Нынешние школьники, и, конечно же, школьницы заканчивают школу в 18 лет. Некоторые отмечают свое совершеннолетие уже зимой и стремглав торопятся получить в руки заветный аттестат, чтобы навсегда распрощаться с детством — теперь уже документально. Правда, есть и те, кто преодолевает этот важный рубеж в период летнего безвременья, когда ты не школьник, но и не студент, не школьник, но еще не взрослый. В этом курьезе есть свои плюсы и минусы. Конечно, тяжело заставить документально взрослую барышню ходить в школьной форме, носить сменку в выцветшем мешке, когда она уже может самостоятельно покупать мартини и выходить замуж без согласия родителей, но с другой стороны, именно общение с молодыми взрослыми детьми украшает школьные будни. Есть, правда, те, кто боится взрослеть и продолжает, несмотря на цифры в паспорте, мечтать о принцах на белом мерседесе или о ненасытных принцессах в белом кружевном белье.

... В тот апрельский вечер я получил в одном известной социальной сети следующее сообщение «Е. Д! Я долго боялась написать, но теперь, когда через полтора месяца Вы пропадете из моей жизни навсегда, я решилась. Я люблю вас. Люблю Вас всего и сразу. Я прихожу в школу, думая о том, чтобы хотя бы на перемене пройти мимо вашего кабинета и увидеть Вас! Я хочу Вас. Хочу всего и сразу, чтобы никто не мешал нам. К черту все эти предрассудки, всех людей вокруг! Если бы Вы знали... Я мажусь этой чертовой косметикой, от которого мое лицо становится красным как помидор, чтобы Вы заметили меня. Я хожу на этих чертовых каблуках, от которых болят ноги, чтобы быть чуточку выше и привлекательнее... Вы можете не отвечать на мои слова, но знайте — я люблю Вас. И никого кроме Вас».

Конечно, молодому учителю математики часто приходится общаться с красивыми и привлекательными старшеклассницами, которые, не стесняясь, зовут поехать с ними на музыкальный фестиваль, на концерт их любимой группы, но какие бы то ни было тесные отношения всегда были для меня профессиональным табу. Это же дети, в конце концов, которые пришли в твой кабинет, когда им было n—14 лет — ну какая может быть любовь?

Однако, личная жизнь некоторых старшеклассников была гораздо насыщеннее моей. Я жил в обычной съемной квартире, зарабатывал немного — школьная зарплата, аспирантская стипендия, репетиторство. Мои же ученики и ученицы отдыхали на Филиппинах, в Таиланде и Греции, выставляя довольно откровенные фотографии в социальных сетях.

Была у меня в классе, например, девочка Маша, которая встречалась с мальчиками класса с 7-ого. Один даже приезжал за ней после уроков на дешевой иномарке... Раз в неделю она, теперь уже совершеннолетняя 11-классница, имевшая длинные русые волосы, оформившуюся грудь третьего размера, тоненькие стройные ножки, выкладывала свои фото: в обтягивающем черном купальнике, на котором просматривались очертания маленьких сосков, в легкомысленных летних шортиках, едва прикрывающих упругую попку и белом коротком топе, под которым виднелся девичий розовый лиф... На последних каникулах она отдыхала на Кипре вместе со своим нынешним парнем — студентом местного юрфака: фотографии стали еще более откровенными. На одном снимке крупно запечатлены нежные пухлые губы, подчеркнутые яркой красной помадой; на другом — поцелуи взасос (на ней — те же легкие шорты и полностью расстегнутая мужская рубашка, под которой — обтягивающий, ослепительно белый купальник); на третьем — она в том же белом купальнике потягивается лежа в золотом песке...

Таких девочек в старших классах было много. Но я всегда держал себя в руках: смиренно ставил лайки под такими фотографиями и невольно завидовал чужому счастью. С предыдущей девушкой я расстался давно, и в нынешнем положении ценил свободу: пиво, футбол, ночные каналы...

Признаться честно, я долго думал, что ответить на такое признание. Что педагогичнее — беседа, встреча с психологом, молчание? Несколько дней я думал, но так и не нашел решения. Письмо оставалось без ответа. Радовало, что писавшая его девушка не была моей ученицей, и мне не приходилось встречаться с ней на уроках.

В этом молчании, официальных приветствиях при встрече в коридоре, когда она краснела, глядя мне в глаза и старалась спрятаться за спины подруг, прошли полтора месяца. Отшумел последний звонок, отгремели экзамены. Июнь шел своей смиренной тихой поступью — детей в школе не было, а это главное условие, чтобы работа учителя шла эффективно: заполнялись отчеты, писались планы, мелькали в суете дней совещания. В середине месяца мне было вручено приглашения на выпускной вечер, который должен был состояться в одном из ресторанов в курортной зоне нашего города. Город наш небольшой, все самые лучшие рестораны стоят вдоль местной речки. Вокруг них — сосновый лес.

Несмотря на то, что идти мне не особо хотелось, я согласился. Выпить и поесть на халяву — что может быть лучше? Праздновать должны были оба класса вместе, и это создавало для меня определенную нервозность: ведь там будет она — безответно влюбленная в меня девушка, еще полтора месяца назад «желавшая меня всего и сразу». Я решил, что не буду заострять на этом внимания: приду, посижу, поздравлю и поеду домой с наступлением сумерек.

Меня, вместе с еще тремя учителями — толстыми безвозрастными женщинами за 50 — привезли в ресторан на автобусе. Началась торжественная часть: вручение шуточных наград детям, грамот родителям, напутственные слова, танцы. Время летело быстро, как всегда летит за дорогим коньяком, хорошими закусками и разговорами на летней террасе.

Зажглись фонари, и дети (хотя теперь уже их вряд ли можно было так назвать) отправились на фотосессию на берегу реки. Девчонки сбросили туфельки и, подобрав платья, бежали навстречу медленным волнам и легкому летнему ветру. Мальчики, пронесшие с собой на праздник традиционный русский алкоголь, раздевались на берегу до трусов, ныряли в воду под визги девочек, которые снимали их на телефоны. Олег — второгодник — вообще разделся полностью и, прикрывая ладошкой свое главное орудие, вбежал в воду, вызвав восторженных крик и одноклассниц.

Я вышел из ресторана и решил отойти в сторону, чтобы покурить. Вокруг места, где проходил праздник, была небольшая смотровая площадка, откуда открывался прелестный вид на речку. С этой площадки можно было спуститься в сосновый лес, обрамлявший береговую линию. Это было идеальное место, чтобы немного протрезветь и покурить. Но, как вы понимаете, покурить мне не дали...

... Облокотившись на сосну, я стоял, дыша лесным летним воздухом. С берега, до которого было метров 100, доносились девичьи визги и мужской хохот — привычное аудиосопровождение любого летнего вечера. Наверное, наслаждаясь жизнью, я не заметил никаких шорохов, тихих шагов рядом со мной.

В один момент меня схватили за руки и, не дав мне сказать ни слова, перевязали их скотчем сзади за деревом так, что я не мог сделать даже шага в сторону. Из темноты ко мне вышли две фигуры в вечерних платьях.

Ира — автор того самого послания — была немного ниже меня ростом. Сейчас она была одета в черное облегающее платье, которое не имело верха, открывая ее плечи до груди, и не имело низа, заканчиваясь сразу за крепкой попой. Рядом с ней стояла ее вечная подружка Оля, одетая в шелковое вечернее платье в пол.

— Если Вы сейчас закричите, — Ира начала шептать мне в ухо, — мы оставим Вас здесь и скажем родителям, которые сейчас мило выпивают в ресторане, что Вы затащили нас сюда, начали приставать и хотели изнасиловать. Она шептала излишне вызывающе и уже почти полностью прижалась ко мне. — Я ждала полтора месяца, когда у меня будет случай показать Вам мою любовь, — говорила она серьезно и вдумчиво. — Не стесняйтесь Оли, она пришла со мной, чтобы тоже отметить начало нашей взрослой жизни.

— Е. Д! Мы уже взрослые люди: мне уже полгода как 18 лет, Оле — тоже, вы взрослый мужчина... Давайте порадуем друг друга. С этими словами она опустилась

на колени и, расстегнув джинсы, достала член. — Не зря вы мне так нравитесь... — Ира взяла его в руку и начала подрачивать. Оля в это время освободила от платья свою грудь и начала мять ее, глядя на подругу.

Буря мыслей в моей голове не давала покоя: в 100 метрах — несколько десятков учеников и учениц, в нескольких десятков метров — ресторан, где ужинают их родители и мои коллеги. Кричать? И что будет? Прибегут дети, и увидят своего учителя с членом на перевес? Прибегут родители? Еще хуже...

Тем временем, Ире надоело играть с моим членом, который, несмотря на жуткое нервное напряжение, предательски стоял. Она поднялась с колен, сделала два шага от меня. — Оля, помоги снять платье, — Ира начала дергать молнию, которая удерживало ее одежду. Оля прекратив ласкать свою грудь помогла подруге, и через минуту передо мной, связанным у дерева, стояла ухоженная брюнетка с оформленной упругой грудью. Между левой и правой грудью я заметил родинку, которая, признаюсь, делала ее еще более привлекательной. Ира была без белья. Ее киска была гладко выбритой, ноги — ровными и тонкими. Пальчики на ножках были украшены дорогим педикюром. Я заметил, что в стороне начала раздеваться Оля: ее грудь была чуть меньше по размеру, но зато более подтянутой. Соски ее уже давно стояли, как и мой член, желая ласки и внимания. Оля вылезла из платья, и я увидел внизу ее плоского живота маленькую узкую дорожку из черных вьющихся волос.

Ира подошла ко мне, до конца расстегнула ремень и спустила джинсы. Она осторожно взяла в рот член и начала погружать его в свой теплый и влажный рот. Сосала она неумело, явно в первый раз, облизывая головку и не решаясь брать член глубже. Она проводила языком по всему стволу, а затем продолжала посасывать, словно леденец, налитый кровью и зудящий член. Стоящая в стороне Оля, смотрела на старания подруги, лаская одной рукой свою грудь, а второй — свою киску.

— Зря Вы мне сразу не ответили, — сказала Ира, оторвавшись от члена. — Не пришлось бы ждать полтора месяца. Она подмигнула мне и продолжила сосать с двойным усердием. Закрыв глаза, я не заметил, как рядом со мной на коленях оказалась Оля. Она осторожно взяла в теплую ладонь мои яйца и начала гладить их, стараясь не мешать Ире. Однако, в одно мгновение, Оля перехватила инициативу и стала насаживать ртом на мой член, схватив меня за яйца и больно сжимая их. Оля проталкивала член глубоко, то и дело дотрагиваясь носом до моего лобка. Она сжимала горло, принимая член, крутила языком, перекатывала член во рту. Я почувствовал, что больше не смогу выдержать этой пытки.

— Я сейчас кончу... — мои слова вырвались каким-то хрипом. Оля наделась на член до конца, прижавшись носом и сдавив горло. Я начал кончать, не смея проронить не звука: тогда бы на мои крики и стоны прибежали и дети, и родители. Свобода движения тоже была скована скотчем. Оставалось сосредоточиться на ощущениях: летняя ночь, и твой член разряжается в теплый нежный рот красивой молодой девушки... Ира оттолкнула подругу и вставила член себе в рот, начав медленно облизывать его.

Некоторое время мы молчали. Пережитые ощущения, возможность быть застигнутыми, не давали мне издать ни звука. Мы тяжело дышали.

— А могли бы уже давно заниматься на факультативе, — весело сказала Ира, размазывая по своей груди несколько капелек спермы. — Или Вы скажете, что Вам не понравилось?

Я молча посмотрел на нее, едва улыбнувшись. Девчонки встали, и, отойдя в сторону, стали о чем-то шептаться, хихикая и бросая на меня игривые взгляды.

Ко мне подошла Оля:

— Вы не сбежите, если мы Вас развяжем?

Я отрицатель помотал головой: если уж ввязался в такое приключение, то не прерывать же его в середине. К тому же, думал я, девочки уже давно взрослые, совершеннолетние, и никакого преступления я не совершу.

Ира разорвала скотч, которым были скреплены мои руки. Стоять у дерева со спущенными штанами, переминаясь с ноги на ногу, — не самое приятная поза. Ноги и руки заметно затекли. Ира постелила свое платье и, взяв меня за руку, подвела к нему. Она встала на колени и снова погрузила мой член в свой рот. Несколько минут она снова облизывала головку, подрачивая рукой. Тем временем, Оля медленно подошла к подруге и, выбрав момент, надавила ей на затылок, пропихнув член в горло. Ира начала мычать, пытаясь выбраться, но я, приняв Олину игру, схватил Иру за голову и начал безумно трахать ее в рот. Не знаю, с чем это было связано, но я стал получать от такого откровенного насилия определенное удовольствие. Как только Ира освобождалась от моей хватки, ее тут же обратно насаживали головой на член руки Оли, которая стояла рядом, наблюдая за этой оральной пыткой.

Так продолжалось порядка десяти минут. Поняв, что скоро кончу, я отстранил Иру от себя. Тушь ее потекла, в глазах стояли слезы, слюни стекали по подбородку, капая на грудь и останавливаясь на животе.

— Я не помешаю?

Продолжение следует...