Я профессионально смотрел на толпу проходящих через переход людей

Это ведь только кажется, что масса лиц проходящих мимо тебя по течению эскалатора.

Вот то, что нужно! Молодая женщина, среднего роста, черные волосы забраны в хвост простой резинкой, черты лица — типичные — украинка, или молдаванка. Лет — двадцать пять — двадцать семь. Чем приезжие отличаются от городских — у них нет пустого и в то же время уверенного взгляда, когда человек смотрит на тебя и не видит, будь-то, смотрит в пустоту. Одновременно он выражает взглядом уверенность, что контролирует ситуацию, четко знает, чего хочет, куда идет и как туда добраться и абсолютно тебя не боится. И все это в выражении лица и в пустом, одновременно сосредоточенном взгляде. Городские их говорю сразу видно. Приезжие те более живые, пусть он даже прожил тут не один день, неделю или даже месяц. Пустота и сосредоточенность появляются спустя, наверное, годы. У некоторых так и не появляются.

Так смотрим дальше — женщина внимательно читает указатели, при этом медленно шевеля губами — хорошо, значит не шибко грамотная. Зачет. Одета — весьма потертый, длинный пуховик, сумочка — черный дерматин с черкизона. Зачет. Сапоги от туда же. Одна. Пора брать. Подходя к ней сбоку вплотную крепко беру за локоть.

— Ваши документы?

— А, что?... В глазах (голубые, большие — наверно все же не украинка) — смятение и растерянность, несмотря на то, что перед ней человек в форме.

— Паспорт покажите... регистрацию...

— Я, я только сегодня приехала, заметно разволновавшись, женщина ставит на пол большую спортивную сумку и суетливо роется в своей дамской. Но нашла быстро — так как он лежал сверху.

Беру, читаю... уроженка житомирской области, все же первое впечатление самое верное.

Сумка.

Дальше все по нотам. Отделение в дальнем углу перрона. Веду Оленчук Галину Михайловну в отдельный кабинет, для дознания. Крепко держу за локоть, но она и не пытается вырываться. Вроде бы на нас никто не обращает внимания. Все — птичка попалась.

При досмотре сумки в боковом кармане обнаружен пакет порошка белого цвета. Галина Михайловна растеряна. Галина Михайловна ничего не понимает.

Соблюдаем с Сашком процедуру — важно так, на бланке типа пишем «протокол» — фамилия имя отчество — так, по дате рождения я не ошибся — полных лет двадцать шесть. Гражданка незалежней Украины. Цель приезда — Галина Михайловна начинает немного приходить в себя и говорит — «Я к сестре в гости приехала»

Мы то понимаем, что приехала она в столицу денег заработать. Возможно и сестра то же есть.

Но это никого не интересует. Главное — она не местная и почти никого в этом мегаполисе не знает.

Тут на сцене появляется Верка. Это она для нас — Верка, а на самом деле — и для потерпевшей конечно старший сержант Опарина. Она в команде, сука такая. Потом потребует свою долю, но без нее не обойтись. Заставить женщину раздеться перед незнакомым мужчиной, пусть даже ты ее и собьешь с толку и напугаешь, как следует — задача выполнимая, но может выйти и на эксцессы, вроде ударения по лицу, хотя конечно ребята службу знают, бьют если, что по печени, или под дых. По почкам, дубинкой получается доходчиво. Но с Веркой все равно лучше. Она бабу не зависимо от возраста или понтов так сломает — потом только успевай пользоваться.

Ну, вот и началось. Мужчины с первого акта пьесы удаляются, что, однако не мешает нам наблюдать за процессом из соседней комнаты, оборудованной для этого монитором для негласного контроля допроса.

Гражданка Оленчук снимает пуховик и смотрит как милиционерша профессионально проверяет каждый шов. Дальше интереснее — личный досмотр так личный досмотр. Вязанный свитер через голову — так, отлично. Груди выпирающие из под белой футболки выглядели крайне многообещающе — третий номер, никак не меньше. Украина не подвела. Это Сашка напарник любитель всяких посикавок малолетних — ни взять ни подержаться не за что. Я люблю девок «в теле». Как пел, Вилли Токарев, бог знает сколько лет назад — «там если щупаешь, то знаешь, маешь вещь!!». И сегодня я не прогадал. Дивчина попалась гарная. Понятно, что денег или цацек каких, мы у ней не найдем, но удовольствие получим точно, а если получиться дамочку в сеть к Филимонычу толкнуть — так можно будет вполне нормально заработать. На экране монитора видно (звук выключен) как Верка орет на свою жертву — аж пена изо рта брызжет. Подействовало. Суматошно расстегнуты и стянуты джинсы, за ними колготки, затем футболка. Нет, в трусах и лифчике Галина Михайловна смотрится очень даже неплохо. Фигуристая, но талия четко обозначена. Ножки стройные, со слегка полноватыми ляжками. Трусит по холодному полу босыми ногами в ожидании пока товарищ старший сержант дотошно опять же, по каждому шву проверяет ее одежду. Ребята все подались к монитору поближе — сейчас начнется самое интересное. Подозреваемая в транспортировке наркотических веществ, хорошенькая молодая женщина снимает лифчик и трусы. Она думает, что находится в комнате одна и раздевается перед другой женщиной. Потому делает это несколько суетливо, но в целом спокойно. Она не подозревает, что за ней наблюдает четыре кобеля в предвкушении обладания ее беззащитным телом. А трусов барышне не носить еще достаточно долго, до завтра точно, а может и всю неделю, а может... Ну ладно не будем загадывать.

К тому же в этот момент как обычно возникает спор между Сашком и Михеевым —

— Спорим, что не бритая — подначивает Сашка Михеев. Это они про главную женскую тайну. Сашок, как любителя помоложе телесов привлекают коротко стриженные, а еще лучше совсем бритые лобки. Михеев приехавший в первопрестольную из костромской области и возрастом постарше у нас поклонник натуральности.

— Видишь, видишь, я выиграл!!! — радостно толкает в бок Сашка, Михеев. Действительно освобожденный от защиты холм Венеры упруго топорщится кустом черных волос. Впрочем, весьма аккуратным — границы четко ограничены, видимо летним купальником.

Мне тоже по душе естественность и Галина Михайловна очень соответствует этому критерию. Коричневые соски на большой и слегка отвислой груди аккуратные.

Верка тем временем вошла в раж. Специально стерва держит в столе комплект резиновых перчаток — на вид медицинские. А на самом деле это она из дома носит те, что идут в комплекте для покраски волос. Скомандовав задержанной стать вплотную к столу и нагнуться над ним пошире расставить ноги Верка плотоядно улыбаясь, запускает руку в перчатке в раздвоение круглых белых половинок — попа красивая ни прыщей не пятен — прямо как в журналах для мужчин. Для своего удобства она бесцеремонно раздвигает сапогом голые ноги подозреваемой. Низко склоненного к столу лица досматриваемой нам не видно, но вряд ли на нем выражение удовольствия.

Верка довольная, что все идет по плану и к тому же получив свою долю розового удовольствия, отпускает женщину, успевая еще не заметно для нее понюхать пальцы которыми копошилась во влагалище. Деловито складывает в одну кучу всю одежду задержанной и складывает вместе с дорожной сумкой в большой канцелярский шкаф.

Голая женщина в казенной обстановке отделения вызывает нездоровый интерес. Потому Верка выдает ей взамен прикрыться синий халат, — какие технички носят — такое барахло подбрасывает нам начальник службы эксплуатации станции — понятно, что не за просто так.

— Вещи еще досматривать будут. Приборами специальными. А ты пока это одень, сейчас протокол будут дальше заполнять.

Халат стараньями Санька, который как то от безделья не поленился взять в руки ножницы, укорочен почти до карманов. Ноги гражданки Омельчук он оставляет почти полностью открытыми. Особенно это становиться очевидным, когда она села, отчаянно пытаясь натянуть подол для прикрытия причинного места. Ноги стройные. Зачет.

— Кто передал тебе наркотики?

— Кому ты должна была их отдать? Место? Время?

— Отвечай!!!

Это уже профессионально, как опытный следак орет Сашок.

Никакой он конечно не следователь и даже дознание вести не имеет права, но про это оглушенная обыском жертва этого знать не может. Обычный — то гражданин, который поначалу распускает понты — права, адвокат, прокурор и прочее через пару минут наезда Сашком тушуется и готов отдать все, что есть лишь бы отпустили.

— Мы наркодилерам спуску не даем! и все в таком духе бесчинствует Санек. Галина Михайловна подавлено молчит. Потом ревет пытаясь пробормотать, что-то типа — — Не знаю я ни про какие наркотики, ни про какой белый порошок, незнаю как он у меня в сумке оказался.

Тут наступает мой черед. Злой и добрый. Я добрый. Злыдень ретируется в дальний угол кабинета — типа устал, попить водички.

— Вы вспомните Галина Михайловна, откуда у вас в кармане сумки может быть этот пакетик?

Может это не ваша сумка? Тогда почему вы держали ее в руках? Давайте вместе подумаем. Даю ей стакан воды для успокоения.

— Да, что с ней цацкаться, от этой наркоты вон сколько людей гибнет снова орет входя в раж Сашок и незаметно подойдя сзади с размаху бьет задержанную по голове толстенным телефонным справочником.

— Ты нам все расскажешь, все. Кто у тебя подельники, у кого брала и кому несла наркотики!!! Пока женщина изумленно оборачивается он успевает нанести еще два удара.

— Робятки, что хотите, для вас сделаю, только не бейте больше так.

— Отставить Иванцов (это я Сашку) — у него, конечно, другая фамилия, но тут без разницы — откликается, как зовут, заодно у тетки отложится в голове если, что — будут спрашивать Иванцова которого здесь отродясь не было — лишний предмет для путаницы и недоверия к показаниям (тьфу, тьфу, тьфу).

На самом деле справочником очень больно, потом может в голове шуметь еще целый день, но тут главное — следов нет, и ясный намек на последующие меры физического воздействия.

Сашок поддает жару:

— Давай противогаз принесу — мигом все вспомнит.

Ментовский «слоник» — известен в народе — Галина Михайловна еще больше бледнеет и смотрит на меня как на спасителя.

— Иванцов — выйдете. В этом психологическом поединке Сашка полагается на мою интуицию — значит объект почти готов.

Оставшись вдвоем в кабинете выхожу из-за стола и подставив стул сажусь к допрашиваемой на расстоянии меньше метра — типа для большей доверительности. На самом деле, мне страсть как охота погладить выпирающие из халата налитые белые ляжки, кожа которых нежна и тепла даже на взгляд со стороны. «Скоро, скоро» — успокаиваю сам себя.

— Успокойтесь Галина Михайловна, я почему-то думаю, что то, что у вас нашли наркотические вещества — недоразумение, досадная случайность, к которой возможно вы не имеете никакого отношения. И все в таком духе. Женщина смотрит на меня с надеждой.

— С другой стороны — факт имеет место и мы должны и просто обязаны принять меры, к тому, чтобы разобраться. Выдерживаю паузу

— Пошлем запросы по месту жительства, прежним местам работы — успокаивающе пугаю я.

— Думаю, придут ответы, что вы добропорядочная гражданка, ни в чем раньше таком замечены не были...

Одновременно провожу рукой по ее ногам. Гражданка Омельчук взрагивает и сбрасывает мою руку. Ничего. Так и должно быть.

— Ответы придут через месяц, полтора, вы пока в Сизо посидите. Там конечно обычно одни уголовницы, и порядочным женщинам типа вас приходится не сладко. Да еще и таким привлекательным. Моя рука снова на голом женском колене. В этот раз попыток сброса не было. Хорошо. Расширим диспозицию.

Трогаю пуговичку халата в районе груди. Расширенные от страха голубые глаза смотрят на меня с мольбой и надеждой. Расстегиваем. Вторую.

Женщина пытается все же отвести мою руку от своей груди, но уже не так решительно.

— Подумайте Галина Михайловна, быть может, вам все же пойти на компромисс...

— Вы такая красивая, привлекательная женщина...

— А то я приглашу сюда сержанта Иванцова и он продолжит допрос. У него брат от передоза умер — потому он жутко всю эту наркомафию ненавидит. На допросах бывает превышает границы дозволенного.

Моя рука снова в районе выреза халата. Расстегиваю третью пуговицу и нырнув ладонью под синию бязь, тихонько поглаживаю и сжимаю мякоть пышущей жаром груди.

— А вы,... вы меня отпустите... — решив смириться с тем, что ее лапают задержанная вступила в торг об условиях.

— Конечно, Галина Михайловна. Но нам нужно сделать укороченную проверку по компьютерным базам, чтоб убедиться, что вы раньше не задерживались в связи с наркотиками.

— Ведь нет? — она утвердительно кивает головой.

— Вот и хорошо. Нам то же будет спокойней. А что-бы мы не затевали полную проверку...

Я многозначительно молчу продолжая мять ее грудь... — вы такая привлекательная женщина могли бы то же пойти нам навстречу... При этом моя вторая рука движется по ложбинке между двумя плотно сомкнутыми ляжками вверх.

— Аааа эта... укороченная проверка сколько будет идти? — она не отбрасывает мои руки, но пытается выяснить временные рамки.

Если все пройдет удачно — то до вечера получим ответ — и будете свободны...

Но опять же от вас зависит... Моя рука решительно сбрасывает женскую ладонь прикрывающею раздвоение подола халата. Пальцы тыкаются во что-то мягко пушистое.

Достаточно. Я убираю обе руки с ее тела и испытующе гляжу в глаза.

— А как, как... я должна пойти навстречу? — она пытается включить «дурочку».

Молчу, продолжая пристально смотреть в глаза.

— Прямо,... прямо здесь?

Прогресс, однако. Барышня согласна по факту, и выясняет теперь условия — время (ответил) осталось — место.

— Да нет, конечно. Тут рядом безопасное место.

На этот случай у нас все предусмотрено. Просто диву даешься, как можно под землей вырыть целый город. Каждая станция метро — кроме той части — перрона и переходов видимых для пассажиров включает еще в себя огромное множество технических помещений. Нам для отделения выделили целый бокс из пяти комнат. Но с начальником станции — я уже говорил полное взаимопонимание — потому мы можем использовать еще пару прилегающих комнатенок. Как вы понимаете у всех у них нет окон. Одна совершенно пустая крохотная буквально 2 на 2 метра используется для «хранения» задержанных — обычно это всякого рода попрошайки, бичи, и прочая шваль. А вторая, метров двенадцать площади — меблирована. В недрах отделения охраны метростроя нашлась древняя односпальную кровать с железной сеткой. Стол колченогий, пара стульев. Мы туда с общака (то, что добываем со службы) то же вложились — матрасы, и даже белье постельное. Тут у нас за порядком Верка следит. Очень удобно бывает на дежурстве вздремнуть пару часиков в часы затишья. Для разнообразия стены разными календарями обклеены, постерами. Понятно, что ни мы, ни метровцы эту комнату начальству не показываем. Там отсыпается бывало начальник станции с заместителями. Ну и самое главное предназначение комнаты — баб мы там трахаем. Когда ту же Верку, но больше вот таких вот приезжих дамочек. Впрочем между собой мы называем данный объект — «кабинет № 69». Откуда пошло название — не знаю.

Из комнаты для допросов, вывожу Галину Михайловну, для порядка сцепив

запястья наручниками, и незаметно для нее помахав в замаскированный глазок камеры — знаю, что на нас пялятся по крайне мере трое. Но тут без вопросов — приоретет мой — так как я выбрал, нашел, и раскрутил.

Потом уж они «очередь» образуют.
Продолжение следует...