1.

— Водяной, Водяной, что сидишь ты под водой? — нараспев звонко тянули хором девушки, водя на берегу хоровод, вокруг стоящей в центре с повязкой на глазах девчушки. — Выйди на минуточку и поймай Анюточку!... — на последнем слове они точно бусины порвавшегося ожерелья рассыпались вокруг подружки, позванивая крохотными рыбацкими колокольчиками. Вытянув перед собой руки, водящая пыталась, полагаясь лишь на слух, изловить зазевавшуюся подружку.

Его большой рот искривила усмешка: однажды он так взял и вышел... и поймал. Была ли это именно Анюточка, он так и не узнал — девку со страху Кондратий хватил, так у него на руках и преставилась. Что тогда началось!... Мужики сетями всю реку перетянули, поп местный чуть ли не каждую корягу святил, что ни день — в лодке выплывал на середину и над водой с молитвами кадилом чадил. Еле ушел тогда от багров...

Н-да, да что там и говорить — не те нынче девки, совсем распоясались. Вот раньше бывало, стащишь у купальщицы сорочку и все, твоя она, что хочешь делай, ибо голой в отчий дом вернуться стыд не позволял. А сейчас? Трусы и так едва срам прикрывают. Ты с нее плавки сорвешь, а она с гоготом из воды кидается, едва ладошкой прикрывшись, и ржет на весь пляж «гляньте прикол — я трусы потеряла!». И все довольны — на айфоны фоткают, в Инстаграмм выкладывают — хохма дня, ёпть!

Он ухмыльнулся: ценности хоть и изменились, а вот золото по прежнему в цене. Стоит с руки умыкнуть колечко и можно уже поторговаться с приглянувшейся красоткой. И не важно, замужняя, иль нет, а в обмен на безделушку редко кто отказывает в ласке Водяному. Да и ломаются они, как правило, больше для проформы:

— Верни кольцо, ну, пожалуйста! — канючит обычно незадачливая ротозейка.

— Развлечешь меня, отдам, — улыбается он, откровенно разглядывая очередную жертву.

— Что ты?! — барышня испуганно таращит глаза. — Мне нельзя, я замужем!

— Жалость-то какая, — притворно вздыхает Водяной, демонстративно вертя между пальцев золотой ободок. — Значит, придется тебе муженьку сознаться, что ты — как есть, раззява, и подарок его с бриллиантовой россыпью, в реке утопила. Ложь не далека от правды будет.

— Я не могу так, — она уже чуть не плачет, — если скажу такое, он мне в жизни больше ничего не купит. Ну, отдаааай!..

— Сырость не разводи, вода и так мокрая! — после такого окрика жертва реже бежит в слезах каяться в утрате ювелирного изделия, а чаще остается, покорно ублажая прихоти хозяина реки.

А чего бы им собственно не оставаться? Не такой уж он и страшный, даже наоборот. Деревенские байки про плешивого обрюзглого старика с зеленой бородой и лягушачьими лапами не имели с ним ничего общего. Еще будучи человеком, он был статен и хорош собой. Молодому красавцу женщины прохода не давали, ему лишь оставалось выбирать, кого осчастливить горячими ласками. Так продолжалось до тех пор, пока в одну из летних лунных ночей, под его конем не проломился старый мостик. У этого моста была дурная слава: слишком часто с него падали люди — кто поскальзывался, у кого нога меж досок проваливалась. Лошадей через него обычно в поводу переводили. В ту ночь он — счастливый и пьяный — пренебрег осторожностью и, не сдержав коня, понесся галопом по проклятому мосту... Конь выбрался из омута, его же так и не нашли — русалки утащили молодого красавца себе на забаву — так он стал водяным.

Время текло, столетия сменяли друг друга, его человеческое имя давно истерлось в памяти. И не мудрено: имя живет, пока есть тот, кто тебя им называет. Обитание в мире водном отразилось и на облике: некогда загорелая кожа стала бледной с оливковым отливом; позеленел от водорослей русый шелк густых волос, обернувшись жесткой гривой. Теперь из-под припухших век в обрамлении изумрудных ресниц он смотрел на этот мир цепким взором речного хищника. Лишь тело, за исключением появившихся меж пальцев перепонок, осталось неизменным — красивым и сильным. Все та же стать, рельеф упругих мышц и необузданная мощь. Забрав из памяти имя, время оставило нетронутой его молодость. Если подумать, не такой уж и плохой обмен, учитывая, что в основном все его развлечения, так или иначе, связаны с охотой на девиц.

До пляжа из-за деревьев донесся грудной женский голос, звавший ужинать, и подружки, прервав игру, хохочущей гурьбой скрылись на территории турбазы. Солнце садится, становится прохладно. Погрузившись в прогретую за день воду, Водяной меж тем не спешил покидать свой пост в зарослях камыша. Уж кому, как ни ему знать, что именно с приходом сумерек и начинается самое интересное.

Спасаясь от будничных городских переживаний и вечерней речной прохлады, гости турбазы редко ограничивают себя в спиртном. Очень скоро хмель, разлившись по жилам, приглушит их здравый смысл и потихоньку начнет подталкивать на поиск приключений. Тогда-то, разбившись на парочки, мужчины и женщины разбредутся по территории в поисках уединения. И сколько бы сторож Иваныч не увещевал об опасности ночных заплывов, никто его не слушал, самонадеянно отмахиваясь от надоедливого, вечно пребывающего под мухой, старика.

Не прошло и часа, как он был вознагражден за ожидание: держась за руки, на пляж вышли парень и девушка. Он в распахнутой на груди рубашке и шортах, она, несмотря на вечернюю прохладу, в купальнике и ярком парео, завязанном на округлых бедрах. Оглянувшись и убедившись, что за ними никто не пошел, парень потянул подругу вдоль берега к закрепленному под старой раскидистой ивой понтону, который байдарочники использовали в качестве пристани. Берег там был куда круче, а нависшая над водой густая крона скрывала любовников от посторонних глаз. От людских глаз, — ухмыльнувшись, мысленно поправил себя он, потому как со стороны реки их было видно просто превосходно. Для Водяного все их действия разворачивались, будто на сцене, — пара молодых и страстных любовников для единственного зрителя, чем не благодать?

Едва усевшись на краю понтона и свесив в воду ноги, парень нетерпеливо притянул к себе девушку за шею, жадно впился поцелуем в податливый рот. Она льнула к нему, гостеприимно принимая его язык, и сама с удовольствием играла язычком во рту партнера. Какое-то время парочка самозабвенно целовалась. Отдав дань прелюдии, парень вскоре перешел к более решительным действиям: сначала он просто сунул ладонь в чашечку лифчика, немного помял упругую девичью грудь, поиграл пальцами с затвердевшим соском, а после, не встретив сопротивления, и вовсе заголил бюст подруги.

Хороша девица — точно спелый плод налита. Груди аппетитно стояли торчком, призывно дразня припухшими вершинками, и парень не отказал себе в удовольствии потискать и попробовать на язык упругое тело. Она чуть откинулась назад и выгнулась навстречу его ласкам, откровенно блаженствуя от того, что ей мнут и лижут сисечки. Запрокинув голову, девушка широко развела ножки, давая понять, что не против пойти дальше. Продолжая целовать и посасывать обнаженные груди подруги, парень протянул руку к ее промежности и принялся гладить и массировать сквозь ткань спрятанный в трусиках купальника девичий бутон.

Водяному было прекрасно видно, как она плавно покачивает бедрами, все сильнее распаляясь под пальцами любовника. Еще немного и он решительно сдвигает в сторону трусики, обнажая потемневшую от желания раковину. Сочная, горячая девичья щелка гостеприимно приоткрыла налившиеся лепестки, дразня капелькой влаги у самого входа. Парень принялся тереть пальцами клитор подруги, то и дело норовя, как бы про между прочим, нырнуть в разгоряченное влагалище и пощекотать девичью письку изнутри. Над водой зашелестели приглушенные стоны.

В какой-то момент, девушка отстранила приятеля от своей груди, дотянулась до его шорт, забралась ладошкой за резинку и высвободила его окаменевший член. Они снова принялись целоваться, одновременно лаская друг друга руками. Потом она уложила любовника на понтон, на всякий случай скользнула взглядом по берегу — нет ли кого поблизости? Убедившись, что они в безопасности

и их никто не видит, девушка устроилась над парнем «валетом» и, наклонившись к члену, принялась лизать, предоставив ему возможность играть со своей киской, чем он тотчас и воспользовался.

Хороша бесстыжая... Ох, хороша!... Любит сосать, по глазам все видно — вон как поволокой затянуло. Розовый язычок порхает на венчике головки, а пухлые створки коралловых губ, то и дело норовят насадиться на вздыбленное древко. Пососет немного — полижет — снова за щечку отправит. Судя по тому, как заюлила ее попка, парень тоже от дела не отлынивал, языком и пальцами ублажая подружку.

— Ммх... ум... нхх! — сдавленные девичьи стоны скользили над водой, вперемежку с куда более пикантными звуками.

— А!... Анк... хааа!... — вторил ей приятель, вплетая свой голос в ритмичную череду причмоков со всхлипами.

Как же смачно у нее выходит! Будто слаще хуя ничего на свете нет и быть не может. Прямо за душу взяла блудница...

Целиком вобрав звенящий от желания член, девушка принялась целенаправленно выкачивать из парня сперму.

— А... Ах!... Аньк!... Конч! Анькаааа!... — чуть погодя, тихо взвыл парень, конвульсивно извергая семя в трудолюбивый ротик подружки.

Проглотив все до капельки, плутовка вытерла распухший от любовных трудов рот, и, обернувшись, показала приятелю язык.

— Вот значит как!? Ну, держись, Анька! — вывернувшись ужом из-под подружки, парень тотчас пристроился сзади и вогнал не успевший опасть елдак в раздроченную щелку. Угодив во влажную, горячую пизденку, член тотчас снова вздыбился, готовый к новой схватке.

— Кирька! — охнула она. — Тише, окаянный!..

— Ну уж дудки, — ухмыльнулся он, принимаясь методично таранить недра подружки. — Сама виновата, нефиг дразниться!..

— Кирькааааа!... — прогибаясь похотливой кошкой, Аня прикрыла закатившиеся в истоме глазки.

Парень какое-то время с азартом драл подружку «рачком», а потом, сев на колени, заставил прыгать Аню на члене, расщипелив ее, точно лягушонка. Растянутая елдаком текущая пизденка была видна как на ладони. Подустав, девушка перестала скакать, облизала пальчики и начала ритмично елозить на члене, подрачивая клитор. Любовник тотчас снова цапнул ее за груди, начал мять, а когда она застонала, потянул и покрутил соски.

— Ох!... Ах!... Кирь... Кирькаааааа!!! — сладко содрогнулась Анечка, падая на карачки. Парень, тотчас встав обратно на колени, рьяно наподдал кончающей подружке, загоняя член до самой матки.

— А... Анька!... Дай на сиськи, — выдохнул Кирька, чувствуя скорый финал. Соскользнув с елдака, Анюта резво перевернулась на спинку, стискивая для него ладошками наливные доечки. — Даааааа, — содрогаясь, зарычал парень, норовя заляпать спермой девичьи соски. Она тихо засмеялась, с неприкрытым удовольствием размазывая по грудям вязкое семя...

... Потом они, как ни в чем не бывало, сидели парой голубков на краю понтона, свесив ноги.

— Водяной, Водяной, — довольно напевала девушка, шлепая в такт по воде босыми ступнями, — что сидишь ты под водой? Выйди на минуточку и поймай Анюточку!..

— Вот вы где! — из-за пригорка показался силуэт отца. — А ну, марш отсюда! Вас все обыскались.

Парень мгновенно вскочил на ноги, помог подняться подруге и они, держась за руки, припустили по песку в сторону домиков.

— Водяной, Водяной... — тихо шелестел им вслед утонувший в густом сумраке камыш, — вот сижу я под водой... Выйду на минуточку... Жди меня, Анюточка...

2.

«Аня... Анечка... Анюта... « — распахнув глаза, она лежала на кровати, уставившись в потолок. Рядом крепко спал Кирька. Вроде проснулась, а тихий, будто издалека, вкрадчивый зов еще шелестел в ушах. Интересно, кто это был?... Во сне она слышала только голос — обволакивающий, таинственный и влекущий, раз за разом нараспев повторяющий ее имя. Определенно мужской. Приснится же такое...

Повернувшись и нашарив на тумбочке мобильник, Аня посмотрела на часы — Господи, рань-то какая!... Меж тем, несмотря на несколько заторможенное состояние, сна как такового не было ни в одном глазу. Хотелось пить... Выбравшись из постели, девушка тихо обследовала комнату. Нашлась початая бутылка минералки. Открутив крышку, Анюта напилась прямиком из горлышка, немного пролив себе на маечку, — не беда, скоро высохнет.

Натянув коротенькие шорты, она выскользнула из домика, посетила уборную, а на обратном пути свернула на пляж. Солнце еще не поднялось, над водой, будто живой, причудливо клубился утренний туман. У противоположного берега в камышах пересвистывались какие-то птахи, в воде играли рыбы — то тут, то там раздавался всплеск, и серебристое тельце, сверкнув чешуей, взметалось над водой, чтобы через миг плюхнуться обратно в родную стихию. Подойдя к самой кромке воды, Аня разглядела стайку подросших мальков, жмущихся к разросшейся на дне элодее. Если зайти в воду и, замерев, немного постоять, то они подплывут, и даже будут пытаться щипать за ноги.

Она осмотрелась: вокруг ни души, даже рыбаков нигде не видно. Может, окунуться разок? Вода прохладная, как раз, чтобы взбодриться... Аня хитро улыбнулась сама себе: а потом мокрой забраться в постель к Кирьке — то-то он вопить начнет! Идея ей понравилась. Возвращаться за купальником было лень. Если подумать, трусики на ней простые черные, если и намокнут, все равно ничего не видно; с майкой тоже самое. Стянув шорты, девушка медленно вошла в воду: сначала по щиколотку, привыкая к температуре, потом по колено и дальше... Едва речная прохлада мокро лизнула между ног, тело тотчас покрылось мурашками, а затвердевшие соски, съежившись, встали торчком. Анечка глубоко вдохнула и окунулась в воду с головой.

Плавала она хорошо, могла подолгу не вылезать из воды. Вот и сейчас, вынырнув на приличном расстоянии от берега, Аня поплыла дальше, на середину реки. Вода приятно омывает тело, вокруг тишина — только камыш шелестит, да рыба иногда плещется — благодать, да и только.

— Аня... Анюта... — тихо прошелестело за спиной, послышался слабый всплеск. Сердце ухнуло, живот скрутило от страха. Девушка резко обернулась — никого. Пляж остался далеко позади, да и до берега расстояние приличное. Вокруг по-прежнему клубится легкий туман, постепенно растворяясь в лучах восходящего солнца. Почудилось, решила девушка, наверное, остатки сна до конца не выветрились. Энергично работая руками и ногами, она продолжила плыть.

Вдруг что-то легонько скользнуло по бедрам, и Аня с ужасом поняла, что теряет трусики... Нет, это не резинка размокла, кто-то их попросту сдернул! Не на шутку перепугавшись, Анечка устремилась к берегу, искренне сожалея, что заплыла так далеко.

— Водяной, Водяной... — не пойми откуда, чуть слышно мурлыкал вкрадчивый голос, — не сижу я под водой... — Уже на грани паники, девушка плыла к берегу, подгоняемая невидимым преследователем. Сердце бешено стучало, дыхание сбивалось. — Вышел на минуточку... — Громкий всплеск прямо за спиной, сильные руки схватили поперек, мокрая ладонь зажала рот, не давая вскрикнуть. — ... Я поймал Анюточку. — Леденящий ужас сковал тело. Проклятый голос у самого уха!... В следующий миг, вода сомкнулась над головой, ее потянули на дно.

В панике девушка билась в тисках обхвативших ее рук. Утопит!... Утопит гад!... Она не видела его лица, в поле зрения оказались лишь длинные зеленые волосы, колыхающиеся в толще воды. Он обхватил ее ногами, руки полезли под майку, стиснули груди. Аня продолжала яростно отбиваться, чувствуя, как от недостатка кислорода начинает плыть сознание. Воздух!... Хотя бы глоточек воздуха!... Только бы воды не нахвататься!..

Продолжая удерживать девушку, он разжал ноги. Толчок. Второй, третий... Они определенно поднимались к поверхности. Ворвавшийся в легкие воздух обжег и опьянил. Всего лишь пара судорожных вдохов и вода снова сомкнулась над ней. Снова они идут ко дну, а руки незнакомца продолжают исследовать ее тело — гладят, мнут, тискают... Пульс стучит в висках, душа заходится от страха, глаза застилает пелена... она слабеет, он же становится все настойчивее. Вверх — спасительный глоток воздуха — опять на дно... Она уже послушна его воле. В какой-то момент он развернул ее к себе, и Анюта сквозь пелену кислородного голода увидела перед собой странного, но между тем хищно прекрасного мужчину с длинными зелеными волосами. Большой рот искривила самодовольная ухмылка, обнажив белый жемчуг зубов.

Подъем — вдох — погружение... Все силы девушки уходят на то, чтобы подольше задержать дыхание. Она уже не сопротивляется, позволяя ему ласкать себя ртом: он беззастенчиво прихватывает нежные груди зубами, прикусывает соски; руки тискают упругую попку, проникают пальцами в вагину. Видимо от недостатка кислорода она начала сходить с ума — все нервы будто оголились; оказавшись на грани, тело вдруг обернулось сплошной эрогенной зоной, окунувшись в небывалую доселе эйфорию...

Вдох — задержка — опять вниз. Вода смыкается над головой, она тонет — в реке и ласках Водяного... Прижав к себе, он проник языком в ее сладкий рот, прихватил зубами пухлые девичьи губы. Разведя стройные бедра, вошел в расслабленное лоно — Анюта изогнулась в его руках, выпустив из легких воздух вереницей пузырьков. Он устремился к поверхности вслед за ними.

На этот раз он не стал нырять, позволяя ей надышаться вдоволь. Обхватив его ногами и руками, Анюта с жадностью хватала воздух ртом, хмелея от рвущего легкие кислорода, а он двигался в ней в такт ее дыханию. Девушка уже плохо соображала и явно перестала понимать, где находится. Водяной поплыл к берегу, вынося ее на мелководье...

Она лежала на песке у самой кромки воды, легкие волны облизывали соблазнительное нагое тело, качающееся под его ударами. Продолжая жадно дышать, обессилевшая Анюта, принимала его страсть, покорно раскинув руки и ноги. В какой-то момент сквозь судорожные вздохи стали прорываться стоны удовольствия. Он ухмыльнулся: сейчас ее просто захлестывает эйфория — все чувства обострены до предела, в крови разлита страстная жажда жизни, все границы смыты напрочь. Он снова и снова входит в нее, заставляя все глубже тонуть в омуте страсти. Девичий взор затянула любовная муть, Анюта вздрогнула, дернулась под ним, точно загарпуненная рыбка, и, трепеща, зашлась в агонии экстаза. Ее щелка конвульсивно тискала его в своих горячих, хлюпающих недрах, стараясь затянуть в себя как можно глубже. Он продолжал движение, покуда не излился, заполнив своей спермой ее лоно.

3.

Чуть живую, голую, Анюту нашли на берегу. Поднялся переполох, мать с перепугу выла в голос, Кирька что-то кричал, администратор звонила в «скорую»...

Уже в больничной палате, придя в себя, на все расспросы Анюта, точно заведенная твердила: унесло течением... запуталась в траве... свело судорогой ногу... нахлебалась воды... В коридоре, накинув на плечи больничный халат, маячил встревоженный Кирька. Она не знала, что сказать ему при встрече и потому боялась разговора, ведь стоило ей на мгновенье сомкнуть веки, перед глазами являлся Водяной...