Меня всегда волновала проблема купания девушек в воде, насыщенной мелким пляжным песком.

Как же, как же! Ведь женские щелки такие открытые и беззащитные перед напором не только мужских, хм-м... фаллосов, но и пыли, влаги и, конечно же, песка...

И вот, однажды, лет триста назад, в одном татарском ханстве, мне удалось случайно убедиться во всемогущих возможностях дамской письки. Одной из многих, но, такой единственной и неповторимой, что неповторимее быть просто не может. Такой сладкой, вкусной и доверчивой, которая, в умелых руках и нежном соседстве с моим... как бы его лучше представить, Младшим братом, превратила меня в ничтожного слизняка. Обратила в существо беспомощное и полностью зависимое от ласкового взгляда и кивка нежной головы существа, которого Бог назвал Женщиной. И не просто женщиной, а Ангела, о котором я хочу рассказать.

Она была одной из сотни наложниц Хана Гаетана.

Впервые я увидел ее во время посещения гавани Пескари. Это порт на лазурном берегу Моря Вечности. Там, согласно легенды, в древние времена водились такие маленькие рыбки – пескарики. Злые люди когда-то давно съели всех пескарей, а вот название осталось и прочно впиталось в местность, где и жила наложница Хана Гаетана.

Она была на выезде, в одной из карет хана. Осматривала окрестности своим высокомерным ленивым взглядом с поволокой, знакомилась с приезжими и местными жителями, подыскивала себе собеседников для вечерних и утренних сиестов. Ее давно пресытили многочисленные поклонники красоты, респонденты с далеких берегов и холодных морей, со своими излияниями и близкие врачеватели с мерзкими холодными граблями.

В толпе говорили, что Хан подарил эту, раскрашенную вензелями и золотом, карету, своей наложнице за то, что она украшала его жизнь своим прекрасным луноликим видом и за то, что пекла ему иногда пряники по рецептам своей бабушки – знаменитой гадалки из дома Тамерлана...

Вообще, надо сказать в этой истории все было странно и таинственно. Странным образом я оказался в то время в той самой гавани. Мало ли каких гаваней я повидал на свете, но эта привлекла меня своими воздушными замками и белыми парусами- крыльями многочисленных судов, стоящих на рейде. Странно, что на меня обратило внимание это Божество.

И вот, заметив проезжающую в карете красотку, я влюбился в нее с первого взгляда. Только от вида ее нежной ручки, поднимающей занавеску кареты, я покрылся возбуждающими мурашками, настолько сексуальной эта ручка была. Жаль только, что она была шариковая и, к тому же, синего цвета.

Я еще не видел Красавицу в фас и профиль, потому что они оба были скрыты все той же занавеской, но, уже знал, что эта красота совершенна и неповторима!

Как неповторима, так и недосягаемая она была для меня, простого шкипера с китобойной шхуны «Последний могиканин». Шхуна моя была хоть и старой, но настолько просоленной, что могла держаться на плаву, даже получив пробоину.

Карета остановилась недалеко от меня. Возница – огромный черный мавр, с серьгой в ухе, легко соскочил с козел и важно открыл дверцу кареты. На выдвинувшейся вслед за дверцей, ступеньке, тут же появилась крохотная ножка, тонко вылепленная из высококачественной татарской глины с примесью славянских ноток и патиной дворянских устоев древней Италии.

Обладательница ножки, возникла спустя тридцать пять сотых секунды, мгновенно ослепив все окружение своей неземной и неводной красотой!

Скорее всего, насколько я успел заметить до своего ослепления, природа ее красоты была в мешении многих типов красоты, набранных Высоким художником из различных источников. Возможно, это была, так называемая внепространственная красота. О!!!! Ее глаза, два великолепных очерченных болотных озера, поразили меня в сердечную мышцу, вызвав легкий катарсис и дисфункцию правого предсердия.

Медленно поводя взором, эта богиня оглядела окружение кареты, давая понять, что такая же, как все, что тоже ходит в туалет и, уже заканчивая свой обзор, увидела лежащее на, залитой рыбьей чешуей каменной брусчатке, мое тело.

— Что это? – Спросил ее взгляд присутствующих. И все, как один пожали плечами. – Не знаем мол, давно здесь стоим, и оно тоже давно валяется!

Что ее заинтересовало в моем тщедушном, сутулом теле, остается загадкой и по сей день. Но, в тот момент я даже и не пытался проанализировать, диструктурировать и синхронизировать свое впечатление. Все мои схемы были погашены одним взором ее прелестных глаз, за обожание которых сражались самые лучшие массажеры по всему миру!

— Come zu mir!­ – сказала красавица, ужасно коверкая англогерманские слова и пальчиком манит меня.

— Ми? – Удивленно вторил я ее акценту?

— Йес, ду, Дубина!

Обрадованный таким нежным отношением, я быстро засеменил к богине навстречу, мысленно пытаясь перевести последнее слово Красавицы. Возможно это, очень похожее на славянское название дубового полена, слово означало что-то ласковое. Ведь в мире очень много слов, с одинаковым произношением, смысл которых разнится от языка к языку...

— Что развалился на дороге? Не видишь, я проехать здесь хочу???? – Продолжала обнимать меня словами эта Звезда.

— Да, Уважаемая! Я все вижу и немедленно сойду с твоего пути, только дай полюбоваться на тебя, О, Небо мечты моей!!

Услышав мои слова, окружающие зеваки расхохотались так, галки в соседнем лесу вспорхнули со своих деревьев. Я понял сразу – она мне не позволит этого, ибо замужем и вообще презирает всех шкиперов вместе взятых и не положенных обратно. Но, случилась неожиданность!

Надо сказать, что эта девушка, даже будучи наложницей великого Хана, оставалась простым и доступным для чужих мечт, созданием. Она так же, как и все деревенские девчонки позволяла думать о ней и, даже желать ее (только очень глубоко запрятанными мыслями).

— Вау! Ты так хочешь? Ну, что ж, я могу позволить тебе большее! Я позволяю тебе даже поцеловать свежую пыль из-под моих ног.

Очевидно, про свежую она промолвила потому, что старую пыль либо сдувал ветер, либо ее целовали все кому ни лень, когда валялись в ней пьяные, будучи выкинутыми из портовых кабаков.

— Да, Уважаемая! Позволь мне сделать это! – С этими словами я наклонился к нежной ножке, выглядывающей из-под платья, и попытался приподнять ее, дабы добраться до пыли...

Очнулся я нескоро...

Очевидно, в ее туфельке была зашита свинцовая гирька. Так девушки обычно делают, когда стараются выглядеть тяжелее, или просто, чтобы их ветром не сдуло. Само собой, очнулся я не на улице, как босяк какой, бомжатый.

С удовольствием оглядевшись в просторных хоромах, я ощупал голову, слегка прибаливающую, затем новую, почти чистую солому на постели и обратил внимание, что сквозь решетку окна долетает достаточно света, чтобы понять, что в темнице я был один.

Сравнительно недорогая каморка, которую мне выделили для ожидания решения Хана и его любимой наложницы, оказалась еще более уютной, когда из ближайшей норки выглянули две замечательные крысиные мордашки. Их глаза-бусинки внимательно рассматривали меня все время, пока я думал, чем в них запустить, чтобы не обидеть. Под рукой, как раз оказался кусок какой-то еды, оставшейся от предыдущего нахала или какого другого пленника. Один взмах руки, и крысиная пара важно удалилась, унося в зубах награду за терпение...

Проведя в камерке пару часов, я хорошо выспался и теперь гадал, что же будет дальше? Смогу ли я осуществит свою мечту и снова увидеть эти прекрасное лицо? Левым глазом? Из прошлого опыта я знал, что опухоль в таких местах спадает только на третий день. Так что, видимо нет. Придется мне сделать это другим, не тронутым.

Вдалеке послышались шаги двух человек. Загремел засов двери и ко мне заглянула черная физиономия мавра.

— Живой? Есть будешь?

— Я еще не знаю... Нужно погадать. А брошу-ка я кости! Тут, как раз, есть подходящие, от моих предшественников остались.

— Да, ладно, не бросай! Я знаю. Мне гадалка уже нагадала. На, вот! Ешь, с барского стола.

Само собой, там были макароны с сыром. Иного и быть не могло. Это, как я узнал впоследствии, была любимая еда моей Звезды, и мне было очень приятно узнать, что макароны были почти целые. Некоторые, так только кое-где надкушенные. Очевидно, перед приемом пищи их проверял Первый Визирь Хана.

Мне они тоже понравились. Я съел все, почти не думая о возможности отравления, ведь я даже не знал, живы ли те, кто их ел до меня. Но, во-первых, мне очень хотелось кушать, а во-вторых, мне уже было все равно, потому что еще немного и срок их годности прошел бы...

Все время, пока я ел, второй человек, невидимый мне, молча стоял за закрытой дверью и ее туфельки переступали с ноги на ногу, будто бы она очень сильно хотела сикать. Судя по парфюму, это была Звезда, а, исходя из моего жизненного опыта, обновившегося недавно, замечать это мне было опасно.

Даже, когда она зашла в камеру и жестом отослала мавра прочь, я не замечал ее, хотя она мелькала передо мной, как женщина одного моего знакомого путешественника из Петербурга в Москву и обратно в пьяном виде...

— Да, чтоб тебя!!! – Рассердилась Звезда, сразу став заметной и шумной. – Ты что, ничего не видишь??? Я же почти голая перед тобой тут дефилирую уже полчаса!!!

— О, прелесть жизни моей! – Ответствовал я. – Я не могу видеть вас из-за недостойнейшего состояния моего ока! Оно слегка swelled и, в страхе получить пинка Вашей прелести, больше не открывается. Если бы... Если бы вдруг, Вы позволили мне повернуться к Вам другим боком, я бы смог увидеть Вас и рассмотреть всю Вашу не земную и не бесную красоту!

— Да, что ты за человек? Тебе обязательно нужно капризничать? – Она сама перешла на другой бок, попав в зону видимости, и я смог рассмотреть, что на ней, кроме туфелек, почти ничего не было!!! Такого я просто не мог представить!!!!

Как? Стучал изнутри по черепной коробке немой вопрос. Как можно было так легко одеться в такое холодное место??? Ведь, если принять во внимание то, что она наложница Хана, все три платья, едва прикрывающие носки ее туфель, и ватный платок, на ее прелестных волосах, почти не скрывали изгибы и выгибы ее прекрасного тела, которым она позволяла вот так свободно и беспардонно любоваться мне, пленнику любви!!

— О, Боги!!! – Вскричал я, когда она совершенно случайно наступила на мою босую ногу острым каблучком и повернулась на нем два раза.

— Что-то случилось? – Ее заботливый взгляд был хищно направлен вниз, где, от страшной боли у меня вдруг возникла эрекция.

— Нет, моя повелительница, все хорошо! Не волнуйтесь и не обращайте внимания!!! – Закричал я, заслоняя рукой свое мужское достоинство. – Это не от Вашего вида! Вы только не подумайте неправильно!!!

— Как???!!!! Мерзкая букашка!!! И ты только сейчас признаешься мне, что тебе нравятся мавры-мужчины?????

Вначале я не понял, о чем она говорит и, для приличия, начал усиленно кивать в знак согласия. Но, потом, когда до меня дошел смысла сказанного, внутри меня все перевернулось от возмущения. Оказалось, что она просто толкнула меня и я, запнувшись о нары, на которых лежала солома в виде матраса, упал навзничь – ноги выше головы. Вслед за моим падением (подозреваю, что оно было подстроено), на меня налетела дикая кошка. Именно с таким мирным животным я бы мог сравнить это Божество, которое преобразилась за долю секунды, после обвинения в гомосексуализме.

— Ты!! – прошипела растрепанная мгновенно ведьма. Платок, съехавший с ее прекрасных волос, развязался и упал на пол. Великолепная черная прическа длинными воланами стукнула по моему лбу, оставив там синяк. – Ты будешь моим!!! Я сказала!! Или голову срублю!!!

— Да, я же..., - Начал было я оправдываться, Но мне не дали этого сделать...

— Молчи, раб!!! – Прорычала она и впилась в мои губы своими алыми, как капля крови губками. Какие же сильные они оказались!! Они вдавили меня в соломенную труху и погрузили в беспамятный коллапс. Я даже забыл, что, по сценарию, люблю черных мужчин и всецело отдался этому поцелую. В это же самое время, ее острые коготки направились прямиком к моему хозяйству и тогда я взбрыкнул. Пять часов без душа и лишь утром чищенные зубы!!! Нет! Такого позора я претерпеть не мог!!

Еле отцепив от себя мегеру, не без сожаления, надо сказать, я потребовал себе душ, чашку зеленого чаю, картофель пюре или печеный, в зависимости от способности Ханских поваров, бутылку молока, кусок пресной оленины, игральные карты, холодильник, плазменный телевизор и путевку на Гаити.

Видя, как дешево она меня покупает, Мегера быстро согласилась, и вскоре я лежал в благоухающей маслами и амброзиями ванне. Вокруг меня, столпившись от любопытства, толкаясь и вырывая волосы у соперниц, стояли остальные 99 наложниц Хана. Они не видели никогда ни одного мужчины в мире, кроме своего хозяина и теперь с удивлением узнали, что у всех мужиков между ногами есть такой же шланг, как есть у него. Естественно, что евнухи, которые их обычно окружали, таким богатством похвастать не могли...

Некоторые из них окунали руки мне в ванну, пытаясь нащупать мое тело, но я тщательно маневрируя, прятался от них в пенных разводах и до сих пор еще оставался верен своей избраннице.

Как бы то ни было, вскоре мне удалось хорошенько помыться и, пользуясь секундой отвлеченного внимание девушек, которая была обязана объявлению по Ханскому радио, я выскользнул из их жадных рук, уже сильно возбужденный и жаждущий секса, пусть даже и с мавром, но побыстрее.

Потом уже, после многих случаев общения с этой прекрасной Звездой, я узнал, что она, будучи любимой и главной женой Хана, что таким образом подготавливала меня к слиянию наших тел.

Период ее воздержания несколько затянулся. Хану на всех наложниц всегда не хватало времени, хотя он работал в три смены и Моя Звезда вся истекала соками, которые просто залили ее во время нашего страшно насильного поцелуя в камере предварительного заключения.

Закутавшись в банный халат, я известным только мне путем направился в опочивальню моей Королевы.

Отодвинув в сторону дежурного евнуха, что-то пропищавшего мне относительно презервативов, я открыл дверь, за которой меня ждало счастье!

Да! Это было именно оно! Другими слова описать увиденную картину я просто был не способен!!!

На антикварном столе ручной работы, покрытом, как нельзя, кстати, вышитой скатертью, в совершенно бесстыжей позе, будто бы созданная для ее поедания, развалилась она! С каким же обожанием я смотрел на ее влажные обводы, вдыхал ее аромат, с легкой примесью копченостей и гречневой каши. Хотя, кашу я и не заказывал, но эту, прекраснейшую представительницу своего племени, я хотел уже сейчас. Я обожал ее и желал вонзить в нее свои зубы немедленно!!! Я хотел съесть ее, почти не разжевывая!!

Но, Вы же знаете, что корейку нельзя кушать так просто, без хорошего красного вина!! Так что здесь же, на скатерти, стоял кувшин старого Эльфийского вина, которое Хан Гаетан ставил собственно персоной в подвалы, доставая из продуктовых пакетов.

И вот, когда все преграды между нами в виде моей стеснительности и неопытности, испарились, я накинулся на свинину и принялся терзать ее, запивая каждый укус добрым глотком вина.

Но, как говорили древние римляне, счастья утоления голода не может длиться бесконечно. Вскоре я насытился. Обгрызенная со всех сторон, но уже не кажущаяся такой аппетитной, корейка, кроме легкой отрыжки не вызывала никаких чувств.

И тут, откуда то стороны раздался легкий смешок. Когда до меня дошло, что все это время за мной наблюдали, мне стало страшно стыдно. Вернее страшно от того, что теперь меня накажут за обжорство, а стыдно потому, что был весь вымазан салом от корейки.

Царица прекрасным своим телом возлежала на пышных подушках и смеялась над моим аппетитом. Она была такая, какую бы я хотел видеть ее. Все еще одетая, но не менее желанная от этого.

Я быстро привел себя в порядок, надеясь, что это не сон, а всамделишная правда. Она протянула ко мне руку и, воспользовавшись моей помощью поднялась с постели. Затем, развернув меня спиной к кровати, толкнула, роняя назад.

Дальше началась сказка Шехерезады.

Медленно, шаг за шагом освобождаясь от одежд, Ангел во плоти, но с жадной сексуальной энергией куртизанки, начала танцевать эротический танец для меня. Извивалась всем своим прекрасным телом. Ее бедра ни секунды не оставались в покое, и я не мог оторвать взгляд от них. Мое достоинство медленно, но неуклонно наливалось силой и желанием. Откуда то из-за двери лилась тихая музыка, а ты продолжала танцевать, вводя меня в звериное состояние. Мне хотелось схватить ее немедленно и проткнуть своим напрягшимся органом, но я не знал еще, что именно мне было позволено.

Вскоре Королева моих снов осталась почти обнаженной. Только легкий пеньюар, сквозь который просвечивалась прекраснейшая и маленькие грудки, с острыми от возбуждения сосками и треугольник голенькой, как у младенца писюньки. От нее я просто не мог отвести взгляда. Халат жестко поднялся на том месте, где он и должен был подняться от таких танцев и полы его разошлись в стороны, освобождая вздыбленный член.

А она видела все. Видела и улыбалась, слегка прикрывая глаза, готовилась к нашему соитию и предвкушала ощущения меня в себе. Во всех дырочках, во всех прекрасных местах, которые рождают наслаждение, оргазмы и которые истосковались по ласкам. В ее глазах затаилась жадный блеск этого ожидания, и она даже не пыталась скрывать его, продолжая танцевать.

Щеки ее покраснели, дыхание участилось и вскоре я заметил, что с ее маленькой голенькой щелочки, сочится влага. Она стекала по ее великолепным бедрам тонкими ручейками, соблазнительно и эротично смачивая эти прекрасные ножки. Ее рубашка тоже намокла соприкасаясь с эти местом, и такая картина страшно возмутила мое спокойствие. Такое расточительство я просто не мог терпеть!!!

Я вскочил, в страшном возбуждении, в одно мгновение оказался рядом, схватил это воздушное создание на руки, вдохнул ее запах, сладкий и терпкий одновременно и легко поднес на кровать.

Там я нежно положил ее на перину, неотрывно и жадно глядя прямо в зеленые лаза, не переставая дрожать от желания, а она доверчиво подняла свою рубашку, открывая и лаская свое нежное и прекрасное тело. Она так сильно желала меня, так долго ждала меня, что промокла насквозь и демонстрировала это моему взору.

Ее рубашка нам теперь только мешала. И я стянул ее с красавицы, пока она гибко выгибалась прекрасными своими обводами. Невероятно красивая картина открылась мне!

Какая же, все-таки, она была стройная и как вкусно пахли ее соки, выделившиеся из раскрытых широко половых губок, не менее прекрасных, чем и внутренние, розовые и нежные. Мне до зуда во всем теле хотелось впиться в них, чтобы потом не отрываться и ласкать их долго и страстно.

Но, она была хозяйкой здесь. И я был ее рабом. Она диктовала правила и требовательно впилась в мои губы. Это был поцелуй страсти, это был укус скорпиона, жадный глоток воды в пустыне!

Как же долго мы целовались! Возбуждение настольно завладело нами, что мы обезумели от него. Как-то сама по себе, испарилась одежда с меня, мы метались по широкой кровати, как два сцепленных в схватке животных, а поцелуй все никак не прекращался. Наконец, мы смогли оторваться друг от друга, чтобы соединится вновь, уже в другом месте.

Она так и не дала мне приникнуть к ее лону, а требовательно и почти грубо завладела моим членом и тут я ощутил сладость восточного мира, райские кущи, я попал на вершину блаженства, но, как оказалось, это было только начало подъема. Внутри нее, во влажной и тугой пещерке, теплая напряженная мышца обхватила меня и, с каждым движением, я начал выдавливать из ее сладких губ стоны сладостного возбуждения.

Как же красива она была, с прикрытыми черными ресницами глазами, с полуоткрытым ртом, обрамленным покусанными алыми губами и дивными белыми зубками внутри. Я не смог удержаться и снова впился в них, одновременно ощущая такой же страстный поцелуй внизу, между нашими телами и еще больше, от этого, напрягаясь внутри нее.

Она уже стонала, подходя к высшей точке наслаждения, прекрасная одалиска, дочь Востока, жрица любви, но я был так сильно возбужден, что понимал - если у нее начнется оргазм, я не удержусь тоже. Она и все ее тело настолько подходили к моему, сто я чувствовал ее всеми клетками своей кожи, а ее аромат, пьянил мне голову. Поэтому я сделал нечто неожиданное – вышел из нее и, все-таки, нырнул к ее нижним губкам, чтобы поцеловать их. Она резко дернулась, стремясь удержать меня в себе, но, когда почувствовала мои губы на своих, там, во влажном и сладком месте, успокоилась и улыбнулась одними губами.

— Ты что отлыниваешь? Не останавливайся, не то прикажу заковать тебя в цепи и отправить на галеры!

— Минутку, моя царица! Я не хочу, чтобы ты так легко отделалась от меня. Хочу помучить тебя немного перед моей казнью.

Сказал и стал целовать влажные, как утренняя трава губки, сейчас раздвинутые и открывавшие нежный клиторок. Она заволновалась, начала подкидывать тазом, чтобы поплотнее ощутить прикосновения, но я не поддавался на эти провокации, а просто поддерживал градус ее возбуждения на уровне, стремясь к тому, чтобы ее фантазии и ожидание делали пока за меня дело возбуждения.

Мне хватило пары минут, чтобы остыть и вот, я снова в ней. Переместившись выше, я продолжил наше слияние. Вначале медленно, затем все быстрее и настойчивее, я вбивал в нее свой отвердевший, как сталь стержень, доставая до таких мест, куда Дон Гаетано, возможно и не дотягивался. Это было видно по ее сумасшедшей улыбке и словам:

— О! Раб! Как ты хорош! Как тверд твой нефритовый стержень! Как же ты умел и силен, что заставляешь меня страдать! Ты достаешь, кажется, до горла моего! О! Продолжай здесь! О! Как же хорошо! Как прекрасен твой мощный орган!

Но, даже эти слова и охи, она не могла говорить спокойным голосом. Они прерывались тяжелыми стонами, когда она начала испытывать один оргазм за другим!

Мне показалось, что это была степная кобылица, настолько бурно она извергала из себя наслаждение, когда наступил момент. Она подбрасывала меня, стремясь получить наисильнейший удар, стремясь высосать из ситуации максимальное удовольствие! Она рычала и кусалась, за плечо, она царапала мне спину острыми коготками и сдавливала мои ноги своими, прижимая мой пах, к своей киске.

Казалось, она раздавит и мои яички и свою нежную писеньку, но, наступил момент облегчения. Она опала как-то сразу, расслабилась, совершенно обездвижено упав подо мной, и только по ее счастливой улыбке я понимал, что она не умерла.

Я все еще ласкал ее грудки, целовал ушки и шептан им нежные глупости, а она уже напряглась снова и, едва я продолжил фрикции, кончила снова! Потом, сразу за вторым разом – третий, потом, без перерыва, почти без отдыха, еще несколько раз, все громче м все с большей болью выплескивая слова благодарности. Под конец, когда она уже взмолилась:

— Все! Все! Прекрати, Ра-а-а-аб!!! Не могу-у-у-у! Пощади меня-я-я-я!, - Я воспользовался ситуацией и перевернул ее на животик.

Видя, что она совершенно обессилена и не может встать на колени, я просто поднял ее, почти невесомую попку и просунул под не подушку, открывая мою любимую картинку – прекрасные две сладкие дырочки, одна, слегка покрасневшая от недавних упражнений и другая, еще не задействованная в ласках, но тоже, вполне подходящая к моим намерениям. Я чувствовал, что долго не смогу больше сдерживаться. В паху моем тревожно ныли все органы. Я чувствовал, что масса сперматазоидов столпилась там у выхода и сдерживать их напор мне было не под силу.

Что мне нравится в восточном будуаре, так это наличие всяких там ароматических масел и мазей. Рядом, на резной тумбочке, я нащупал подходящую баночку из слоновой кости, сунул туда пальцы,, обнаружив нежную мазь и зачерпнул побольше. Ее попка была суха, но нежным цветком своим обещала вскоре впустить меня внутрь.

Моя царица лежала неподвижно, все еще находясь во власти возбуждения и отдыхала, но мои приготовления она воспринимала благосклонно и, даже расслабила анус, чтобы мне было проще начать.

Скользкий от масла палец пронырнул в нее гладко и она охнула от неожиданного ощущения.

— О! Да ты мастер! Это было приятно, Раб! Продолжай!

Я продолжил, все дальше и дальше проникая в нее, сначала одним, а потом подключил и второй палец, до тех пор, пока она вновь не задышала тяжело, приближаясь к новому оргазму.

Теперь я понял, что пора и, осторожно поднес свой член к новому отверстию. Внедрение было медленным, плавным и, когда я проскользнул тугой сфинктер, она застонала:

— Ой! Как же это прекрасно! Ох, давай еще, ой, как хорошо! Глубже..., дальше! Какой он у тебя огромный! Но...., мне не больно! Мне приятно... Я люблю это! О, господи, как же я это люблю! Пожалуй, Раб, я сделаю тебя своим евнухом! – но, видя, что я остановился в недоумении, поняла свою оплошность и пробормотала извинительно, - не, ты не так понял! Не останавливайся! Продолжай! Я сделаю тебя евнухом, как бы вроде. А, на деле – ты будешь делать это со мной каждый день. И по два раза. Как сегодня! О! Я сейчас кончу! Как прекрасно!!! Ты тоже!! Я хочу вместе с тобой!

Ну, что тут я мог сделать?

Все бурлило во мне уже давно и, только усилием воли я сдерживал тяжелую наступающую волну рвущуюся изнутри. Ее тугая попка массировал мой член настолько плотно и сладко. Он проваливался где-то внутри, потом выходил наружу, пройдя через сфинктер, затем, мгновение позже возвращался обратно, в невыносимую радость божественного тоннеля. Там было гладко, сладко, там было скользко и влажно. Там было наслаждение, и оно звало меня!

И вот, эти последние стонущие слова разрушили все мои искусственные преграды. Пах сжало невыносимым наслаждением, я расслабился, потом снова напрягся, чтобы получить максимум удовольствие и, чуть не потерял сознания от непередаваемой страстной боли счастья, которая началась вырываться из меня толчками. Я зарычал, впился зубами в плечо одалиски, притихшей подо мной, и так сильно сжал ее бедра, что уже подумал, получу наказание за синяки. Но, она промолчала и только хмыкнула саркастически.

— Медведь сибирский...

Когда сперма закончила вытекать из меня толчками, я тяжело опал, не имея возможности дышать и шевелиться. Она терпеливо лежала и ждала, пока я не отдохну и ни одного возражения я не услышал от своей богини, хозяйки и владычицы.

Потом я долго еще целовал ее спинку, нежную и гладкую, благодаря за счастье.

Когда она уснула, мне хватило полчаса, чтобы пробраться из ее дворца. Еще через пару часов, вместе с другими наемными матросами, я уже поднимал паруса на шхуне, следующей подальше от этих мест.. Быть евнухом в гареме Хана Гаетана, пусть даже и понарошку, мне не улыбалось. Одалиски, конечно, всегда сулят блаженство. Они дают его нам, но, если встанет вопрос о моих необрезанных органах, поздно будет говорить, что они нужны еще его жене. Да, и не поверит он.

Чик. И готово. Ищи потом пластических хирургов...