300. Мне такие деньги светили только лет через 20, если, конечно, напишу и смогу успешно защитить кандидатскую и докторскую диссертации. Но вернемся к нашему рассказу.

Я принял душ и пошел ужинать. Но не на кухне, ни в комнате Людмилы не было.

«Все ясно, — подумал я, — заболталась с Ленкой», и пошел к соседке. Дверь в ее квартиру была приоткрыта. За ней слышалось повизгивание Ленки и довольный басок ее бывшего мужа — Валерки, который был штатным фотографом того же ДК и подрабатывал, играя аккордеоне на репетициях и концертах.

Ситуация была вполне заурядной. Подумаешь, заглянул человек к своей бывшей жене, но я вдруг почувствовал что-то неладное. И вместо того, чтобы пройти и поздороваться, осторожно заглянул на кухню. Увиденное заставило сердце учащенно забиться: в профиль ко мне за накрытым столом сидел Арнольд Борисович, а моя Людмила — у него на коленях, спиной ко мне. Ее юбка была до предела распахнута, и я видел, как его рука гладила бедро моей жены между чулком и трусиками. Что делал он второй рукой, я мог только догадываться. Но, судя по легкому постаныванию Людмилы, накручивал ее соски (от подобных манипуляций она обычно быстро возбуждалась). Ленка с Валерой, скорее всего, занимались тем же самым, хотя рассмотреть эту парочку за косяком двери я не мог. Я растерялся и отпрянул от двери на кухню. И теперь мог лишь слышать, что говорят сидящие за столом.

Валерка что-то неразборчиво бубнил, а Арнольд Борисович настойчиво предлагал Людмиле «выпить еще рюмочку». Она отнекивалась: «Муж пришел с работы, ждет».

— А ты не забыла, кто тебя продвигает?! — грозно спросил непосредственный начальник Людмилы.

— Да что вы, Арнольд Борисович! Завтра же День машиностроителя. После торжественного собрания будет концерт. А потом в репетиционном зале столы накроют. Если захотите, потанцуем. И ко мне в кабинет зайти всегда можно. Там диван удобный. Вы же знаете!

— Ох, уговорила, сладкая недотрога! Но есть два условия. Во-первых, завтра в этом же костюмчике придешь. Понравился он мне очень. А во-вторых, сейчас расцелую тебя в сосочки и губки. Вынимай скорее грудку!

— Как прикажете, Арнольд Борисович! — послушно ответила Люда.

— Да пусти наконец, Валерий Степанович! — это уже Ленка голос подала. — Надо соседке соли дать и дверь за ней закрыть.

— А ночевать оставишь?

— Сегодня у Арнольда Борисовича жена с детьми на выходные на дачу уехала. Он у меня остается. Если хочешь, и ты можешь! Но что мой начальник скажет?!

— Ох, на глазах растешь, Елена Максимовна! Умница! Людмилу Николаевну мы вдвоем не раз трахали. И тебе пора! Нечего по одному члену в дырку запихивать. Надо всем щелкам работу давать. Завтра к Людмиле в кабинет все вместе пойдем. Я самого приглашу — надо и директору объединения сладкого женского мяса попробовать. Заодно вам про МЖК расскажем, поможем в победители выйти. Только кончить в вас кому-нибудь хорошенько надо, чтобы по ребеночку родили. А тебе, Елена Максимовна, придется за какого-нибудь комсомольца замуж выдать. Тогда вы хорошие квартирки получите.

Я почувствовал, как у меня загорелись уши, и выскочил в коридор.

«Стыд, какой стыд! — меня обуревало жгучее раскаяние. — Жену ебут как последнюю блядь, вдвоем, во все дыры, должностями и квартирами расплачиваются! А я (вот дурачок-то) ничего не замечаю. Еще гордиться ей вздумал. Рожи разбить этим козлам! Убить шлюху!»

Но вместе с ревностью во мне разгоралось и другое чувство. Напряженный член, подрагивая, рвался из насквозь промокших штанов, дрожали руки, в голове мерцал белесый туман, из которого выплывала обнаженная жена. Она выходила на сцену ДК, ложилась на спину, широко раздвигала ноги, высоко поднимала их вверх, раскрывая и выставляя на обозрение битком забивших зрительный зал машиностроителей свои сочащиеся женским соком гениталии. (Эротические рассказы) И в ее налившиеся кровью половые губки по очереди входили неестественно огромные члены председателя профкома, секретаря комсомольской и партийной организации, директора объединения...

Когда Людмила пришла домой, я втолкнул ее в комнату, до предела распахнул ее юбку и кофточку, сорвал трусики и швырнул ее на диван. Из моего члена в ее горячее отверстие почти сразу брызнула долго сдерживаемая густая струя. Всю ночь я заставлял жену принимать самые невообразимые позы, спускал ей в рот и, наконец, распечатал ее попочку. При этом я беспрерывно кончал. Часа через два беспрерывного траха Людмила вдруг блаженно засопела, продолжая и во сне благодарно поглаживать мои гениталии. Скоро заснул и я, так и не сказав ей ничего о том, что я узнал в тот день.