Пашка не особо любил ездить с бабушкой на дачу. В дачном посёлке жили молодые мамашки с грудничками, да бабули с внуками — малолетками...
18-летнему парню было как то не в кайф проводить время с бабками да детками, но мать приказала Пашке помогать бабушке с поливом на даче, если он хочет получить на день рождение новую машину, а сама укатила в командировку. Погрузив в багажник корзинку с едой и какие то сумки, подождав когда бабушка устроится на заднем сидении старенькой Окушки, Пашка уселся за руль. Машину он водил с n лет. Отец научил. Три года назад отец умер. Машина стояла в гараже никому ненужная. Пашка попросив разрешения у матери, привел её в порядок и теперь был как говориться на колесах, правда прав на вождение автомобилем он получил ещё не имел, поэтому по городу не ездил только на дачу. Там не было постов ГАИ.

Когда приехали на дачу, бабушка переоделась в лёгкий летний сарафан и велела Пашке натаскать в десятиведерную бочку воды, раскрутить шланги и поливать грядки клубники и огурцов. Сама же пошла прореживать морковь и свёклу. Нехотя парень принялся за полив. Улив клубнику, потащил шланг к грядкам с огурцами, они были рядом с морковной грядкой, над которой трудилась бабушка.
Бабушке было где то шестьдесят с хвостиком. Но никто не давал ей больше пятидесяти. Всю жизнь она проработала в бухгалтерах. Работа не пыльная. На её внешности не отразилась. Высокая, полноватая, миловидная женщина. Короткая стрижка молодила её.
Ольга Ивановна, так звали бабушку, сидела на корточках у грядки. Она была увлечена прореживанием моркови. Сарафанчик на ней был коротковат, как то не по годам... Видно было что на ней беленькие трусы из тонкого шелка, почти прозрачные. Сквозь шелк просвечивал чёрный густой мех и глубокая борозда пизды. Увидев эту картину, Пашка быстро отвел глаза. Он почувствовал, как запылали мочки ушей.
Бабушка, не замечая смущение парня, подняла на него глаза, улыбнулась, встала. Затем развернулась к парню задом и нагнулась над соседней грядкой, демонстрируя свою «плюшку» во всей красе — пусть и через шелковую ткань. Пашка захлебнулся слюной вожделения.

У него ещё не было пока сексуальных отношений с девушками, да и тянуло его к женщинам по старше. Он жаждал всем своим естеством увидеть сокровенно — интимные места самых близких в его жизни женщин это матери и бабушки.

Нет он не хотел с ними секса. Когда он порой онанировал, то представлял себе как он перебирает волосы и жадной ладонью мнёт лобок бабушки или матери... Ему хотелось как в детстве пососать грудь мамы, почувствовать её тепло и запах. Этот женский запах духов, потных подмышек и какой то ещё, едва уловимый запах женского естества.

Бабушка продолжала полоть грядки, вновь и вновь демонстрируя внуку обтянутые трусиками свои прелести. Пашкин хуй уже вовсю рвался из шорт наружу и что бы снять напряжение, парень решил пойти в дом и там подрочить. Сказав, что хочет пить, Пашка пошёл в дом. В доме окна были закрыты ставнями, что бы летний зной не проникал в комнаты. Было прохладно и тихо. Выпив холодного морса, Пашка улёгся на диван и начал дрочить, вспоминая бабушку в коротком сарафанчике, пропалывающую грядку и выставляющую на показ свою попу и пухлые валики пизды под шёлком трусов. Выпустив порцию спермы. Пашка задремал.
— Паш, ты спишь? — разбудил его голос бабушки.

Я приберусь у тебя тут. Ольга Сергеевна вошла в комнату и нагнулась, чтобы поднять с пола валявшейся журнал.

— Что-то ты не важно выглядишь? С тобой все в порядке?

Пашка сходил с ума от возбуждения! Он знал, что это может стоить ему нагоняя, скандала, но думал уже не головой, а головкой. Пашка встал из-за стола и расстегнул штаны, — глазам остолбеневшей женщины предстал его набухший член!

К величайшему изумлению, бабушка не стала вопить, а лишь негромко заметила:

— Впечатляет. Похоже, в этом плане у тебя, внук, все в полном порядке, не так ли?

Пашка сглотнул и, еле двигая языком, промямлил:

— Я... я не знаю, что на меня нашло. Прости, пожалуйста!

Бабушка ответила:

— Брось! Раз так, я ведь тоже черти, сколько времени свежачка не пробовала! Да я давно догадываюсь что ты дрочишь на меня. Ведь это ты нухаешь мои обоссаные трусики, вытаскивая их из стиральной машинки.
Ольга Сергеевна подошла вплотную к Пашке. От нее пахло коньяком, духами и потом подмышек. Бабуля была под шафе. Пухлой рукой она схватила Пашку за хуй и прошептала:

— Что с тобой, дорогой? Нравится большая толстая попа бабули? А может быть ее большие сиси?

— Нравятся! — выдохнул Пашка, пока женщина надрачивала его хуй.

— Надо же, — протянула Ольга Сергеевна

— Может, ты хочешь на них посмотреть?

— О-о-о, да... да — простонал Пашка — Можно мне, в смысле, не могла бы ты показать их мне?

— Почему бы нет? — хмыкнула она, отпустив его стояк и расстегивая пуговички сарафана.

— Ни хрена себе! — вырвалось у него при виде ее обтянутых лифчиком огромных сисек — Какие же они большие!

Пашка, неистова дроча простонал:

— ДА-А-А, пожалуйста, покажи их мне!

Бабуля только улыбнулась и легким движением скинула лифчик, — массивные дойки выскочили наружу, смачно шлепнув по толстенькому животу. Даже не спрашивая разрешения, Пашка стал свободной рукой гладить и мять эти невероятные большие белые с голубоватыми прожилками титьки, увенчанные коричневатыми удлинеными толщиной почти с мизинец сосками. Должно быть, это было написано в его взгляде, потому что бабушка вдруг ласково спросила:

— Мальчик хотел бы пососать мою сисю?

— Да! — выдыхнул Пашка, чуть не заглатывая длинный набухший сосок.

— Ах ты, умница, — приговаривала женщина, сжимая внука в объятиях.

Пашке казалось, что он умер и попал на небеса. Следующие пять минут он попеременно сосал то одну, то другую титьку, а бабушка тем временем ласкала его член, стараясь, однако, чтобы он не спустил раньше времени. А затем, поняв, что пришло время немного разнообразить их игру, Ольга Сергеевна толкнула Пашку на диван со словами:

— Думаю, что у меня есть еще, чтобы ты хотел увидеть, а?

Бабушка скинула с плеч сарафан и осталась стоять лишь в огромных трусах.

— Видел когда — нибудь пизду у взрослой женщины?

Пашка покачал головой, не в состоянии ответить.

— Отлично, — она стянула трусы. — Сейчас у тебя будет такой шанс.

Пашка замер с отвисшей челюстью наблюдая, как бабушка плюхнулась жопой на край стола, а затем медленно раз-двинула толстые ляжки. Сказать, что у нее между ног было много волос, значило ничего не сказать, — каждый сантиметр ее влажной, истекающей соком промежности был покрыт густой черной порослью! Опершись на руку, она легла на стол, а другой — раздвинула срамные губы.

— Очень миленькая. И ждет, когда ты ее поцелуешь.

Пашка прилип к манде, словно металл к магниту. Резкая, терпкая вонь потной, зассанной пизды, волосы пропитанные запахом мочи лезли в глаза, кололи лицо, но он не обращал на это внимания, и, чавкая, вылизывал жирную пизду родной бабушки. Когда ее дыхание участилось, он поднял глаза и увидел, что она засунула себе в рот собственную сиську и сосет ее. Пашка, чувствуя, что женщина вот-вот кончит сунул в пизду бабушки пальцы и стал ей надрачивать торчащий как маленький член набухший бордовый клитор.

— Ещё... Да... Ещё... — просила бабуля.

— Я сейчас кончу! — простонала бабушка.

Пашка неистово надрачивал свой хуй.

Сочетание невероятно горячей пизды и огромных, болтающихся из стороны в сторону грудей, было невыносимым для перегревшихся мозгов Пашки. Его хуй дернулся три или четыре раза, выплескивая мощные струи спермы! Бабушка забилась в сильнейшем оргазме и обоссалась.!

Оба замерли. Бабушка вытянулась на столе, свесив широко раздвинутые ноги, её пизда сочилась и под бабулей была лужа.

— Спасибо внук! — Ольга Сергеевна смачно поцеловала Пашку в губы и накинув сарафанчик на голое тело, пошатываясь ушла.

— Паш, ты спишь что ли? Вставай, ужинать пора.

Пашка открыл глаза...