Новый год для меня, как полагаю и для многих, является самым любимым праздником в году, уступая пальму первенства разве что дню рождения. Но с некоторых пор для меня не сам праздник, а подготовка к нему стала угнетать – я должен купить подарки родителям, а потом их отправить по почте. И все оттого, что мы не общаемся по причине моих интимных пристрастий.

Все произошло случайно, меня спалили по – глупому, за просмотром порнухи. Наверное, предкам хотелось сказки, пусть она лишь тонким слоем накрывает правду, которая светиться из каждой щели. Но тогда во мне взыграла гордыня, а может, тупость, короче, я совершил coming – out. Меня извиняет разве что то, что я был слишком юн. Однако с того дня все изменилось. Вначале родители уговаривали «завязать с голубизной», убеждали меня, угрожали дуркой. Но я держался мужественно и на компромисс не шел, тогда – то в нашем доме и началась холодная война – мы практически перестали общаться. Я и не догадывался, сколь действенен этот прием, по крайней мере, на мне.

Три года мы изводили друг друга, пытаясь взять измором, и все проиграли. Выход предложила мать – разъехаться, а так как другого жилья у меня не было, то мы, вскладчину, купили комнату в комуналке, зато большую, тридцать семь квадратов. И тут тоже было не до смеха. Я и не догадывался, как же много нужно делать самому, и как на все это выкроить время. По счастью, работать я начал еще на последнем курсе универа, так что я зарабатывал на жизнь, а так как по карьерной лестнице уже продвинулся, то зарабатывал прилично, хватало не только на хлеб с маслом, но и конфеты к чаю.

Вот с тех самых пор я и посылаю родне, живущей в том же самом городе, что и я, подарки почтой. Шесть долгих лет, я жил, рассчитывая только на себя, у меня были романы и романчики, но, увы ничего серьезно.

В канун нового 2012 – ого года я медленно шел по Пассажу. Подарки я уже купил и сейчас просто пытался чем – нибудь порадовать себя. Я пробирался сквозь народную массу как практически нос к носу столкнулся с Пашей М., моей первой настоящей любовью. Он шел прямо на меня, за руку он держал паренька лет десяти.

– Паша! – улыбка тут же оказалась на моем лице. – Привет!

– Кира?!

Похоже, Паша и сам был немного ошарашен встречей, но тоже улыбнулся, и, как мне показалось, совершенно искренне.

– Давно не виделись!

– Лет шестнадцать, – сходу подсчитал Паша, и мы пожали друг другу руки. – Рад встречи.

Вот бывает так, люди долго не видятся, а когда встречаются, то и поговорить не о чем. Это был наш случай, хотя, по правде, с Пашей мы были не такими уж и друзьями, даже вовсе не друзьями, а просто одноклассниками.

– Это твой сын? – спросил я, чтобы поддержать беседу.

– Миша, – словно представил мне паренька, хлопавшего глазами то на незнакомого дядю, то на отца.

– Большой, – искренне констатировал я, хотя чему удивляться, нам с Пашей уже было по тридцать три.

– Одиннадцать, – гордо ответил отец, нежно посмотрев на сына, я же мог гордиться разве что своим острым глазом.

– Ладно, думаю, нам всем надо спешить, – что зря топтаться, разговор все равно не клеиться. – Паш, ты не пропадай, – и я дал ему визитку со своими телефонами. – Обязательно позвони, пересечемся, поболтаем.

– Хорошо, – Паша улыбнулся и сунул визитку в карман. Мы пожали руки на прощанье, и разошлись как в море корабли. Эта встреча всколыхнула давние воспоминание и разожгла прежние чувства.

* * *

По забавному стечению обстоятельств Паша пришел в нашу школу и в наш класс аккурат после октябрьских событий девяносто третьего. Мы тогда учились в десятом, предпоследнем классе. Большого впечатления на меня он не произвел. Да, высокий, стройный, спортивный, но вовсе не качек, с милым личиком и копной не то темно русых, не то рыжеватых волос. На его щеках, особенно когда он улыбался, играли милые ямочки.

Паша был сыном военного, которого не то перевели в Петербург, не то дали квартиру в доме поблизости. Я особо его не выделял, как впрочем, и остальных парней. О своей ориентации я помалкивал, старался не светиться, да и потом, в классе, как мне тогда максималистски казалось, красавцев не было. Кроме того, я не был самым популярным парнем класса – полноватый очкарик. Правда, учился я хорошо, но даже здесь особой любви не поимел, впрочем, об этом не жалею.

Тот год я отучился нормально и ушел на летние каникулы. Впереди меня ожидал последний год в школе, экзамены и поступление в вуз (тогда ЕГЭ еще не было ;)). Встретившись первого сентября, я мог констатировать, что мы все еще больше выросли, возмужали, но я не сказал бы, что кто – то после лета вынес мне мозг своей красотой.

Но парни изменились. Еще совсем недавно они были скромники и в раздевалке перед физкультурой стеснительно переодевались, уткнувшись каждый в свой уголок. И вот теперь они спокойно раздевались до трусов, демонстрируя свои тела, как они выросли и возмужали, как загорели и натренировались. Я в их числе не был (из – за полноты).

И вот однажды, не помню, то ли в сентябре, то ли октябре, после урока, мы толпились в раздевалке и переодевались, в общем гвалде голосов. Паша сидел рядом, в одних трусах, невероятно старомодных, темно – синих, типа семейных. Я, конечно, поглядывал на парней, но в рамках приличия, чтобы не заметили, вот и на него смотрел, так, искоса.

– Владя, посмотри какие у меня трусы! – неожиданно весело произнес Паша, демонстрируя свое неуклюже нижнее белье (времена тогда были еще тяжелые, так что фирменными труселями никто не светил). – Владя, смотри какие у меня трусы! – еще раз весело произнес Паша. Владя же кому – то с упоением рассказывал историю и, скорее всего, Пашу даже не слыша. Но его слышал я и… именно в тот момент я по новому посмотрел на парня, в мозгу прожужжало: «а может быть и он?!». Разумеется, я ничего не сделал, не те тогда были времена, но чем больше я думал, чем больше смотрел на Пашу, тем сильнее влюблялся.

Но и это было еще не все. Очень быстро я подметил одну особенность. Перед физкультурой я приходил в раздевалку минут за пять до звонка, практически все парни уже переодевшись, бегали по спортзалу с мячом. Ну а я тихонько переодевался, в одиночестве. И вот Паша стал так же появляться в раздевалке минут за пять до звонка и тоже переодеваться. Стоя ко мне спиной, он снимал свою джинсовую куртку и рубашку, демонстрируя спину, сильные плечи, потом, снимал джинсы, оголяя стройные красивые ноги и демонстрируя свою попу, прикрытую простыми, без затей, трусами типа слипов, как правило, светленьких, с еле заметными вертикальными полосками серого и голубого цветов. Все это я наблюдал украдкой, не решаясь как – то проявить свой интерес к парню.

Так прошел учебный год, наступил месяц май. Учиться уже не хотелось, да и учителя вели уроки скорее по инерции, стараясь не утомлять контрольными. У нас отменили какой – то урок, но не передали какому – либо другому учителю, а просто предоставили самим себе. Многие выбежали из школы, на свежий воздух, кто – то даже успел забежать домой. Я же остался в школе, прошел в рекреацию, напротив кабинета и стал ждать следующего урока. И тут появился Паша. Он шел медленно, можно даже сказать вальяжно, на его губах играла легкая улыбочка.

Кто учился в советских школах, что строили в эпоху застоя, знает, что между широкими окнами, выступая внутрь, стояли железобетонные колонны. Вот возле такой стоял и я, и Паша, подойдя совсем вплотную, стал меня прижимать к колонне всем корпусом, по – прежнему улыбаясь. Он не делал мне больно, он не оскорблял или унижал меня, он просто терся об меня. От такого голова пошла кругом. В бешенном темпе я стал думать, что бы предпринять, и решился: я положил ладонь на упругую попку парня и слегка сжал ее.

В миг Паша отскочил от меня, на его лице было написано какое – то странное выражение, не то удивление, не то возмущение, а может еще что…

– Ты чего?! – воскликнул он.

– Я?.. Проверил твой зад на упругость…

– Ты что, пидор?! – тон Паши становился все истеричнее, так что я немного растерялся, мне – то казалось, все шло к обоюдному признанию в чувствах.

– Я, пидор?! Ха! Это, по всей видимости, я сам себя прижал к стене и терся? – я перешел к обороне. У парня рот приоткрылся, он словно рыба, глотал воздух, мне показалось, он хотел что – то сказать, но… постояв так с минуту, он махнул рукой и ушел.

В тот день я его больше не видел, а когда на следующий день мы столкнулись в гардеробе, то его реакция была самая поразительная – будто ничего и не было. Что ж, я ему подыграл. А потом был последний звонок и мы практически не виделись, разве что на экзаменах, ну, и конечно выпускном с вручением аттестатов. На выпускной праздник я не поехал – вид упившихся одноклассников не совсем то, что хотелось лицезреть, да и у предков особенно лишних денег не было, а требовать, чтобы «быть как все» я не захотел.

Прошли годы, которые я частично уже описал. К тому же я возмужал, после двадцати похудел как – то сам собой, а спортзал добавил «огранки» моей наружности. Кроме всего прочего появился «В контакте», где я нашел практически всех одноклассников, по крайней мере, всех тех, кого хотел найти, кроме Паши, его в социальных сетях не было. Я вспоминал о нем регулярно, особенно когда в личной жизни не все ладилось, мечтал о том, какие у нас могли бы быть отношения, корил себя за робость и то, что не продемонстрировал своих чувств, своих желаний более ярко.

* * *

И вот теперь эта встреча. Она казалась подарком мне свыше, словно кто – то предлагал мне второй шанс. Главное теперь было не облажаться снова. Вот только «мяч» был на его стороне. Паша мог мне позвонить, я ему нет.

Несколько следующих дней я скорее маялся, не зная как себя занять, что делать, не караулить же его бог знает сколько в галерее Пассажа. И тут раздался спасительный звонок. Голос Паши я узнал сразу.

– Привет, рад, что ты позвонил, – я был в восторге, эмоции начали вытеснять разум, но я старался держать себя в руках.

– Да, неплохо, а ты?

– Знаешь, не буду скрывать, все ждал твоего звонка! – сказал и сам себя выругал: что я творю, он сейчас бросит трубку и все.

– Хм, вот прямо так!..

– Слушай, не цепляйся к словам, давай встретимся. У меня, или у тебя, или… ну, можно на нейтральной территории.

– Нейтральная территория, это как?

– Ну, кафе, там, ресторан…

– Знаешь, лучше у меня…

– Диктуй адрес!

На следующий день, одевшись поизысканней, но не броско, я отправился на свидание моей мечты, хотя понятия не имел, как оно пройдет. Он жил в одном из спальных районов, практически на окраине города, в скромной панельной девятиэтажке, одно радовало – рядом метро, так как машины у меня не было (живя в центре города, я спятил бы, думая о парковке, которой катастрофически не хватало). Поднявшись на седьмой этаж, я нажал на звонок заветной двести тридцать третей квартиры. Дверь распахнулась, и на пороге стоял Паша.

Мы не властны над временем, оно безжалостно вносит свои правки в наши тела, лица. Я соврал бы, сказав, что Паша не изменился. Волосы, которые когда – то казались темно – русыми, теперь были каштановыми, он был коротко подстрижен и на любу выступали две небольшие залысины. На нем были спортивные штаны и футболка, красиво обтягивающая его торс, не шибко накаченный, но все ж таки рельефный. Юношеская худоба уступила место мужскому плотному сложению, но, как пишут в анкетах, без жира. Впрочем, я был таким же, по телосложению (еще раз спасибо тренажерному залу и гормонам, которые вовремя успокоились, позволив мне похудеть).

Сняв пальто, я прошел в комнату (единственную в квартире). И менее наблюдательный человек мог бы сказать, что квартиру снимают, уж больно диссонировала с Пашей старая, слегка обшарпаная, семидесятых – восьмидесятых годов мебель. А еще в квартире не чувствовалось присутствие детей.

– Дорого снимаешь? – спросил я, просто чтобы начать разговор.

– Что, так заметно? – с легкой усмешкой спросил Паша. Моего ответа он дожидаться не стал. – Квартиру, что мне дали, я оставил жене с сыном, а сам снимаю.

– И давно ты свободен? – с интересом спросил я, не подумав, но прежде чем я смог оправдаться, он ответил.

– Меньше года. Мы потому – то так долго тянули с разводом, что иначе я получил бы однокомнатную, а так двушка.

– Прости, я не хотел…

– Ерунда. А как ты, женился?

– Хм, разве у нас разрешили однополые браки? – выпалил я. От моей прямоты у Паши бровки так и вздернулись.

– Смело, – усмехнулся он. Мы сидели в креслах, возле старого, потрепанного жизнью журнального столика и пили коньяк, точнее, цедили по капле.

– Только не говори, что даже не догадывался, – я старался быть как можно спокойнее, хотя внутри все так и трепетало от волнения. – Я помню, как ты меня зажал в углу…

Паша мило улыбнулся, кажется, он тоже это помнил, так что я продолжил.

– Кстати, зачем ты это тогда проделал?

– Брось, сам небось догадался, – и он отпил коньяка. – Я чувствовал, как ты меня раздевал взглядом в раздевалке, хм, я все ждал, когда же ты меня возьмешь за зад…

– Я тебя взял, помниться, ты отскочил словно ошпаренный…

– Бля! Я тогда просто сдрейфил, – и Паша покраснел, по крайней мере, на его щеках проступил румянец. – Я подумал, глупо, конечно, что ты натурал и что…

– Так ты что… ты тоже… – у меня от неожиданности аж дыхание перехватило.

– Это все в прошлом, – и Паша грустно улыбнулся.

Его жизнь сложилась просто: в Финэк, о чем мечталось, он не поступил, не хватило блата, так что отец его пристроил в военное училище. Учась там, он встретил девушку, они встречались, и он решил, что сможет себя изменить, что у него все получиться. Через год после выпуска и свадьбы родился сын. Все вроде бы шло хорошо, но потом разладилось, словно она почувствовала, что он грезит о другом (во всех смыслах этого слова), а может это все чушь и она просто повзрослела и поняла, что ее девичья влюбленность в офицера – розовый туман, за которым ничего нет. Какое – то время они еще пытались все наладить, даже хотели родить второго (не случилось), и стали жить каждый своей жизнью. И вот теперь, Паша вышел в отставку, получил квартиру и развелся. Его жизнь проста: работа в компьютерной фирме, вечера в съемной квартире и встречи с сыном по выходным. Его личная жизнь: ноль. Новых отношений с женщинами он не хотел, а с мужиками не мог – не умел, стеснялся, да и как, если об этом прознает сын, а его уважением он рисковать не хотел.

– Паша, тебе еще только тридцатник, а ты себя хоронишь!

– Ты думаешь, старый пидор гоняющийся за юными пидовками – это здорово?!

Я был ошарашен его резкостью.

– Во – первых, до старого пидора тебе еще пахать и пахать, и во – вторых, почему сразу пидовки?..

– Не льсти мне…

– Ты в зеркало чаще смотрись, ты красивый мужик, ты просто секси…

– Это юношеская любовь в тебе говорит, – грустно парировал Паша. – Нет, мой поезд ушел, извини…

Мы просидели еще где – то часа два, вспоминая школу и рассказывая о себе. Паша показал кое – какие фото, так я выяснил, что он майор. Острой темы я старался не касаться, обдумывая, как лучше поступить.

– Слушай, Паш, я с друзьями пойду встречать новый год на Невский, давай с нами, что ты будешь сидеть здесь как сыч, поверь, будет весело. Он только пожал плечами, – уходить вот так, просто, я не мог. Уже стоя в прихожей в пальто, может, осмелев от выпитого, хотя вряд ли я был пьян, взял и, обхватив за плечи, поцеловал его в губы.

Я целовал его нежно, порхая, словно бабочка на его губах, я слегка приобнял его и моя ладонь коснулась его спины, пусть и через футболку. И мне показалось, что его губы стали мне отвечать, что ему нравился поцелуй.

Оторвавшись от столь сладостного занятия, я прошептал:

– Прошу, не пропадай, – он лишь мило улыбнулся.

– Ты здорово целуешься…

– Лови момент…

– Я позвоню, обещаю…

Сидя в метро, я думал о вечере, как всегда корил себя за то, что, похоже, все испортил. Одно меня утешало – я по – прежнему ощущал волнительный аромат его губ, и это была сказка.

* * *

На следующий день у меня на работе раздалось два звонка. Первый был от матери, что просто испугало – уж не случилось ли что. Но оказалось, я совсем забыл про подарки и не получив их, они забеспокоились. Пришлось взять инициативу в свои руки и заявить, что подарки просто завезу. Ну, и вечером позвонил Паша, сказать, что он согласен пойти со мной на новый год. Счастья не было конца.

Стоило двери родительского дома открыться предо мной, как меня атаковали вопросами: Что случилось? Уж не заболел ли я? Все ли хорошо на работе? Пришлось сознаться, что влюбился по уши.

– Пожелайте мне удачи, – совершенно беззаботно выпалил я.

– Черта с два, – проворчал отец, недовольно. Моего хорошего настроения ничего не могло испортить.

– Значит, все получиться! – произнес я столь же весело, выходя из квартиры.

– Вот, сученок, – сквозь зубы процедил отец, и, кажется, мать слегка шлепнула его по руке.

На календаре было 28 декабря, все дела, что копились практически за год, в спешке завершались, приходилось сидеть в офисе допоздна, что меня лично не огорчало – сиди я дома один, в конец извелся бы, думая о Паше.

* * *

Наконец, наступило тридцать первое декабря. На работу идти не нужно, зато необходимо прибрать комнату, приготовить что – нибудь поесть, да и самому привести себя в порядок. Не скажу, что в комуналке это ужасно сложно, за годы жизни в таких условиях я научился строить свои планы ясно и четко, вписывая их в общекоммунальные.

Как мы и договорились по телефону, с Пашей мы встретились у Гостинки, он слегка нервничал, чувствовалось, что для него это новое и потому волнующее. Мы пошли по направлению к Дворцовой. Возле Мойки мы встретились с моими друзьями, не все из них были, как и я (геи), но все друг о друге знали, и скрывать что – либо не требовалось.

Вначале, как и положено, мы проводили уходящий год, ну а потом, под бой часов и грохот фейерверков, чокаясь пластиковыми стаканчиками, встретили новый. Тут все начали целоваться, разумеется, если они с этим человеком пришли. Я в конец осмелел и поцеловал Пашу, прямо в губы. Вряд ли мы привлекли чье – то особое внимание, все радовались моменту, всем было хорошо. Паша слегка напрягся, но потом расслабился, его губы мне нежно стали отвечать, так что, только услышав всеобщий рев восторга от такого коллективного поцелуя, мы разомкнули наши уста и слегка покраснели, причем, оба.

Праздник шел весело, Паша легко встроился в нашу компанию, с ним было легко общаться, в общем – парень мечты. Где – то около трех, не то ночи, не то утра, мы подустали, и наши ряды стали редеть. Было заметно, что подустал и Павел.

– Слушай, может пойдем ко мне и поспим, обещаю – приставать не буду, – пошутил я, искренне боясь, что Паша откажется.

Он лишь плечами пожал, немного подумал. Мне показалось, что он сомневается, и если на счет одной постели на двоих я ничего говорить не хотел, то на счет времени и расстояния…

– Послушай, я живу тут недалеко, минут двадцать ходу и метро рядом, а?

Уж не знаю, что повлияло на его решение, но Паша кивнул и мы пошли по полупустым улочкам исторического города освещенных слабым светом уличных фонарей. Всю дорогу мы шли молча, уж не знаю почему, наверное, мне не хотелось спугнуть парня, а ему…

– Старинный дом, – констатировал Паша, когда мы входили в просторный холл первого этажа, отделанного мрамором, чудом пережившим бурный двадцатый век.

– Нам на третий этаж, – сообщил я. Паша наотрез отказался пользоваться монстром, который лифтом зовется, с дверками ручного привода. Мы просто поднялись пешком по парадной лестнице.

Вопреки ожиданию, в квартире царило легкое оживление, пара семей все еще праздновала новый год, кто – то, правда, мы посуду. Мы прошмыгнули в мою комнату.

– А у тебя просторно, и даже мило, – констатировал Паша, осмотревшись.

– Рад, что тебе нравится, – ответил я, но Паша лишь саркастически улыбнулся. – Давай я провожу тебя в ванну, и будем ложиться.

Паша окинул взором единственное ложе – разобранный диван, но ничего не сказал. Короче, я проводил парня в ванну, по счастью, его никто не видел. В принципе, я, пусть и не часто, но приводил свои пасси к себе, объясняя, что это, мол, друзья, типа – засиделись – заболтались – глядь, а метро уже закрыто. По – первости, на это поглядывали с укоризной, скорее всего все догадывались, что к чему, но я умел соблюдать приличия, так что потом на такое глядели сквозь пальцы, впрочем, я не наглел.

Паша помылся по – военному быстро, потом в ванную пошел я. Приведя себя в порядок, я вернулся в комнату. Паша стоял в джинсах с голым торсом.

– Я думал, ты уже лег, – машинально произнес я.

– И ты бы пропустил мой стриптиз? – лукаво улыбнувшись, спросил Паша.

– Я бы пережил, – шутливо отвели я. – Ты в чем спишь?

– В смысле? – парень удивился вопросу.

– Ну, я сплю в штанах от пижамы, еще у меня есть боксеры, – при этих словах Паша хмыкнул. – Я запасливый.

– Вижу, – улыбаясь, ответил он. – Спасибо, я уж так.

И он просто расстегнул джинсы. На нем были простые черные слипы, идеально смотревшиеся на его красивой мужской фигуре. Порадовав меня сим зрелищем, он лег в постель.

– Извини, не спросил, с которой стороны ты спишь?

– Если ты рядом, то с любой, – ответил я. Теперь настал мой черед. Скромником меня уже никто не назовет, да и опыт приличный, но я волновался. Я снял спортивные штаны, продемонстрировав черные – же обтягивающие боксеры, а потом снял и их. Паша полусидел, откинувшись на подушку, закинув руки за голову и пристально на меня смотря.

– И как? – спросил я, продемонстрировав себя, свой аккуратно подстриженный лобок и слегка возбужденный член.

– Отпад, – только и ответил Паша. Я был польщен. Натянув темно бордовые штаны от пижамы, я выключил свет и нырнул под одеяло. Мы не обнимались, не целовались, вряд ли мы даже успели друг о друге пофантазировать – усталость и сон вмиг свалили нас.

* * *

Я проснулся оттого, что было как – то непривычно тепло. И первое, что я почувствовал – меня крепко обнимают. Да, это был Паша, прижавшийся к моей спине, его утренний стояк буравил мне ягодицу, но я боялся его разбудить своими «наступательными» действиями. Вместо этого я просто лежал и наслаждался ощущениями. Не буду рассказывать, что это было лучше всего на свете, но приятно было точно.

Наверное, мое бодрствование передалось и ему, так что вскоре парень зашевелился и я понял, что он смотрит на меня, я вообще на такое очень чувствителен. Паша не пытался отстраниться от меня, его стояк все еще терся о мое бедро.

– Доброе утро, – спокойно произнес Паша. Теперь я спокойно положил свою ладонь на его ногу.

– Как спалось?

– Очень даже не плохо, – оценивающе произнес Паша.

– Предлагаю встать и позавтракать, – резюмировал я, стараясь вести себя как можно более естественно.

– Почему бы и нет, – спокойно отозвался Паша.

На правах хозяина я встал и поменял пижаму на спортивные штаны и футболку, еще одни я положил на диван.

– Я сейчас помоюсь и начну греть завтрак, а ты в это время помоешься.

– Окей, – согласился Паша, и я кинул еще пульт от телека, чтобы не было скучно. В квартире практически все еще спали и только Софья Леонидовна, одинокая старушка, жившая в самом конце квартиры, уже встала и готовила себе завтрак. Она каким – то шестым чувством ощущала «чужака» в квартире, безошибочно определяя у кого тот обитает. Ей было к восьмидесяти, я ее опекал, потому со мной она не враждовала, но любила пощекотать мне нервы.

– У вас, Кира, ночевал такой импозантный молодой человек…

Я слегка завис, думая, что бы ответить, и ляпнул первое, что пришло в голову.

– В армии других и не держат.

– Боже, он военный?!

– Только – только вышел в отставку.

– Ну надо же! – старушка была искренне поражена. Про меня она догадывалась, но в лоб никаких вопросов никогда не задавала. – И где же вы познакомились? – интерес был неподдельный.

– В школе, – честно ответил я, но решил еще добавить, что бы любопытство не «съело» Софью Леонидовну к обеду. – Кажется, я его знаю с девятого класса…

Тут мой завтрак окончательно сготовился, подхватив всё, я мило улыбнулся, и упорхнул к себе.

– Ты произвел самое приятное впечатление на мою соседку, – не удержался я, чтобы не пересказать разговор на кухне. Пашу, прожившего лет n по офицерским общежитиям вряд ли что – то могло смутить, он был приветлив, а аппетит у нас обоих был зверский.

– Как проведем день? – спросил я, полный счастья. Даже солнце в это утро праздновало, на небе было ни облачка, свет так и лился потоком в комнату, не портил картины даже легкий морозец.

– Мне надо спешить, я скоро пойду, – немного в нос, вернее чашку с кофе, произнес Паша, словно стесняясь своих планов. Меня же словно ледяной водой окатили. Видя это, он пояснил. – Мне нужно к сыну, поздравить, вручить подарок, ну, ты понимаешь?!

Конечно, я понимал, как понимал и то, что Паша, мне так казалось, все еще боится позволить себе быть счастливым, что он готов бежать оттуда, где ему хорошо, только потому, что хорошо ему с парнем, а не девушкой, а сын всего лишь отговорка.

Поблагодарив меня за завтрак, он снял штаны, оставшись в одних трусах, и стал смазывать подмышки антиперсперантом, одолженным у меня. Он был таким сексуальным и желанным, что мне опять стало сносить крышу, я решил, что просто не могу его отпустить просто так.

Он стоял возле шкафа, я подошел к нему сзади и коснулся ладонями его сильной спины. Паша слегка вздрогнул, но продолжил свое дело. Тогда я просто развернул его, к себе передом.

– Кира, прошу, не надо, мы же взрослые люди… – он начал мне опять что – то объяснять, я, признаться, не понял к чему все это, да мне было все равно. Я просто сел на корточки и рывком спустил трусы, вмиг оголив его бедра, чисто выбритый пах, аккуратненькую мошонку и член, чуть возбужденный, начавший набирать силу от одного моего взгляда.

Уже через минуту его пенис вытянулся полностью, и крайняя плоть медленно сползала с розовой головки. Паша стоял, не шевелясь, пристально смотря на меня, а его щеки окрасились сильным румянцем. Моя ладонь нежно обхватила твердый, словно из стали ствол и я провел пятерней вверх – вниз, любуясь красавцем. Другой ладонью я стал нежно ласкать яички, которые словно шарики для медитации, перекатывались в моих пальчиках, и стоило лишь немного усилить нажим, как Паша громко выдыхал, и по всему его телу пробегала дрожь.

Пора было перейти к главному. Не задумываясь, я просто обхватил губами розовое навершие его скипетра любви и провел язычком по уздечки. «Боже!» – вырвалось у Паши на выдохе и его стройные пальчики вонзились в мои волосы. Он не пытался мной командовать, скорее, он ласкал меня, пытаясь доставить как можно больше приятных ощущений.

Головка его пениса была солоновата, и очень сочна, так что я, кажется, захлебывался в соку любви, приятном словно сироп. Я с невероятным рвение стал скользить губами по члену, то вверх, то вниз, пенис терся о мой шершавый язычок и я видел, как дрожат Пашины ноги от того удовольствия, что прокатывалось по всему его телу. Его член был как у многих, сантиметров шестнадцать – 18 лет, так что порой кончиком носа я легонько касался его лобка, и, мне кажется, я чувствовал едва отросшие волоски. Пару раз я набирался смелости и заглатывал член целиком, и тогда я уже терся о его пах. Вообще – то, подобное я не очень – то и люблю, слишком велик риск блевануть в столь романтический момент, но для Паши я готов был рискнуть, и скажу вам – оно того стоило.

Когда я уставал скользить по ровной поверхности члена, то начитал ласкать мошонку, то вылизывая этот мешочек наслаждения, то обхватывая яички губами и нежно массируя их, от чего Паша начинал стонать в голос. Я целовал его лобок, немного выпуклый, и оттого еще более манящий. Но как бы долго я не кружил вокруг, опять возвращался к пенису, все это время не утрачивавшему твердость, а кажется, даже наоборот, становившемуся еще прочнее и сочнее.

Я то облизывал головку губами, словно полируя ее, то ласкал шершавым язычком, мне нравилось целовать упругий ствол, разглядывая каждую венку на нем. Я игрался с уздечкой, то просто прохаживаясь по ней всем язычком, то теребил ее кончиком. В такие секунды Паша глубоко вдыхал, сильно втягивая и без того плоский живот. Мне нравилось ласкать узенькое отверстие уретры, я слегка его раздвигал и мой язычок слегка теребил ее, вызывая новые волны удовольствия, постоянно прокатывавшие по всему телу парня.

– Кира, я… – он задыхался от удовольствия. – Я… я сейчас…

Я понимал, что сейчас будет и плотнее сжал губы, и не напрасно. Такого бурного кончалова мне видеть и ощущать не доводилось, сперма просто лилась мне в рот, я едва успевал ее сглатывать. Наконец, выдавив последнюю каплю, я еще раз облизал его член и встал. Паша был раскрасневшимся, его тело блестело словно глянцевое, ему потребовалась минута, что бы прийти в себя и все это время я нежно ласкал его грудь со стальными сосками, упругий живот и конечно член, уставший, свисавший меж его ног, еще не успевший окончательно утратить свое возбуждение.

Паша взглянул мне в глаза.

– Прости, мне все равно надо идти, – произнес он, словно побитая собачонка. Разумом я понимал, что он прав, что сын это святое, но отпустить любимого человека все не хотелось, так что я просто нагнулся и поцеловал его в губы. Паша не просто мне ответил в поцелуе, его руки обхватили меня и прижали к его разгоряченному телу.

Сколь бы ни было приятно, но и это закончилось. Он оделся по – военному быстро и без слов. Уже стоя в дверях, он сказал:

– Я позвоню, – я не смог бы сказать, чего в его словах было больше – утвердительного или вопросительного, потому ответил:

– Я буду ждать.

* * *

Ждать и догонять хуже всего. Я это понял в те два дня, что прошли с нашей ночи с Пашей. Третьего числа я вышел на работу, дел было немного, но порядок превыше всего, да и заботы отвлекают, так что мое самобичевание наконец – то поутихло, и тут раздался звонок.

– Прости что так долго не звонил, – начал Паша.

– Ерунда, – ответил я как можно спокойнее, а у самого все внутри так и затрепетало.

– Слушай, может, встретимся? – спросил он. Я так и обомлел.

– Где и когда? – только и спросил я.

– Да хоть завтра у меня…

– Ум – м, я завтра работаю, я могу только вечером…

– Вот и чудно! – бодро отозвался Паша. – В прошлый раз я ночевал у тебя, в этот ты у меня, – от неожиданности у меня, наверное, даже рот открылся. Я просто не сообразил, что ответить. – Что ж, молчание знак согласия, значит завтра в семь, хорошо?

– Хорошо, – произнес я словно каменным языком.

Я мог ожидать чего угодно, но что бы вот так, я был в легком шоке. Но, при этом, я испытывал невероятно сложное, хотя и большей частью приятное чувство. Во – первых, я окажусь в одной постели с парнем, которого хочу до чертиков, во – вторых, может мне что – нибудь и достанется, я имею в виду сладенькое, то есть, секс.

Следующий день был невероятно долгим. И таким его сделало не только страстное ожидание, но и отсутствие работы – ужасно, когда тебе нужно отсидеть часов восемь, практически ничего не делая. Зато, стоило мне выйти на улицу, как у меня словно крылья выросли. Мне казалось, что даже транспорт ходил быстрее, и я словно в одночасье оказался у Паши.

Он выглядел по – домашнему, то есть, точно так же как и прошлый раз. На его лице играли скромная улыбка и легкий румянец. Казалось, он немного смущается, но видеть меня рад.

– Ничего что я с сумкой, просто ты сказал, что я к тебе с ночевкой, – начал я слегка заплетающимся языком и почему – то покраснел.

– Кидай ее в комнату, – спокойно отозвался Паша.

Мы пошли на кухню, где уже на всех парах закипал чайник, что бы мы выпили по чашечке кофе. Разговор не клеился, в ход шли кондовые дежурные фразы, похоже, ни я, ни он не знали, как подступиться к главному.

– Уже восемь, – немного задумчиво произнес Паша. – Может, будем ложиться спать?

Вообще – то, для меня восемь это совсем не время, но перспектива побыстрее оказаться с ним в постели затмила все, я просто кивнул головой в знак согласия. Диван уже был разобран, нужно было лишь снять покрывало. Без стеснения, Паша стянул футболку, а затем и спортивные штаны, оставшись в одних трусах. У меня так быстро не получилось – галстук, рубашка, брюки… Все это время Паша стоял и смотрел на меня, мои манипуляции и только сильно оттопыренный гульфик его трусов говорил, что он испытывает ко мне сильный позитивный интерес. Наконец, я справился, оставшись в одних обтягивающих боксерах.

Возникла неловкая пауза, вроде, нужно ложиться, а вроде и нет.

– Может, сходим в душ? – спросил Паша.

– Хорошо, давай, ты первый, – машинально предложил я. Паша покраснел чуть сильнее прежнего и будто в нос произнес:

– Я думал, мы вместе…

Уже через пару минут мы стояли в небольшой ванной и он настраивал воду, все время интересуясь, подойдет ли мне. Мне же было все равно, вернее, я не согласился бы на кипяток или ледяную воду, а так…

– Готово, объявил парень, и, стянув трусы, тут же оказался в ванной, демонстрируя не только свое роскошное тело, но и ударный стояк. Я последовал его примеру, благо стесняться мне было нечего.

В ванной оказалось немного тесновато, так что мы стояли практически вплотную и теплые струи душа скользили по нашим телам. Его руки нежно скользили по моей спине, но всякий раз останавливались на пояснице. Я уже не собирался скрывать свой стояк, правда, я стоял к Паше спиной, но нужно было что – то делать, и тогда я просто резко шагнул назад и его разгоряченный кол проскользнув по ложбинке меж ягодиц, оказался меж моих ног, которые я тут же попытался сжать как можно сильнее. Вряд ли Паша не смог бы освободить свою плоть, но он словно еще глубже его вогнал в промежность и его руки, на этот раз, обхватили мою грудь и я почувствовал, как он прижался ко мне всем телом.

Его губы, такие нежные, чуть шершавые, стали, словно бабочка порхать по моей шее, плечам, лаская едва ощутимыми, но невероятно волнующими поцелуями. Я закрыл глаза и сосредоточился на чувствах. Руки Паши скользили по моей груди, животу, мне было невероятно хорошо, но мало. Тогда я обхватил его ладонь и направил ее вниз, где уже горел желанием мой разгоряченный член.

Стоило его нежным пальчикам коснуться моей страстной головки, как волна истомы прокатилась по всему моему телу, а он нежно, без спешки продолжал массировать мою плоть, ласкал мошонку, поигрывая яичками. Не выдержав, я обернулся, Паша, напряженный как струна, смотрел на меня.

– Кира, надеюсь, ты понимаешь, что у меня это впервые?

– Не бойся, у всех это бывает впервые…

– Fuck! Да не боюсь я, просто… я не уверен, все ли получиться…

– Я подскажу как, – как можно нежнее произнес я и поцеловал парня в губы.

* * *

Вытиревшись, мы вернулись в комнату. Большой свет мы выключили, так что комнату окутало красноватое марево от невысокого торшера с бордовым абажуром. Я лег на диван, а Паша, склонившись надо мной, стал ласкать мой меч любви. Наверное, ему было трудно решиться, но пересилив себя, он просто лизнул головку: лизнул раз, лизнул два, а потом его губки сомкнулись вокруг розового навершия моего скипетра любви. Не очень умело, но очень мило, он начал скользить по упругой поверхности члена, растирая шершавым язычком уздечку, и от каждого такого движения дух перехватывало, а по всему телу пробегала волна наслаждения, заставлявшая закрыть глаза и погрузиться в мир ощущений, мир полного доверия партнеру.

Его нежные пальчики массировали твердый, будто из стали ствол члена, нежно сжимали мошонку и в такие секунды словно копье страсти пронзало все тело и с моих губ срывались стоны наслаждения. Думаю, Паша неплохо запомнил мой урок, так что, слегка освоившись, он то щекотал мой член кончиком язычка, то массировал головку губами, иногда он слегка сжимал ее зубами, но это всего дарило только наслаждение, но никак не боль.

Я перестал себя контролировать, отдался на откуп сладострастию, которое словно теплый кисель окутывало мое тело. Мы очень давно не было так хорошо, и важную часть этого невероятного чувства даровало то, что я в руках парня моей мечты.

Я так увлекся своими ощущениями, что когда в паху зародилось сильное томление, которое словно вулкан, начало захватывать все мое тело, я едва успел простонать: «Кончаю», потом мое тело сотрясал оргазм, мне казалось, что все мое естество готово выскочить наружу через это маленькое отверстие в пенисе. Когда страсти поутихли, я открыл глаза, и увидел Пашу, чье лицо все было залито спермой, он, немного ошарашенный, смотрел на меня.

– Прости меня, – произнес я, хотя самого пробивало на смех, и, кажется, он это прекрасно понимал.

– Сильный опыт, – произнес он с небольшим укором не то мне, не то себе. Я решил помочь парню и стал слизывать сперму с его лица. – Это приятно? – недоверчиво спросил он.

– Ну, конечно, не фуа – гра, но есть можно, – пошутил я, и Паша, подцепив каплю с щеки, оправил в рот. По его мимики было понятно, что он не в восторге, но и не скривился, а просто проглотил и все.

Мне очень захотелось сделать парню не менее приятно, чем он мне. Кое – что я захватил из дома, так, про запас и сейчас я открыл тюбик и, выдавив гель, стал увлажнять очко.

– Это смазка для секса? – немного неуверенно спросил Паша.

– Да, – коротко ответил и, выдавив еще немного, смазал немного ослабевший член парня, который не то от моих рук, не то от предвкушения невероятного, становился тверже, что называется, на глазах.

Я лежал на боку, и Паша пристроился сзади, его пенис в миг определил свою цель и настырно терся о мою промежность, пока мы с его хозяином обменивались поцелуями. Взяв инициативу на себя, я приставил головку к дырочке, ну а Паша надавил.

Не с первой попытки, но он проник в меня, признаюсь, от продолжительного воздержания я чуть подрастерял навыки, но это дело не хитрое, легко наверстал упущенное. А Паша, тем временем, медленно вводил свой агрегат до самого упора, чтобы потом, столь же плавно, его вывести, но не до конца. И с каждой новой фрикцией его движения становились все легче, а по всему моему телу, из глубины, вернее из промежности, стала растекаться нега, опять окутывавшая меня с головой.

Мы лежали на боку, его левая рука нежно скользила по всему моему торсу, без стеснения он ласкал мою грудь, и набухшие от желания соски, ставшие каменными, он нежно мял их. Он ласкал мой плоский живот, посреди которого красовалась меленькая воронка пупка, которую он тоже не обошел вниманием. И конечно мой пах. Ему нравилось проводить рукой по коротко подстриженным волоскам на лобке, уму нравилось ласкать чисто выбритые яйца и конечно упругий ствол, источавший смазку, притягивал его к себе. Ему нравилось, в редкие минуты затишья, когда он переставал стучать своими будрами, покрывать мои плечи поцелуями, нравилось нежно покусывать ушко, шептать мне слова страсти.

Его пенис уже легко скользил во мне, ударно массируя простату, я полностью погрузился в ощущения, рождавшиеся во мне. Наши тела покрылись потом, и в полумраке блестели, словно увлажненные маслами. Паша весь напрягся, несколько раз очень сильно вогнал в меня свой кол, и я ощутил, как во мне растекается что – то горячее. Парень замер, обхватив меня руками, после чего прошептал мне на ушко:

– Я все сделал правильно?

– Более чем, – искренне ответил я. Мы вернулись в ванную и смыли с себя пот и сперму, вернувшись в кровать посвежевшими. На часах уже было около десяти, так что мы просто уснули, переполненные положительными ощущениями и переживаниями. Мы лежали совершенно нагие, обнявшись, словно если бы мы отпустили друг друга, то все это исчезло.

* * *

Утром, немного потолкавшись у ванны, мы отправились на работу, на меня опять набросилась легкая депрессия, каждое расставание с парнем, как мне тогда казалось, будет роковым. Но уже через день он позвонил и предложил встретиться, на этот раз у меня, просто ради симметрии. Паша захватил немного вещей для следующего деня. За соседей я уже особо не парился, мне было фиолетово, а Паша немного смущался. Он сходил принять душ, за ним последовал я.

– Кира, я хотел бы, что бы ты вошел в меня, – практически шепотом произнес Паша, когда за мной защелкнулся замок на двери.

– Ты уверен? – немного волнуясь, спросил я. По жизни я универсал и одинаково люблю и так, и сяк. А вот на счет Паши я уверен не был, потому и принял для себя как аксиому, что он актив, и мне придется стать пассивом. Не скажу, что мне пришлось мучительно примеряться с этой мыслью, но за эти пару дней я ее принял.

– Я хочу попробовать всё…

– Я тебя люблю! – произнес я, и мы слились в поцелуе, не бурном, скорее размеренном, но очень чувственном. Наши руки ласкали тела друг друга, а их соприкосновение только усиливало приятное чувство.

Я уложил Пашу на кровать и стал покрывать поцелуями его плечи, широкие, сильные, медленно спускаясь к груди, на которой яркими пятнами выделялись бурые соски, очень маленькие, но уже набухшие и я мог посасывать их. Я теребил их язычком, то покусывая, то полизывая. Паша лежал с закрытыми глазами и только тихо стонал, по счастью я включил телевизор, чтобы он не только создавал иллюзию приличия, но и заглушал наши стоны.

Тем временем я спускался все ниже и ласкал его упругий живот, его чисто выбритый пах, подступаясь к самому главному – пенису, уже вытянувшемуся во всю длину и жаждавшему соития, источая смазку. Не задумываясь, я погрузил его член в рот и провел язычком по глянцевой поверхности головки, от чего Паша выдохнул, сильно втянув живот. Я в миг стал погружаться в пучину страсти, его сочный член, словно мороженое, приятно таял у меня во рту, наполняя его легким солоноватым вкусов. Я лизал и целовал ствол; лаская то губами, то кончиком язычка яички в чисто выбритой мошонке, такой аккуратной, подтянутой. Я сосал головку, играя с уздечкой, заставляя парня трепетать в моих руках.

Пока мои губы хозяйничали с его членом, мои пальчики начали медленно массировать его анус, который стал откликаться на ласки, ослабевая хватку, приоткрывая заветный вход. Недолго думая, обмочив палец в слюне, я ввел его в дырочку. Сфинктер сразу сомкнулся, но не очень сильно, так что я легко нащупал простату и нежно стал ее ласкать. В этот миг Паша сначала напрягся, словно струна, а потом его захлестнула нега, его бедра стали подрагивать, словно требуя, что бы пальчик начал более активно сновать, даря еще больше наслаждения. Он уже практически не контролировал себя, грациозно выгибаясь, словно барс. Его стоны стали более громкими, так что я начал опасаться, как бы нас не разоблачили, и в этот момент он весь напрягся, и в мой рот полетели брызги спермы, которую я прилежно сглатывал.

Когда Паша пришел в себя, разгоряченный, раскрасневшийся, но невероятно счастливый, он притянул меня к себе и мы опять начали страстно целоваться.

– Боже, Кира, если от одного пальца такое, то что будет от члена?!

– Давай, посмотрим, – игриво предложил я.

– Только… если можно, по нежнее…

В ответ я лишь поцеловал его. Смазывать член смазкой большой нужды не было – мой солдат ею просто сочился, да и анус парня был разработан, так что я, задрав ноги Паши, приставил головку к дырочке и немного надавил.

В первый момент Паша пытался понять свои ощущения, потому был слегка напряжен, но стоило мне провести внутри по его заветной точки «Джи» членом, как скованность стала исчезать, и мой пенис начал легко скользить в анусе парня, даря непередаваемые ощущения от близости. Мне всегда нравилось смотреть на партнера, видеть его лицо, следя за реакцией, а кроме того, я мог приостановиться и слиться с партнером в страстном поцелуе, как и в этот раз. Уж больно приятно это было.

Двигая бедрами, словно пулемет, я очень быстро достигал пика, и потому притормаживая в паре шагов от оргазма, я ложился на парня и мы сливались воедино. Паше, он словно тонул в бескрайней неге, обволакивавшей его, такие минуты передышки позволяли «вынырнуть» из пучин страсти, прийти в себя, его глаза светились счастьем, а на губах играла волшебная улыбка. В такие секунды годы словно исчезали, и мы ощущали себя теми восемнадцатилетними пацанами, которые не сумели понять свои чувства, признаться в них. Но с другой стороны, теперь мы занимались любовью страстно, растягивая удовольствие.

Я перестал жалеть, что мне тридцать три, я был счастлив, веря, что Паша тоже счастлив, а главное, я был готов побороться за любовь, сделать все, чтобы быть с ним рядом. И дело было не только в сексе, который и так был фееричным, не в наших взрослых упругих телах, и даже не в дурманящих воспоминаниях прошлого, я понял главное – Я ЕГО ЛЮБЛЮ!

Уже не в силах сдерживаться, я разрядился в парня, сотрясаясь от очень сильного оргазма. Пашин член, все еще твердый, лежал на животе и источал любовный сок. Стоило немного поскользить ладони по его упругой поверхности, как на грудь и живот парня полетели перламутровые капли, их было немного, но они украшали торс моего любимого.

Обтиревшись влажными салфетками, приготовленными заранее, мы устроились под одеялом, глядя в телевизор. По – моему, ничего интересного тогда там не было, просто приятно было лежать вместе, обнявшись, ощущая друг друга. Паша одел боксеры, которые я специально купил для него, сам же я одел низ от пижамы, мы напоминали супружескую пару, правда, однополую, что тоже очень приятно.

* * *

Пару следующих месяцев мы встречались то у него, то у меня, и все это время я ненавязчиво предлагал ему переехать ко мне, мол, перестав платить за съем, можно быстрее накопить на свое жилье. Паша долго отнекивался, опасаясь реакции моих соседей, но это уже была моя проблема. И я ее решил, разумеется, прописав Пашу временно. Как не парадоксально, но это подействовало, особенно после того, как на двадцать третье февраля он заглянул ко мне в форме – у всех челюсти так и отвисли. Для них Паша был моим школьным товарищем, другом, оказавшимся в непростой жизненной ситуации и проживавшим у школьного приятеля ради экономии (и заметьте – ни слова лжи!).

Главная же трудность была в сыне Паши. В принципе, он и на съемной квартире никогда не ночевал, но как объяснить, что его папа живет с каким – то дядей. Парень был уже большой, сам многое понимал, так что волнения были не беспочвенными. Но мы подружились и, казалось, между нами нет никакой напряженности.

Уже как – то летом, в выходные, на которые Паша забирал парня, мы с Мишкой сидели вдвоем и ждали Пашу – его срочно выдернули на работу, но он обещал вырваться и мы бы сходили в аквапарк. Мишка смотрел телик, я что – то читал, и вдруг он спрашивает:

– Вы, ну, с отцом, голубые? – я так и завис.

– С чего ты взял? – уточнил я, а голос предательски дрожал.

– Хм, вы спите в одной кровати, и ведете себя, ну… ну, как влюбленные, что ли…

Наверное, я должен был бы солгать, наплести с три короба, но тут какая – то шлея попала мне под хвост, и я ответил.

– Не голубые, а геи…

– И в чем разница?.. – переспросил Мишка, внимательно уставившись на меня. Ну. И как ему объяснить, в чем разница, если она действительно есть?!

– Ну, во – первых, звучит приятнее, и оттенок имеет более положительный, мы же не приблудные какие – то.

– Парни в классе говорят, что пидоры – дерьмо…

– Во – первых, про «пидоров» больше всего кричат сами «пидоры», геи же отличаются скромностью и тактом. А на счет дерьма: скажу тебе по личному опыту, такими малоприятными всегда являются конкретные люди, а не народы или… геи. Люди не выбирают не свою национальность, внешность, характер, ориентацию, но со всем этим надо жить, и лучше достойно. Конечно, не все у всех получается, но, по – моему, даже это не повод делать оскорбительные выводы, просто кто – то еще слишком юн и повторяет услышанное от взрослых, увы, не самых умных. Некоторые пытаются так компенсировать то, что в их жизни чего – то нет, и они травят других, мол, мне плохо, но тебе будет еще хуже…

– А вы папу любите?

– Конечно, – ответил я как – то легко, словно это сам собой разумеется. – И тебя папа любит, сильно – сильно, и это главное!

– Дядя Кира, только вы отцу не говорите, ну, что я вас спрашивал.

– Договорились.

Потом я еще долго мучился вопросом, стоит или нет рассказать обо всем Паше, но время шло, я страдал от ума, и ничего ему не рассказал. Наши отношения с Мишкой, и главное, его отношения к нам, кажется, не изменилось. Сегодня, после двух с половиной лет вместе с Пашей я смело могу сказать, что это любовь, причем, взаимная.

Кир

2159   1 47581  110   +6.35 [37]

Геи