«Как хорошо быть генералом... « слова из песни..

— Вы как представляете, Павел Александрович, втянуть в общественную работу этого молодца?

— Я думаю, Сергей Николаевич, нагрузить его обязанностями комсорга роты. Работа, прямо скажу, не из легких, но зато почетная...

— А учебе это не помешает? — натянуто улыбнулся начфака.

— Что вы, Сергей Николаевич! Для такого доброго молодца, да еще золотого медалиста, в самый раз. Кстати, у нас в его роте, кроме Суслова и Скутского, будет учиться некто Хованский, сын одного из тех, — ткнул замполит пальцем в небо, — очень толковый парень, вот он и поможет Эрику, став его заместителем...

— А, вы, не возражаете, юноша? — формально спросил начфака.

— Нет! Товарищ капитан первого ранга! — вскочил со стула Эрик, отметив про себя поразительное сходство лица начфака с лицом Юзека.

— Ну, и ладненько. Ступайте в роту, знакомьтесь, входите в курс дела, включайтесь в наш дружный коллектив, — улыбнулся начфака удивительно крепко для своих преклонных лет, пожавших руку курсанту.

Когда осенью сняли и казнили самого Берию, то Эрик слегка поджал хвост, боясь, что это может отразиться и на его личности, но к его удивлению, отношение окружающих к нему начальников было подчеркнуто вежливым и внимательным. Он, конечно, не знал, что и тут, наверняка, помог ему его бывший друг Юзек, который в облике ненаглядной Лили, шепнул мысль намекнуть мужу, как человеку, которого лично знал сам Сталин, шепнуть кое-кому в верху, чтобы это политическое событие не задело ее ненаглядного курсанта. Ее Гиви тут же позвонил кому надо и успокоил жену положительным ответом. Лили была счастлива тем, что носила под сердцем будущего ребенка, отцом которого был Эрик, а по документам Гиви.

— Потом, в будущем, его друзья интересовались, как же тогда его минула чаша сия, на что Эрик, улыбаясь, тихо отвечал:

— Мир не без добрых людей...

И он был прав. Даже на его факультете вдруг объявилась у него заботливая подруга в лице преподавателя английского языка, которая до того влюбилась в этого высокого с задумчивым взглядом свеловолосого юношу, что то и дело приглашала его на дополнительные занятия после лекций в свой кабинет. Зоя Михайловна, тридцатилетняя блондинка с голубыми глазами была неотразима по части своих интимных устремлений. Она так и говорила своей подруге из другого отдела, что если она захочет, то гору свернет, а своего обязательно добьется. И она этого добивалась. Еще бы! Какой мужчина смог бы устоять, видя в прорезе ее юбки красивое женское бедро, явно призывающее к тому, чтобы на него легла теплая ладонь молодого человека. А когда она шла по коридору, то глядевшие ей вслед отмечали не только работающие, как поршни в двигателе, ее опьяняющие взор ягодицы, но и краешек белых трусиков, слегка мелькающий из-под юбки. На ее успехи по части обольщения мужчин, модница Зоя только улыбалась в ответ, гордясь своей неотразимостью. На первом же дополнительном занятии она подошла сзади к сидящему за столом и быстро записывающему ее слова Эрику, взяла его голову за подбородок, опрокинула ее навзничь и так быстро впилась в его губы своими губами-пъявками, что он не успел и слова сказать. Затем она подошла к двери и закрыла ее изнутри. Повернувшись к опешившему юноше, она быстро сняла юбку и трусы и пошла на него, как солдат в бою на амбразуру дота. Подойдя, быстро сняла с него брюки и трусы, и села на него лицом к лицу, вставив, куда надо его воспрянувшего «молодца».

— А если кто войдет? — трусовато спросил он, отрываясь от очередного удушающего поцелуя.

— В это время за последние пять лет сюда никто никогда не входил, — усмехнувшись, ответила нахалка.

Они работали так энергично, что через полчаса стул не выдержал и развалился прямо под ними.

— Какая непрочная мебель! — возмутилась Зоя.

— Да. Халтуркина работа, — поддержал ее юноша, помогая ей застегивать крючки юбки. Он хотел было уже взяться за свои штаны, как вдруг Зоя положила ладонь на его плечо.

— Не торопись! Еще не вечер... — она стала перед ним на колени, прямо на упавшую газету и раздвинула пошире ноги. Она тяжело вздохнула и оделась губами на его плачущего белыми слезами молодца.

— Вкусно? — иронически спросил он.

— Узнаешь, когда я солью тебе нечто подобное прямо в рот.

— Может, попробуем сейчас?

— Нет. Уже поздно. Тебе на ужин пора. В следующий раз...

И такие разы вскоре вошли в их обычную практику, за исключением тех дней, когда у нее, как она выражалась, был «цветной телевизор». Вот тогда они так зубрили английский, что к концу первого курса он уже свободно говорил на нем, чем доказал всем полезность дополнительных занятий и глубокие знания талантливого преподавателя. порно рассказы Дело дошло до того, что тем курсантам, которых в будущем прочили в военную приемку кораблей, строго рекомендовали изучить английский в совершенстве, чем значительно перегружали талантливую преподавательницу, которую отмечали в очередных приказах начальника училища к именитым датам. Зоя даже иногда жаловалась Эрику, что ей уже не хватает денег на презервативы для этих занятий. Эрик иногда выручал ее, давая деньги из кассы комсомольских взносов, которые она иногда не возвращала в срок, и ему приходилось проводить индивидуальную воспитательную работу по данной теме с провинившимися неплательщиками.

— Ты знаешь, Эрик, чего тебе не хватает для вращения в высшем обществе? — как-то спросила Зоя, загадочно улыбнувшись.

— По-моему, нас порядком подковали в этом в нахимовском училище, — возразил он.

— Вас учили танцам. Но это не то. Впрочем, я свожу тебя в ночной клуб для иностранных моряков. Там играет джаз Понаровского. Тебе понравится. Там и посмотришь, как вести себя с иностранцами...

Через неделю Зоя вручила Эрику пригласительный билет на посещение ночного клуба. К своему удивлению его вскоре пригласил к себе в кабинет командир роты и лично вручил ему увольнительную записку сроком на двое суток, предупредив, чтобы его правильно записали в книге увольняемых. Выйдя из училища, он вдруг заметил, что кто-то машет ему из открытой двери черной «Волги». Эрик подошел и увидел за рулем Виктора Кузнецова, за которым сидел Саша Суслов и Николай Скутский, а между ними неотразимая Зоя.

— Друзья! Тут же негде сесть, — начал было Эрик, но Зоя схватила его за рукав и потянула в машину.

— Сядешь между нами!

— А вы?

— А я на твои колени, — усмехнулась Зоя

— Молодец Зойка! Из любой ситуации найдет правильный выход, — улыбнулся Виктор и дал «по газам».

Когда они вошли в клуб, то Эрик был просто уничтожен новыми восприятиями забугорной жизни. В большой зале со столиками по его окружности, с баром и сценой с джазом, было народу, что сельдей в бочке. И все это великолепие тонуло в дыму от сигарет, которые курила почти каждая танцующая пара. За стойкой бара сидели девочки, почти раздетые и потягивая конъяк, лениво поглядывающие на раздевающуюся стриптизершу. Кое кто играл в карты за столиками в тени, слышался звонкий смех, подвыпивших девочек. К Эрику тут же подлетела ночная бабочка с глубоким декольте спереди и разрезом платья до самого пояса.

— Юноша! Пригласите на танец! — пъяно пролепетала она.

— Молодой человек уже приглашен! Экскюзми плиз! — ответила Зойка, оттолкнув нахалку.

— А-а-а.

— протянула девочка и тут же ретировалась...

— Не западай на таких! — Зойка строго одернула Эрика, властно прижав к себе его чуть было не протянутую руку...

— А что? Она ничего... , — возразил было Эрик, но, глянув на Зойку тут же осекся. — Ты чего?! Зой?...

— А того. От таких недолго и на конец намотать...

— А она такая миленькая...

— Вот именно... Этим и тралит дураков...

... Когда спустя час, он шепнул Зойке на ухо, что хочет в туалет, она тут же сама его провела.

— Будут приставать, гони их в шею! — напутствовала она.

Но в туалете было мирно и тихо, если не считать сопение пар, занимающихся сексом. Почти у каждого писсуара было по паре с уткнутой головой девицы почти в писсуар и быстро работающими голыми задами кобелей...

Чтобы не мешать трудящимся, Эрик вошел в кабинку и совершил свой обряд. Едва оторвавшись от цепких рук какой-то бабы, он вылетел из кабинки и ринулся к двери. Там стояла на товсь Зойка.

— Это она порвала?! — хмуро спросила она, дернув за порванный рукав форменки и кивнув в сторону выходящей девки.

— А черт его знает? Там их много, что крокодилов в болоте... — хмуро ответил Эрик, почувствовав, что это не то место, которое он рисовал в своем воображении по сценам из кинофильма «Серенада солнечной долины». Когда он поделился этой мыслью с Зойкой, та насмешливо улыбнулась:

— Что? Уже надоело?

— Поедем к тебе из этого ада... И зачем ты сюда меня притащила?

— Для науки, Чтобы знал, что к чему. А этот клуб для забугорного плебса.

— А что есть и другие такие клубы?

— У них есть все! Есть и другие: для культурных людей и господ высшего общества. Жаль, что не могу тебе показать...

Они взяли такси и понеслись по прямым улицам города. Ему казалось, что после этого ада ночного клуба, он попал в рай, до того красивым и великолепным ему показался ночной Питер. Он пытался сравнить этот ночной клуб с танцами в его училище и понял о несравнимости этих мест. Сверкающий зал в училище с танцующими парами ему показался балом у короля с прекрасной Золушкой и адом, в котором почему-то все время маячила хитрая морда улыбающегося Юзека...

... Они лежали в ванне с плавающими лепестками роз. Ее стройные ножки лежали у него на плечах. Зойка прикрыла глаза длинными ресницами, и он тут же отметил, что это настоящие ее ресницы, а не бутафорская наклейка. Ее пухленькие губки манили его, и он любил их целовать, особенно в те моменты, когда она грозно манипулировала ими, показывая правильное произношение английских слов.

— До чего же хороша! — мысленно восторгался он, видя, как медленно дышит ее грудь. « Вот была бы замечательной женой!» — думал он, понимая, что невозможно будет потом увязывать такую большую разницу в возрасте. У нее был разведенный сорокалетний капитан дальнего плавания, который боготворил Зойку, и она, казалось, любила его и изменяла ему только для поддержания своей сексуальной формы. Зоя и не думала посягать на этого юношу, годящегося для закабаления узами брака, но только не с ней. Она была приверженцем свободной любви, и презирала цепи брака, которые потом могут стать его оковами. Любовь должна сама дышать в теле человека, горя от искорки его до бушующего костра пламени, но все это должно происходить само собой, а не по принципу: «не бросишь палку — погаснет», как иногда выражались курсанты. Она любила секс и часто им занималась. Она считала секс неотъемлемой частью любви, и не понимала лицемеров, называя добрый секс развратом, особенно среди политработников, которые судили других, а сами занимались сексом, переходя все границы приличия. Взять того же замполита Сухейко, который, улыбаясь, мог погладить ее опъянительную ягодицу и отстал от нее после слов; «Не шалите, дедушка». Зойка иногда и шалила. Лежа сверху на Эрике, она заставляла его выговаривать наиболее трудные английские слова, подтверждая правильность легким нажатием на его член своим волшебным женским органом, и выдергивая его, если произношение было неправильным. Эрик потом, много лет спустя, смеялся над этим методом, но и правды ради, отмечал его эффективность. А сейчас они нежились в теплой воде, он целовал ее колени, пальчики ног, подбираясь все выше к ее небольшой, но такой упругой с бархатной кожей груди, а когда припадал к ее губам, то понимал, что такое настоящее счастье, которое тут же заканчивалось, когда она отстранялась от него, еле переводя дыхание. Но сегодня в клубе было слишком много отрицательных эмоций и ему хотелось их выплеснуть в бешеном, грубом сексе, чтобы впредь они были только тихими и прекрасными. И он чувствовал, как звереет. Теперь он слегка покусывал ее губы и шею, пока не сделал на шее мощный засос.

Он испугался, поймав себя на мысли из архангела стать демоном, но к его удивлению красавица приняла этот «укус» как должное. Она быстро встала, молча заставив его тоже встать и сесть на краешек ванны. Она опустилась на коленки и наехала подрагивающими губами на его торчащий член. Она стала энергично что-то отсасывать у него, глотая слюну, затем повернулась к нему задом, наклонилась и прошептала: «Давай! Жги!». И он начал работать на обе дырочки в такт к встречным движениям. Они сопели и мычали вместо слов, прекрасно понимая друг друга. Затем он развернул ее, прижал за плечи книзу, усадив на ванну и так саданул членом в губы, что на одной из них появилась кровь. Это привело его в бешенство. Он тыкал членом ей в глаза, рот, уши и дрожал, как от дикой лихорадки, а она сносила все это, ловя на ходу брызгающую в лицо сперму. Он опять развернул ее к себе задом и вбил член в ее драгоценное гнездышко со всей силой. Там что-то чавкнуло и он, не выдержав, рассмеялся.

— Что там?! — грубо спросил он...

— Воздух! Без которого жизни нет! — засмеялась она, и тут же вздрогнула от мощного потока воды из душа.

— Что это?! — смеясь. спросила она...

— Смываем грехи сегодняшнего дня, — улыбнулся он, и схватив ее за шею, так крепко поцеловал в растянутые губы, что чуть не задушил свою любимую учительницу.

Эдуард Зайцев.