Промозглая сырость поздней осени проникла всюду и некогда приятный, хоть и порядком запущенный, парк сейчас был не самым притягательным местом. Темнело уже рано, редкие фонари уже давно не справлялись с мраком ночи, вырывая пятна асфальта лишь на оживлённых улицах да автострадах, здесь же, в серой унылости обезлюдившего парка было сыро и очень неуютно.
Но как бы то ни было, а путь мой лежал через этот парк. Мне частенько приходилось ходить через него. Не скажу что каждый день, но достаточно часто. Я знал его летом, знавал и вечной, бывал в пору зимнюю, но хуже всего был он осенью, и если ранняя осень была одним из мимолётных приятных моментов, то остальная масса времени просто убивало чарующее впечатление от жгучей желтизны разбросанной под ещё тёплым солнцем. Но не сейчас.
Я шёл не спеша, стараясь придерживаться уже порядочно ушедшей под многолетнее лиственное полотно асфальтной дорожки. Спешить не стоило. Во первых, не смотря на поздний час, я ни куда не спешил, головная боль, мучившая меня весь день, уже ушла и я ощущал себя наново родившимся… А с другой стороны, неоднократно посещая этот парк, я прекрасно знал насколько коварна мокрая подгнившая листва, способная в любой момент уйти из – под ног и опрокинуть в лужу грязной воды.
Парк не был обязательным пунктом маршрута, просто так сложилось, что именно через него я мог срезать значительный угол, и, второе, я не очень любил по вечерам людных улиц, – не знаю даже почему. Быстро шагая по улице – я всегда быстро ходил, даже никуда не спеша – и только войдя в парк, сбавил ход почти до остановки, глаза какое – то время привыкали к темноте и сразу же тишина и спокойствие нахлынули на меня. Дышалось легко, спокойно и немного знобило…
В парке совсем недавно обновили лавочки… Совсем недавно, настолько недавно, что их ещё даже не успели поломать… Ломанные лавочки были просто бичом наших парков…
Я бы прошёл бы мимо, потопал бы дальше и через пару минут выскочил бы на очередную улицу, оставив за собой парк, если бы моё внимание не привлекло движение на лавочке. Случаи нападений в парках были не редки, нападали на прохожих, их грабили, порой объявлялся маньяк, чего греха таить, но как – то меня эта напасть обходила стороной, и я был даже где – то спокоен, в крайнем случае я мог бы убежать от превосходящего противника, больше меня беспокоили собаки. Признавая, что эти звери давно одомашнены, живут века бок о бок с нами, я не скрывал своего страха перед ними. Я их не любил и, они мне отвечали взаимностью. Потому встретить в парке бродячую свору для меня было куда неприятней, нежели оголтелые гопники.
Движение было настолько неожиданным, что я даже отскочил в сторону, обернулся и приготовился… Но продолжения не последовало… Движение, замеченное мною краем глаза, оказалось телом, лежащим в такой час на лавочке. В том не было ничего удивительного – бомжи стали не редкостью и один из них мог вполне ночевать и в парке, пускай даже и при такой погоде. Но нет, это не был человек, без определенного места жительства, о чём однозначно утверждала жёлтая уложенная копна волос, видимо ещё утром опрятное пальто и яркие сапожки.
И, наверное, я бы развернулся бы, стряхнул бы с себя готовность к обороне и пошёл бы дальше, но что – то заставило остановиться, подойти поближе, коснуться лежащего тела и услышать что – то вроде извечной песни, кто – то кого – то обманул, кого – то бросили и на том жизнь окончилась. В принципе ей больше ничего и говорить не нужно было, я и так знал, что опуская нюансы и особенности дела – это до боли знакомая история, настолько знакомая, что и самому не раз пришлось пройти через подобное, и видеть нечто подобное неоднократно.
Я присел рядом, погладил осторожное по голове, запустил руку в причёску и взъерошил её. Уж и не знаю что мной руководило. Не могу сказать и сейчас. Сострадание?! Вряд ли… Не знаю…
На мои прикосновения она ответила оживлением и продолжением монолога, сбивчивого, рваного, порой нелогичного… Она была пьяна, в дребезги пьяна… И потому, я был в том уверен, мало что понимала. Думаю, она не осознавала где она, почему здесь, кто с ней рядом и… и что с ней в принципе кто – то есть…
Я не проронил ни звука, лишь продолжал поглаживать её головку. В темноте она казалась мне прекрасной, каковой, должно быть, была и при свете.
– Я знаю что – то… – прошептала она и потянулась ко мне.
Что уж она знала для меня так и осталось тайной, но от объятий я не отказался. Мы обнялись – два чужих человека, на холодной лавочке, в промозглом парке, в полной темноте, полусидя, полулёжа на лавочке…
– Я буду… – далее разобрать было сложно, но я понимал, что в такой момент она способна на многое, даже на то, о чём в последствии, быть может, будет жалеть и на такое, чего бы в прошлом ни при каких условиях себе не позволила. Потому я обнял её и запустил свою руку под блузу.
Она вздохнула. Мне даже показалось – ахнула, но сопротивления не оказала, потому останавливаться я не стал. Хоть ни куда и не спешил, но простудиться мне тоже не хотелось.
Рука прошлась по нательной футболке – гладкой, похоже шёлковой, и поднялась к груда, закованной в плотный лиф. Руки блуждали по ней, пока что не достигнув тела, в поисках зазора, через который можно было проникнуть ближе к телу, я понимал, чтобы приобрети даже такую одежду, моей зарплаты будет явно маловато, так что ни о каком будущем думать не приходилось мне и нравилась. Такое бывает, ты даже не видишь человека, но ощущаешь нечто такое, исходящее от него, что заставляет испытывать к нему нечто большее, чем симпатию.
– Давай сейчас… я могу… – что уж она могла мне испытать не пришлось, потому что её попытка подняться была мягко но настойчиво мною пресечена и она спокойно опустилась на лавочку.
Дальнейшее было делом техники и времени. Она лежала на спине, пальто распахнулось, мои губы коснулись её шеи и она изогнулась на лавочке, запрокидывая назад голову. Губы жили своей жизнью, руки своей, я же, к своему стыду, размышлял о чём – то совсем ином, так что ею занимались, с позволения заметить, пожалуй пара – тройка человек и один наблюдал со стороны. Наконец – то рука выдернула заправленную в юбку нательную футболку и я смог добраться до её груди, расстегнув бюстгальтер с такой удобной застежкой впереди.. Если ей и было холодно, то алкоголь не давал этого осознать, и белые груди вздымались к небесам, прорывающимся сквозь обезлиствевшие кроны деревьев. Я ещё ничего не делал, а соски уже набухли и поднялись, призывая к себе. Почему – то я представил, что мог бы сделать с этим телом в приличной постели или хотя бы при более располагающей погоде и расстроился. Не желая заморозить разгорячившуюся даму, опустил футболку, задрав вместо неё уже юбку, приспустил колготки, отодвинул в сторону лямку нижнего белья и вошёл в неё даже не готовясь. Ух ты! Она была уже более чем готова. И стоило мне в неё войти, как крик, который, должно быть должен был быть криком страсти, но лишь распугал воронье, разнёсся по парку.
Она кричала, кричала так неистово, что я уже начал опасаться прихода на шум милиции. Нет, не звала на помощь, быстрее вся отдавалась усладе, которая для неё сейчас была чем – то столь необходимым и мало понимала чем это может ей грозить. Я хотел было её поцеловать, но бывает же так, что губя тянутся, ты весь напрягся, готов накрыть её уста своими но резкий запах алкоголя сразу же заставляет пересмотреть своё стремление. И я её прижал к себе, настолько сильно, что на даже вцепилась, именно вцепилась, зудами мне в плечо, прокусывая даже толстый свитер.
Долго не думая, я задвигался так быстро, как только мог, наслаждаясь её теплом, уютом и гостеприимством. Уж и не знаю как это назвать, то ли тайм – секс, – секс на один раз, или ещё как – то, но я уверен, что мы были полезны сейчас друг другу и не стеснялись этого… Она не знала меня и алкоголь давно разрушил последние табу, я был уже порядочное время один – болше по душевным причинам – и женское общество без продолжений и обязательств было высшим наслаждением…
На то он и секс на лавочке в парке чтобы быть непродолжительным, и заправившись, отряхнувшись, я постарался привести в порядок и её. Она продолжала говорить, не связно, постанывать и просить ещё. В таком состоянии оставлять её здесь было бы с моей стороны просто неприлично. (Хотя, о каких приличиях я говорю!)
Сумочка отыскалась здесь же, неподалёку. Моей целью было нечто, что могло бы пролить свет на её личность –вот, паспорт. Это было большее, на что мог только рассчитывать. Прописка…
Как – то донеся её до самой входной двери, натолкнувшись на наряд милиции, проводивший меня внимательным взглядом, но так и не остановивший, пришлось вновь порыться в сумочке – на звонки ни кто не отвечал. И звякнув ключами, внести её и положить прямо посреди прихожей – дальше проходить я не решился… Дверь хлопнула и я ушёл…
Не знаю что с нею произошло дальше, вспомнила ли она происшедшее, думаю, по крайней мере, догадалась, как перенесла это всё?! Не знаю… Знаю лишь то, что ей это было нужно и было нужно мне…
Немного об авторе:
Случается так, что рассказы рождаются чуть ли не сами... скопилось не так уж и много, но все же...
Конечно было бы интересно увидеть их в издании на бумаге, но пока что не сложилось...
Порой поступают пожелания написать рассказ на определённую тематику, что ж, не вижу в том ничего плохого – и сам временами вспоминаю своих бывших или же представляю вымышленных, так что рассмотрю Ваши предложения.
Кроме того, буду крайне признателен за оставленные отзывы. Конечно, хотелось бы прочесть положительный комментарий – хотя бы по причине потешить свое самолюбие, – но безоглядное восхваление только тормозит развитие, если ни сводит его на нет, потому критика принимается и приветствуется.
А уж если произведение понравилось настолько, что вы готовы его отметить отдельно, или же просто решили поддержать парой медяков начинающего, с Вашего позволения, автора, то буду очень признателен. Вот мои реквизиты на ВебМани:
Z218709840185 – долларовый кошелек
R129915913016 – рублевый кошелек
Любое внимание очень ценно.
С глубоким уважением. :)
[email protected]
