Cоmе crаwling fаstеr,
Оbеy yоur Mаstеr!
© Mеtаllicа, «Mаstеr оf puppеts».

Жара в тот день стояла страшная. Карабас Барабас расхаживал по дому в одних семейных трусах. Он поочерёдно обходил все комнаты, снова и снова проверяя, все ли окна распахнуты настежь, в надежде устроить хоть небольшой сквозняк. Но, как назло, на улице не было ни малейшего ветерка.

Вместо этого палящие лучи солнца вероломно врывались в раскрытые окна и только ещё больше раскаляли помещение. Длинная окладистая борода директора кукольного театра от этого липла к потной груди и огромному круглому пузу. Его раскрасневшаяся от зноя физиономия постоянно корчила страдальческие гримасы.

Мечась из комнаты в комнату, он частенько вдруг останавливался, вскидывая взор кверху и обмахивая себя руками, чтобы хоть какое-то дуновение на секунду принесло ему намёк на прохладу. Единственным помещением, куда он не заходил и где не были распахнуты сейчас окна, был его рабочий кабинет.

Проходя мимо высокой запертой двери, Карабас стал всё чаще коситься на неё. До начала вечернего представления оставалось ещё несколько часов, и ему не хотелось коротать их на своём рабочем месте. Однако идти по жаре никуда не хотелось, да и изнывать от зноя в раскалённом доме было тоже выше его сил.

Высоченный бородач обречённо вздохнул, нащупал висящий на шее ключ, отворил и осторожно приоткрыл дверь своего кабинета. В лицо ему тут же повеяло прохладой и спёртым запахом книжной пыли и нафталина. Окно кабинета, и без того выходившее на теневую сторону, было не просто закрыто, а задёрнуто толстой занавеской, поэтому воздух внутри, хотя и не отличался свежестью, но не раскалился так, как во всём доме.

Оказавшись внутри, он тотчас плотно закрыл за собой дверь и, не веря своему счастью, принялся обмахивать бородой, будто веером, свои вспотевшие пузо и грудь. Потом прошёл в дальний угол кабинета, там стоял большой книжный стеллаж со старинными фолиантами и письменный стол, на нём были разложены какие-то бумаги. Поверх бумаг лежала небольшая чёрная плётка, которой так боялись все без исключения куклы.

Карабас Барабас взял её в руки и принялся задумчиво поглаживать пальцами изрядно потёртую рукоять. Он даже прикрыл глаза от удовольствия, когда вспомнил про ту безграничную власть, которую она давала ему над подчинёнными.

Кукол в театре было не очень много, и все они хранились здесь же — были развешены на крючках вдоль стен кабинета. Хозяин повернулся и скользнул взглядом по стенам, словно хотел убедиться, что никто из кукол не удрал в самоволку перед спектаклем.

Держа плётку в одной руке и легонько похлопывая семью её кожаными языками себя по свободной ладони, он медленно и вальяжно прошёлся вдоль одной стены, потом развернулся и так же важно прошествовал вдоль другой в обратную сторону. Владелец театра то хмурил взгляд, сдвигая брови, то улыбался, почти давясь от хохота, — он прокручивал в голове сцены из сегодняшнего вечернего приватного шоу.

Карабас руководил театром много лет, и всем без исключения его куклам уже давно исполнилось восемнадцать. Поэтому и репертуар трупы в последнее время стал куда более разнообразным. С недавних пор в него вошли и весьма смелые постановки, ориентированные на тонких ценителей пикантных и откровенных зрелищ. А учитывая властный нрав и безудержный темперамент художественного руководителя, нетрудно догадаться, что между представлениями он частенько позволял себе в отношении артистов самый настоящий харассмент.

Оказавшись снова возле стола в своём кабинете, он прищурил взгляд, всматриваясь в циферблат настольных часов. Времени до спектакля было предостаточно, а прохлада и полумрак знакомого помещения неожиданно поспособствовали возникновению в его творческой голове определённого рода фантазий и желаний.

Директор снова окинул взором неподвижно висящие на своих крючках куклы, подошёл поближе и стал выбирать себе жертву для сегодняшних полуденных истязаний. Ему нравилось иногда их наказывать, к тому же он был уверен, что это позволяло поддерживать среди труппы свой авторитет на должном уровне.

На днях на глазах у всех он выпорол своей плёткой Арлекина якобы за то, что он недостаточно усердно лупил палкой Пьеро на прошлом представлении. Вспомнив, как тот визжал и дёргался, отчаянно пытаясь прямо во время порки снова натянуть на уже пунцовый от плётки зад свои расписные штаны, Карабас ухмыльнулся, проходя мимо него.

Потом остановился возле Базилио с Алисой и поморщился, когда снова представил, как эта блудливая парочка недавно ночью предалась грязным прелюбодеяниям прямо здесь, в этом кабинете. Разгорячившись за время представления, они ночью каким-то образом соскочили со своих крючков и оказались на любимом диване Карабаса, стоящем вдоль стены кабинета. Он застукал их, когда проходил мимо и случайно услышал, как ритмично поскрипывают старые пружины. Естественно, обоим за это тут же крепко влетело!

Следом висели куклы пса Артемона, недотёпы Пьеро и гламурной кокетки Мальвины. Встав напротив последней, Карабас стал почёсывать рукояткой плётки себя за ухом, тщетно пытаясь припомнить, когда именно в последний раз он наводил ею румянец на молочно-белых полупопиях этой заносчивой голубовласой сыкухи.

Тогда Карабас решил, что отсутствие подобных воспоминаний — это уже вполне себе повод остановить сегодняшний выбор не ней. Недолго думая, он снял Мальвину с крючка и шумно вдохнул у куклы из-под подола пахнущий нафталином воздух. Потом расставил ей ноги так, чтобы она могла стоять без посторонней помощи, поставил посреди кабинета, а сам уселся на диван и стал ждать, вертя в руках свою любимую плётку.

Уже через пару минут у куклы едва заметно шевельнулась сначала одна рука, затем вторая. Потом чуть повернулась голова. Постепенно тело куклы стало обретать всё более реалистичные черты, и вскоре она превратилась в почти настоящую девушку. С той лишь разницей, что ростом она была, как и все прочие куклы, чуть более полуметра.

Очнувшись будто ото сна, Мальвина стала озираться по сторонам. Поняв, что находится она не в театре и что до представления ещё далеко, а возле неё сидит вертящий в руках плётку полуголый Карабас Барабас, она моментально сообразила, что всё это значит, и для чего он её сейчас разбудил.

Бежать ей было некуда, а звать на помощь — некого, поскольку пока кукла висит на гвозде, никаких действий самостоятельно совершить не может. Поэтому она, тяжко вздохнув своим курносым носиком, молча подошла к директору театра, вскинула вверх подол и стянула с попки рейтузики, заканчивающиеся внизу бёдер шёлковыми кружевами.

Карабас тут же подхватил её своими ручищами и уложил себе поперёк колен. Он по-хозяйски приспустил рейтузики ещё ниже — так, что их резинка теперь стягивала девчонке голени. А подол её пышного платьица задрал по самые плечи, оголив не только попку, но и низ её стройной спинки.

Мальвина лежала так, что её голова свисала вниз с одного мужского колена, касаясь подбородком его ноги, а её спутанные рейтузами ножки свисали с другого колена. Мужчина положил левую длань на девичью спину в области лопаток, придавив голубые волнистые волосы вместе с краем задранного подола, и властно прижал несчастную куклу к своей ляжке.

В правой руке у него была плётка, которой он сразу принялся хлестать маленький белоснежный девичий задик. Хотя Карабас шлёпал кукле попу даже не в половину, а, наверное, в четверть силы, тонкокожей чувствительной девчонке и этого было предостаточно. При каждом новом шлепке она стала тоненько взвизгивать, а на её красивых булочках мгновенно проявлялись светло-розовые полоски в тех местах, где плётка лизала их своими чёрными кожаными языками.

Карабас порол Мальвине попку сейчас просто так. Ему было не за что её наказывать. Возможно, сам по себе этот факт и стал поводом для наказания. Он делал это для профилактики, так сказать. А ещё потому, что ему ужасно нравилось, как она сжимает свою маленькую нежную попочку перед каждым шлепком и как потом отрывисто взвизгивает тонюсеньким голоском, когда хлысты плётки в очередной раз ошпаривают маленький беззащитный задик.

Зажмурив глазки, девчонка закусила зубами кулачок и принимала попкой порку от своего хозяина. Всё тельце Мальвины вздрагивало, когда семь злых чёрных кожаных языков раз за разом больно лизали две мягкие и нежные девичьи булочки. А потом они опять взвивались вверх, чтобы снова обжечь белокожей девчонке её голенькую гламурную попочку.

Задик жгло, как от красного перца. Особенно в первые мгновения после очередного «поцелуя» кожаных языков. От этого девочка с голубыми волосами отчаянно сучила ножками, из-за чего её красивые кружевные рейтузики сползали всё ниже, пока окончательно не соскочили с ног и не оказались на полу.

Сучить ножками теперь стало куда легче, и она вовсю дрыгала ими и размахивала в разные стороны, хныча, крича и получая от Карабаса всё более сильные удары плёткой по голой попе. Маленькие туфельки вскоре одна за другой полетели в разные стороны. Эти движения кукольных ножек явно возбудили старого садиста, и он не замечал, как стал вкладывать в эту профилактическую порку слишком много усердия.

Из кукольных глаз Мальвины ручьём текли слёзы, она плакала и в голос кричала, а её нежную попочку продолжали безжалостно обжигать и разрисовывать расписными розовыми узорами злые чёрные языки семихвостой кожаной плётки. Вытерпеть такое гламурной красотке было не по силам.

И вот, когда плётка в последний раз обдала огненным жаром, будто смешанным со жгучим красным перцем, её ставшую давно уже ярко-розовой маленькую попку, девчонка из последних сил вскрикнула и затихла, а всё её тельце обмякло и повисло на коленях у Карабаса безвольной тряпочкой.

Он тотчас перестал её пороть. А через мгновение ощутил, как впав в обморок, несчастная выпоротая им девчонка «ошпарила кипяточком» ему колени из своей маленькой безволосой щелочки, которая всё то время, что он её порол, терлась о его упругое волосатое бедро. Сразу несколько маленьких тёплых ручейков девичьего стыда потекли по мужским голеням. Затаив дыхание, он наслаждался тем, как солоноватые струйки, вытекающие у девчушки между ног, приятно щекочут бёдра и затем неспешно стекают вниз по волосатым икрам.

Потом он зажал рукоять плётки в зубах и обеими руками приподнял Мальвину, ухватив под мышки. Её голова с огромным голубым бантом безвольно свесилась набок, а стройные ножки в одних только белых гольфиках расслабленно устремились вниз. Но Карабас смотрел сейчас не на них.

В том месте, где совершенно лысый девичий лобок тёрся о голое бедро Карабаса, на его волосатой поверхности образовалось большое круглое пятно блестящей густой смазки. Он давно подозревал, что эта маленькая похотливая извращенка возбуждается, когда её наказывают. И вот теперь он окончательно в этом убедился.

Тяжело дыша и насупив густые брови, Карабас сверлил взглядом её обильно смоченные прозрачными скользкими выделениями безволосый лобок и два белоснежных валика пухленьких половых губок. Хотя директор имел безграничную власть над своими куклами, ему, всё же, не часто представлялась возможность так вот подолгу с близкого расстояния лицезреть их интимные прелести.

Мальвина так и не приходил в себя. Маленькая золотистая капелька напоследок выскользнула у неё из щелки и потекла вниз по белоснежной коже бедра. Косматый бородач давно хотел узнать, какова же на вкус писька у этой горделивой кокетки. Но он всё никак не решался это выяснить, потому что слишком хорошо знал женскую натуру и не желал дать тем самым ей повод потом собой манипулировать.

Но сейчас случай был для этого просто идеальным — она без чувств, и вряд ли об этом потом вспомнит. Немного подумав, бородач уложил свою подчинённую на спину рядом с собой на диван. Сам выпустил из зубов плётку и, прижав девичьи бёдра к её кукольному животику, склонился косматой физиономией прямо над мокренькой безволосой щелочкой.

В такой позе половые губки широко разошлись, бесстыдно обнажив едва заметную складочку крошечного клитора и блестящее от влаги розовое естество девочки с голубыми волосами. Не веря сам в то, что он сейчас делает, мужчина вывалил изо рта свой огромный горячий язык и покрыл им вход в узкое влагалище куклы вместе с парой мраморно-белых полумесяцев совершенно гладких половых губок.

Солоновато-сладкий вкус, дурманящий едва уловимый девичий запах, влажное тепло и трепетная нежность юных недр между ног у красотки ударили ему в голову. «УУМММммм... « — приглушённо пробасил себе под нос Карабас и начал увлечённо вылизывать Мальвине щелку. Мужской язык, словно гигантский слизень, медленно ползал снизу-вверх у неё меж широко раздвинутых бёдер от попочки до самого пупка.

Шершаво-бархатистая поверхность упоительно тёрлась о тонкие малиновые внутренние губки, настойчиво стягивала кожистый капюшончик с горошинки клитора, стремясь скользнуть по его самой чувствительной вершине. Кончик языка иногда нырял вглубь узенькой щелки, утопая в трепещущей розовой неге девичьей норки. А потом он поднимался по верхнему своду влажной пещерки, стараясь в очередной раз нащупать крохотную — с игольное ушко — дырочку, из которой порой снова удавалось высосать малюсенькую солоноватую капельку тёплого девичьего стыда.

Кукла всё ещё была без чувств и, будто бы опасаясь, что она вот-вот очнётся, бородатый мужчина спешил насладиться вкусом и нежностью таких ласковых и бесстыжих прелестей этой своенравной мокрощелки. Его борода и усы терли и царапали тонкую кожу внутренней стороны её бёдер, попки и лобка. А язык безумствовал, бесцеремонно исследуя самые потаённые уголки влагалища юной белокожей красотки.

Он засовывал в девчушку свой огромный язык так глубоко, как только мог, страстно обсасывал поросшими длинной щетиной губами её чувственный клитор, а потом громко причмокивал, неистово всасываясь широко раскрытым ртом Мальвине в пиздёнку, которую покрывал при этом своими губами вместе с лобком и половыми губками от пупка до самых булочек.

Карабас Барабас лишь изредка отрывался от причинного места немного курносой девчонки, и то — лишь для того, чтобы насладиться видом обслюнявленной им и раскрасневшейся от жарких засосов безволосой девичьей щелки. А через мгновение вновь разводил пошире её прижатые к животу ножки и с новой силой всасывался в неё, не забывая периодически вальцевать кончиком языка тугое розовое колечко её недавно выпоротой попки.

И только когда дыхание куклы стало более ощутимым, по телу начали пробегать мелкие судороги, а девичьи железы стали реагировать на ласки и наполнять писю похотливой сыкушки скользкой смазкой, хозяин, опасаясь, что она очнётся и всё поймёт, с досадой в душе прервал этот страстный куннилингус и отпрял от похотливой промежности молоденькой актрисы своего театра.

Он оставил её лежать на диване в той же позе. Ножки её, на которые он больше не давил, чуть подались вперёд, но так и остались бесстыдно расставленными по сторонам. Всё ещё выглядывающий меж половых губ клитор еле заметно подёргивался, так и не дождавшись оргазма. Красивый и плоский девичий животик равномерно двигался вверх-вниз, то и дело отрывисто вздрагивая, чем красноречиво выдавал сильное возбуждение, охватившее куклу, к которой едва начали возвращаться чувства.

Двухметровый Карабас Барабас стоял у изголовья и смотрел на сначала выпоротую, а затем доведённую им до предоргазменной агонии Мальвину. Он был в ярости от того, что не может сейчас бурно совокупиться с этой голубовласой полуметровой нимфеткой. Всё, что ему оставалось — запустить себе в трусы руку и яростно двигать там кулаком, пялясь на такую сладкую письку распластанной перед ним на спине оголённой девчонки.

И тут ему в голову пришла гениальная мысль. Не вынимая руку из своих трусов, свободной он дотянулся до висящей на стене куклы Арлекина, снял его и поставил посреди комнаты. Он знал, что Мальвина, хотя и вечно корчит из себя целочку, частенько даёт ему, когда представляется такая возможность. Причём её не очень-то заботит тот факт, что об этом знают абсолютно все вокруг, включая самого Карабаса и даже Пьеро.

По сюжету некоторых приватных спектаклей Арлекину порой доводилось пялить Мальвину прямо на сцене. Впрочем, она оставалась при этом в платье, и зрителям не было видно, что на самом деле происходит у неё под подолом, когда Арлекин наваливался на неё сверху или пристраивался сзади, нагнув раком. Но куклы упорно шушукались между собой, о том, что он непросто делает вид, а вполне по-настоящему ебёт её во время представлений — уж очень громкими и реалистичными получались у неё при этом стоны и всхлипы!

Спустя пару минут кукла Арлекина окончательно приняла человеческие черты. Он бросил на пол палку, которой обычно лупил по хребту Пьеро, развлекая публику. Посмотрел на Карабаса, потом на Мальвину, всё ещё лежащую на диване и изнемогающую от неудовлетворённой похоти. Директор поймал его взгляд и, не переставая дрочить, утвердительно кивнул, ответив на немой вопрос только что ожившей марионетки.

Недолго думая, Арлекин спустил штаны, вскочил с ногами на диван и улёгся сверху на Мальвину. Круглощёкая хитрюга уже давно пришла в себя и прекрасно видела сквозь чуть разомкнутые веки, что происходит вокруг, но она так и не открывала полностью глаз, не желая повлиять тем на сценарий этой импровизационной и такой волнующей интермедии.

Оказавшись сверху на возбуждённой девчонке, изворотливый пацан тут же привычным движением направил ей в скользкую от смазки щелочку свой мгновенно подскочивший член и бодро задвигал задом. Его упругие булки резво сновали вверх-вниз меж расслабленных белоснежных бёдер Мальвины, которые стали размашисто раскачиваться, словно крылья, в такт энергичным фрикциям.

Голубовласая актриса кукольного театра отвернула своё белое круглое личико к стенке и шумно задышала едва приоткрытым ртом. Из него слышались страстные вдохи-выдохи, на фоне которых чуткий слух Арлекина улавливал тонюсенькие попискивания. Он много раз уже слышал их раньше, когда подолгу сладко ебал эту гламурную мокрощелочку. Его сводило с ума то, как долго она может балансировать буквально на грани экстаза, не теряя остроты ощущений сама и подогревая своими страстными и неподдельными возгласами интерес и возбуждение партнёра.

Ушлый любовник, не переставая двигать задом, просунул обе руки под корсет высоко задранного девичьего платья и покрыл ими нежные холмики миниатюрных грудок Мальвины. рассказы эротические Большими пальцами он принялся мять и теребить чувственные иголочки маленьких стоячих сосков.

Эти ласки в сочетании с умелой, темпераментной и такой глубокой еблей ещё больше возбудили похотливую белокожую куколку. Она зажала в кулачки край своего пышного подола и теребила кружевную ткань, невольно начав подмахивать своим маленьким задиком навстречу толчкам внушительного члена Арлекина в изливающуюся тёплыми и скользкими соками щелку.

Карабас стоял рядом и с довольной ухмылкой на косматой роже наблюдал за этим процессом. Решив добавить больше страсти и усилить драматизм этой импровизации, он свободной от дрочки рукой снял с крючка ещё одну куклу и поставил на пол посреди кабинета. Прирождённый садист решил теперь насладиться ещё и страданиями Пьеро, которого заставит смотреть, как, предварительно выпоров, ебут его любимую девочку с голубыми волосами.

Арлекин покосился на начавшую оживать куклу в высоком колпаке и белом одеянии с длинными рукавами. Потом перевёл взгляд на повелителя кукол и после этого принялся шпилить лежащую под ним девчушку с удвоенной силой. Её разрисованная плёткой бело-розовая попка заскакала по дивану ещё выше и чаще, а разомлевшая от неистовых и глубоких палок пиздёнка захлюпала так, что этот звук заглушал скрип старых диванных пружин.

Не видя пока Пьеро, Мальвина не поняла, что именно подтолкнуло страстного любовника нарастить темп и силу ебли, усилив в нём интерес к её красивой и нежной письке. Она крепко обхватила его голый зад своими тонкими ножками в кружевных гольфах. Обезумив от похоти, девушка принялась громко стонать и яростно проталкивать внутрь себя мужскую твердь, наслаждаясь ещё более глубокими и частыми проникновениями жёсткого поршня, ставшего сейчас ещё толще и горячее.

Если бы Карабас Барабас ничего не предпринял, они оба бурно кончили бы ещё до того, как кукла Пьеро оживёт и начнёт страдать от этого зрелища. Не желая упускать возможность лицезреть его стенания, бородатый здоровяк поднял с пола брошенную Арлекином палку и разок звонко шлёпнул ею по его голому заду.

В ответ на испуганный взгляд молодого ёбаря он неодобрительно покачал головой и пригрозил ему пальцем, намекая на то, чтобы тот не так торопился. Не смея перечить грозному директору, озорной пацан сбавил темп ебли и глубину, на которую вталкивал Мальвине в узенькую раздроченную дырочку свой внушительный упругий орган.

Поняв, что волна уже такого близкого и вожделенного оргазма стала вдруг отступать, белолицая курносая сыкушка открыла глаза и посмотрела на ебущего её и так сладко мнущего ей грудки любовника, а потом перевела взгляд туда, куда смотрел он сам.

Они оба увидели, как Карабас тем временем передал поднятую с полу палку в руки Пьеро, остолбеневшего от зрелища, которое предстало перед его взором, как только он очнулся. Он, толком не понимая, чего от него хотят, вяло обхватил рукой протянутую ему палку прямо через ткань своих безобразно длинных белых рукавов.

Поначалу застывшее на его лице выражение ужаса сменилось отчаянием, смешанным с безысходностью. Но затем, когда он ощутил в ладони жёсткое орудие, которое вложил ему в руки режиссёр этого действа, в его глазах неожиданно мелькнул огонёк праведного гнева.

Будучи уверенным, что Арлекин сейчас овладел его девочкой силой и вопреки её желанию, Пьеро поддался внезапно проснувшемуся в нём почти звериному инстинкту и решил на этот раз сам избить той самой палкой обидчика своей возлюбленной.

Ухватив орудие для побоев покрепче обеими руками, он замахнулся ей через голову, а затем яростно обрушил на хребет этого самодовольного урода, чей поганый член сейчас по самые яйца вонзается в трепетное и чувственное естество распластанной под ним прекрасной девочки с голубыми волосами.

Арлекин вздрогнул и взвыл от боли. Следующий удар палкой пришёлся ему по заднице. Потом последовала хаотичная серия не слишком болезненных, но частых оплеух, тычков и шлепков, которая, впрочем, заставила изворотливого пацана принять ответные действия.

Он решил назло Пьеро, так и не вынимая член из такой сладкой и тёплой девичьей письки, обхватить её руками и перекатиться на спину. Теперь он оказался снизу, а гламурная голозадая девочка — на нём сверху. Он крепко притянул её к себе за шею и продолжил жарить членом в щелочку теперь снизу. Её всё ещё розовая и горячая от недавней порки кожаной плёткой попочка вздёрнулась кверху.

Пьеро, конечно, сразу перестал махать палкой, так как теперь он опасался ударить ею Мальвину. Вновь растерянное выражение застыло на лице у недотёпы в высоком белом колпаке. Он посмотрел на стоящего рядом Карабаса, но тот только округлил глаза, нарочито вытянул вперёд нижнюю губу и выставил перед собой незанятую мастурбацией ладонь, давая понять своим видом, что он тут вообще ни причём.

Поняв, что дальнейшие решения придётся принимать только ему самому, обманутый и униженный Пьеро какое-то время смотрел, как скачет в позе наездницы обезумевшая от страсти Мальвина на вздыбленном и блестящем от её смазки члене молодого любовника. Маленькая и такая красивая голая девичья попочка совершает монотонные ритмичные движения навстречу толчкам, направляемым в её истекающую смазкой безволосую щелку.

Туго сомкнутое розовое колечко при этом поигрывало, то сжимаясь сильнее, то почти полностью расслабляясь, будто завлекая и даже требуя анальных проникновений. Мальвина явно дразнила Пьеро, двигая подобным образом своей недавно выпоротой попкой и не переставая с наслаждением насаживаться щелочкой до упора на кол ебущего её снизу Арлекина.

Опустив палку, бедолага молча смотрел на всё это, не зная, что ему предпринять. Сколько романтических прогулок было у них с Мальвиной под Луной!... Сколько искренних и страстных стихов он её посвятил!... Сколько слов и клятв в любви и верности произносил!... Но он до сих пор так ни разу даже не видел её нежных прелестей.

Лишь однажды, осмелев, он решился положить руку ей на попку. Даже сквозь ткань пышного платья он ощутил тогда всю нежность и тепло, исходящее от её булочек. А потом, поняв, что она не возражает, он залез рукой под подол и даже попытался приспустить рейтузики. И когда кончиками пальцев едва коснулся бархатистой кожи её голенькой задницы, едва не кончил себе в штаны от счастья...

А этот ушлёпок сейчас так вот запросто ебёт его любимую и такую желанную девочку с голубыми волосами!... А она... Она, закрыв от удовольствия свои глазки, бесстыже подмахивает ему задиком и млеет от его проникновений. Пьеро обреченно в упор пялился на то, как играет розовое колечко её нежного очка, и как растягиваются две белоснежные половые губки, в очередной раз глубоко заглатывая введённый меж них член Арлекина.

Сама Мальвина то и дело стыдливо косилась на стоящего рядом поэта-романтика, а потом, потупив взор, вновь отворачивалась, не в силах прервать акт совокупления с Арлекином. Зная, что этот неудачник Пьеро продолжает наблюдать за ней, она постоянно поправляла на голове бант и зачем-то подтягивала гольфики, всё время сползающие у неё с голеней во время страстной ебли.

Арлекин, державший её до этого руками за плечи, дал, наконец, ей немного выпрямиться и ухватил теперь руками за тёплые булочки. Он начал лапать, мять, сжимать и растягивать их, то пряча меж ними от взора наблюдателей розовое девичье очко, то снова выставляя его напоказ. Нежная плоть всё шире и шире расступающегося при этом заднего прохода любимой девчонки будоражила и мутила рассудок несчастного парня.

В конце концов он не выдержал и, сорвав с себя штаны, под одобрительный возглас Карабаса Барабаса решительно вскочил на диван и пристроился к попке Мальвины. Путаясь в длиннющих рукавах, он принялся дрожащими от возбуждения руками направлять свой тоненький красноголовый отросток в её миниатюрную заднюю дырочку.

Согласия на анальное проникновение у белокожей сыкухи с голубыми волосами никто, конечно, не спрашивал. А Арлекин, как ни странно, не возражал против того, что Пьеро присоединится к их оргии. Напротив, он растопырил пальцами её булочки как можно шире и стал менее яростно долбить снизу кукольную пиздёнку, чтобы попка не так сильно сотрясалась, и второй член смог скорее проскользнуть внутрь неё.

Карабас, наблюдавший за неуклюжими попытками недотёпы в белом одеянии совершить свой первый в жизни анальный акт, сжалился над ним и демонстративно покашлял, чтобы привлечь его внимание. Как только неумелый любовник поднял взгляд, он поднёс пальцы ко рту и изобразил, будто плюёт на них.

Этот опыт был тут же применён на практике. Пьеро склонил голову вниз, и длинный белёсый плевок устремился из его рта точно к тому месту, где деформированная от нажима пунцовая головка его скромного члена отчаянно пыталась разжать стенки туго сомкнутого и совершенно сухого девичьего ануса.

Влага тут же решила эту проблему, и отросток парня в белом колпаке уверенно пополз девчонке в попочку, властно раздвигая нежные и горячие недра. Руки в длинных рукавах легли на талию Мальвины и чуть потянули к себе, чтобы скомпенсировать усилие, с которым он проталкивал член в её тугой задик.

Когда Пьеро удалось овладеть девичьей попкой, Арлекин продолжил долбить снизу сладкую половую щелочку Мальвины. Ощутив теперь двойное проникновение в своё чувственное тельце, девчонка не могла больше сдерживать стоны. Несколько раз поморгав своими длинными ресничками, она вскинула голову кверху, закрыла глаза и, придерживая одной рукой высокий бант на голове, а другой упершись в грудь Арлекина, подчинилась двойственному ритму анально-вагинальной ебли.

Теперь уже два мужских органа баловали её дырочки изнутри. Они двигались с разной скоростью и проникали на разную глубину. Ствол Арлекина двигался размашисто и уверенно, радуя каждую клеточку чувственной девичьей писи и каждый раз упираясь в дальний свод её лона, чем причинял невиданное блаженство. Неумелый стручок Пьеро часто и судорожно дрыгался в тугой попке, то и дело пульсировал и подрагивал, но сам факт нахождения его там сводил сейчас Малвину с ума, придавая этой двойной ебле отчётливо непристойный характер.

Сразу после того, как Пьеро ощутил всю теплоту и упругую нежность совсем ещё молочной попки бесстыдницы с голубыми волосами, в нём неожиданно вскипел весь его мужской темперамент. Ему казалось, что он жарил малышке её всё ещё румяный после порки кукольный задик так, будто это было смыслом всей его жизни. Его руки вцепились девчушке в бока с такой силой, что там наверняка теперь останутся синяки.

Арлекин не отставал и изо всех пялил письку гламурной сыкушки, звонко шлёпая низом живота по безволосому девичьему лобку и возбуждённому чувствительному клитору. Белоснежные половые губки растягивались его внушительным членом и блестели от обильных любовных выделений. Всё это сопровождалось характерным ритмичным похлюпыванием.

Пьеро не сводил глаз с красивой девичьей попочки, которую сейчас ебал. Он не варил своим глазам и наслаждался тем, как сотрясаются две маленькие упругие и нежные девичьи булочки при каждом новом его толчке, как расходятся по ним, словно по молочному пудингу, мелкие волны. Он упивался и тем наслаждением, которые доставляет ему сейчас тугая попа Мальвины, сладко сосущая его весьма скромных размеров отросток.

Стоящему у изголовья дивана Карабасу было лучше всех видно мраморно-белое круглое личико Мальвины. Она всё ещё пыталась удержать рукой огромный бант у себя на голове, но он всё равно съехал набок. Ебля сразу в две дырочки сводила похотливую куклу с ума. Приподняв голову немного вверх, она стонала в такт толчкам обоих членов, широко раскрыв свой маленький ротик.

Не в силах устоять перед соблазном, повелитель кукол протянул руку, положил ей на голову, примяв бант, и чуть наклонил её к себе. Другой рукой, которая всё это время была заправлена внутрь семейных трусов, он вынул наружу свой огромный надроченный хер и поднёс пухлую бордовую залупу к девичьему ротику.

Мальвине пришлось разинуть его так широко, как она этого никогда раньше не делала. Всё её личико растянулось, как резиновое, а маленький курносый носик сморщился, когда огромная директорская елда раздвинула до отказа её красивые алые губки и, примяв маленький язычок, устремилась прямо к горлу.

Слёзы брызнули из округлившихся и выпученных девичьих глазёнок, а из глубины маленького ротика раздался приглушённый и сдавленный стон, смешанный с булькающим хрипом. Какое-то время она не издавала больше ни звука и даже не шевелилась. Только хлюпанье и ритмичные шлепки доносились от её рьяно сношаемых сразу двумя членами пизды и попки.

Спустя минуту Мальвина смирилась с ощущениями от огромного члена у себя во рту и даже стала посасывать его, насколько это было возможно. Карабас, в отличие от двух других любовников, ебавших девчонку молча, стал бурно реагировать на минет. Его огромная и уже готовая разразиться фонтаном семени залупа едва помещалась в маленьком девичьем ротике, тёрлась о нёбо и язычок, когда он глубже насаживал рукой кукольную голову девчонки на свой поршень.

Обрабатываемая сейчас уже тремя членами одновременно, первой разразилась оргазмом Мальвина. Отчаянно взвыв занятым огромной елдой ртом, она несколько раз вздрогнула, выгнулась дугой, а потом затихла и затряслась мелкой дрожью, изливаясь прозрачными потоками горячей смазки из своей маленькой писюльки.

Всё

её внутреннее естество при этом тоже дрожало и вибрировало. Стенки мастерски выебанного влагалища сокращались, пуская волну, обжимая и лаская тем самым засаженный в неё ствол Арлекина. Он не выдержал вторым и, громко взвыв, извергся тремя хлёсткими струями спермы, ударившими сыкушке в свод её маленькой розовой пещерки и в шейку перевозбуждённой матки, вызвав повторную, ещё более сильную волну оргазма.

Недавно умело выпоротая чёрной кожаной плёткой и от этого заметно порозовевшая девичья попочка несколько раз судорожно дёрнулась и вновь стала пульсировать мелкой дрожью, яростно сжимая внутри глубоко введённую в неё залупу Пьеро. Он тут же выстрелил парочкой коротких плевков липкой спермы, которая разлилась приятным теплом, заполнив тесный задний проход молоденькой девчонки.

Глядя, как страстно кончают одна за другой его куклы, Карабас Барабас тоже не устоял и закачал прямо в узенькое горлышко Мальвины толстую и длинную струю своего густого белого мужского киселя. Всё, что не попало девчонке внутрь, тут же хлынуло наружу и стало стекать мутными потоками по точёному девичьему подбородку прямо на жабо её великолепного синего — под цвет волос — платья.

Три куклы так и лежали на диване вповалку, переводя дух после оргии. Карабас же, несколько раз довольно крякнув, поковылял в сторону большого шкафа, стоящего при входе в кабинет. По пути он одной рукой заправлял обратно в трусы своё удовлетворённое Мальвиной хозяйство, а другой рукой привычным движением почёсывал зад.

Открыв скрипучую полированную дверцу, он извлёк с полки большое полотенце, швырнул его куклам, велев привести себя в порядок, а сам вышел из кабинета. Арлекин первым схватил брошенную в их сторону тряпку и принялся вытирать мокрый от девичьих соков живот и своё теперь уже заметно опавшее достоинство. А Пьеро, со всё ещё стоячим торчком, бросился обнимать и успокаивать Мальвину, которая сидела на краю дивана и тихонечко хныкала, прикрыв руками лицо.

Дверь кабинета вновь распахнулась. Куклы мужского пола, завидев хозяина, спешно спрыгнули на пол и принялись натягивать на себя штаны. Как только они с этим справились, один за другим угодили на свои крючки на стене. Только девочка с голубыми волосами продолжала сидеть голой попкой на старой диванной обивке и плакать от всего, что с ней произошло.

Карабас Барабас закинул себе на плечо ещё одно принесённое им полотенце, смоченное тёплой водой. Не говоря ни слова и будто не проявляя никакого сочувствия, он принялся стягивать с Мальвины её измятое и испачканное спермой платье. Ей пришлось спрыгнуть на пол и, подчиняясь хозяину, вытянуть руки вверх.

Теперь она стояла посреди кабинета совершенно голенькая — в одних гольфах наедине со старым извращенцем и уже была готова к худшему. Но бородатый садист не стал больше её обижать. Он отбросил на пол снятое с куклы платье, туда, где валялись слетевшие с неё при порке рейтузики. После чего, придерживая её головку одной рукой, в другую взял полотенце и стал вытирать маленькое заплаканное личико.

Потом он обтёр им девичьи плечи и руки, затем переключился на грудки, живот и спину. После этого присел на корточки и, громко кряхтя, вытер тёплой влажной махровой тканью её всё ещё помнящую языки чёрной плётки попку, совершенно лысенькие лобок и щелку, а также стройные белые ножки. Мальвина была так удивлена, что даже перестала всхлипывать. Ничуть не стесняясь своей наготы, она молча хлопала длинными ресничками, послушно приседала и поворачивалась, позволяя директору театра совершать её омовение.

Покончив с этим процессом, он встал, подняв с пола старенькие девчачьи рейтузы и платье. Оставив почти голую куклу обсыхать, снова зашагал к большому шкафу. На этот раз он распахнул другую его дверцу и извлёк оттуда то, что заставило наблюдавшую за ним косым взглядом хитрую девчонку округлить глаза и сделать шумный глубокий вдох широко раскрытым ротиком.

На вешалке, которую держал в руках Карабас, висело просто сногсшибательное, расшитое тончайшими голубыми кружевами платье из первоклассного ситца. Декольте было украшено жемчужинами, а пышный подол с кринолином сверкал тысячей мельчайших блёсток. Девчонка просто не верила своим глазам!

Пока актриса примеряла свой новый шикарный сценический наряд, директор внимательно наблюдал за её грациозными и такими волнительными движениями. Его очень возбуждало, как, едва скрывшись под платьем, снова на время показывается на свет её маленькая красивая писька, пока Мальвина расправляет подол и натягивает на талию корсет.

«Сегодня будешь вступать без этого» — он потряс в руке скомканными кружевными рейтузами. «Почтеннейшая публика давно желает увидеть, что у тебя там, а мне нужно срочно поднимать сборы от спектаклей!...»

Девочка с голубыми волосами ничего на это не ответила, а лишь, не скрывая на лице улыбки, похлопала ресничками и изкоса лукаво посмотрела на своего повелителя. Потом она сделала несколько грациозных па, подхватила руками края платья, высоко приподняла их и расплылась в глубоком реверансе, почти присев на корточки. Не сводивший с неё глаз Карабас снова увидел оголившуюся на мгновение такую сладенькую голощелочку меж её стройных белых ножек.