«Власть над собой — самая высшая власть, порабощенность своими страстями — самое страшное рабство. « Л. Н. Толстой.

— Девушка, вы не выходите? — спросила я, когда трамвай подъезжал к остановке.

Она стояла впереди на площадке на выходе задней двери вагона.

— Выхожу — утвердительно ответила она.

Трамвай остановился и она вышла. Когда она сходила с последней ступеньки и поправляла сумку, висевшую у неё на плече, откуда-то из складок одежды у неё вывалился небльшой пластиковый предмет и беззвучно упал в траву. Я вышла вслед за ней, и нагнувшись, подняла предмет. Это оказалась обычная компьютерная флешка и я крикнула вслед:

— Девушка, постойте! Вы потеряли флешку.

Но она меня не слышала. Она была в наушниках и торопилась. Я побежала за ней, но она вскочила на подножку автобуса. Двери закрылись и автобус тронулся с остановки. Я повнимательнее рассмотрела флешку. Обычная флешка в форме смешного детского медвежонка. Засунув её в карман сумки, я отправилась по своим делам. Уже вечером дома я вспомнила про загадочный флеш-накопитель. Я колебалась. На флешке могли быть, например, компьютерные вирусы, или чья-то сугубо личная информация, не предназначенная для чужих глаз. Понимая, что поступаю нехорошо, я всё же вставила флешку в ноутбук. Она оказалась почти пустой, за исключением одного текстового файла. Открыв его в ворде, я начала читать. Это оказалось послание. Немного почитав, я поняла, что мне разрешено это делать. Более того, автор письма просил сделать это достоянием общественности. Самостоятельно сделать это он не смог. Автор предупреждал, что имена все изменены и место действия не называется. Поэтому я и выполняю просьбу написавшего. Почему я её выполняю? Потому что я сама такая. Возможно, я гораздо хуже. Как выглядела девушка? Я не запомнила, девушка как девушка, каких сотни вокруг, хотя образ её меня преследует и по сей день.

«Уж на роду мне так написано любить жещин. И боготворить. И это заметили ещё учителя в школе, когда я училась в классе пятом. Они вызвали в школу моих родителей и предупредили, что с этим надо что-то делать. Девочке нравятся девочки, а на мальчиков она даже не смотрит. Строгие наставники сказали, что этим надо вплотную заняться прямо сейчас. И пошло-поехало. Меня возили по разным больницам и показывали многим врачам. Что только со мною не делали. Засовывали в различные диагностические аппараты, прокалывали пальцы и вены и брали всевозможные анализы. Когда я повзрослела, меня лечили в психушке и делали такие уколы, что я спала по несколько суток и бредила. Меня закармливали пачками таблеток и запаивали бутылями микстур. Меня били током и лечили гипнозом, но всё было тщетно. Как только лекарства переставали действовать, я влюблялась в молоденьких медсестёр и подавала им знаки. Я флиртовала с ними по серьёзному и меня опять начинали грузить препаратами. Когда мне исполнилось во18 лет, врачи окончательно и бесповоротно махнули на меня рукой и родителям заявили, что в моём случае медицина бессильна. Я понимала это, я знала, что одинока. Я не ищу жалости и испытываю к себе отвращение. Я плохая, грязная и порочная. Если вас привлекают развратные и пошлые лесбиянки, я не такая. Я намного хуже. Когда я представляю, что занимаюсь сексом в грязном подъезде, на вокзале или где-то ещё, где за мной можно подсмотреть и меня сразу трахает две, нет, лучше три вульгарных девки, я ухожу в полный улёт. Я представляю, как они трахают меня втроём одновременно, а затем пускают по кругу. Они плюют на меня и кончают, а потом трахают снова и снова. Они нагло лапают меня своими грязными руками, бесстыже трогают за лицо и унижают меня, они топчут меня каблуками, а я целую им за это ноги и благодарю их. Какая же я падшая, грязная шлюха и законченная шалава. Я половая тряпка и такова моя истинная сущность. Порой я рыдаю по ночам как дура, и даже слишком часто. Но переделать себя уже не смогу.

И я уехала жить в другой город подальше от всех родственников и знакомых, и начала новую жизнь. Я поступила в медицинский колледж и с отличием закончила его, получив специальность провизора аптеки. Я постоянно была одна и искала женщин, которые будут меня грубо брать. Я знакомилась и общалась в социальных сетях с другими женщинами, но они не понимали меня, они ведь не видели меня, а я и не хочу чтобы они меня видели, и я не хочу видеть их. И скайп уменя есть, и операционка инновационная, эппловская, но если я их увижу, то могу полюбить, причём с первого взгляда. Они что, этого не понимают, я такая, если полюблю за тысячу километров, то брошу всё на свете и поеду, а там мужья и всё такое, а я слабая, я лесбиянка, и мне плохо. Возможно, я не достойна даже этого определения.

Учась на первом курсе и проживая в студенческом общежитии в первый раз я перетрахалась с девушкой и это был первый секс в моей жизни вообще. Она взяла меня грубо и я ей отдалась. Так вышло, что на одной из вечеринок я напилась так, что не могла добраться до своей комнаты и мне стало плохо. Валя, студентка, с которой я тогда делила комнату, помогла мне добраться до туалета. Около часа меня буквально выворачивало наизнанку, и я стояла на коленях в обнимку с унитазом. Наконец блевать уже было нечем, но Валя заставила меня выпить пять литров воды (это сдуреть можно!) и засунуть два пальца в рот. И снова из моего чрева излились фонтаны и уже когда желудок оказался пуст, она дала мне выпить активированный уголь. Я протрезвела и умывшись, дошла до своей комнаты. Я улеглась в кровать, но всё равно мне было плохо и я стонала. Тогда Валя, уже лежавшая в своей постели встала, подошла ко мне и сказала:

— Вставай давай, я помогу тебе!

Я не знала, как и чем она мне поможет, но оторвала голову от подушки и села на кровати.

— Расслабься — сказала она и запустила свою руку мне под ночнушку.

Её пальцы приласкали мне грудь и начали сжимать и разжимать сосок. Мне было плохо, но я сразу поплыла. «Наконец-то» — пронеслось в моей голове и я выгнулась вперёд. Валя заметила моё быстрое возбуждение и сразу всё поняла. Она грубо схватила меня за волосы и бросила на пол. Я поднялась на колени и собиралась встать, как она вдруг снова взяла меня за волосы и накрутила их себе на запястье. Я слабо сопротивлялась и она залепила мне пощёчину, пресекая тем самым любое с моей стороны противодействие. Прислонив меня плотно к промежности она заставила меня отлизывать и когда я замедляла темп, она больно била меня по щеке. Но я и не думала сопротивляться. Я получала в тот момент то, о чём мечтала всю свою жизнь и считала, что трахает она меня недостаточно жёстко. Тем не менее я прижималась к ней как могла, и старалась ласкать её как можно нежнее.

Мы вместе с ней бурно кончили и я проглотила её выделения с благодарностью. Как ни странно, но после такого возбуждающего секса мне стало значительно лучше и я крепко заснула. Утром я проснулась бодрой и было ощущение лёгкости во всём теле. Как будто и не пила накануне, хотя всем остальным участникам фуршета было плохо. Этот секс для меня был нормальным и полноценным. С тех пор я по уши влюбилась в Валю и повсюду её преследовала, но она больше не хотела меня трахать. Она призналась мне, что трахнула меня таким образом совершенно случайно, просто так получилось, она хотела мне банально подрочить клитор своими пальцами, чтобы я кончила и мне стало бы легче от этой дурацкой пьянки. <а hrеf="http://еtаlеs.ru/">эротические рассказы Она извинялась передо мной и умоляла оставить её в покое. Я не ищу морального утешения или соболезнования, возможно, я не хочу жить. И пусть моё признание станет достоянием общественности и все узнают про мои пороки. Так мне будет легче.

Однажды после окончания занятий, я вернулась в общагу и вошла в свою комнату. Вали не было и на столе лежала записка. Я взяла её и прочитала: «Света, прости меня за тот случай, не держи зла. Я уезжаю. Выхожу замуж. У тебя всё будет хорошо. « Я окинула взглядом аккуратно заправленную постель и проверила

шкаф. Да, в нём оставались только мои вещи. Я опустилась на её кровать и горько заплакала. В тот же вечер парни с моего курса пригласили меня на вечеринку, но я никуда не пошла и осталась в своей комнате. Я сидела и зубрила фармакологию, когда в дверь настойчиво постучали. Я подошла и открыла. В комнату ввалилась Ирина, моя одногруппница и бесцеремонно уселась на мою кровать. Я стояла и молча смотрела на неё.

— Валька уехала? — спросила она.

— Да — ответила я — а разве ты не знаешь?

— Знаю.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— А просто так.

Она была пьяна, эта Ира, наверное напилась на вечеринке, на которую я идти отказалась.

— А что, вечеринка закончилась? — спросила я.

— Не-а — ответила Ирина и пахнула на меня густым перегаром.

Эта Ира пила вообще-то частенько и не пропускала ни одной студенческой пирушки. Она появлялась даже там, куда её не приглашали и любила выпить и покушать на халяву. По этому она и была толстая. Не так чтобы совсем, но полнота ощущалась.

— У тебя выпить есть? — спросила она.

— Да, есть — ответила я утвердительно, потому что считала, что девушкам врать не имею права.

— Ну так давай — она откровенно нагло смотрела на меня и и окидывала похотливым взглядом.

Я открыла холодильник и извлекла оттуда начатую бутылку красного вина и достала бокал. Я чувствовала, что Ирина не зря пришла ко мне, а перед этим прилично накачалась.

— А себе? Ты что-же, не хочешь со мной вместе выпить? — она продолжала вызывающе смотреть на меня и мне становилось неловко. Одета Ирина была слишком открыто. Юбка совсем короткая и декольте глубокое, ноги слегка полные, но красивые, и туфли на каблучках — она и не подумала разуваться.

— Хорошо, я выпью с тобой — ответила я и взяла себе такой же бокал.

— А знаешь ли ты, Светочка, что Люба мне кое-чего рассказала про тебя. Что там у вас с ней было. Чего не наливаешь — она протянула пустой бокал, и её при этом качнуло в сторону.

И я всё поняла. Значит, она всё знает, поэтому и ведёт себя так нагло. И пришла она ко мне не просто посидеть поболтать. Ну и пусть. Я хочу, чтобы она меня грубо взяла. И то, что она пьяная, это даже лучше. Она смотрит на меня и наверное, презирает. Меня это заводит и я чувствую, что не имею права ей в чём-либо отказать. Она меня ненавидит и в то же время хочет. И я должна стать для неё подстилкой и я обязана это сделать. Потому что она так желает. Я налила себе и ей и продолжала стоять.

— Чего как столб стоишь, сюда иди, садись рядом со мной, поближе, чтобы я не тянулась, на брудершафт пить будем.

И во мне опять проснулось волнение и страстное возбуждение. Я покорно подошла и села на край кровати, приблизившись вплотную к Ирине.

Пьяная женщина по идее вызывает отвращение у всех. Так должно быть в принципе. Но не для меня. Потому что я намного хуже пьяной женщины. Я просто обязана ей подчиниться, и её желание для меня закон.

— Ну давай, пей до дна — потребовала Ирина и я покорно выпила с ней на брудершафт.

После того, как мы чокнулись и выпили, Ирина потянулась ко мне пьяными губами.

— Целуй меня как следует — потребовала она и я не посмела ей отказать. Я страстно припала к её губам и проникла своим языком к ней в рот. Некоторое время мы целовались и Ирина отвечала на мои ласки. Затем она отстранилась.

— Да как ты смеешь меня так целовать? Ты ведь не парень! Ах ты сука! — она уронила бокал на на пол и приказала — поднимай!

Я потянулась вниз и её рука стащила меня с кровати на пол. Я встала на колени и протянула руку к бокалу, пытаясь его поднять. Но в этот момент её нога в изящной туфельке на ремешке отпихнула бокал в сторону и наступила на мою руку, пригвоздив к полу каблучком. Мне стало очень больно, ведь острая металлическая набойка глубоко впилась мне в тыльную часть ладони, но я не смела выдёргивать руку. Я знаю, что это плохо, но я так же знаю, что обязана принять эту боль. Потому что так пожелала она.

Ирина опустила свою ладонь мне на шею и приблизила мою голову к своей ноге. К той, что давила меня каблуком. И я благодарно припала к ноге губами и языком. Я горячо целовала её ножку через колготок ниже ремешка туфли и по моему телу пробегали мощные вспышки блаженства. Она наверное танцевала на вечеринке и ноги вспотели. Этот запах. Манящий и тонкий. Запах моей повелительницы. Это ни с чем не сравнить, и это моё счастье. И моя боль. Я знаю, что она меня сознательно унижает и заставляет. Но мне от этого хорошо и я трепещу. Я сделаю всё, что она захочет. Потому что я здесь для неё. А я никто. Я мразь и подстилка. Я — шалава. И я хочу, чтобы это знали все. Мне от этого возможно станет легче.

Затем она взяла меня за волосы, приподняла и притянула к себе под юбку между ног. Оказалось, что она не в колготках, а в чулках, и трусов на ней не было совсем. И она текла. И этот запах, из её промежности, он сводил меня с ума. Какая же я грязная шлюха! Госпожа ненавидит меня, я это чувствую. И притягивает меня за волосы к своему интимному месту, к себе между ног. Так она меня опускает. Какое-то время она выжидает, но потом всё же решается и я наконец припадаю к её губкам. Блаженная влага и манящий запах. Я на грани сумасшествия, я на грани той самой черты, где наступает небытие. И я ласкаю. Глубоко и страстно. Так и должно быть. Моё место здесь. Потому что я так хочу и потму что так захотела она. Потому что я лесбиянка. Нет, не верно. Я не просто лесбиянка. Я гораздо хуже. Я до конца ещё не знаю своего дна. И я это отчётливо понимаю. И от этого трепещу. Я знаю, это плохо. Но только не для меня. Мне от этого хорошо и блаженство буквально испепеляет меня. Мне это нужно и это моя натура. Меня не переделать, уже не раз пытались. Это неизлечимо, если только простерилизовать. В данный момент я люблю эту пьяную девушку, которая возомнила себя госпожой. Ну и пусть, потому что она мне даёт то, что мне нужно. Потому что она знает, кто я такая, и поэтому так поступает со мной. И мне это нравится. Я выполню любое её желание. Она начинает стонать и двигается быстрее. Моё лицо обильно покрывается её выделениями и я обнимаю её за ноги. Она меня трахает и теперь я вместе с ней единое целое. Я проникаю в её влагалище глубоко и мой язык настойчиво тревожит твёрдый клитор. Ирина охает и стонет. Значит я всё делаю правильно. Через некоторое время с громким стоном она кончает. Прямо мне на лицо. Она смотрит на меня и улыбается. На её пьяном лице превосходство и удовлетворение. Но ничего ещё для меня не окончено. Ирина протягивает ногу ко мне и подносит её к моему лицу. Она пальцем указывает на туфель.

— Снимай! — коротко бросает она и я аккуратно расстёгиваю ремешок и снимаю туфель с её ноги.

Я стою перед ней на коленях и она вновь приказывает:

— Опустись задом на пол и раздвинь ноги.

Я подчиняюсь и делаю так, как приказывает она. Ирина просовывает ногу мне между бёдер и пальцами стопы гладит мне промежность. И моё тело потрясает волна животной страсти. Пальцы проникают всё глубже и трутся о клитор. Я подвигаюсь и помогаю так, чтобы ей было максимально удобно. Я обнимаю её за ноги, а она вновь крепко берёт меня за волосы одной рукой, ну а второй начинает старательно пальцами собирать с моего лица выделения и засовывать мне в рот.

— Облизывай — вновь коротко командует она и я подчиняюсь.

Движения пальцев на моём лице приносят мне неописуемое блаженство и нарастающие волны тугой истомы взрываются во мне могучим оргазмом. И я теряю равновесие. Я заваливаюсь на пол и не пытаюсь подняться. Потому что моё место здесь, у ног моей госпожи. Она сильно пьяна, но значит так надо и я не имею права её в чём-то упрекнуть. И мои губы шепчут слова благодарности. Ирина падает на подушку и засыпает. Я аккуратно снимаю с её ноги второй туфель и укладываю ножки на кровать. Ира уже крепко спит и я ложусь на свободную койку.

Утро. Ирина тяжело вздохнула и села на край кровати. Я уже давно не сплю. Я сижу рядом и любуюсь ею.

— Света? А где я?

— В моей комнате.

— А как я тут оказалась?

— Ты сама вчера пришла ко мне.

И она вдруг всё вспоминает.

— Я что, трахнула тебя вчера?

— Да, и я тебе благодарна.

— О боже, прости меня, я вчера нажралась и сама не знаю как так получилось. Я не сделала тебе больно?

— Нет, всё нормально, мне было хорошо — ответила я, пряча руку под халат, на которой красовался багровый синяк от её каблучка.

— У меня голова сильно болит — пожаловалась она.

— Хочешь вина?

— Ой, нет, ты что, сдурела, хочешь чтобы я тут всё заблевала? Мне надо в душ.

— Я могла бы помочь тебе помыться.

— Да ты сдурела? — и она покрутила пльцем у виска — ты совсем что-ли чокнутая?

— Да.

Ирина долго и молча смотрела на меня.

— Бедная — сказала она и обняла меня — прости меня.

Она гладила мои волосы и плакала. Затем вдруг начала покрывать моё лицо поцелуями и опускалась ниже. Во мне снова запылал огонь страсти. Значит, так надо. Пусть она берёт меня снова. Я теперь принадлежу ей, я её вещь, её подстилка. Я лесбиянка. Нет, я гораздо хуже...»

АRHIMЕD