Мы неспеша прогуливались по площадке, на которой я совсем недавно встретился со своей тетей. Стоял приятный осенний вечер. Именно такую осень я очень люблю: прохладный, но в тоже время ласкающий воздух, прозрачный, словно умытый. Вокруг кружат запахи опавшей листвы и уже слегка пожухшей травы. Хочется их вдыхать полной грудью. Природа готовится к зиме, и напоследок наполняет своими самыми пьянящими ароматами каждый уголок этого города. Я, стоя посреди площадки и щурясь, наблюдал, как солнце, закончив свой трудовой день, садится за крыши старых пятиэтажек. Пёс лениво прогуливался рядом, с интересом нюхая землю. Иногда он останавливался и начинал с шумом втягивать воздух, потом с силой выдыхал — и над землей поднималось небольшое облако сухих травинок, тонких едва заметных веточек и маленьких комочков земли. Мне было очень любопытно, что он пытается там найти, но на все мои попытки подойти и поучаствовать, он демонстративно поворачивался ко мне задом и, постояв так некоторое время, отходил на пару метров и снова начинал пыхтеть, уткнувшись носом в землю.

Чем больше я проводил время с этим псом, тем больше он мне симпатизировал. Он был какой-то необычный пес: он не пытался навязать свое общество, не лез облизываться или, наоборот, был ко мне агрессивен. Нет, он был ко мне скорей равнодушен, воспринимал меня как некую необходимость и, скорее всего, терпел меня только потому, что его попросила хозяйка. Он был очень культурный пес. Он не пытался вырваться, не тянул поводок, не рычал и не гавкал на прохожих, даже к остальным собакам он был холод. Он был полностью занят своими мыслями. Было бы интересно узнать, о чем он думает. Его морда это было что-то: мне казалось, что на ней появляются настоящие человеческие эмоции. Чаще всего она выражала снисходительность или легкое высокомерие, но иногда на ней можно было разглядеть удивление или некое подобие ухмылки. Вот, кстати, последнюю эмоцию я почему-то чаще всего видел, когда он смотрел на меня. Возможно, это было всего лишь результатом моей фантазии и одиночества, которое для меня было в новинку. Я, практически, никогда не оставался дома один, в нашей квартире постоянно кто-то был из домочадцев. Так что я был первый раз в жизни предоставлен сам себе, хотя все-таки, я был приставлен нянькой к этому удивительному псу.

Спустя какое-то время, пес закончил все свои дела и подошел ко мне. Задрав морду, он глянул мне в лицо и сел рядом со мной.

— Ну что, пошли домой, нагулялся? — попытался заговорить я с псом. Но тот даже и ухом не повел. Я пристегнул к ошейнику поводок, и мы пошли домой.

Все время, пока мы шли до подъезда и поднимались на седьмой этаж (я все-таки не доверял этому лифту, поэтому мы шли пешком) в моей голове всплывали картинки алого перчика, который я увидел сегодня у песика. А натолкнули меня на эти воспоминания массивные яички, которые раскачивались из стороны в сторону между задних лап друга моей тети. Я не сводил с них глаз, пока мы шли по лестничным пролетам и зад этого немаленького кобеля был на уровне моих глаз. Самое удивительно, казалось, что пес чувствовал мой взгляд и периодически останавливался, поворачивал голову и как будто бы спрашивал « — Ну что, нравятся?». В такие моменты мне становилось немного неловко, и я отводил взгляд в сторону. Вот так не спеша я, любуясь яичками песика, и он, демонстративно виляя задом, дошли до квартиры.

Открыв дверь, я вновь почувствовал аромат тетиного дома. Ох, какой же он был пьянящий! В моей голове тут же возник образ моей тети в легком шелковом халате. И пока я разувался и вытирал лапы псу, у меня в голове родились коварные мысли. А не провести ли мне инвентаризацию тетиной комнаты?...

Но я решил не спешить с предстоящим удовольствием. Для начала нужно было как следует подкрепиться. День был таким насыщенным, что это сказалось на моем желудке, который уже требовательно урчал. Вымыв руки и переодевшись в домашнюю одежду, я зашел на кухню, включил свет и по пояс залез в холодильник. Откопав среди прочих запасов блюдо с приготовленной для меня рыбой, я, выбрав пару кусочков побольше, положил их на тарелку и поставил в микроволновку. Пес, все это время следовавший за мной по пятам, сейчас сидел посреди кухни и удивлено смотрел на меня. Ему было не понять, как это так, я собираюсь есть, а его чашки еще пусты! Поймав его взгляд, я тут же поспешил извиниться — не зачем мне было портить отношения с этим задавакой.

— Ну все-все, я все понял! И не зачем на меня так смотреть, сейчас я все тебе дам, — и с этими словами я подошел к пакету с кормом. Зачерпнув мерным стаканом как можно больше сухих комочков, я высыпал их в глубокую собачью миску, на которой веселыми буквами красовалось слово «Fооd». Пес не заставил себя долго ждать и, повернувшись ко мне задом, уткнулся мордой в миску. И только тогда я вспомнил о тетиной записке на холодильнике. Подойдя к ней и сверив количество, которое нужно было дать, с тем, что дал, я понял, что пса сегодня вечером ждет праздник живота. Мысль о том, что, может, лучше забрать и отсыпать, я отбросил сразу: все-таки пес производил очень грозное впечатление. Постояв некоторое время и понаблюдав как шевелятся уши у жующего песика, я вернулся к своей рыбе.

А рыба, надо сказать, была восхитительной! Она была в меру сочной и в тоже время достаточно сухой, чтобы держать форму и не разваливаться на мелкие кусочки. Довольно быстро покончив с ужином, я помыл посуду, поменял воду в собачей миске и отправился в тетину спальню. Пока я шел до комнаты, с кухни громко раздавались звуки хлюпающей воды — пес закончил трапезу. Зайдя в комнату и включив свет, я вдохнул воздух полной грудью. Здесь он был еще нежнее и еще пьянящей, чем в остальных помещениях. На краю большой двуспальной кровати лежала стопка постельного белья, которое приготовила тетя, но в спешке не успела мне отдать. В комнате практически не было мебели, не считая, шкафа-купе и тумбочки возле изголовья кровати, и между кроватью и окном стоял небольшой пуфик.

Я подошел к окну, солнце уже практически зашло и с высоты седьмого этаже едва ли можно было различить, что происходит внизу. В это время года темнеть начинало раньше, чем зажигали уличное освещение. Отойдя от окна, я присел на край кровати рядом с тумбочкой. Мое сердце начало сильнее колотиться. Я дрожащей рукой дотронулся до ручки верхнего ящичка. И в это момент я услышал цоканье когтей у меня за спиной. В комнату вошел пес и уставился на меня. Я повернул голову, и мы стали смотреть друг на друга. На его морде было написано недовольство тем, что я зашел в эту комнату. Медленно убрав руку от ручки, я не сводил с него глаз. Пес медленно подошел ко мне и, тяжело вздохнув, положил мне голову на колени. Немного растерявшись, да что уж там таить, испугавшись, я стал медленно гладить его по макушке. Пес еще раз вздохнул, поднял морду и громко лизнул меня в руку. Постояв еще нескорое время рядом, он не спеша развернулся и пошел прочь из комнаты. Я сидел, едва дыша. По звукам, доносящимся из зала, стало понятно, что пес снова развалился посредине комнаты.

Боясь пошевелиться, я сидел и обдумывал сложившуюся ситуацию. И чем больше я думал, тем больше была уверенность в том, что пес как будто бы разрешил мне поприсутствовать в этой спальне. Окончательно убедив себя в этом, я решительно взялся за ручку ящика и потянул на себя. Он легко поддался, и моему взору предстала вещь, которую я меньше всего ожидал здесь увидеть.

На дне ящика среди каких-то женских штучек на небольшом ворсистом полотенце лежал розовый фаллоиммитатор. Он, словно новогодняя игрушка, не давал отвести от себя глаз и просил, чтобы его взяли в руки. В тот миг, когда я его увидел, мое сердце готово было выскочить из груди, голова наполнилась каким-то гулом, в ушах стоял шум мощного кровяного напора. Оглянувшись на входную дверь, я медленно дотронулся до теплой мягкой поверхности резинового чуда. Слегка осмелев, я аккуратно взял его в руку и вытащил, чтобы разглядеть поближе.

Рука меня не слушалась, было такое чувство, что я его вот-вот выроню. Я держал в руке искусственный член, который был у моей тети в киске. Безудержное желание пососать его возникло моей голове.