— Мальчики, мне нужен перерыв! — многозначительно сказала Маша, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза под очками с тонкой оправой чуть подрагивающими пушистыми ресницами.

Маша, еще не будучи студенткой, была гордостью школы. Отличница, идущая на медаль, побеждающая на разных конкурсах юных талантов, она к тому же являлась предметом вожделений всех парней школы. Высокая блондинка, с хорошо оформленными выпуклостями в самых нужных местах, длинноногая, всегда аккуратненько одетая... И неприступная: строгая прическа, стильные очки и пухлые губки, очень редко улыбающиеся. А еще реже улыбка касалась голубых глаз, хранящих серьезность и где-то даже суровость. Ничего не изменилось и при поступлении в Университет. Весь поток (во всяком случае, мужская половина) грезил первокурсницей, не обращающей на заинтересованные взгляды ни малейшего внимания. Очень вскоре преподаватели, так же как и школьные учителя ранее, оценили девушки, учащуюся на одни 5-ки, к тому же очень активно участвующей в общественной жизни Универа, мгновенно захватившей лидерство во всевозможных обществах и комитетах. В общем студентка Маша, красавица и отличница, сразу стала и гордостью Университета.

Были в ее группе и два раздолбая. Неразлучные друзья, предпочитающие скорее погонять на самолично собранном автомобиле, чем ходить на пары, они были позором Универа, на удивление, хоть и с трудом, закрыв зимнюю сессию. Гришку Бума и Леху Тишу так и звали — Тишабум. Бум был здоровенным парнем, особенно не раздумывающим, когда кому-то требовалось «зарядить в табло», по его собственному определению (отсюда и кличка). Тиша же, худощавый и спортивный, был мозговым центром дуэта. По всеобщему мнению, именно он был инициатором и руководителем всех проказ, проделок и других вещей уже на грани законности. Сладить с ними не было никакой возможности, особенно когда они оба неожиданно все же сдали зимнюю сессию... И куратор группы была очень горда тем, что ей пришло в голову прикрепить двоечников к лучшей ученице, чтобы она подготовила их к сессии летней. Успехи шалопаев вдруг резко взлетели вверх, развалюха-машина была заброшена, и Тишабум неожиданно стали управляемыми и даже изредка посещать лекции.

Едва Маша сказала, что ей нужен перерыв, как оба одногруппника подвинулись к ней вплотную. Рука Тиши забралась под свободную блузку, приподняла лифчик и принялась мять и оглаживать нежную девичью грудь. Пухлые губки отличницы приоткрылись, она пару раз порывисто вздохнула и чуть раздвинула колени, потому что Бум гладил ее бедра и явно стремился забраться под короткую плиссированную юбочку. Парень не замедлил этим воспользоваться и коснулся через трусики чувствительных губок. Маша издала негромкий грудной стон и чуть съехала попкой к краю дивана, еще шире раздвинув ноги в белых гольфах и забросив их на колени одногруппников. При этом ее юбка сдвинулась вверх, открыв Тишабуму великолепный вид — отличница, гордость Университета, с широко разведенными бедрами демонстрировала прозрачные трусики, на которых уже проявилось крохотное пятнышко от выступившей влаги. Щечки девочки раскраснелись, она трепеща отдавалась руке Тиши, теребящем набухший сосок, но через пару мгновений открыла чуть затуманенные глаза и взглянула из-под пушистых ресниц на Бума:

— Не задерживайся, нам сегодня еще надо курсовик закончить... — Потом она, блеснув стеклами, повернула головку к Тише: — А ты чего ждешь?

Любующиеся распростертым перед ними телом одногруппники опомнились. Все еще находящаяся на трусиках отличницы рука Бума сдвинула их в сторону, и пальцы нежно провели по шелковистым, чуть набухшим и чуть увлажненным, складочкам. Маша, вновь откинувшая головку на спинку дивана и закрывшая глаза, тихонько простонала, а потом все ее тело вздрогнуло — это Бум осторожно ввел в ее щелку палец, а Тиша задрал блузку к горлу, вздернул лифчик и накрыл обнажившийся вызывающе торчащий сосок ртом.

Какое-то время в комнате слышалось только сопение Тишабума, да легкие, полушепотом, постанывания отличницы и красавицы, лежащей перед парнями почти голой и уже вполне умело ими распаляемой.

Лишь в один из моментов Маша приподняла головку и строго взглянула из-под очков:

— Бум, поосторожнее немного, не со своей развалюхой обращаешься!

Пальчики девочки после того, как Бум умерил пыл, поползли по бедрам одногруппников, а потом одновременно, словно крадучись, забрались под пояса и нащупали вздыбившие члены Тишабума. Они пробежались по головкам, несмотря на тесноту в джинсах, а потом сжались на стволах. Отличница старалась ласкать раздутые мужские органы и не забывала нежно тереться о головки запястьями, ощущая нежной кожей их жар и неимоверную твердость под бархатистой поверхностью.

— Мне неудобно! — постановила Маша, а когда Тишабум понятливо расстегнули ширинки, снова трепетно ухватилась за члены: — Другое дело!

Через какое-то время, когда отличница, ласкаемая своими одногруппникаи, стала стонать в голос, она остановила Тишабума:

— Пожалуй, я готова...

Тиша отстранился от истерзанного его губами соска, затвердевшего так, что, казалось, сейчас лопнет. Бум тоже убрал руку от щелки одногруппницы, из которой тут же на темную обивку дивана протекло немного соков.

Маша встала и торопливо разделась под восхищенными взглядами парней, оставшись в одних белых гольфах. Она аккуратно сложила одежду, положив сверху очки, а затем, когда Тишабум торопливо освободили ей место, она легла на диван и широко раздвинула ноги, немного стыдливо прикрыв текущую щелку изящными пальчиками.

— Сегодня первый — Бум! — провозгласила она, и названный забрался на диван. — Нравлюсь? — спросила отличница, раскрытая до предела перед одногруппником, и убрала руку. Бум, жадно оглядывающий девочку в развратной позе, тут же воспользовался невысказанным предложением и вложил подрагивающий член в тонкие пальчики, и Маша отточенным движением, показывающим уже немалую практику, направила твердый ствол внутрь. Ее выгнуло на диване до хруста в спине, из горла вырвался животный стон, а пятки нетерпеливо пришпорили одногруппника, принявшегося размеренно двигаться в тесном плену растянутых на его толстом стволе половых губок.

Поняв, что Бум делает все правильно, в правильном ритме, под правильным углом и на правильную глубину, Маша открыла глазки и обратилась к Тише:

— Оохх... Сегодня-ааах у меня есть... оууу... настроение... ай! Иди сюда! — И чуть смущенно ухватилась за его член у самого основания, потянув к себе. Тиша подался вперед, нависнув над девочкой и уперевшись руками в край спинки дивана.

— А ты не останавливайся! — прикрикнула Маша на Бума, когда тот прекратил фрикции, завороженный тем, как гордость Универа с его членом между длинных ножек, охватив ствол друга цепкими пальчиками, принимается водить багровой головкой по упругой груди. Выпускающее прозрачную капельку за капелькой навершие, послушное шаловливой ручке, обогнуло упругую округлость, а потом принялось тереться о сминаемый каждый раз сосок.

Бум возобновил движения, засадив девочке по самые яйца. (Специально для .оrg) Маша вскрикнула, осуждающе взглянув на него, но не в силах противиться удовольствию от размашисто загоняемого в текущее тесное влагалище члена, бросила игры с сосками и торопливо потянула второй член в ротик...

Через какое-то время одногруппники уже ожесточенно трахали отличницу, страстно мычащую и азартно подмахивающую, с обоих концов. Маша услужливо делала губки колечком, чтобы получить наибольшее удовольствие от имеющего ее в рот члена, и азартно подмахивала второму, поставив маленькие ступни с аккуратными ярко алыми ноготками на грудь Бума.

Пару раз она прерывалась, командуя: «Смена!» и Тишабум послушно менялись местами, чтобы незамедлительно возобновить яростное обладание распростертым перед ними телом отличницы, красы и гордости группы, потока и всего Университета.

Наконец Маша забилась на члене Тиши, издавая грудные стоны, но при этом не выпустила член Бума изо рта, продолжая, приподняв головку над диваном, неистово наяривать его плотно сжатым колечком губ.

— Ну что ж, на сегодня достаточно... — довольно улыбнулась Маша.

Она, еще вздрагивающая от последних толчков внизу живота, опустилась на колени, а Тишабум, уже привычные к такому окончанию, без лишних напоминаний встали перед ней.

— Только недолго, мальчики! — сыто проворковала Маша и старательно заработала головой сначала перед Бумом, а потом перед Тишей, не забывая конечно и того, чей член не находился в плену ее припухших губ — ее кулачок, плотно охватив последний, сноровисто сновал вдоль ствола. Несколько раз сменив предмет оральной ласки, отличница наконец добилась того, что густой поток поочередно от каждого одногруппниа наполнил ее ротик. Спермы парней было очень много, Маша не успевала глотать, капли шлепались на ее груди, покрывая густым слоем соски, текли по плоскому животу и падали между ее чуть разведенных коленей, а она уже нежно водила язычком по головкам, заставляя Тишабума содрогаться в последних отголосках удовольствия.

Маша прислушалась к своим ощущениям, все еще рассеянно водя поочередно кончиком языка по чуть сдувшимся головкам, а потом задумчиво произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Пожалуй, завтра надо позаниматься еще...