В тот день, после немыслимой экзекуции в коттедже, мама не пошла на занятия. А мне так хотелось посмотреть на нее за учительским столом и увидеть, какими глазами смотрел бы на нее Киря. Мы почти не общались и вечером, она, действительно, ушла к подруге и вернулась слишком поздно. Однако мое любопытство в полной мере было удовлетворено через день, когда мама, вроде бы как обычно, зашла в класс, поздоровалась и бочком села на свой стул. Одета она была теперь в кофту с высоким горлом, брюки и черные лакированные ботинки. Начался урок. Я не слушал что она говорит, только смотрел на нее и в глазах моих одежда на маме растворялась, становилась прозрачной и я видел ее ножки и запястья со следами веревок, кольца пирсинга, которые висят между бедер и мешают ровно сидеть и ходить, причиняя еще острую боль, тату на маминой груди, горящую огнем и клеймящую ее позором дешевой шлюхи. А вот лицо Кири было на редкость злым и сосредоточенным. Очевидно, мама потеряла для него какую-либо привлекательность и стала только средством получения денег. Это было неприятно и заставляло пугаться при мысли, что впереди маму ждет еще не одно, подобное позавчерашнему, испытание. Мне даже хотелось, чтобы мама отказалась от всего и, пусть бы ее ждал позор и увольнение, но все прекратилось. Мне было очень жалко маму и себя...

Киря снизошел до общения со мной после последнего урока, когда я уже был в раздевалке:

— Как она?

— Нормально. — А что я еще скажу? Наверное, если сама ходит и не ревет, то нормально.

— Четко все прошло. Как и планировал. Думал, обоссытся продолжать, а нифига, готова дальше поработать. Короче завтра в ее кабинете, понял? — Киря сделал страшные глаза.

— Здесь, в школе?!

— Ну. Любители училок приедут. Их, видимо, в школе когда-то сильно не любили смазливые педогини. Решили отомстить. Ха! Держись, Николаша, будешь их двойки исправлять. Вобщем, ключ у меня от спортзала есть, в десять вечера пройдем к ней в кабинет. Ты присутствуешь и молчишь, понял?

— Да, хорошо. Я понял. — я продолжил одеваться и направился домой.

Уроки, само собой, не делались, есть не хотелось. Все мысли были только о завтрашнем походе в школу к маме. Любопытство требовало выхода, я лазил по ее акаунтам в почте и социалках в надежде, что она забыла где-то выйти из контакта и я смогу прочитать ее переписку. Бесполезно, все закрыто. Оставались ее фото, которые я просматривал уже сотый раз и очень жалел, что не смог ее сфотографировать в образе невесты. Завтра я такой ошибки не сделаю.

Эти два дня тянулись бесконечно, но и они прошли.

— Кирюнь, у меня работы накопилось по проверке невпроворот. Я сегодня посижу в классе, поработаю подольше. Меня не жди, поздно буду.

— Хорошо, мам...

— Ой, что это с тобой? Весь побелел!

— Не выспался, наверное. — тут уже краска прилила к моему лицу.

— Ложись, отдохни. — На часах было уже шесть вечера.

Я видел, что мама тоже с трудом коротает оставшиеся часы. Она ходила по комнатам, включала и выключала телевизор, выпила больше обычного кофе и в девять вечера засобиралась в школу, при этом зачем-то взяла с собой какие-то документы.

В сумерках мы с Кирей вошли в пустой спорт зал. Мне было приказано ждать на скамейке, а Киря пошел встречать покупателей. Когда они вошли я был немало удивлен — вместе с вошедшими тремя мужчинами довольно солидного возраста была женщина. Точнее, девушка лет двадцати пяти с короткими темными волосами, худощавая, в куртке с меховым воротником и облегающих тонкие ноги узких тканевых брюках.

— Это ее сын. Будет участвовать. — Киря указал на меня пальцем. Я сжался на скамейке и смотрел на женщину.

— Чо смотришь, срань?! Неожидал? Или не знаешь что некоторые девочки не только мужиков любят, а то и вообще их ненавидят? Да и баб тоже... — Ее злость была ненаигранной.

Мы прошли по гулким коридорам на третий этаж к маминому кабинету и Киря, почему-то своим ключом открыл мамин кабинет. Там, как обычно, горел яркий свет, было довольно жарко, но по-настоящему меня охватил жар, когда я увидел маму. Она стояла у доски, на ней была длинная юбка в сборку, блузка, застегнутая на все пуговицы и закрывающая лицо та же белая маска с прорезью для рта. Шеи не было видно. Мама держалась рукой за спинку стула и смотрела в глубину класса.

— Это вы?! — Мать повернула в нашу сторону голову и мне, как прежде, захотелось провалиться на этаж ниже.

— Да, — ответил один из мужчин — Не беспокойтесь.

— Вы бы здесь постояли так! Я бы посмотрела на вашу безмятежность...

— Затки рот, мразь! — Женщина выплюнула эти слова, мама вздрогнула и отступила на шаг, уперевшись в доску.

— Кто Вы?! Почему здесь женщины?! — мама была близка к истерике. Ее руки непроизвольно прикрывали то невидимое лицо, то грудь.

— Успокойтесь. Мы соблюдаем все условия. Отсутствие женщин не оговаривалось, тем более, что она одна. Мы Вас не знаем и Вы нас тоже. К чему волноваться? — Это второй дородный мужчина пытался ее успокоить.

Мама опустила руки и напряженно пыталась разглядеть нас сквозь маску.

— Сейчас мы проверим, что нас не обманули. — Мужик подошел к парте, на которой были разложены какие-то папки. Среди них я заметил мамин паспорт, диплом об окончании пединститута и несколько ее фото, на которых она вела урок в этом самом классе. Все по-очереди сравнили написанное в документах и фото.

— Все верно. Это именно она — местная учительница. Приступим. — Женщина закончила проверку, мама снова вздрогнула и скрестила руки внизу живота.

Ирина Николаевна, мы сядем за парты и будем просить Вас выполнять наши желания. Они будут разными. Мы будем говорить по очереди. Будем фотографировать. Вы готовы?

— Да. Я готова, прошу Вас быстрее это закончить!

Мама была не на шутку взволнована. Я тихонько сел рядом с Кирей за вторую парту и с возбуждением смотрел на мать. Я снова желал ее, любил, просто обожал! Как я мог даже думать сопротивляться такому великолепному представлению! Киря встал, взял с парты рулон бумаги и кнопками прикрепил его за спиной мамы к доске. Это была ее крупная фотография из альбома класса, в котором мама была руководительницей! На ней мать стояла у доски и, показательно выставив руку с указкой, позировала для стенда на первом этаже школы. Когда Киря успел все это сделать? Ее милая улыбка и веселые глаза резко контрастировали с зажатой позой стоящей и нервничающей учительницы перед нами. Далее по очереди на маму посыпались команды от зрителей. Начала строгая женщина. Молчали только я и Киря.

— Разуйся!

Мамочка, скинув ботинки ступила ножками в прозрачных капроновых носочках на линолеум пола.

— Опусти руки и подними высоко юбку!

Мы смотрим на ее стройные голени с ровными косточками, колени с ямочкой под ними, бледные бедра, расступающиеся вверху, бугорок лобка в трусиках и маленький пупок на выпуклом немного животе, который вздрагивает от неровного дыхания.

— Сними трусы!

Выпрямившись, мама показывает поросший темными волосами лобок.

— Сними юбку, повернись и нагнись!

Овалы ягодиц в наклоне разошлись в стороны и мы смотрим на пухлые губы мамы, сжатые сведенными ногами, над губами угадывается темнеющий анус.

— Не разгибайся! Обслюнявь пальцы обеих рук, вставь внутрь себя и растяни!

Мама сильно пригнулась к полу, чуть согнув колени дотянулась до вагины, ввела по два пальца и потянула в разные стороны. Что-то хлюпнуло и мы увидели зияющий провал внутрь ее лона.

— Разденься полностью, повернись к нам и присядь на корточки!

Выглядывающие малые губы чуть отвисают книзу, ладони лежат на коленях. Женщина достала тюбик со смазкой, густо выдавила на ладонь и, подойдя к маме, намазала ее вульву.

— Дрочи себя!

Мама сначала одним пальцем, затем двумя и, наконец, ладонью в течение десяти минут ласкала свой клитор. Ее движения все убыстрялись, Коричневые губы болтались и отвисали все больше, она дышала

часто и неглубоко. bеstwеаpоn.ru Я чувствовал, что еще немного и она кончит!

— Хватит! Хватит, я сказал! Введи пальцы, покажи смазку и оближи!

Мама неохотно повиновалась. У зрителей были уже расстегнуты брюки, стоящие члены говорили о том, что такое зрелище им по вкусу.

— Встань и широко расставь ноги. Хорошо. Возьми сзади тряпку и вставь ее в себя.

Мама нашарила рукой тряпку на доске, попыталась запихнуть ее во влагалище. Тряпка была сухая, с нее сыпался мел, бедра мамы покрылись белой пылью, сгустки мела прилипли там, где была смазка. Кире кивнули, он намочил тряпку и сунул маме в руку. Со стоном мама ввела ее в себя. Снаружи остался только маленький клочок.

— Не вынимай! Возьми указку и вставь в попу.

Анус уже был в смазке и указка, скользнув по ягодицам начала погружаться в прямую кишку.

— Глубже!

Николаша стояла как манекен, поддерживаемый прямой палкой, которая упиралась в пол.

Мне на плечо легла рука одного из наблюдавших, толкнула легонько в проход. Я встал. Мне указали раздеться и лечь спиной на учительский стол. Я исполнил. Мой писюн торчал и дрожал как стебель камыша. Мне сняли носки. Маму подвели к столу и пригнули головой к моим ступням.

— Лижи эти ноги! Возьми в рот пальцы!

Фотоаппарат щелкал как пулемет. Мама лизнула мои свисающие ноги и натянулась губами на холодные пальцы. Я ощутил жар ее скользкого рта, почувствовал бьющийся за губами язык.

— Минет!

Мамины груди коснулись моих бедер, теперь и членом я ощутил тепло ее ротика. Голова задвигалась, член выходил полностью и снова погружался в горячее пространство. Мама мычала, почти вскрикивала, дыша как собака, которой жарко. Наконец, я не выдержал и, тихо пискнув, вылил в нее свою сперму. Все это время злобная тетка надрачивала мамину попу указкой.

— Выплюнь на ладонь, размажь по пизде!

Моя жидкость смешалась с потеками мела на маминой промежности. Мое место заняла женская фигура, расставившая уже обнаженные ноги.

— Лижи!

Руками тетка вдавливала мамины губы себе в пах, поддавала задом и выла. Кончив, она сжала бедра так, что мама начала вырываться, ударилась указкой об пол и закричала от боли, когда та вошла в нее почти наполовину! Женщина встала, подошла к маме и резко выдернула тряпку из нее, выворачивая влагалище. Мама упала грудью на свой стол и заплакала от боли.

— Не надо больше, я не могу!!!

Крепкая затрещина заставила ее замолчать. Маму посадили на пол, мужики обступили ее и, по очереди подрочив, слили сперму на голову и грудь. Женщина стала на мамин стол раком. Натужилась и из ее жопы показалось коричневое дерьмо. Она размазала его по ягодицам.

— Вылижи мне жопу и ты почти свободна!

Николаша погрузилась языком между ее полукружий и водила головой вверх-вниз, вымывая из ануса липкий запах какашек, которые прилипли к ее белоснежному шлему. Последнне желание:

— Ложись на стол лицом вниз и терпи.

Удары ремня оставляли розовые с красным полосы на спине и попе мамы, слезы душили ее. Ноги сгибались в желании прикрыть тело от следующего удара. Их раздвинули и последний удар пряжкой пришелся по самому нежному — розовой складке вульвы. Тело вздрогнуло и выгнулось, рот распахнулся в тихом крике. И тут в дверь постучали:

— Ирина Николаевна, это я, Олег Петрович. — Голос сторожа.

— Отвечай, — шепнула женщина.

Мама сползла на пол, поджала ноги и сиплым срывающимся голосом произнесла:

— Извините меня, пожалуйста! Я переодеваюсь. Задержалась сильно. Сейчас уже выхожу!

— А Кирилл с Вами?

— Почему со мной? Дома он.

— Аааа... — протянул сторож странным голосом. — А я его вроде как бы по камере видел недавно. Ну, ладно, досвидания.

— Досвидания. — Мама нащупывала одежду и неловко одевалась и, вдруг, неожиданно крикнула:

— Кирилл!!!

Я чуть не выдал себя, распахнул дверь и опрометью понесся домой. В глазах стояли картины сосущей мой член мамы, ее близкая к моим чреслам наколка, тягучая слюна, слизываемая с моих стоп, указка в ее попе, тряпка.

Хлопок двери!

— Кирилл!!! Ты где?!

— Тут, мам. — Я выглянул из-под одеяла и сделал сонное лицо.

— Ты где был?!

— Нигде. Спал. Времени уже ведь много!

Мать строго смотрела на меня пунцовым лицом с опухшими губами, ее поза говорила о том, что удар указки не прошел даром: она изогнулась набок и сжала колени. Потом опустилась на кровать и закрыла лицо руками...

Следующий день у нас начался уроком истории. Киря с брезгливостью смотрел на маму, его губы были искривлены в дурацкой усмешке. Мама начала стирать еще влажной тряпкой вчерашние записи на доске. Внезапно вздрогнула, остановилась и посмотрела на нее. Лицо мамы вспыхнуло краской! Наверное, она забыла об этой тряпке. А я не забыл. Я видел какие разводы остаются на коричневой поверхности и понимал что в них намешано. Под маминым столом лежали пара прозрачный капроновых носочков, а у доски стояла вертикально указка. Узким концом вниз.

Продолжение следует.