Эту ночь мы провели в спасательной капсуле. Мы с Джеймсом спали в кабине пилотов, женщины — в общем отсеке, а Свифт-старший — в медлаборатории, обколотый обезболивающими. Пока все мирно посапывали, я старательно обдумывал нынешнюю ситуацию. Двадцать человек, из которых трое мужчин. Причем, один — раненый, а второй — еще пацан. Боевой опыт — только у меня, и то — лишь против людей. С инопланетными формами жизни я встречался лишь на кибер-тренировках. Когда нас спасут и спасут ли вообще — этого не знал никто. Ситуация — отнюдь не из лучших...

С другой стороны, меня забавлял сам факт того, что вокруг меня 18 лет женщин, и ни одного достойного мне конкурента. Мистер Свифт вряд ли сможет даже просто ходить в ближайший месяц, а юный Джеймс и так вьётся за мной хвостом после того, как ему доверили турель. Оружия на борту хватало — пять лучевых ружей, два скорострельных лучемета, да еще турель. Продукты по идее были рассчитаны на три месяца жизни. В принципе, три месяца можно было прожить, горя не зная, а потом нас должны были уже и спасти... вот только в последнем я был не уверен. Где мы хоть находимся-то? Единственный, кто мог хотя бы теоретически это знать — это была та самая бортпроводница, которая держалась как-то отчужденно, и не сказала ни слова с самого приземления. Она явно что-то знала. Ладно, завтра допросим...

Наутро мы вышли на улицу — осмотреться. Утро было свежим и прохладным. Женщины пошли бродить по плато, Джеймс сидел наверху, в турели, вращал ее во все стороны. Я разрешил ему стрельнуть пару раз по кустам, которые были на ведущей к плато тропинке (в этом был смысл — надо было ее расчистить, чтобы заранее можно было заметить опасность). Турель затарахтела как бешеная, и через десять секунд тропинка просматривалась на километр. В капсуле осталось четверо: зажавшаяся в угол бортпроводница, юный стрелок в турельной башенке, раненый мистер Свифт и я.

Я подошел к девушке.

— А ты что сидишь в углу? Как тебя зовут?
— Мона, сэр. Я не хочу на улицу. Я вообще ничего не хочу. Оставьте меня в покое!
— Вот что, Мона, — зашептал я, — Я понимаю, что ты что-то знаешь про крушение. Знаешь то, чего не знают другие. Если ты не хочешь, чтобы тебя сейчас начал допрашивать весь наш «экипаж», то давай-ка ты расскажешь это мне!
— Сэр, пожалуйста, я ничего не знаю!
— Ну ладно, тогда расскажи, где мы находимся. Ты член экипажа, ты должна знать. И ты обязана ответить. От этого зависят наши жизни.
— Сэр... я... мы...

В этот момент из медлаборатории раздался стон нашего раненого. Девушка испугано вздрогнула, испугано обернулась и прошептала: «Хорошо, я скажу. Все скажу, только не тут. Давайте зайдем в кабину. Я не хочу, чтобы об этом знали другие. Они меня разорвут на части!»

Надо сказать, что девушка меня заинтриговала. Она говорила так, будто знала действительно что-то важное, а это знание было бы сейчас так кстати. В конце концов, она в какой-то степени наша надежда. Мы с ней зашли в кабину пилотов.

«В общем, мы с девчонками выпили лишнего. У Лины был День рождения, и мы переборщили. Было очень весело. Нас было человек пятнадцать... Ну... в общем стали играть в фанты. Мне выпал... мне выпал фант — пробраться в рубку управления и стащить оттуда что-то. Я же не знала!!!», — девушка навзрыд заплакала.

Я обнял ее. «Мона, давай дальше» — ещё мне тут истерик только не хватала. Девушка успокоилась, отбросила с лица прядь черных волос и, всхлипывая, продолжила.

— В общем, темно было. Я прокралась в рубку. А там помощник капитана со старшей бортпроводницей... поэтому она и не пришла к Лине. Я сидела втихаря, ждала пока они ото входа отойдут подальше. А они все поверхности перепробовали. Как она визжала! По-моему, там оргазма три было! Я даже обзавидовалась!

Но, мне фант надо было делать... Они стонут, заняты друг другом... Я прокралась к одному из пультов — гляжу на столе лежит что-то... Я потянула, а оно привязано — какая-то пломба что ли. Я дернула посильнее... Она оторвалась, крышка открылась какая-то, под ней кнопка была... Я же не знала, что это за кнопка. А у меня уже голова не соображала ничего. Дай, думаю, ткну — подумаешь! Ну, надавила и — к выходу.

Тут мисс Макфелд и говорит мистеру Крайновски: «Положи меня на пульт, привяжи к рычагам!» А он ей отвечает: «Да без проблем, хорошо что мы на автопилоте идем! А то ты как начнешь метаться у меня — нас и зашвырнёт к черту на куличики... вот...»

До меня начало доходить. Нетрезвая бортпроводница включила ручное управление, а страстные любовники активировали гиперпрыжок в неизвестные координаты... То-то столько раненных было — не все успели по капсулам анабиоза разбежаться... А потом мы выпрыгнули в центре метеоритного дождя...

— Пожалуйста, мистер, если Вы расскажете — они меня разорвут. Я рассказала только чтобы Вы поняли, что я не знаю, где мы. Но, очень далеко, потому что когда мы вышли из гипера, помощник капитана прошептал: «Где мы? Я не вижу ни одной знакомой звезды! Здесь нет опорных точек, нам конец!» Это значит, что стартовать отсюда в гиперпространство не выйдет...

Вот это поворот! Получается, что одна из виновниц нашего крушения сейчас передо мной! Сидит напротив меня, смотрит своими зелеными глазищами, теребит рукой свой пиджачок... А грудь ничего. Третий размер, наверное... И ножки... Красивых девушек набирают в бортпроводницы... А ведь это возможность! Ведь, теперь я — её единственная надежда на выживание. Более того, я-то теперь знаю, что нас не спасут, а другие — нет. И, значит, это можно использовать...

— Ну что ж... Мона, это не просто проступок, это преступление. По-хорошему, в военное время за такое бы расстреляли! — Лицо Моны побелело. — Но, я не могу рисковать даже одной головой — нас и так слишком мало. И, конечно, другим лучше не говорить, иначе они тебя заживо съедят. Однако, как ты понимаешь, у нас есть всего три месяца на то, чтобы наладить тут нормальную жизнь — потом просто кончатся продукты. И если мы до этого не сможем найти себе еду — мы обречены. Причем, не факт, что нас кто-то спасёт. А рассказать об этом другим нельзя, потому что будет паника.
— Да, сэр, я понимаю! Спасибо, сэр! Спасибо, что поняли меня!
— Погоди. Нас двадцать человек. Чтобы выжить, мы должны действовать сообща. Если мы будем разрозненной толпой, то мы долго не протянем. А чтобы превратить толпу в группу, мне нужны помощники. Те, на кого я могу положиться. Те, на кого я могу положиться. Кто будет делать всё, что я скажу, не задавая вопросов.

Девушка молча посидела несколько секунд, потом сглотнула и кивнула. Я перевел взгляд на ее грудь.

Мона перехватила мой взгляд, запнулась на пару секунд, а потом посмотрела на меня. Она не говорила ни слова, просто достала откуда-то заколку и убрала волосы в хвост, а затем подошла ко мне. Я откинулся на спинку кресла пилота, а девушка встала на колени, расстегнула мои штаны и достала мой уже успевший встать член из трусов. Слегка задержавшись взглядом на нём, она прикоснулась к нему губами, слегка облизнула язычком и вдруг ввела его себе в рот.

Когда ее губы сомкнулись на моём члене, я понял, что девушка не так уж невинна, как казалось. Она твердо знала, что делала: играла язычком с головкой, ласкала пальчиками яйца, облизывала его, просто двигала головой вперёд-назад, напрягала губы узким кольцом или наоборот нежно ласкала. Наконец, она вдруг двинулась вперёд, и мой «скипетр» вошёл в её рот до самого основания. Я почувствовал узость её горла и приятные для меня сокращения, спазмы внутри неё. Мне оставалось только стонать и расслабляться... Я кончил ей прямо в рот, она проглотила всю сперму, облизала член и посмотрела мне в глаза.

— Я буду делать всё, что Вы скажете, сэр. Я буду Вашим самым верным помощником. Вы можете на меня положиться!