Уже почти сутки я сидела возле молчавшего телефона в ожидании звонка от младшего брата, уверенная в том, что он не мог так просто взять и проигнорировать мое электронное послание. Еще вчера я написала ему, что нашего отца больше нет. Вот так... был человек и нету. Я в упор посмотрела на большой портрет, висящий в гостиной — на нем был изображен отец в полный рост: статный, властный, с щеточкой усов над тонкой губой, в сером костюме-тройка, как всегда безупречный... Как же я ненавидела этот портрет! Впрочем, как и лощеного мужчину, изображенного на нем.

Я долго всматривалась в ненавистные черты лица и вспоминала, как все началось...

... Тем летом отец внезапно отправил Руслана в Санкт-Петербург в военное училище и стал уделять мне столько внимания, что я была вне себя от радости. Ведь с детства считала, что младший брат — папин любимчик. Мы ходили в кино, кафе, развлекательные центры и даже магазины женской одежды. Отец не скупился и тратил на меня очень много денег. Тогда я еще не понимала — с чего такая щедрость. Помню, как с гордостью демонстрировала подружкам новую юбку или колечко с рубином, как светились завистью их глаза... А знали бы, через что мне пришлось пройти, вряд ли бы пришло в голову завидовать.

— Юля, будь готова к семи, мы сегодня едем ужинать в ресторан, — сказал отец, войдя в мою комнату. Стучаться он не любил и никогда этого не делал, будто специально вламываясь в неподходящие моменты. На этот раз я переодевала трусики... Увидев, меня голой снизу, отец ничуть не смутился и продолжил увещевать:

— Надень то самое серебряное платье, что мы купили на прошлой неделе. И гарнитур из серебра к нему. Как раз есть повод выгулять обновки — у моего партнера день рожденья и я хочу, чтобы моя дочь была неотразима вечером.

— Да папочка, — ответила я, поборов смущение, и быстро натянула белые хлопковые трусики.

— Юля, почему ты носишь такое некрасивое белье? Ты ведь девушка и должна одеваться во все лучшее. Вот возьми, — отец протянул мне черный пакет с фирменным лейблом, — это мой подарок.

— Спасибо, — проблеяла я и заглянула внутрь, рассмотрела белую ткань, точнее и тканью это назвать было трудно, скорее прозрачная сеточка.

— Ну примеряй, чего стоишь? Юля, ты меня слышишь? Вдруг ошибся с размером и придется сдать дорогое белье обратно в магазин.

Я вертела в руках прозрачные стринги, соображая, как их правильно надевать, где перед, а где зад. Выглядели со всех сторон они почти одинаково. Но минуточку... Затеять примерку трусиков при отце? Сказать, что я была смущена — не сказать ничего. Мои щеки пылали свекольным цветом, а у отца лихорадочно поблескивали глаза. В какой-то момент мне даже показалось, что блеск в глазах сигнализировал о том, что он рассержен, и потому испуганно скинула свои простоватые трусы и быстро облачилась в новенькие стринги. Опустив голову вниз, обнаружила, что через них пробиваются мои светлые реденькие волоски на лобке и поспешила прикрыть их рукой.

— Не закрывайся дочь. Я должен посмотреть, хорошо ли они сидят на тебе.

Он обошел меня сзади и взглянул на попку, которую разрезала пополам тонкая веревочка, оставляя ягодицы голыми.

— Вроде твой размер, Юль?

— Да папа, — не стала спорить я, ощущая давление резинки на мою промежность. С размером он однозначно ошибся, но говорить ему об этом не стала, чтобы не расстраивать.

— Вот и надень их сегодня вечером.

Странная просьба... Ладно платье, гарнитур... но какое дело партнеру отца до моих трусов?! Само собой, этот вопрос не прозвучал вслух. Сердить отца по пустякам мне не хотелось. Он итак еще не в курсе был, что я схлопотала в годовых оценках пару четверок, искренне веря, что его дочь круглая отличница и поступит в университет без проблем. Я-то поступила, благодаря его знакомому ректору, в постеле которого мне пришлось изрядно потрудиться, оттачивая сексуальное мастерство... Но это уже другая история...

Вернемся в тот памятный вечер, с которого все началось...

Отец ждал меня в холле весь такой одетый при параде: в сером костюме-тройка, белой рубашке, гладко причесанный и как всегда строгий. Я невольно залюбовалась его безукоризненным видом. Интересно, почему у такого красавца нет женщины?

— Отлично выглядишь, дочь, — сказал он, помогая мне спуститься с лестницы. На шпильках я ходила так себе, поэтому помощь была нелишней. Кинув на себя взгляд в большое зеркало, пришлось согласиться с ним — хороша чертовка! Короткое серебристое платье, открывающие длинные стройные ноги (ростом пошла в отца), на голове замысловатая прическа из светлых волос, в ушах серебряные сережки. Покрутившись и вдоволь налюбовавшись собой, я улыбнулась родителю и взяла его под руку.

В ресторан мы отправились на мерседесе отца, он за рулем, я рядом. Остановившись на светофоре, папа как бы невзначай провел рукой по моей круглой коленке и спросил:

— Надела мой подарок?

Я покраснела до кончиков ушей, не ожидая, что он вновь вернется к этой теме, и поэтому просто кивнула в ответ. Отец провел ладонью вверх от колена до бедра, чуть задержался на внутренней стороне и дотронулся большим пальцем до лобка. Я сидела, вжавшись в спинку сиденья ни жива ни мертва. Что это он вытворяет?

Странно, но мне и в голову не пришло тогда одернуть его руку, просто отвернулась к окну и сделала вид, что ничего не происходит..

— Умница, — одобрительно кивнул отец и положил шаловливую руку обратно на руль.

Я с облегчением вздохнула и попыталась настроиться на нужный лад. Настроение упало до критической отметки.

Ужин в ресторане давался нелегко. Мне приходилось то и дело улыбаться и хихикать над плоскими шуточками папиного друга, хотя было очень трудно вникнуть в смысл разговора. Мысли то и дело вращались возле странного поведения отца в машине. А еще мне очень жали трусики, хотелось просто пойти в уборную и избавиться от них. Зачем я пошла на поводу у отца? Какое ему дело до белья, которое я ношу?

Улучив момент, я побежала в туалет, закрылась в кабинке и сняла ненавистные трусы, подавляя желание тут же выбросить их в урну. Вместо этого кинула их в сумочку и вернулась к столу. Сидеть без нижнего белья было крайне неудобно, стыдно и... так волнительно. Ведь никто из присутствующих даже не догадывался, что молоденькая блондинка, которая ужинает с двумя мужчинами и женщиной (престарелой скучной женой партнера) сидит в тот момент без трусов! Эта мысль меня ужасно развеселила. Я сделала глоток шампанского (родитель разрешил всего один бокал) и вдруг почувствовала, как подлая рука отца снова залезла ко мне под юбку. Я напряглась и сжала колени, боясь, что он заберется повыше и прощупает отсутствие трусиков. Увидев, что мне не по себе, или по какой-то другой причине он вскоре убрал руку и продолжил разговор как ни в чем не бывало, оставляя меня в полном раздрае чувств и эмоций.

Обратный путь из ресторана к дому мы проделали молча. Некстати пошел дождь, целый ливень, нагоняя тоску. Вода лила стеной, дворники не справлялись. Отец принял решение остановиться и переждать ливень. Выбрал какой-то глухой закоулок и припарковал машину. Помню, как смотрела в окно и не решалась начать разговор об университете. А ему оказывается мое поступление было до лампочки... В тот вечер отец был озабочен совсем другими мыслями, не имеющими ничего общего с образованием.

— Юля, ты уже взрослая девочка, — назидательно начал он, а я приготовилась к худшему, интуитивно уловив его поучительный тон. Интересно, что на этот раз?

А дальше последовала лекция о половом воспитании. Еще никогда мне не было так стыдно! Все мое нутро противилось этому странному и опасному разговору. Помню, коротко ему отвечала, во всем соглашалась, кивала головой и молилась, чтобы дождь поскорее закончился. Но как назло непогода еще больше разбушевалась.

— Иди ко мне, — сказал отец, внезапно закончив

монолог о сексе.

Он распахнул объятия и притянул меня к своей широкой груди. От него приятно пахло дорогим одеколоном и немного виски. С удивлением обнаружила, что галстука на нем нет, а пуговицы на рубашке расстегнуты. Затем он вдруг поцеловал меня в шею, лизнул за ухом и прерывисто задышал. Странное проявление отцовской любви, подумала я, отстраняясь. А затем и пикнуть не успела, как спинка сиденья подо мной откинулась назад и я оказалась в лежачем положении. Отец навалился сверху и снова стал целовать мою шею, блуждая руками по всему телу. Почему я не сопротивлялась? Не знаю. Просто оцепенела от страха и отказывалась верить в происходящее.

Он задрал мне платье на живот и, конечно, тут же заметил, что на мне нет белья. Это завело его пуще прежнего. Отец силой согнул мои ноги в коленях, наклонил голову и принялся покрывать поцелуями мои бедра, поднимаясь все выше и оставляя за собой мокрые дорожки. Язык его коснулся моего лона, исследовал его вдоль и поперек, нашел клитор и впился в него губами. К своему стыду я почувствовала томление и некое подобие возбуждения...

Моя щелочка стала влажной от слюны отца и моих собственных выделений, когда он перешел к главному. Дрожащими от возбуждения руками расстегнул молнию на брюках, и я увидела его торчащий член. Конечно, размер напугал меня — девственницу. Не верилось, что такая палка вообще может поместиться в меня. Отец устроился между моих ног, нащупал вход пальцами, пристроил головку органа и слегка надавил. Большим пальцем он массировал клитор, наверное, чтобы купировать неизбежную боль. Ему не терпелось войти до упора, но он держал себя в руках и медленно погружался внутрь. Я чувствовала, как тянутся стенки влагалища, впервые впуская в себя член. Едва головка коснулась девственной плевы, я вскрикнула от боли. Отец замер и погладил меня по голове: «Тише, тише, маленькая» А потом разорвал преграду и потерял контроль над собой. Член, как поршень входил в мою вагину, ни на секунду не останавливаясь. Машина качалась в такт отцовых движений. По стеклу барабанил дождь. Я всхлипывала и упиралась в его грудь руками. Мне было больно и стыдно... И обидно, ибо я мечтала подарить свою невинность любимому молодому человеку, которого я, увы, до сих пор не встретила.

Спустя какое-то время он резко выдернул член из моей щелки и облил горячей спермой мой живот. Меня затошнило и затрясло, то ли от страха, то ли от боли. Едва он слез с меня, я открыла дверь и вывалилась на улицу, прямо под холодный дождь. Так и стояла под струями воды, обняв себя за плечи, пока он силой не затащил меня обратно в машину. Включил обогреватель, ругал меня на чем свет стоит, а мне было все равно. Мир перевернулся для меня в ту ночь.

Дома я еще долго стояла под душем, смывая следы отца и зарождающуюся в душе ненависть к нему.

Следующий секс с отцом был не столь романтичным, как первый раз. Он просто ввалился в мою спальню ночью, залез в кровать и прижался к попе эрегированным членом. Было страшно вновь почувствовать ту самую боль, я сжалась в комок, делая вид, что глубоко сплю. Отсутствие какой-либо реакции от меня, отца, конечно же, не остановило. Он нетерпеливо содрал с меня трусы, нащупал влажной головкой члена вход во влагалище и протолкнул его в мое горячее нутро. На сей раз развратник трахал меня размашисто и резко, сзади, ощупывая округлую попу липкими ладонями. А я продолжала делать вид, что сплю, прижав колени к груди, так и не придумав ничего лучше. Той самой страшной боли уже не было, но мне казалось, что длинный член отца непременно проткнет мой живот. Спустя какое-то время, казавшееся для меня пыткой, отец кончил, облив семенем мои ягодицы. Как только он ни говоря ни слова покинул мою комнату, я отправилась в душ и твердо решила в следующий раз дать ему отпор...

Следующий раз состоялся очень быстро — через два дня. Эти двое суток я старалась не попадаться ему на глаза, готовясь к поступлению в универ и практически не выходя из своей комнаты, когда он был дома. Вечером отец прислал на мобильный сообщение, чтобы я сделала зеленый чай и принесла в его рабочий кабинет. За невинной просьбой скрывались серьезные намерения, только я об этом тогда не знала, хотя и догадывалась. В домашней одежде — широких штанах и майке с медведем, с растрепанными волосами, я зашла к нему, неся в руках чашку с горячим чаем.

— Посиди со мной, Юль, — попросил отец и потер усталые глаза.

Я аккуратно поставила чашку на стол, отец тут же поймал меня за руку и усадил к себе на колени, прижался гладкой щекой к моему лицу.

— Как дела с поступлением? Готовишься?

— Да папа, все отлично. Все время посвящаю книгам.

— Умница моя, не забывай отдыхать, а то перенапряжешь мозги.

— Я пойду к себе, — попыталась встать, но он не пустил, сжал рукой мою небольшую грудь, уткнулся носом в шею и тяжело задышал.

Зная, что последует за этим прерывистым дыханием, я поспешила сделать ноги — резко встала, сбросив с себя его горячие руки. Он тоже встал с кресла и, силой наклонив меня за шею к столешнице, стал одной рукой сдергивать с меня штаны вместе с трусами, а другой рукой придерживать за затылок, чтобы я покорно стояла, наклонившись и никуда не рыпавшись. Не желая допустить очередное домогательство я, что было сил ударила его ногой по колену и, воспользовавшись тем, что он отпустил хватку, не ожидая удара — бросилась бежать.

Но далеко уйти мне не удалось. Он поймал меня в гостиной, повалил на пол и вполсилы ударил по лицу. Я понимала, что папа разъярен из-за моего отказного поведения и притихла, потирая пылающую щеку. Никогда ранее он не позволял себе ничего подобного, но с недавних пор приоритеты поменялись, как и мое отношение к этому человеку.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — очень тихо сказал он сквозь зубы, затем расстегнул молнию, спустил брюки и трусы до колен.

Теперь я могла в подробностях рассмотреть половой орган отца — жилистый, длинный и не сильно толстый, с лиловой крупной шляпкой, делающую член похожей на большой гриб. За волосы он притянул меня к себе и ткнул в губы головку.

— Открывай рот и не вздумай укусить, иначе проучу тебя, — предупредил он.

Сопротивление бесполезно, сдавайтесь — как говорят полицаи. Я снова дала слабину и сделала, как он велел — приоткрыла губы и тут же чуть не поперхнулась от ворвавшегося в рот органа. Отец вымещал свою ярость на мне — долбил в рот и грязно ругался. Хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этого потока брани. К счастью, все быстро кончилось... Я поняла это, едва язык ощутил привкус чего-то горько-соленого. Рот наполнила сперма отца... Как только он кончил, тут же ослабил хватку и я могла спокойно удрать в свою комнату. Заперевшись на замок, сплюнула сперму в раковину, тщательно почистила зубы и разрыдалась. Теперь понятно, почему отец избавился от Руслана — сын мешал бы насиловать меня каждую ночь...

... Я поднялась с кресла и подошла к портрету. Воспоминания навеяли на меня вселенскую злобу на всех мужчин и глубокую ненависть к отцу. Я сорвала портрет со стены и бросила его на пол, потом подумала и прошлась по нему ногами. «Будь ты проклят старый извращенец!»

Зазвонил телефон. Во мне тут же поселилась уверенность — это Руслан. Мы не виделись с ним четыре года. Мне сейчас двадцать один, а брату девятнадцать. Интересно, какой он сейчас? Пятнадцатилетний подросток вырос и стал настоящим мужчиной — в этом я не сомневалась. Отец надежно изолировал нас друг от друга — не давал мне координат Руслана, а ему запрещал приезжать домой и летал к нему сам. И лишь за несколько дней до своей кончины дал мне электронный адрес Руслана, наверное, что-то предчувствовал.

Разговор состоялся коротким, что было удивительным ибо мы близкие люди не виделись четыре года. Младший брат держал сухой и отстраненный тон. Он оповестил о том., что на завтра куплен билет и поспешил положить трубку. Что ж, завтра это совсем скоро... Я завалилась на любимый отцовский диван прямо в одежде и задрала ноги на подлокотник. Хорошо, что наш старик меня сейчас меня не видит, а если и видит с того света, то уже ничего не сможет со мной сделать. Память услужливо подкинула еще один эпизод наших отношений с отцом...

... Я искала способы насолить ему на свой страх и риск. Однажды вечером, прихлебнула из его любимой пузатой бутылки коньяк и уснула на этом самом дорогом кожаном диване прямо в уличных джинсах и грязных кедах. Вы бы видели его лицо, когда отец, придя с работы обнаружил меня в таком состоянии!

— Ах ты маленькая дрянь!

Он принялся хлестать меня по щекам, чтобы привести в чувство. Ничего не вышло — я слишком много выпила, чтобы прийти в себя от пары пощечин. Тогда он принес из кухни графин с водой и вылил ее на мою бедную голову. Эффект был неожиданным — ко мне вернулось сознание. А этот изверг притащил откуда-то плетку и, содрав с меня джинсы до колен, принялся хлестать по мягкому месту. Я визжала и пыталась убежать от него на четвереньках, но он настигал меня и снова обрушивал удары. Когда ему надоело меня сечь, он грубо вошел в меня сзади. Я стояла на четвереньках, когда отец трахал меня, прижавшись щекой в панорамное холодное стекло и рассматривая ночные огни города. Мне пришло в голову: а вдруг нас сейчас кто-нибудь видит? «Эй, ребята, меня пользует собственный папаша!» — хотелось закричать мне. Слишком мало я знала о жизни, оказывается бывает и так.

Воспоминания наваливались на меня со страшной силой, и я уже порядком устала переживать в мыслях эти кошмары заново. Мне казалось, отец до сих пор незримо присутствует в квартире и сейчас снова набросится на меня, вставит свой член и будет долго-долго трахать, пока я не стану молить его остановиться. Скорей бы приехал Руслан, с ним будет не так страшно...

... Экзамены в универ я благополучно завалила. Постоянный страх и переживания от насилия над моим телом сделали свое дело — я забросила книги. Жаловаться кому-либо на отца мне не приходило в голову, да и кто поверит в то, что отец почти каждый день изощренно трахает свою юную дочь? Меня бы сочли сумасшедшей.

Чтобы устроить меня в престижный университет папаше пришлось пойти на вынужденные меры — познакомить меня с дядечкой ректором. 50-летний ученый муж смотрел на мои формы весь вечер сальными глазами, а потом, когда мы остались наедине вытворял в кровати такое, что когда я выходила утром из его квартиры — у меня разъезжались ноги. К этому времени отец научил меня разным фокусам в постели и ради «дела» я продемонстрировала их дядечке. Отец сходил с ума от ревности и глубоко сожалел, что не заплатил ему кучу денег. Он всегда искал способы сэкономить на нас.

В универ я, конечно же, была зачислена в тот же день задним числом.

А потом я преподнесла любимому папе подарок — вышла замуж за ректора и ушла из родительского дома. Он рвал и метал, грозился лишить наследства и обнародовать мои голые фото. В общем вел себя, как истеричный брошенный юнец. После свадьбы свои угрозы отец прекратил и вроде как смирился, что доступ к моему телу отныне для него закрыт. Я переехала к мужу и встречалась с родителем только в его присутствии.

Теперь, когда отца не стало, я вернулась в родительскую квартиру, которая была полна нехороших воспоминаний. Не было больше нужды жить со старым маразматиком, я подала на развод. Хотелось разрушить здесь все, что отец строил годами, устроить такой погром, какой Маргарита устроила в квартире Латунского. Но нельзя... Завтра приезжает младший брат, нам о многом нужно поговорить. Погружаясь в сон, я вдруг подумала: «Черт возьми, я ведь теперь богатая наследница и отныне могу жить, как хочу. Твои страдания закончены, Юля. Впереди новая жизнь!»