Наша жизнь устроена, как новая шоссейная дорога, по которой летишь на своем лимузине и не замечаешь тех неровностей, которые ты не чувствуешь, но знаешь, что они, к сожалению, есть и иногда становятся причиной нашей смерти. Ты весело напеваешь музыку из оперетты «Сильва» и радуешься ей, а дорога твердит одно и то же: «Не гони... Тут ямка, и тут... а вон там, далеко есть такая ямочка, что твоя машина ее не одолеет. Ты этого не слышишь, но мозг почему-то твердит это одно и тоже, пока водитель не сбросит скорость». Точно так неслась по жизни и всем знакомая сексуальная красавица Лиля, когда, взяв напрокат, старенькую «Мазду» сначала птицей летела к дому, где жила ее подруга Алиса, ставшая женой Эда. Но перед смертельно опасной ямой на дороге ее шестое чувство предупредило отчаянную женщину, сказав в голове: «Сбрось скорость, падла! Впереди яма и длинный хвост пробки машин». Лилька удивилась такой наглости ее мозга, но скорость все же сбросила, пристроившись к «хвосту»

Лилька очень торопилась, пытаясь застать дома Эда, чтобы он помог ей в одном важном деле... А дело было вот в чем. Ее единственный сын, в котором она души не чаяла, вдруг заявил маме, что учиться в обычной школе он не будет, так как хочет стать морским офицером, как его отец, и упросил мать устроить его в Нахимовское училище в Питере. Но сказано, еще далеко до сделанного. В училище внимательно прочитали его документы и ответили, что данный набор учеников уже закончен. Вот и рванула Лиля домой к Эду, надеясь на его помощь, ибо другого любовника, которым долгое время был Зуев, как ей сказали, ушел в мир иной, и кроме Эда ей не к кому было обращаться.

Когда она запыханная и «убитая» этой пробежкой от Северной пальмиры, до славного града Севастополя, очутилась с сыном в квартире Эда, в которой кроме него, как всегда, никого не было, она задрала юбку так, что всем напоказ были выставлены ее моднейшие «стринги», и еле ворочая языком изложила суть дела, то Эд усмехнулся и сказал: помогу, если смогу.

— Э-э-э! Так не пойдет. Если устроишь его в училище, то я по гроб жизни — твоя... Ты понял меня, любимый?!

— Ну, как тут не понять. Мне тоже в то далекое время так же отказали, так мама самому Сталину письмо отправила...

— И что же?

— Как только я привезла его в Тбилиси в 1946 году, то дежурный на входе взял под козырек, вышел начальник училища целый адмирал, взял меня за руку и отвел в пятую роту, где учились третьеклассники...

— Хм. Так то же сам Сталин, а я женщина одинокая, слабая, стеснительная не могу воевать с начальством.

— Ладно. Посидите тут, а я сейчас позвоню в училище, — ответил Эд и снял трубку. Ему хватило только несколько слов о том, что племянник дважды героя России капитана первого ранга в отставке и академика Зуева желает стать нахимовцев, как начальник училища сказал: «Пусть мама его привезет и звонит от дежурного прямо ко мне»...

После того, когда мама с сыном смыли с потных тел дорожную пыль и упали в постель, Эд проверил, как они спят, поставив на тумбочку по стакану кефира. Эд полюбовался молодым телом мальчика и стройными ножками с черной занавесочкой между ног у мамы, прищелкнул языком и ушел в свою спальню, так как Алиса еще не добралась до нового его дома. Эд, прикрыв лицо раскрытым наполовину журналом, не успел захрапеть, почувствовав, как чья-то мягкая ручка уже нащупывает его «бойца» в окопе.

— Вот это зря, — пробормотал Эд, зевнув, широко открытым ртом, почувствовав, как что-то большое, слегка влажное, щекочет его губы и нос, прижалось к его лицу так, что он тут же понял, что кроме Лильки на такое хулиганство в этом доме почти никто, кроме Алисы, не способен.

— Лиль. Я не пловец под водой. Дышать нечем...

— Терпи, казак, атаманом будешь, — хихикнула та в ответ и стала елозить этой своей волосяной щеткой по его лицу, носу, щекам и губам.

Не успели они насладиться первым оргазмом, как Лилька тут же сменила позу. Теперь она лежала на теле мужчины головой к его ногам, вцепившись губами в его член, давая напарнику возможность все вылизать из ее «котла» страсти.

Удовлетворенные и счастливые они лежали, обнявшись, шепча друг другу в уши о своей мечте о будущем, и только он успел захрапеть, как чья-то рука затормошила его плечо:

— Эд! Проснись! Нам звонят... — шепнула ему на ухо Лилька и кинулась в свою комнату. А во входную дверь уже кто-то стучал каблуком.

— Эй! Хозяин?! Принимай гостей!, — гремел кто-то басом за дверью, пытаясь силой открыть дверь. Эд, едва успев натянуть трусы, вышел в коридор, как голос друга продолжал орать: «Ну, долго ли нам прозябать под твоей дверью?!. Эд понял, что это пьяный Федор пинает дверь и тут же попытался открыть ее.

— Федор! Ну, чего же ты весь дом трясешь?!!, — громко ответил Эд, надеясь, что соседи уже услышали его голос и не будут поднимать хай в подъезде.

Дверь внезапно распахнулась, и Федор рухнул прямо на руки друга:

— Извини, Эд! Оступился, — громко сказал Федор, когда Эд, схватив его под руки потащил в гостиную, где уложил его на диван.

— Ты. Понимаешь, дружище, они опять решили подсунуть мне второго героя России, но я отказался. Это же не честно! Моя Лили горбатилась с моим Гиперболоидом-3 целый год, пока не нашла способ продления дальности полета, а они приписали это мне. А говорят, что у нас женщины наравне с мужчинами. А сами их же и обижают! — гремел Федор, держа в руках кружку с пивом, на которое он посматривал с некоторым удивлением.

— А у тебя водочка есть? — тихо спросил Федор.

— У нас, как в Греции, все есть...

— Ну, тогда и налей бокальчик. А эту коровью мочу я уже давно не пъю, — ответил Федор, возвращая бокал.

— А не много ли будет?

— Ты налей, а там разберемся... , — ответил Федор, упав головой на подушку, и тут же захрапел...

Эд лежал в постели один и тяжко вздыхал. написано для bеstwеаpоn.ru Он понял, что Федор уже окончательно сбился с правильного жизненного пути, что скоро о нем вообще забудут, говоря всем, что он умер. Ему было жаль друга и его талант, брошенный им на конце его жизненного пути. Хорошо, что еще есть добрая душа у кореянки, которая еще как-то удерживает его от окончательного падения, но Федор сам лезет в петлю смерти и, похоже, что его остановить некому. Он просто не хочет жить той жизнью, которую он устроил еще с молодости, разуверившись в своей правоте к концу жизни...

Утром приехала Лили, она расцеловала Эда за внимание и заботу по отношению к ее мужу, сделала Федору укол и когда тот проснулся, помогла ему одеться поприличнее, сказав Эду, что у нее есть документы на вывоз Федора в Северную Корею, где она знает врачей, способных вернуть Федора на верный жизненный путь.

— Не давай ему пить. Иначе ты потеряешь мужа! — сказал ей на прощание Эд, целуя ее в коридоре. Увидев слезы на щеках Эда, Лили подошла поближе, прильнула своими алыми губками к его рту, крепко поцеловала и сказала: Я сделаю все, чтобы спасти Федора... Ты веришь мне, Эд?

— Да! Моя милая! Ты единственная звездочка на небе, которая принесет ему счастье, — ответил Эд, целуя ее в ответ...

— Прощай. Эдуард! Ты очень хороший человек. Жаль, что не ты мой муж...

— Это судьба, Лили. Ну, с Богом! — перекрестил он эту пару и закрыл за ними дверь. Ему показалось, что что-то внутри у него оторвалось и исчезло куда-то.

— Вот так мы отрываем от своей души дорогих нам людей, которые потом вряд ли вернутся в нашу душу, — подумал Эд и пошел в спальню досыпать. И тут едва он уснул, как открылась дверь, и в спальню влетел ангел небесный в лице его драгоценной Алисы. Она счастливо улыбалась, целуя его в губы не давая произнести ни одного слова.

— Мамулька моя милая, — он обнял ее уже совсем голую и уложил прямо на себя. Он пытался протиснуть свой язык сквозь ее зубки, но Алиса непослушно мотала головой, давая понять мужу, что он не то место у нее целует. Эд намекнул ей

об этом кивком подбородка вниз. И тут она исчезла под его одеялом, как подлодка в море при экстренном погружении. Что она делала с его «Перескопом» он не понял, но почувствовал, что это нечто такое приятное и захватывающее, что нет тех сил, способных оторвать их тела друг от друга...

— Признайся, милая! Это академик Козырев тебя этому мастерству научил? — с ехидцей в голосе спросил он.

— Нет! В Москве много мастеров по этой части, — хихикнула она, продолжая накачивать его своей артизианской скважиной.

— Так вы науку побеждать Суворова превратили в науку побеждать слабых мужичков? — переспросил он.

— А ты знаешь, что тебя научить чему-то новому в этом деле практически невозможно, — ответила Алиса, продолжая накачивать его своей «киской».

— Неужто в Москве ослабели бабенки?! — продолжал он интриговать жену.

— А вот сейчас мы и проверим, как ослабели бабенки, — раздалось в дверях, и к ним вошла совершенно голая Лилька Живцова. — Разрешите? — она коленкой подтолкнула в глубь кровати тело Алисы, а сама нырнула к Эду под бочок.

— Лиля? Ты не можешь сдержать свои чувства с моим мужем в присутствии его жены?

— Нет! Не могу. А тебе я сейчас помогу, — она протянула руку под одеяло, нащупала ее лобок и тут же запустила средний палец в ее «мохнатку». На каждый вздох Алисы, Лилька отвечала пальцем внутри ее плоти. Алиска не вытерпела и сама приложила сверху на ладонь нахалки свою ладонь, которая доводила Алису до исступления. Она просто молчала и автоматически сжимала ноги, как только Лилькин палец работал в ее плоти. Алиска поняла, что с Лилькой бесполезно спорить и отдалась на милость победителей, которые, не теряя времени, уже щекотали Алису со всех сторон. Ее нежные вздохи превратились в нервные вскрики, где главным словом было «Еще!». Эд так разошелся, что примостился сзади, вставил любимой женушке свой «шланг» прямо в анал, и отвечал на каждый удар лилькиного пальца в пипу, ударом члена в ее анал... Получилось, что двое дерут одну девушку, а это само по себе уже нечто такое, что трудно кому-нибудь из участников процесса было оторваться от такого кайфа... Когда процесс подошел к финалу, когда все уже измазали друг друга спермой, и почувствовали, что их тела уже готовы не только ходить по земле, но и летать в таинственном космосе, как Лилька внезапно прекратила свои движения и тело Алисы оградили мощные мужские руки со словом «хватит!». Лилька вдруг вспомнила, что ей пора ехать в Питер, где ее ждет сам начальник Нахимовского училища.

Они втроем шумно плескались в ванной, измеряя мочалкой пенис единственного, но отважного мужчины, хохотали, обнимались и целовались так, что их трудно было разнять.

Вскоре Лилька с сыном неслись с огромной скоростью по блестящему на солнце шоссе, где они радовались заранее решенному вопросу, но они еще не знали, что сына Лильки тут же переоденут в морскую форму, а добрую мамочку после недолгого застолья сам адмирал пригласит в свой кабинет, где будет голым стоять на коленях, погрузив рот и нос в промежность между расставленных ног, причмокивая и облизывая ее прелести внизу и в то же время отсасывающего рта женщины у этого доброго человека. В его кабинете на мягком диване, где Лильке почему-то казалось, что этот диван был началом ее проверки на прочность, как красивой и любвиобильной женщины. Обсасывая его член, она то и дело спрашивала его: А организует он ей полет в космос, на что адмирал отвечал ей твердое «Да!». И он, как истый джентльмен, сдержал свое слово, отведя ее в парк отдыха, где им дали чудесную кабинку, в которой до тошноты они испытали все прелести полета к звездам. Ее так укачало, что весь завтрак она выбросила из гондолы воробъям на землю, а потом пара здоровых ребят несли ее выжатое, как лимон, тело, которое явно не желало быть телом космонавтки.

Но Лилька не была бы Лилькой из поселка «Тихоокеанский», если бы не написала всем своим подругам, что ее сын уже учится в училище, а она проходит стажировку по подготовке к полету в космос. Под чем подразумевались ночи любви с адмиралом, который драл ее по ночам, как сексуальную кошку. Но в чем не соврала Лилька. Так дело было в том, что в конечном итоге Лилька разошлась с мужем, а адмирал с женой. И в отдельной квартире на «Васильевском острове» он каждую ночь драл ее на мягкой перине, и почти каждый день в обеденный перерыв, в своем кабинете, до потери чувств, но после завершения процесса Лилька всегда спрашивала:

— И это все?

— А ты как думала?

— Думала, что это только разминка, а главное еще впереди...

— Я тоже так думаю. Но главное будет у нас летом, когда я отвезу тебя с сыном на свою дачу в Крыму, и тебя будут целовать и трахать не только грязные мужики, но и светлые волны волшебного самого синего в мире Черного моря моего... — пел он ей на ухо, не вынимая пальцев из ее промежности...

27.01.2019 г. Эдуард Зайцев.