Корпоративный Автобус.
Не забудьте отметить "нравится" в конце. Пожалуйста.
Ночному автобусу присущ кий романтизм. В особенности если ехать несколько часов, соседи изрядно подвыпив и оттанцевав на корпоративе, мерно посапывают и не создают раздражающего броуновского движения в салоне.
Прелесть старинного Икаруса, давно годного для памятника венгерскому автопрому (без какой либо доли иронии), прошедшего реновацию салона и системы отопления, состояла в его шумности салона и высоких креслах. В пору студенчества 90 – х годов я порядком накатался на подобных монстрах и пересадка на Неопланы и Сетры, тогда воспринималась чем – то сродни чуду. Прошли годы, и я забыл присущие Икарусам рёв двигателя, вибрацию в салоне, высокие кресла, создающие некий интим и чувство защищённости собственного пространства, и невысокий потолок.
Корпоратив отшумел. На этот раз, видимо, в момент принятия решения о месте проведения мероприятия, владельца организации посетила некая возвышенная мысль или просто хорошее настроение, и мы всей компанией отправились в Крым. Зимой.
Девочки танцевали и пили, парни пили и танцевали, но значительно меньше. Не обошлось без драки. С соседями из стоящего рядом пансионата... Но всё разрешилось к всеобщему удовольствию и спустя час гуляющие компании объединились...
Полтора дня пролетели, опустошив кухню и бар принимающей стороны, отобрав остатки сил у пирующих... И вот он момент расставания. Три Икаруса и нетвёрдо стоящие на ногах отдохнувшие на курорте за чужой счёт.
Несколько часов пути и на полчаса меньше сна из – за неизбежного блуждания – вот что было впереди. И, естественно, в такие минуты хочется уединения и спокойствия. Поэтому я забрался на последний ряд, к удивлению не поднятый вверх, как то бывало в классических Икарусах, присел на крайнее справа место и в своеобразной берлоге практически сразу забылся сном.
Помнил я, как мы отчаливали, как трогался автобус, выходя в поворот, и рядом сопела Олана. Редкое и на первый взгляд странное имя, но все же таковое имеет место быть и воплощено оно в даме, чей образ близок к её внутреннему миру. В свои 38 она выглядела от силы на 32, руководила отделом и брала зачастую своей женственностью, кокетством и игривостью. Прирождённый политик, было в ней что – то от девочки – невинной и наивной. И не знаю – играла она или нет при этом. Сложный и многогранный человек, одевающийся со вкусом и даже где – то вызывающе, она могла порой присесть на стол руководства и скрестив пред ним свои неоспоримые аргументы, убедить последнего поступить именно так, как считала необходимым она.
Её личная жизнь состояла из недосказанности и недомолвок. И уж тут достроить картину имел возможность каждый сам. Что было правдой, а что вымыслом, сказать сложно, но одного взгляда на неё было достаточно, чтобы с уверенностью сказать – мужчины ею интересуются, а вот насколько им везёт – это уже иной разговор...
Автобус тронулся – это я ещё помнил, но дальше... А дальше была приятная дремота, полумрак ночного салона, храпы и вздохи, да алкогольное амбре...
Ровно гудел двигатель, убаюкав даже самых активных, шторы на окнах, тьма пролетающей мимо местности и тело от системы отопления да массы разгорячённых перерабатывающих алкоголь тел. всё было прекрасно. Тело упокоилось в истоме, борясь с присутствие в крови вредоносных соединений, организм сам собой собрался и руки потянулись в сторону… Сон был прекрасен. дымка сновидения, возможность и допустимость всего, что в обычном состоянии недопустимо, и рядом женское тело, так же забывшееся во сне.
Рука как – то сама скользнула в сторону и легла на колено. Теплое и изящное, обтянутое тонким слоем женским колготок. Ощутив тепло женского тела, пускай и всего лишь коленка, почувствовав, дозволенность совершить этот акт, рука двинулась выше, поглаживая бедро, подымаясь к клешу юбки и наконец проникла под неё. Дама вздрогнула, но во сне возможно всё, и потому присутствие постороннего предмета между ног не вызвало негативной реакции.
Дама лишь вздохнула и, мне показалось, закусила губу, запрокинув голову назад. Глаза так и остались закрытыми. Я бы сказал, что она спала, если бы не её руки, практически сразу же потянувшиеся поначалу к месту схождения ног, но стоило моим пальцам проникнуть глубже и накрыть ладонью её губы, перенаправившиеся в сторону обладателя тех самых рук.
Олана практически повисла на мне, впившись губами в мою шею, извернувшись телом и выбросив вторую ногу в сторону. Моя рука и без того не ограниченная в действиях, теперь во всю блуждала меж её ног, поглаживая внутренности её бедра, перемещаясь к ложбинке меж ногой и причинным местом, прощупывая губы и стараясь отыскать под слоем ткани тот самый бугорок, который способен принести верх наслаждения женскому телу.
Сон тем и хорош, что в нём возможно всё, допустимо даже то, чего бы не позволил себе в реальной жизни, отягощённый реалиями воспитания и условностями общества. Поэтому, развернувшись лицом к ней, сидя в пол – оборота, я не нашёл ничего лучшего, как обнять женское тело, прижав его к себе покрепче. Она вздрогнула и прикусила губу посильнее.
Блуждание под заброшенным на уровень талии подолом юбки подходило к концу, и коли уж ситуация благоволила ко мне, осторожно нырнув под пояс колгот, рука потихоньку, стараясь быть предельно аккуратной, пробралась сначала к её гладкому животу, спустилась ниже, ощутив тепло возвышенности выше половых губ, и наконец – то коснулась впадины, к которой, собственно и стремилась. Олана сразу же встрепенулась, так и не открыв глаз. Отпрянула в сторону, но только лишь с той целью, чтобы с неистовством коршуна припасть к моим губам. Она была настолько горяча и необузданна, что я сквозь одежду ощущал исходящий от неё жар, взрывную энергию и вожделение. Собственно последнее я ощутил в изобилии влаги меж её вторых губ.
Она прикусила мне губу. Не до крови, но ощутимо. Её язык был вездесущ и неуловим. Всё мои попытки укротить его, как и взять верх над блужданием её рук по моему телу, не имели каких либо видимых успехов.
Прижавшись всем телом, запустив руку под одежды, покрывая поцелуями уже не только губы, она так и не открыла глаз, предоставив свое тело в аналогичное пользование мне.
А тем временем автобус неё все дальше. Салон мерно спал. Двигатель рычал, и ни одной душе не было дела до происходящего где – то далеко, за их спинами, на заднем сиденье.
А меж тем, там, на заднем сидении, стараясь не растолкать мерно сопящего соседа, мы уже вволю блуждали по телам друг друга, задирая верхнюю одежду, добираясь до груди, расстегивая застежки предметов женского белья и лаская прикосновением кончиков пальцев её соски. она практически искусала себе губы, запрокинув голову назад, откинувшись телом на сидение, и всё же как – то изловчившись, продолжала выполнять подобные манипуляции и со мной. Стоит отдать ей должное – она как и в рабочей атмосфере, так и в интиме старалась взять верх, несмотря даже на то, что ей откровенно противодействовали.
Приспущенные колготки и болтающиеся где – то там же трусики, юбка на уровне талии и гольф под самый горлом, – пускай уже и не девичье, но всё ещё прекрасное тело, достойное любви и обожания, развалившись в кресле, предоставлялось для ласок и удовлетворения моих сексуальных потребностей. Проявляя всплески активности – что поделаешь, особенность натуры – она понемногу отдавалась во власть чужой ласки и тепла, тяжело дышала, наливалась сосками, покрывалась гусиной кожей, истекала на сидение, порывалась вскрыть мой переполненный кровью член и безоглядно отдавалась на волю чувств и потребностей.
«Повернись, дорогая» – наверное единственное, что я произнёс за все время и мои слова
И может она повернулась бы, если бы пожелала того, но на мое предложение её реакция была несколько иной. Отпустив прикушенную губу, она практически сползла по сидению вниз, оперевшись ягодицами на самый край сидения изогнулась, выдав вперед грудь и насколько позволял проем между сидениями, разбросила ноги в стороны. она была готова и согласна. Согласна до цинизма откровенно. Белая женская кожа груди, живота, ног и яркие поднятые соски небольшой, в руку величиной, груди, набухшие половые губы, давно уже влажные и манящие.
О сны! Сны!! Почему же и в них приходится перебираться с трудом в узких пространствах меж сидениями, стараясь не задеть сосед?! Располагаться в неудобной позе меж её ног, двигать женское тело в сторону, дабы избежать контакта с сопящим и ничего не ведающим соседом подруги сексуальных оргий, раздвигать ноги до максимального предела и все это время наблюдать её одухотворенное, наливающееся румянцем лицо, вновь прикушенную губу – попеременно меняющуюся, – то верхнюю, то нижнюю, – её закрытые глаза, протянутые руки ко мне и губы, в которые я намереваюсь проникнуть.
Ремень с мерным лязгом отпустил брюки и уже вот она цель, близка. Мое орудие ещё в первых минут поцелуев готовое к действию наконец – то приблизилось к цели. Практически возлежа на ней, охваченный на какое – то время её руками, я уже был готов войти в неё, но она придержала меня на минуту, сложив губы в бантик, пропустив руки вниз и сама разверзла свою глубину, разведя в стороны лепестки. «Я готова! Давай!!» – прочитал я на её лице и сразу же вошёл. Вошёл вверху и практически в тот же миг и в внизу. Её верхние губы пропустили мой язык, принимая его на полное довольствие, играя с ним, не позволяя взять верх, несмотря даже на то, что я был сверху, имея по меньшей мере позиционное преимущество. Внизу же мой боец без труда вошёл в её пространство и я хотел бы сказать, что полностью его заполнил, но всё же стоит признать – она была уже давно не девочкой и ощущения девственной упругости и сопротивления проникновению – это было уже не о ней. Но особенности габаритов, несколько преувеличенных сейчас мною в повествовании, она умело компенсировала приобретенной во многих общениях с мужским полом практикой. Я даже удивился, предположив, что это не первый её подобный опыт в салонах автобусов, настолько активно, со знанием дела, без излишней нервозности и поспешности, заработала она бедрами, развивая постепенно скорость, как то бывает с машинами, набирающими обороты. Моли вертикальные удары, её вращательные движения, опора на руки, дабы не мешать ей участвовать в процессе, и терзаемый мой язык – все шло более чем прекрасно, если не считать, что мы были во сне, сидели в движущемся автобусе, полном наших выпивших коллег и она, переборчивая в обычных условиях в выборе партнеров дама, снизошла и отдалась.
«Только не просыпаться!» – убеждал я себя, отгоняя тем самым излишнее возбуждение, способное вылиться в преждевременное семяизвержение. Чего таить, я давно её хотел. Да и многие были бы не прочь. И раз уж выдался случай, пускай даже такой, то его стоило растянуть во времени на сколь нибуть продолжительное время.
Автобус вошел в вираж и мы, повинуясь инерции и центробежной силе, вдруг завалились на бок, прижатые к окну. На какое – то время наше движение внизу замерло, что было компенсировано страстью поцелуев и умением доставлять удовольствие руками, её руками. Но спустя несколько десятков секунд, даже в столь неудобном положении наше телесное общение вернулось к первоначальному «диалогу». Мы не меняли позы, найдя и в ней свою прелесть. Её нога поверх моей талии, она более чем доступна и движение к сближению, удары, фрикции – называйте как вам будет угодно – привели к тому, что она тихо, едва слышно, застонала. Застонала даже через сомкнутые наши губы, как – то на уровне давления в барабанных перепонках я пошутил этот процесс и потеряв контроль над собой, истязал её в течение нескольких минут. Она то истекала, как девочка, то смазка заканчивалась, иссушенная продолжительным соитием, и тогда я проходился уже по сухой – практически сухой – поверхности, и вновь она источала влагу, в которой мы сразу же утопали вместе…
Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не неудобство позы и, как следствие, онемение нижней конечности.
На сей раз я не стал ничего говорить. Не стал просить ей повернуться. Освободившись от её пут, рывком выйдя «на свободу», я каким – то образом смог перескочить через неё и прижаться грудью к её спине.
Должно быть интересно смотрелась бы эта ситуация со стороны зрителя за окном автобуса. Обнаженная женская грудь, переходящая в гладкий живот, запрокинутая назад излучающая возбуждение голова, мужская рука поперек тела и характерные рывки, вызванные толчками сзади. Но, к счастью, за окном была ночь, автобус двигался и даже если бы полуночный прохожий и узрел что либо, то отложиться в памяти у него это вряд ли успело бы. Хотя, в тот момент для меня было уже даже не критично, если бы проснулся бы весь автобус и…
Она вновь застонала. На сей раз погромче. Проникновение сзади – изначально я планировал анальное, но потом, в последний момент, передумал, решив продолжить наше общение, так сказать, классически, – проникновение было приятным. Видимо столь богатое разнообразие поз и вызвано тем, что разница в проникновении каждый раз приносит совсем иные ощущения. Мне нравилось брать дам сзади. Нет, это не чувство превосходства или угнетенные в детстве некие потребности, как часто любят характеризовать подобные пристрастия специалисты от науки, – просто я любил брать их сзади, получая некое иное наслаждение. Её, по всей видимости, тоже пришлась смена позы по вкусу. Теперь, не имея необходимости в проявлении активности, она отдалась на волю мне, погрузившись в сладкую истому собственных ощущений.
Автобус следовал своим маршрутом, сон своим, а вот возбуждение от созерцания прекрасного женского тела – почему – то в подобные моменты они все прекрасны – от возможности погладить её грудь, пройтись рукой по ногам, помять ягодицы и, конечно же, проникнуть вовнутрь – настроили мое либидо на создание положительной обратной связи. И чем более я проявлял интерес к ней, тем более возбуждение гнало меня вперёд, заставляя двигаться активнее, проникать руками во все доступные части её тела, порождая ответную реакцию возбуждения, которая, в сою очередь…
Волна наслаждения вдруг захлестнула меня и я не особо сдерживаясь ощутил поначалу напряжение, а потом и резкие, конвульсивные сокращения своего агрегата, выбрасывающего семя непосредственно в неё. Горячая жидкость сразу же заполнила её, а очередные порции, пускай и не столь обильные, продолжали вылетать, сбрасывая всю напряженность и возбуждения в этом финальном аккорде.
При первых всплесках она в один миг напряглась, изогнулась и я оценил тиски, сжимающие моего бойца, образованные её мышцами влагалища. Она не желала отпускать. Требовала продолжения, прекрасно понимая, что финал не предполагает такового и возможно все начать только спустя какие – то время. Но все же, конвульсивно, по – женски, она цеплялась за желание продолжения…
Последние выбросы возымели дело и напряжение спало… Давление на мой агрегат понемногу спало и я смог безболезненно выйти. Олана же застыла на месте, как мне показалось, свернулась в клубочек, выпятив назад свои ягодицы, и забылась в сладком сне.
Истома навалилась и на меня. Истратив значительное количество сил, организм потребовал срочного прекращения какой либо деятельности и переходу к состоянию именуемому сном.
Уж и не помню, как я одевал брюки, и как поправлял одежду Оланы, посапывающей теперь на моем кресле, у окна. Мелькавшая при этом мысль о том, что раз уж это сон, то смысла утруждать себя в наведении порядка большого нет, была отброшена в сторону и…
И сон окончился… Приезд на место дислокации ознаменовался неприятным утренним светом, тяжелой головой и не желанием видеть кого либо.
Потянувшись в кресле, почему – то вспомнился сон, пришедший в отравленную алкогольными парами голу и теперь начинавший терять свою ясность, и мне стало лучше на душе…
« Ну ты даёшь! – тихо шепнул подмигивая сосед слева, толкнув меня локтем в бок. – Я даже не знаю что и сказать!.. »
Я тоже не знал что ему ответить, не понимая причины его восторга. А справа потягивалась Олана, поправляя свой туалет перед выходом…
Не забудьте отметить "нравится" в конце. Пожалуйста.
