Не помню точно, когда я стала ненавидеть своего отца. Теперь я просто часто сомневаюсь, любила ли его я его вообще когда-либо. Одно я знаю точно. Меня он определенно никогда не любил. Он вообще никого не любил кроме себя.

Когда я была еще девочкой, то видимо могла как-то жить без его отеческой любви. Или я может просто не знала, что может быть как-то иначе. Его хмурый вид мое детское жизнерадостное восприятие принимало как норму. Я не думала и не догадывалась, что может быть как-то иначе. Я не знала, что в принципе у пап могут быть добрые глаза или ласковые руки. У того человека кто меня растил, этого никогда не было.

Когда в какой-то момент я стала из щуплой девчонки превращаться в молодую девушку, моя обделенная любовью и добротой жизнь стала трансформироваться во что-то невыносимое. Отец почему-то решил что я, как и мать, обязательно буду шлюхой. И чтобы этого не произошло, по его мнению, меня надо было воспитывать под очень жестким контролем. Не было никаких предпосылок к тому, чтобы так обо мне думать. Было очень обидно и больно, что он мне не доверяет. В этот период, отец из просто чужого дяди, волею случая проживающего у нас в квартире, вдруг превратился в жестокого тирана одержимого идеей тотального контроля.

В тот период, жизнь моя и без того задрипанная превратилась в аналог тюрьмы особо строгого режима. Каждый день он, встречая меня из школы, заставлял отчитываться и рассказывать о том, с кем я общалась и о чем у нас были разговоры. Ни дай бог, если я вдруг упоминала кого-то из мальчиков в нашем классе. Часовая лекция о том, как положено вести себя скромным девушкам была просто гарантирована. Вся моя одежда подвергалась строгой регламентации. Никаких открытых топиков. Длинные скучные юбки. Бабушкины трусы. Волосы в пучок на голове. И не дай бог, если он обнаружит хоть миллиграмм какого-либо макияжа на лице. Все мои подружки были тщательно им проверены и одобрены. Дружить с кем-либо другим кого он считал слишком развратным или плохо на меня влияющим он просто запрещал.

Когда я стала учиться в старшем классе, у всех моих подруг неожиданно пошла мода на короткие юбки. Все девчонки неотступно следовали этой моде, укорачивая свои юбки насколько это вообще было прилично. Многие из них имели успех у парней из старших классов. Я же постепенно становилась каким-то изгоем. Мало кто хотел со мной дружить. А мне очень хотелось. Приходилось как-то подстраиваться и прятать от отца второй комплект моей школьной формы.

В результате такого постоянного давления с его стороны мне все хотелось делать ему назло. Например, он очень строго запрещал мне общаться с мальчиками. В пику его убеждений я наверно первая в классе завела настоящий роман со старшеклассником, у которого была довольно плохая репутация бабника. С ним же я довольно таки рано и потеряла свою девственность.

Когда же я познала секс, то вдруг поняла, что мой отец еще тот ханжа. Он всегда требовал от меня чистоты и целомудрия, сам при этом частенько похаживая в бордели к проституткам. Об этом я довольно быстро догадалась, когда стала разбираться в отношениях между мужчинами и женщинами и анализируя его походы налево и оправдания перед матерью. Подобное двуличие и неискренность очень сильно чувствовались в моем раннем нежном возрасте и это очень сильно меня злило. Но наверно если бы он не терроризировал меня так сильно, то я смогла бы смириться с его лицемерием и продолжать жить дальше, подстраиваясь и скрывая от него свою вторую жизнь. Я смогла бы вытерпеть его жадную манеру распоряжаться хозяйством в нашей квартире, когда он постоянно отбирал скудный заработок у матери или тратил мои копейки от случайных подработок после школы. Я смогла бы перенести его упреки, подзатыльники и его маниакальное желание поддержки чистоты во всей квартире, приводящее к тому, что нам с мамой постоянно приходилось драить весь дом до блеска. По сути мы были просто его рабами, которым он не давал ни капли свободы. Но я бы и это все вытерпела.

Все изменилось после того случая когда он пьяным сильно избил мою мать. Уж даже не знаю причины, почему у них завязалась ссора, но когда я увидела открытое насилие с его стороны, что-то во мне надломилось. Когда он в тот раз избивал мою несчастную мать, я прямо чувствовала, что не сегодня так завтра он сможет поднять руку и на меня, особенно если узнает о моей второй жизни. Именно в этот момент я поняла, что я настолько сильно ненавижу своего отца. Ненавижу настолько, что даже готова пойти на поступки, которые могут причинить ему вред и о которых возможно я, потом пожалею. Но я была молода, решительна и я искренно хотела отомстить ему за синяки своей матери и за тюремные годы, что я провела в его доме.

План мести тоже сформировался как-то быстро. Я решила, что самым лучшим способом причинить ему боль будет заставить его увидеть и осознать, что все плоды его жесткого воспитания пошли насмарку. Он хотел, чтобы я была чистая и целомудренная, надо чтобы он увидел что я, благодаря его стараниям, вышла грязной и развратной. Надо было сделать так, чтобы он это увидел в самом нелицеприятном свете в нужный момент и в нужной ситуации. Такой прицельный удар по его честолюбию наверняка оказался бы очень болезненным. Я ликовала от моей задумки.

Я отлично понимала, что для реализации плана мести мне пришлось бы деградировать и опускаться в мир разврата. Меня эта мысль не притягивала, но и не была так уж страшна. Я, конечно, любила трахаться с парнем, но не испытывала в этом жгучего желания. Мне было все равно. Я была обычная девушка с обычным темпераментом. Но именно мысль о сладкой мести, толкнула меня на первый шаг к реализации своего плана.

Технически это оказалось тоже не так уж и сложно совершить. Оставалось лишь только набраться терпения и следовать своему плану. В тот же день я тайно направилась в тот самый бордель, в который частенько захаживал мой папаша.

Обучение основным навыкам профессиональной проститутки заняло у меня ровно 3 часа. Владелица борделя была моим персональным тренером. Всего лишь 3 часа мне требовалось, чтобы понять и запомнить все эти нехитрые премудрости жрец любви. Гораздо меньше времени и существенно проще, чем, скажем, требовалось бы для того чтобы стать врачом, о чем я еще с детства мечтала. Я приступила к работе в борделе в свое внеучебное время.

Теперь оставалось только поднабраться опыта работы и ждать удобного случая. Примерно через полгода подобный случай представился. Точнее даже сказать, что не представился, а я сама его тщательно сконструировала. Полгода просто заняло, чтобы собрать воедино все нити, которые я хитроумно сплетала.

Первым шагом надо было убедить одного известного порно-режиссёра снять свой очередной фильм в стиле гангбанг в нашем городе. Для этого я написала и выслала ему соответствующий сценарий. Чтобы быть более убедительной я съездила к нему на кинопробы. После того как он заценив мои способности пожелал использовать мое свежее тело в своем творчестве, я стала ставить условия, что именно я хочу играть главную роль в своем же сценарии. Кроме того все сцены фильма должны сниматься в нашем же борделе. Он недолго упирался и быстро согласился. У него давно не было ярких свежих актрис подобных мне.

В тот момент я четко осознавала свой талант и хорошие данные для порно актрисы. Без ложной скромности я могу утверждать, что я была довольно хороша. Природа наградила меня спортивным телом и выносливостью. Небольшая грудь второго размера, но чувствительные и выпирающие соски. Широкие бедра и узкая талия. Попка довольно упругая и чистая кожа без пигментации. Как ни парадоксально мое порочное лицо всегда выглядело юным и невинным, особенно если я это изображала. В общем, все то, что именно нравилось клиентам борделя, которых прямо трясло от возбуждения, когда они меня раздевали. Во время акта, я могла изображать любое безумство, и я видела по глазам мужчин, что им это очень нравится. Я была чувствительной и даже иногда достигала оргазма под клиентом, но я никогда не теряла разум и всегда могла контролировать ситуацию. Все это пригодилось на кинопробах у режиссёра. Я интуитивно чувствовала, как надо повернуться к камере и какое сладостное выражение изобразить на лице, чтобы это было красиво и возбуждающе. Мой нежный голос, издающий сладостные звуки страдания был неописуем. Я знала, что я талантлива, потому я и не сомневалась, что режиссёр клюнет. Я читала мысли мужчин как открытую книгу и могла делать с ними все что хотела.

Вторым шагом надо было убедить владелицу нашего борделя предоставить свою территорию для сьемок. Это тоже оказалось не трудно. Т.к. я быстро стала популярной работницей с низкой социальной ответственностью в ее заведении, ради которой клиенты занимали очередь, я имела все основания пытаться ее немного шантажировать. Кроме того сильно шантажировать не пришлось т.к. репутация заведения могла бы резко пойти вверх после подобной рекламы когда известный порно режиссёр делает у нее сьемки.

Третьим шагом надо было убедить отца пойти в бордель на те самые сьемки, которые для общественности были представлены в виде спектакля. Это оказалось проще простого. Достаточно было ему подсунуть рекламный проспект, в котором объявлялся поиск мужчин для сьемок фильма в стиле гангбанг. То, что он подал аппликацию и то, что его с моей подачи приняли, я узнала уже через несколько часов.

В середине Ноября в назначенный день все шло по плану. В большой приемный зал нашего борделя, задрапированный красными занавесками, набралось примерно 50 разнообразных мужчин. Все они немного нервничали. Я искала глазами своего отца. Вот он. Самодовольная физиономия так и лоснится в предвкушении халявного траха порно актрисы.

Я надела себе на лицо маску и вышла к мужчинам. Сценарий порнофильма был до безобразия прост. Тому, кто сможет порно актрисе доставить максимум удовольствия, та покажет свое лицо и он станет победителем большого приза.

Мужчины радостно и возбужденно приняли условия конкурса и стали расстегивать свои брюки. Пока они раздевались, я в купальном костюме ходила между ними разглядывая их тела и притрагиваясь легонько к их растущим членам. Некоторые я нежно брала обеими руками и, сжав кулачки, ласково их поглаживала. Мужчины при этом стали гладить руками мое загорелое тело, стараясь пальцами отодвинуть лямки купальника. Оголив одну красную залупу, я прикоснулась к ней своими губами языком, при этом, чувствуя тонкую кожицу твердого члена. Я попыталась по очереди заглотить эти члены целиком. Некоторые оказались довольно крупные, но мне это было привычно и не трудно. Я чувствовала несколько пальцев у себя во влагалище. Когда я оказалась возле отца, я была уже совсем голая. Несколько рук копошились у меня между ног, и кто-то теребил мои чувствительные соски на грудях. Я внимательно посмотрела в глаза моему отцу. Он сжал мою грудь в своей мозолистой руке. Глядя сверху вниз он вожделенно разглядывал мой живот и ниже между ног. Он совсем меня не узнавал даже с такого близкого расстояния.

Я раздала номерки всем мужчинам. Папе достался последний номер. Он с досадой тихо злился.

Трое первых мужчин подхватили меня на руки и понесли на бархатный постамент в центре зала. Я неспешно легла на спину и развела свои ноги широко в стороны. Первый член самый нетерпеливый. Я громко вскрикнула при первом проникающем толчке. Мужчины загалдели. Я лежа смотрела в глаза моему отцу, стоящему в конце очереди. Он подрачивал свой член и внимательно наблюдал, как трое мужчин крутятся возле моего распластанного на постаменте тела. От возбуждения он не замечал, как глупо раскрылся его рот.

В описании к спектаклю было указано, что у мужчин нет никаких ограничений на их фантазию. Они могли использовать всю свою изобретательность и доступные в борделе подручные средства, чтобы доставить сладостное удовольствие порно актрисе. Единственное ограничение было то, что они не могли пытаться снять с меня маску.

Халявный групповой секс и наличие интригующего задания апеллирующего к их мужскому достоинству подстегнули фантазию у всех собравшихся там мужчин. Каждому хотелось быть именно тем, кто сможет доставить наивысшее удовольствие этой молодой школьнице.

Первые мужчины старались быть предельно нежными и умелыми. Кто языком, а кто и членом профессионально возбуждали мои самые потаенные эрогенные зоны, пытаясь как можно быстрее меня завести. Я конечно не фригидна и способна на оргазм, но мне не хотелось бы так быстро сдаваться. Я стала вспоминать таблицу умножения, чтобы абстрагироваться от происходящего на сцене действия. Семью восемь пятьдесят шесть. Девятью шесть пятьдесят четыре. Или наоборот? Черт совсем не могу сосредоточиться в этой обстановке. Чувствую приятные движения теплого живого члена внутри моей киски. Гляжу на колышущийся потолок в зале. Стараюсь игнорировать ощущения от бархатных пальчиков теребящих и сдавливающих мой измученный клитор. Пытаюсь сдерживаться, настолько насколько позволяют силы и воля.

Кажется пятый, а может уже и шестой мужчина наполнил мое нутро своей горячей жидкостью. На его лице в этот момент я вижу выражение невиданного счастья. Как ни странно, но это заводит сильнее всего. В его светящихся в этот момент глазах я вижу то, что видит он сам. Миниатюрное юное тело девушки насаженное на член. Тело качается и двигается навстречу члену в такт ритмичных проникновений. Задранные вверх ноги широко разведены в стороны открывая розовые половые губки плотно обхватившие широкий мужской член. Блестящие губы рта искажены гримасой сладостного страдания. Десятки рук ласкают извивающуюся в экстазе живую плоть. Я чувствую, что неистовый жар, зарождающийся в неизведанных недрах нависшего надо мной самца, рывками рвется наружу и разливается внутри меня горячей жидкостью, заполняющей все мои телесные поры. Я вижу его агонию. Его агония вызывает во мне ответную волну. Но нет, я так быстро не сдамся. Семью семь, сорок девять. Четырежды восемь, тридцать два.

Оказывается что, когда я кончаю, я все вижу. Правда, вижу все не так как обычно, а как-бы из аквариума. Вся реальность искажается как в комнате с кривыми зеркалами. Голые лоснящиеся животы, волосатые руки, плешивые залысины, мозолистые пальцы, блестящие от спермы члены, все это перемешивается в гомогенную телесную кашу. Остаются только глаза. Глаза моего отца. Он неотрывно смотрит на мои содрогающиеся конвульсии. Он слышит мои стоны и дрочит, дрочит, дрочит. Он не узнает мой голос!

Мужчины беснуются. Мне уже было хорошо не раз, но я не назначаю победителя, давая им понять, что мне может быть еще лучше. Вопрос уже стоит не столько о том, чтобы просто удовлетворить им свою похоть, а о том, чтобы сделать это как можно более извращенным способом. Сделать так, чтобы я почувствовала что-то новое, необычное. Теперь вместо ласк и нежности они стали пробовать применить боль. Боль достигается гораздо большим количеством членов в моей киске, а так же грубостью с которой они пытаются все это уместить в ограниченном размере моего влагалища. Кто бы мог подумать, что три мужских члена способны растянуть мои половые губки и уместиться в крохотной полости между моих ног. Очень сильная резкая боль. Я громко кричу, полагая, что это может их остановить. Но это их не останавливает. У них нет ко мне жалости, а лишь только похотливое возбуждение, подстегнутое скрытыми садистскими наклонностями вырвавшимися наружу. Глаза моего отца безумны. Я читаю его мысли. Он хочет войти в меня четвертым. Этот взгляд сводит меня с ума. Его порочные мысли стали тем самым афродизиаком, который подстегнул ту бурю, что до поры до времени была спрятана внутри моего чрева. Теплые волны оргазма рвутся наружу.

Несмотря на то, что я сама спланировала сценарий сегодняшнего действия, сама расписала кто, в какой последовательности и как именно должны были меня ебать на сцене перед камерами, я была удивлена яркостью и необычностью ощущений, а также остротой испытываемых чувств. Видимо наличие объекта моей мести, как напоминание о его зле и о том, как я собиралась отплатить за его зло, сильно изменяли мое восприятие. Одно дело все это продумать и представить себе с холодной рассудительной головой, и совсем другое дело испытать это все в натуре, принимая непосредственное участие в действии - увидеть его реакцию и убедиться в порочности его мыслей.

Когда по сценарию меня должны были ебать на сцене несколько вонючих, бездомных бомжей (самых настоящих, а не актеров), на лице отца промелькнула тень сомнения. Он видимо узнал нашего синюшного сантехника алкаша проживающего в соседнем с нами подъезде. Дядя Вася быстро работал своими худосочными бедрами, вгоняя в меня свой покрытый коричневыми бородавками член. Своими серыми ссохшимися кистями в наколках он мял обе мои груди и смотрел на мое белое юное тело. Тоненькая струйка слюны сочилась из его прокуренного с желтыми зубами рта и капала мне на маску. Я чувствовала его жидкость на своем лице. Меня тошнило от отвращения. В глазах же отца я прочитала странное извращенное желание. Видимо ощущая мое отвращение, он с садистским сопереживанием наслаждался тем, как воля беззащитной девушки может быть сломлена грубым насилием. Он и сам всегда так со мной поступал. Все эти годы он пытался сломить мою непокорную волю. Именно в этот момент я поняла, что ему нравится подобное подавление индивидуальности. Я также поняла, что настала его очередь.

За секунду до того как отец начал кончать, я сняла маску....

В этот же момент по моему плану все драпирующие стены красные занавески в зале раздвинулись в стороны, и яркие прожекторы направили свой свет на огромные открывшиеся постеры. На постерах была изображена я в окружении нескольких мужчин. Мы занимались сексом. На мне не было маски. Там было много разных фотографий. Были там и сцены с громадным негром, разрывающим мою розовую киску своим гигантским членом, были также и изображения, где я была в объятиях трех мужчин и с их членами, одновременно проникающими в мои дырочки. На всех этих плакатах хорошо было видно мое лицо в мужской сперме, прямо смотрящее в камеру с легкой усмешкой и приподнятой правой бровью. Не узнать меня в этот миг было невозможно.

Отец отвлеченный яркими лампами от лежащей под ним девушки смотрел на постеры и не заметил, что я в этот момент сняла маску. По мере того как он пялился на постеры зрачки на его глазах стали расширяться. Он начинал узнавать девушку с плакатов и приходить в ужас от осознания того кто это. Он явно не мог поверить своим глазам. Он думал, что все это фотошоп. Но тут он посмотрел вниз и наши глаза встретились. Я лежала на спине и улыбалась ему своей самой очаровательной улыбкой. Он медленно узнавал меня, и до него стало доходить, что именно он сейчас делает. По инерции он все еще продолжал поступательно двигать своими бедрами, вгоняя во влагалище своей дочери свой твердый член. Я принялась двигать своей промежностью навстречу его члену, чтобы поглубже на него насадиться. Я сжала все мышцы своего натренированного влагалища и почувствовала схватки невиданного оргазма. Сладостная месть вызвала сладостную эйфорию необычной силы. Я еле сдерживалась, чтобы не потерять из виду его глаза. Он видел, как я корчусь в сладостном экстазе под весом его тела. Он все еще не мог поверить в реальность происходящего. В притихшем зале разнёсся мой громкий сладостный стон.

— Маша, ты? Как же так?

— Ты сам до этого меня довел папулечка.

Кажется, что сейчас его хватит удар. Он пытается что-то мне ответить, но ему не хватает воздуха. Камеры с документальной точностью фиксируют все стадии агонии на его изменяющемся красном лице. Он видит перед собой постер, где я сижу сразу на трех членах знакомых ему мужчин. Это его подчиненные по работе. В их глазах ухмылка. Им наверно было приятно осознавать, что они ебут дочурку их начальника уже много месяцев, а начальник об этом даже и не догадывался. Лицо папы синеет, и он судорожно хватается за горло.

Он пытается посмотреть на меня. На мое тело все покрытое спермой. Он вспоминает всю очередь тех мужчин, кто сегодня меня трахали много часов подряд. Он вспоминает все позы и мои сладостные страдания. Он вспоминает грязных бомжей, кто весь вечер забавлялся и терзал мое измученное тело. Нечеловеческий стон вырывается из его грязного рта. Я соскакиваю с его члена и, нагнувшись, пытаюсь сделать ему миньет глядя снизу вверх в его бешеные глаза. Его лицо перекосилось в страшной судороге. Я яростно и безжалостно сосу его твердый член, стараясь как можно быстрее довести его до оргазма. Он пытается оттолкнуть меня от себя своими слабеющими руками. Я заглатываю его член до самого основания, так что тот проникаем мне глубоко в горло. Смотри папа, как я умею! Сперма брызгает из его конвульсивно содрогающегося члена. Я перевожу взгляд верх и вижу, что у него идет пена изо рта.

Я нанесла удар ему прямо в сердце. Удар был хорош. Его старое грязное сердце не выдержало. Я сидела рядом с хладеющим телом своего отца и чувствовала пустоту.

Может он все-таки меня любил, раз он так тяжело перенес мой удар? Я теперь никогда этого уже не узнаю.

Конец

Сентябрь 2018