Юля лежала в своей кровати и пыталась уснуть. Сон не шел, и виной тому было и неудобное положение, и разрывающий голову рой мыслей, и липкое холодное пятно из её же выделений, успевших остыть, между ног. Женщина лежала на животе, под который была подложена подушка. В такой позе её вчера оставила хозяйка. Ставший уже просто огромным по ощущениям предмет в заднем проходе остался на своём месте, но за ночь еще увеличился.

Вчера Любовь Викторовна повторно поставила ей клизму, но уже не водой и не такую большую. Это какой-то хитрый раствор, который был закачан и сейчас находился в Юле.

Раствор действовал, и действовал странным образом — он сглаживал раздражающий эффект от пробки, нещадно раздирающей стенки прямой кишки. От него внутри шло мягкое успокаивающее тепло. И это тепло проходило дальше, передаваясь вагине. Это было приятно, и это было причиной пятна между ног женщины. Хотя и не только это.

Закрывая глаза, Юля вновь и вновь мысленно возвращалась к произошедшим накануне событиям. После возвращения из уборной, хозяйка вернула её в ванну и вновь влила в беззащитный задний проход клизму. Но на этот раз совсем не много, и это точно не была вода.

Закрутив затычку, Любовь Викторовна (а именно так теперь про себя стала называть её молодая женщина) взяла в руки душ и стала поливать свою квартирантку. Затем, взяв жесткую губку и хозяйственное мыло, стала её намыливать.

Когда сначала губка, а затем и ногти хозяйки прошлись вдоль позвоночника Юли от шеи до копчика, это отозвалось необычайно сильным возбуждением. Словно маленькие разряды электричества покалывали тело. Казалось бы, после всего только что пережитого... Но вот и в попке стало разливаться тепло. Любовь Викторовна что-то необычное залила внутрь, и это что-то начало действовать.

К концу водной процедуры Юлю мелко знобило от возбуждения, и любое касание только усиливало напряжение внутри молодой женщины. Она не могла сказать, что ей хорошо, но не могла бы сказать и обратного. Всем её телом снова овладело неимоверное напряжение, словно что-то внутри росло, и уже не могло оставаться скованным её телом, но еще не набралось сил, чтобы преодолеть сковывающую оболочку.

— Что, куколка, хочешь еще раз кончить?

«Куколка» хотела. Но ничего не могла внятно ответить. Её рот мог издавать только полустоны и полувсхлипы.

— Ничего, сейчас разработаю тебя, как надо. У меня для тебя есть сюрприз, — хозяйка заговорщически подмигнула. — Пойдём в комнату.

И в этот раз путешествие контролировалось с помощью Юлиного уха. Но путь был длиннее — через весь коридор в её комнату. Весь этот путь Юля проделала по-собачьи, на всех четырёх конечностях. В конце ухо уже готово было оторваться и остаться в пальцах Любови Викторовны.

То, что её комната не была заперта на ключ, женщину нисколько не удивило. При таком обращении с ней странно ожидать, что кто-то собирается считаться с общими правилами. Да и кто она теперь, разве порядочный арендатор?..

Зайдя в комнату, Юле было приказано забраться на кровать и застегнуть на шее ошейник. А после под живот была подложена сложенная вдвое подушка. Таким образом молодая женщина оказалась в идеальной позе для совокупления.

Почему-то ей вспомнился один порно-ролик, в котором девушке вставили в попку банку Pеpsi. Наверное и она сейчас смотрелась подобным образом в этой позе и с предметом, по ощущениям уже разросшимся до схожих размеров.

Любовь Викторовна довольно грубыми движениями завела руки стоящей раком женщины за спину и связала их мотком верёвки из кармана своего халата.

— Смотри, чем я тебя сейчас выебу, — в руках у хозяйки был черный резиновый член. Довольно внушительный, надо сказать. Толщиной он был примерно с черенок от лопаты, а длиной в четверть метра, наверное. Но вот что заставило Юлины зрачки расшириться — так это волдыри, которыми было усеяно резиновое изделие — как будто игрушка внутри была набита сантиметровыми шариками от подшипника. И эта штука могла крепиться ремешками. Что и было тут же проворно проделано хозяйкой, закрепившей искусственный член на своём лобке. Грозное орудие мерно покачивалось в такт движениям своей хозяйки, а Юля всё никак не могла отвести от него взгляд. Пока на её глаза не опустилась черная повязка.

Крепко завязав ткань на голове квартирантки, Любовь Викторовна переместилась к подставленной заднице и лениво пошевелила торчащую пробку. Юля отозвалась сдавленным мычанием, переходящим во всхлип.

— Ничего, девочка, скоро твоя задница разработается, и будем её пользовать на полную. — С этими словами хозяйка шлёпнула подставленную ей ягодицу и приставила черный исполин к полной влаги щели.

Почувствовав головку у входа в своё естество, женщина замерла в испуганном ожидании неизбежного. Было действительно страшно, ведь раньше еще никогда в ней не было такого гиганта. Руку своего предыдущего парня можно не считать, ведь там всё было нежно, да и рука была скорее изящной. И подготовка была длительной. И всю попу не занимала пробка, размером с апельсин.

Юле одновременно хотелось всего — и чтобы всё закончилось, и её отпустили; и чтобы в неё вошел этот монстр; и чтобы кто-нибудь вставил ей живой тёплый член в рот; и... Словом, она сама не могла разобраться в своих желаниях, которых было слишком много в один момент. Ей оставалось только ждать неизбежного, сотрясаясь от мелкой дрожи предвкушения и возбуждения.

Немного подождав, пока квартирантка осознает происходящее, хозяйка с силой шлёпнула её по ягодице. Это подействовало на Юлю как спусковой крючок, и она, дёрнувшись сначала вперёд, тут же дёрнулась в обратном направлении, насаживая себя на резиновый член. Ребристая поверхность неохотно проникала внутрь молодой женщины, цепляя нежные розовые складочки и увлекая кожу за собой. Да и предмет в попе нисколько не способствовал лёгкому проникновению в соседнее отверстие.

Но вот головка страпона уперлась внутри Юли в естественное препятствие, и движение остановилось. Ненадолго. Хозяйка взяла инициативу на себя, и мощным движением практически вытащила орудие, а затем не менее мощным движением загнала его обратно. У Юли перехватило дыхание. Из глаз брызнули слезы, а пальцы рук были с силой расставлены в разные стороны и замерли.

По тонкой перегородке между прямой кишкой и влагалищем словно прошлись стиральной доской. Но это неприятное, и даже болезненное ощущение тут же отозвалось новой порцией женского секрета и стоном желания, когда лёгкие наконец смогли выпустить воздух.

Любовь Викторовна не собиралась считаться с ощущениями квартирантки, и продолжала фрикции без пауз и передышек, постепенно ускоряя темп. Но не только. Глубина фрикций так же постепенно увеличивалась, безжалостно трамбуя внутренности молодой женщины. Это было болезненно, но почему-то именно такие ощущения, вкупе с самой ситуацией, были сейчас для неё такими сладостными. На кончиках пальцев буквально щелкали электрические разряды, рождаясь в животе и пробегая по позвоночнику. По крайней мере, так Юле казалось. Она елозила грудью по поверхности кровати под ритмичными фрикциями хозяйки. Соски стали просто каменными и безжалостно натирались тканью пододеяльника. Из светло-вишнёвых размером с пятирублёвую монету, они превратились в тёмно-бордовые, размером с 50 копеек.

Её бесцеремонно оторвали от собственных ощущений и приближающегося оргазма, грубо взяв за волосы и ткнув губами в... женскую промежность? Но как, ведь фрикции черного монстра ни на секунду не прекращались? Значит, это кто-то другой, а не Любовь Викторовна... Волна возмущения захлестнула женщину. Ведь она позволяла так с собой обращаться только хозяйке квартиры, а тут она даже не видит, кто это!

— Нет, я не буду, отпустите меня! — Запротестовала Юля, отчаянно замотав головой, несмотря на боль в натянутой волосами коже. Впрочем, протест был моментально подавлен несколькими звучными и сильными пощечинами.

— Тихо, сучка. Тебя никто не спрашивает. — Зло с шипением прошептал

неизвестный голос прямо над её ухом.

Тогда скованная женщина замолчала и перестала дергать головой, но с силой сжала губы, легонько касавшиеся чужого клитора, будучи притянутой за ошейник. Резкий запах другой женщины неумолимо ощущался с каждым вздохом. Резкие фрикции искусственного члена в Юле всё это время продолжались, но руки с бёдер были убраны. А потом последовал обжигающий удар. Затем еще один, и еще. Юлину попу пороли, судя по всему, узким ремешком, со свистом рассекающим воздух. Пороли с силой. Намного больнее, чем все предыдущие разы. И она сдалась, разомкнула губы, высунула язык и со всхлипами принялась вылизывать женскую промежность.

Лизать другую женщину было очень унизительно. К тому же, которую ни разу не видела. Но вкус не оказался таким уж противным, как сама ситуация. К тому же, волос в чужой промежности оказалось не много, и они почти не попадали в рот.

Несмотря на подчинение, порка не прекратилась, пока язык не разошелся на полную и сверху не стали доноситься сладострастные стоны.

Через непродолжительное время женщина, которую энергично вылизывала Юля, схватила её за волосы и стала с каким-то звериным рыком кончать.

Сама же молодая женщина не могла сосредоточиться на том, чтобы испытать, наконец, такую долгожданную разрядку. Она была готова взорваться. Буквально одного касания её женского естества было бы достаточно, но руки были связаны за спиной. А поза, в которой её трахали, исключала возможность стимуляции клитора трением о что-либо. И это приводило женщину в ярость, переходящую в панику и истерику.

Фрикции резинового члена, тем временем, остановились, и послышалась возня сзади и спереди. Судя по всему, женщины поменялись местами. При этом страпон оставался всё это время в Юле. Эта пауза дала возможность в полной мере ощутить последствия истязаний её попки.

Ожидания оправдались, и перед её мокрой от соков предыдущей женщины мордашкой оказалась промежность Любови Викторовны. Резкий запах моментально наполнил нос, и даже стал рефреном ощущаться на кончике языка. А резиновый монстр вновь задвигался, но еще жестче, чем до этого под руководством хозяйки.

Размышлять особо Юле никто не дал. Её губы были буквально вдавлены в пах, и не надо было дополнительно объяснять, что от неё требуется. Она стала нежно вылизывать подставленные складочки, слизывая пот и выделения той, кто только что насиловал её. Хозяйка сегодня точно не подмывалась, но это не вызывало у сношаемой каких-либо возражений. Скорее наоборот, это обстоятельство добавляло пикантную горчинку в общий коктейль её переживаний.

Нижние губы у Любови Викторовны оказались довольно выраженными, и Юля бережно втягивала в себя и обсасывала каждую. Волос в подставленном паху было значительно больше, чем в предыдущем, и через непродолжительное время рот ими забился. Но руки были надежно связаны за спиной, и приходилось успевать выталкивать их языком, в редких перерывах на вдох. Естественно, что получалось это не очень.

Темп фрикций искусственного члена в животе возрастал, и вместе с ним возрастал и темп движений Юлиного языка. Она чувствовала себя деталью хитрого механизма, передающего сексуальную энергию от одной женщины другой. И ей нравилось быть этой деталью! Вся унизительность этой ситуации выливалась в волны сильнейшего возбуждения и новые порции женского секрета, обильно смазывающего игрушку, которой её сношали.

Язык уже начал неметь от усталости, когда рука хозяйки конвульсивно вцепилась в волосы Юли, и Любовь Викторовна стала с криками кончать. Движения фаллоса прекратились, а вскоре он был буквально выдернут из теплоты тела женщины. Сама же Юля долгожданной разрядки не достигла.

— Что, облом, шлюшка? — Раздался грубоватый голос из-за спины с нотками злорадства. — Думала, что кончишь?

Юля действительно на это надеялась. Всё, чего она сейчас хотела — это пару секунд ласки клитора. Всего несколько сладостных мгновений, и её взорвал бы, сркутил бы сильнейший оргазм. Но слух неприятно резануло это слово. «Шлюшка». Нет, она не была ханжой, и даже более того, сама себя так называла в иные минуты возбуждения. Но. Это слово, сказанное чужим человеком, было обидным. Если бы это сказала хозяйка... «Хозяйка» квартиры ли? Или это уже её, Юли, хозяйка?..

— На сегодня с тебя хватит. Завтра продолжим. — Любовь Викторовна пришла в себя. Она говорила как обычно, ровным, спокойным, властным и грубоватым голосом с хрипотцой. Голосом, которому молодая женщина не могла противиться, как она уяснила за последние пару суток. — Сейчас отдыхай.

Руки стали развязывать повязку на Юлиных глазах. Руки, которые Юля по наитию старалась поцеловать. Руки, которые её секли ремешком всего пол часа назад...

Резкий свет люстры ослепил на некоторое время. Когда, проморгавшись, зрение стало возвращаться к молодой женщине, она увидела перед собой свою хозяйку, оценивающе её рассматривающую.

— Познакомься и поблагодари мою сестру — Свету. Для тебя Светлану Викторовну.

Обойдя, перед скованной женщиной возникла та, кого она удовлетворяла своим язычком ранее. Суховатая блондинка со стервзоными и даже грубыми чертами лица. Возраст её на вид был не старше хозяйки, но создавалось ощущение, что она более «потрёпанная», что ли?

На блондинке была одета какая-то трикотажная кофточка, а ниже пояса на Свете был прицеплен только мерно покачивающийся бугристый черный гигант, бликующий в свете лапм люстры Юлиными соками.

Юля даже несколько растерялась, но её замешательство было воспринято Светой как попытка отказа. Обхватив рукой страпон у основания, она качнула его резиновое основание, и мокрый конец ударил по щеке коленопреклоненной женщины. Еще удар, и еще. Брызги Юлиной смазки разлетались мельчайшим бисером во все стороны. Мокрые полоски быстро покрывали щеки. По щекам вновь поползли слезы. Не от боли, нет. От осознания, что с ней обращаются подобным образом. Действительно, как с жалкой шлюшкой. Шлюшкой, которая всё равно произнесёт те слова, которые от неё хотят услышать.

И как только произошла приостановка в новой экзекуции, Юля мокрыми от своего секрета и своих слёз губами полушепотом произнесла: — Спасибо вам, Светлана Викторовна.

И подумав, добавила. — Приятно познакомиться.

Но этого было недостаточно. Уже обычная пощечина обожгла правую щеку.

— Говори громко и четко. И говори, за что.

— Спасибо вам, Светлана Викторовна, — уже значительно громче стала говорить Юля. — Спасибо, что дали мне возможность доставить вам удовольствие своим языком.

Слова давались с трудом, застревая в пересохшем горле. Приходилось их буквально проталкивать наружу неимоверными усилиями воли.

— Спасибо вам за науку, и за разработку моей дырки. — Именно такие слова показались ей подходящими в данный момент.

— Твоя дырка — это пизда. Запомни, тварь! — Светлана Викторовна говорила это с большим удовольствием, разглядывая мокрую Юлину мордашку. Она ощущала свою власть над женщиной.

— Света не так давно вышла по УДО, и ей очень не хватало на воле такой девочки, как ты. Но теперь ты ведь исправишь эту ситуацию, куколка? — Любовь Викторовна улыбалась и даже ободряюще гладила молодую женщину по голове.

Неожиданная ласка от хозяйки стала приятным теплом расходиться и наполнять и без того распираемую женщину. Вопрос не требовал ответа, так как всё уже было решено. (.оrg) Она неожиданно для самой себя вывернула голову из под ладони, и стала осыпать руку поцелуями, нежно касаясь её губами. И даже не обратила внимание на то, как с её рук стянули путы, и тут же облачили запястья в тугую кожу, снова стянув руки и надежно их зафиксировав. Возможно, это те самые наручники, которые Юля видела раньше?

— Сейчас отдыхай до завтрашнего дня. Кончать я тебе запрещаю. У тебя завтра выходной, насколько я помню? — Голос опять потерял минутную теплоту, а улыбка пропала с лица Любови Викторовны. Смысл услышанных слов еще не дошел до сознания, но холод голоса заставил Юлю покрыться гусиной кожей. Но на вопрос надо было дать ответ.

— Да, завтра и послезавтра я полностью в вашем распоряжении, Любовь Викторовна. — свой голос молодая женщина слышала как будто со стороны, еще до конца не понимая, что это говорит она сама.

— Хорошо. Продолжим твою дрессировку завтра. Тебе предстоит очень интенсивная программа. А пока отдыхай. — С этими словами Любовь Викторовна со Светланой выключили свет в комнате и удалились, закрыв дверь в комнату. На ключ.

Слёзы обиды градом хлынули из глаз, образуя мокрое пятно на пододеяльнике под лицом. Хрупкие плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Вот так вот использовали, довели до неимоверного кипения и просто ушли, связав руки и выключив свет. Использовали как какую-то неодушевлённую игрушку! В самом деле, кукла!