С лёгким шуршанием автоматическая дверь выпустила меня в обжигающий зной асфальтового пекла.

«... Тополиный пух, жара, июль... « — вспомнились строки некогда популярной песни.

Рабочая неделя принесла мне не мало приятных сюрпризов, и я в прекрасном настроении заспешил к спасительной прохладе подземки. Пятнадцать минут, и я уже сидел в прохладе пивного бара посасывая холодное пиво в кругу своих приятелей, обсуждая планы проведения выходных.

Ничего хорошего в голову не приходило, как только выбраться на пляж. На этом и порешили. Потрепались ещё о бездарной игре наших футболистов, о политике и, конечно, куда же без этого, о бабах. Солнце коснулось крыш, и женатые приятели заспешили по домам.

Мне спешить было не куда, но и сидеть в баре одному не хотелось. Зной спал, но жара не отпускала, и я заспешил домой, мечтая о прохладе кондиционера и о посещении гальюна, так как выпитое пиво начало требовательно просится наружу.

Первый облом ожидал меня в подъезде в виде очереди у маленького лифта, потому что грузовой, с завидным постоянством, ломался именно в выходные дни.

Ничего страшного, восьмой этаж, пешком, для меня не проблема. Прыгая через две ступеньки я без одышки взлетел на шестой этаж, где меня поджидал второй облом в виде худощавой женщины, склонившейся над огромными пакетами, опёршись в перила руками.

— Вам плохо?

— Нет, ничего. Просто силы не рассчитала. Да и жарко очень.

— Давайте я вам помогу. Вам на какой этаж?

— На девятый, если Вас не затруднит.

— Ну что Вы. Рад услужить.

— Спасибо. — сказала женщина и не спеша стала подниматься по лестнице. Я подхватил увесистые пакеты и стал подниматься следом, ругая себя за эту неуместную галантность и покрываясь испариной от сдерживаемых позывов.

Наконец, после невыносимо долгого, как мне показалось, копания с замком, женщина распахнули дверь.

— На кухню, пожалуйста.

Я метнулся в указанном направлении, зацепив в коридоре проволочную сушилку, увешанную разнокалиберным женским нижним бельём, распахнул дверь на кухню, и обалдело застыл от вида голой, в одном переднике женщины.

— Ой! — подпрыгнула женщина, поворачиваясь ко мне лицом и прикрывая соски увесистых грудей, торчащих по сторонам нагрудника.

— Вот. — бросил я пакеты на пол и уже не в силах сдерживать проклятое пиво, не спрашивая разрешения, рванулся в туалет, мазнув рукой по шеренге болтающихся выключателей.

Тут меня ожидал третий облом. Я дёрнул молнию и поводок остался у меня в пальцах. Молния разошлась и её заело. Чертыхаясь и ломая ногти, уже прыгая от нетерпения, я расстегнул пряжку и спустил штаны, очень неудачно толкнув задницей дверь, которая распахнулась настежь. Но мне было уже на всё наплевать. Я едва успел направить член в жерло унитаза, который зазвенел фаянсом под напором неудержимой струи. Вот это был кайф! Вспомнился бородатый анекдот. Процесс продолжался бесконечно долго и за это время я уже пришел в себя и начал отдавать себе отчет о том в каком положении я нахожусь. Попытался ухватить ручку двери, но она находилась так далеко, что достать её, не оборвав процесс, не представлялось возможным. Краснея и покрываясь потом я, продолжая отсвечивать голым задом, довёл дело до конца, стряхнул последние капли. Штаны я натянул, но вот молнию застегнуть, не представлялось никакой возможности.

— Заело? — услышал я за спиной и обернулся. Я, в крайнем случае ожидал увидеть, Ту женщину, которой помог, но... Челюсть у меня отвалилась, когда я увидел не только Ту женщину, облокотившуюся на косяк входной двери, но и еще три изящные женские фигурки, прижавшиеся друг к дружке и устремившие на меня озорной взгляд. Но повергло меня в шок не обилие внимания, а то, что все они, кроме Той женщины, были полуголыми!!!

Одну я уже видел на кухне в одном переднике, её за талию обнимала девушка в короткой, на манер мужской, рубашке на голое без трусов тело, а к ней прижалась, пожалуй, ещё девочка, в тонких полупрозрачных трусиках, но с обнаженными грудками-колокольчиками.

Мой член дёрнулся и начал стремительно увеличиваться в размерах.

— Жарко. — буднично объявила женщина в переднике, и, уже не прикрываясь, прошла мимо меня на кухню, из которой тянуло ароматом жареной картошки. Остальные, грациозно вильнув попками, тоже покинули прихожую.

— Снимайте штаны, сейчас я всё сделаю, благо опыт с моими девочками я получила большой.

— Да, не стесняйтесь вы, задом вашим мы уже полюбовались. — заметила она мои колебания.

Я стянул штаны и протянул их женщине. Она бросила понимающий взгляд на бугор моего члена и улыбнулась. А она, несмотря на свой возраст, как я подумал, около пятидесяти, была очень привлекательна, и её улыбка возбудила меня ещё больше. Боже! Куда я попал?

— Извините, так не ловко всё получилось. Пива выпи, а тут припёрло хоть в штаны мочись.

— Бывает и хуже. Меня однажды безудержный понос прямо в зале ожидания на вокзале застал. Вот где-стыд-то был.

— Д-а-а-а. — почесал я затылок. — Давайте я хоть выключатели вам починю, а то, не ровён час, шибанёт кого-нибудь. Отвёртка есть?

— Найдём.

Женщина ушла в комнату, а через минуту ко мне вышла девушка в уже расстёгнутой рубашке, с явным кокетством демонстрируя свою наготу. Я так и впился глазами в её выбритый лобок с тонкой стрелочкой коротких волос.

— Это подойдёт? — Она протянула мне пластиковый чемоданчик с набором инструментов.

Я с усилием оторвал взгляд от её лобка, рукой прижимая член, оттопыривающий резинку трусов и рвущийся из тесных трусов-плавок. Я поспешил взять инструменты, открыл и, убедившись, что там есть всё необходимое, кивнул — Спасибо. Подойдёт. Она ушла, виляя задом, улыбаясь мне через плечо.

Разложив инструменты, я принялся за работу. Вскрыл один выключатель, подтянул клеммы и распорные винты. Дверь в кухню, вероятно от сквозняка, приоткрылась шире и моим глазам предстала округлая задница нагнувшейся над духовкой женщины, с пухлыми гладкими срамными губами между ляжек. Я замер, любуясь этой картиной, а член, наконец-то, оттопырив резинку высунул наружу лоснящуюся головку.

— Нравится? — услышал я голос за спиной, и от неожиданности подскочил. — Вижу, что нравится! — прыснула девчонка, уставившись на головку члена.

Я попытался сунуть её обратно, но удалось лишь натянуть на неё ткань. Бороться с эрекцией я был не в состоянии, и махнул на всё рукой. Если они позволяют ходить при мне в наглую голыми, то с какой стати я должен скрывать своё возбуждение? Видимо от дополнительного неудобства мне стало очень жарко, и я стянул с себя майку, уже мокрую на спине и груди.

— Да, нравится. Классная попка. — нагло подтвердил я.

— Вот подрасту немного и у меня будет не хуже. Вот! — она показала язык, шлёпнула по головке члена ладошкой и отвернулась, начав сортировать и складывать в стопки высохшее бельё. Попка у неё, в стренгах, и сейчас была не плохая. Я хотел было в ответ шлёпнуть её по ягодицам, но остановился. Надо было заканчивать работу. С выключателями я провозился ещё минут пятнадцать, изредка поглядывая на кухню и любуясь стройной, практически обнаженной, фигуркой. А женщина, наверняка чувствуя мой взгляд, нарочито небрежно демонстрировала своё тело, то вытирая руки о подол передника и открывая обзору выбритый лобок с чёлкой рыжих волос, то наклонялась вперёд, выставив для обозрения упругую задницу. Мне нравилась эта игра и я уже не скрывал опять вырвавшуюся из-под резинки трусов головку вздыбленного члена.

Закончив с выключателями, я решил заняться дверной защелкой. Дело оказалось плёвым, достаточно было выровнять и зафиксировать дверную ручку. Собрав инструменты, я пошел в ванную мыть руки.

— Вы уже закончили? И я как раз успела. — встретила меня у дверей ванной хозяйка. Я думал, что в этом доме меня удивить уже нечем, однако я ошибся. Женщина, пристраивая мои штаны на вешалку, высоко подняла руки и её голые, гладкие ягодицы показались из-под полупрозрачного пеньюара.

— «И она туда же!» — подумал я, опуская руки, которыми прикрывал возбуждённый член, и стал рассматривать её по-девичьи торчащую грудь.

— Да вы, молодой человек, не стесняйтесь. Раздевайтесь, примите душ. Вон жара какая. А я полотенце принесу.

— Пожалуй, мне пора домой... — промямлил я

— Вас кто-нибудь ждёт?

— Нет. Просто, принять душ я могу и дома.

— Раздевайтесь. Ополоснётесь и будем ужинать. У моей дочки вчера был День рождения, а отметить решили сегодня. Зря она что ли на кухне вертелась?

Женщина уверенно стянула с меня трусы. Я окончательно обалдел.

— Ведь вам у нас понравилось? — она нежно провела прохладной ладонью по члену — Так зачем противиться. Девочкам вы тоже приглянулись. Идите.

Она подтолкнула меня в ванную.

Я включил холодную воду, но она оказалась только слегка прохладной. Намылился и тщательно вымыл член, видимо он сегодня без женского внимания не останется. Эрекция прошла, но я чувствовал дикое возбуждение. Ещё бы! Сразу три женщины и девчонка в придачу. Такого у меня никогда не было. От одной мысли об этом, член снова полез вверх.

— Я принесла полотенце. Ваши трусы и майку я простирнула, пусть сохнут, а вы можете накинуть халат.

— Спасибо. Я сейчас выхожу.

Я вылез из ванной и принялся вытираться мягким махровым полотенцем. Женщина стояла в дверях и пристально меня рассматривала. В её глазах горело желание. Такого дикого взгляда я никогда не встречал. Одна её рука теребила сосок груди, а другая, медленно перебирая пальцами, задирала подол и без того короткого пеньюара. Её возбуждение передалось и мне. Хоть я пытался унять в себе желание тут же набросится на неё, член выдавал меня с головой.

Я вытирал, вдруг покрывшееся испариной, лицо, когда ощутил прикосновение её рук. Она опустилась на корточки, обняла ладонями член и начала его мастурбировать. Голова у меня пошла кругом. Она оттянула крайнюю плоть и лизнула головку, на кончике которой набухала капелька смазки. Губы её наползали на трепещущий член. Язык играл на натянутой уздечке. Я опёрся рукой на косяк. Другая рука легла на затылок женщине подталкивая её вобрать всю мою плоть целиком. Головка потёрлась о её нёбо и скользнула в глотку, и она, сделав глотательное движение, заглотила её, раз, другой.

— Девочки! Идите помогать! У меня всё готово!

Если вы думаете, что звуки распахнутых дверей и шлёпанье босых ног остановил поглощение моей плоти, то вы глубоко заблуждаетесь. Когда я попытался отстраниться от неё, чувствуя в таком положении неудобство под девичьими взглядами, её пальцы только сильнее сжали мои ягодицы, а рот, имитируя бурный половой акт, быстро скользил по стволу члена.

— Мама! Ты хоть нам немного оставь!

Но было поздно, член напрягся до предела, и я кончил ей прямо в рот. Она сглотнула несколько раз, принимая не малую порцию спермы, извергаемой мною. Всё. Она облизала мне член и свои губы. Улыбаясь она посмотрела по сторонам.

— Извините, девочки, но уж больно мне захотелось. Я думаю у этого парня и на вас сил хватит.

Она деловито взвесила на руке мои яйца.

— Так мама уже поужинала, и эскалоп ей не нужен.

— Я сейчас покажу тебе — поужинала! Это только лёгкая закуска. Пошли накрывать на стол. А ты милый отдохни.

Она провела меня, в зал в чём мать родила, ни о каком халате речи уже не шло, и усадила в глубокое мягкое кресло.

Девчонки накрывали на стол, бегая на кухню, открывая какие-то ящики и шкафчики, звенели тарелками, приборами и хрусталём. Я обалдело смотрел на это изобилие голеньких попок, разнообразных грудей и лобков и думал чья же вагина первой окажется у меня на фаллосе? Эти мысли не прошли бесследно, член опять набряк и после легкой мастурбации пришел в рабочее состояние. Мои шалости не остались не замеченными.

— Дяденька, а чем это вы играете? — встала на колени у моего кресла девчонка.

— Это детородный орган, деточка, и тебе с ним играть, по закону, ещё рано. Это статья за разврат малолетних.

— А заниматься при мне оральным сексом можно? Можно я хоть потрогаю, а то я маме пожалуюсь.

— Шантаж?

— А тебе жалко, что ли?

— Нашла, блин, игрушку!

Она усмехнулась и со знанием дела начала мастурбировать член. Приято, ничего не могу сказать. Её грудки-колокольчики тёрлись о мои ляжки, нежные ручонки перебирали мошонку, гладили головку. Я прикрыл от удовольствия глаза и в тот же момент ощутил горячее дыхание у себя в паху, а затем погружение головки во влажную теплоту. Я открыл глаза, думая, что девочка последовала примеру своей бабки, но опять ошибся. На сей раз мой балбес купался во рту девушки в рубашке. Правда сейчас рубашки на ней не было.

— Кто тут обижает мою дочурку? Сейчас откушу, и всё! — сообщила она, отрываясь от члена. — Играй доча, играй.

— Понял?! То-то же! — обрадовалась девчонка и стянула с себя стренги, демонстрируя мне пухленький лобок, покрытый нежным пушком. — Хочешь попробовать?

И не дожидаясь ответа полезла ко мне на кресло. Боже! Что она вздумала? Я не успел одуматься как она закинула ноги мне на плечи и её лобок прижался к моему рту. Что ж, целовать этот бутончик было приятно. Приятно и то, что девочка бурно откликалась на мои ласки. Приятно было трогать её грудки. Её молочные железы воспалились и видимо болели, но она с силой прижимала к себе мои руки и стонала. Девственницей она уже не была, это я сразу разглядел, что и не удивительно в таком окружении. На вопрос, который крутился у меня на языке, она ответила сама: — Я много мастурбировала и порвала целку. Поласкай меня пальцами внутри.

Большой палец нашел тесный вход в её хлюпающее влагалище.

— О! Ой! Мамочки! Я сейчас кончу! О-О-О!! — её тельце забилось у меня в руках, а влагалище жадно хватало меня за палец. И я пожалел, что был только мой палец, а не мой член.

— Довёл девчонку? Доволен? Ладно, хватит лизаться. Пошли к столу, водка греется.

Я снял девочку с плеч и увидел, что все стояли вокруг нас и наблюдали за нами.

— Смех смехом, девушки, но у меня от возбуждения яйца ломит и мне срочно нужно кого-нибудь трахнуть.

— Ишь, как заговорил? Подождёшь?

— Мадам, я понимаю, что перепихон не повод для знакомства, но звать-то я вас как-то должен?

— И то верно! Это моя дочь-именинница, Вера. Это её дочь, — показала она на девушку без рубашки, — Надя. А эта хулиганка моя правнучка, Люба.

— А вы, вероятно, Софья? — предположил я, имея в виду набор имен — Вера, Надежда, Любовь.

— Банально, но факт.

— А я Александр, Саша.

— Все условности соблюдены, теперь можно и...

— Трахнуть именинницу? — Вставила Люба.

— Нет пора выпить за твою бабку. Саша, как ты думаешь сколько ей лет?

— По виду не больше тридцати, а по логике... Да к чему эта логика. Давайте выпьем за прекрасную женщину!

— Я хочу шампанского. Я забыла его в морозилке. — Софья вскочила и метнулась на кухню.

— Вот! Холодное! — торжественно водрузила она бутылку на стол. — Саша, открывай с хлопком!

Действительно бутылка была холодной, и я без опасений стал раскручивать проволоку. Напрасно. Последний виток раскрутился сам и пробка со звоном прошлась по люстре, а пенная струя накрыла виновницу торжества, окатив её с головы до ног, вернее до пояса, и ниспадающей параболой легла на стол, окропив большую часть закуски. Я стоял, с опорожнённой на три четверти бутылкой в руках, и не знал смеяться, глядя на пузырящуюся голову Веры, или плакать, взирая на жалкие остатки напитка.

— Я же его в морозилку положила! — возмущалась хозяйка.

— Хоть раз в жизни искупалась в шампанском! — весело провозгласила Вера.

— Не пропадать же добру! — вскочила с места Люба и начала слизывать капли с тела «бабки». К ней присоединилась Надя.

— Саша иди сюда. Тебе достанется самое вкусное. — указала она на гроздья капель на волосиках лобка блестящих в время не мог понять, рот это, нежно захвативший головку, или всё-таки вагина, но сомнения сразу ушли, когда член окунулся в горячий омут по самые яйца. И кто это меня так оседлал? Вера ещё лежала рядом, у Любы не тот формат. Надя. Она опустилась, на член так, что он упёрся в дно и стала крутить задом. Член бился головкой о стенки влагалища, а его корень ритмично сжимали мышцы вагины. Вот умелица, блин! Так и кончить не долго. Чтобы отвлечься от приятных ощущений, я притянул к себе Софью так, что ей пришлось встать на колени, втянул в рот всю её прелесть вместе с клитором и стал всё это посасывать и перебирать языком и губами. Софья постанывая заёрзала, стянула, наконец, с себя пеньюар и мне сразу стало легче дышать. Её клитор вырос ещё больше, а движения стали такими, как будто я делаю ей минет. Она трахала меня в рот! Вот это оборот! Но хуже мне от этого не стало, я балдел. Руки могли трогать чьи-то груды, ляжки, попы, лобки и вагины, на члене вертелась прелестная девушка, во рту метался возбуждённый клитор. И я чувствовал себя центром наслаждения, которое вот-вот должно было разрядиться бурным оргазмом.

Начала Надя, перейдя с танцев на галоп, шлёпая меня по животу мокрой промежностью. Я прижал Софье клитор губами, и она тоже увеличила темп, откинувшись назад, сотрясая грудями. Надя вскрикнула, села на меня с размаху и её вагина затрепетала, обхватывая член. Пальцы Софьи впились мне в волосы, и она втиснула моё лицо себе в вульву, дёргаясь и стеная. Всё! Моя голова стукнулась затылком об пол. Надя и Софья замерли, опёршись спинами и тяжело дышали.

— Девочки, вы меня раздавите. Дайте хоть вздохнуть.

Женщины вяло пошевелились и повалились на пол.

— Всех удовлетворил? Воды, Люба, дай.

— А может водочки?

— Да, пожалуй, можно и водочки. Вставайте девочки, пошли за стол.

Раскрасневшиеся, с осоловелыми глазами и блуждающими улыбками женщины сели за стол и потянулись за рюмками. Мне пришлось встать, чтобы наполнить их водкой. Член ещё не опал и при этом нависал над тарелкой с закуской, чем и воспользовалась шаловливая девчонка, окунув его головкой в майонез.

— Вот дрянь девчонка! — выругался я и хотел отпустить ей подзатыльник, но увидя улыбки на лицах женщин, передумал. — Сама испачкала, сама и слижешь.

Я взял Любу за волосы и подтянул её рот к члену.

— Слизывай, а мы пока выпьем за, как мне показалось, удачное начало вечера.

— Да, уж! Тест-драйв прошел хорошо! — Опрокинула рюмку Надя.

— Это одностороннее мнение. — Оторвалась от члена Люба.

— А ты мелкая, соси и помалкивай, вякаешь, тут!

— Но почему же? Устами младенца глаголет истина. Правда уста этого младенца заняты не детской соской. Саша, как тебе пришлась Надя? — Софья жадно посматривала на свою правнучку, не по-детски умело делающую мне минет.

— Что? — пытался я сосредоточится, приходя в себя от охватившего член блаженства. — Ах, Надя? Прекрасно. Но я не смог насладится её вагиной в полной мере, так как очень отвлекался на ваш, Софья, выдающийся клитор.

— Сашенька, милый, это было незабываемо! Мои девочки никогда не доставляли мне столько удовольствия.

От этих слов я поперхнулся морсом, которым смачивал пересохшее горло, и с удивлением обвёл взглядом стол. Лесбиянки? А в прочем, что тут удивляться — чисто женский коллектив.

— Вы!?

— Саша, мне кажется, что нам пора перейти на «ты». Мы уже достаточно близко познакомились?

— Да, пожалуй. Но я ещё не всех перецеловал.

— Как это? — Софья обвела взглядом присутствующих, пытаясь вспомнить, кого я ещё не целовал.

— Меня он ещё совсем не целовал. — подала голос Надя.

— А меня только туда. — подняла голову Люба.

— Да-а! Это никуда не годится. Наливай! Будем пить на брудершафт и целоваться, да так, чтобы ни у кого не осталось не целованных мест. Люба, никак ты всё настойку выпила, обалдела девка!

— Так она слабая совсем, компот. И завтра мне в школу не идти.

— Вот пиявка! Как присосётся к чему, не оттащишь! Иди принеси ещё «смородиновой».

Люба сильно и глубоко засосала член — Я ещё вернусь.

И она вернулась с трёхлитровой банкой характерного «смородинового» цвета. Вера перелила жидкость в освободившийся кувшин, а я разлил настойку по фужерам.

— Чтобы никто ничего не пропустил делаем так. Саша, для начала, встань здесь. Девочки по очереди делай как я. — Распорядилась Софья, и подошла ко мне. С трудом нагнула член вниз и сунула головку себе в фужер. Видимо настойка была достаточно крепкой, так как натёртую крайнюю плоть обожгло, несмотря на то, что напиток был холодным. Но это длилось не долго, она выпустила член выпила до дна и вместо закуски погрузила в рот член. Эти контрасты привели меня в восторг. А она тем временем встала и поцеловала меня в губы. Запах и вкус смородины, вместе с её языком, проникли мне в рот.

— Вот! Примерно так. Приступайте. — Софья грациозно развернулась и я, в который раз, подивился стройности фигуры в её возрасте.

Но долго любоваться её задницей мне не дала Вера, которая повторила установленный матерью ритуал, лишь с той разницей, что, целуя меня в губы, обвила руками меня за шею и прижалась всем упоительным телом.

Надя была более сдержана при поцелуе в губы, но член облобызала так, что у меня голова закружилась, и мне тут же захотелось, загнать его в её влагалище.

Люба опять выпендрилась. Она не стала совать член в бокал, а набрала вина в рот и сунула туда же моего страдальца. Это было что-то! А в губы она меня только чмокнула и уселась на диван, где, разведя ноги, ожидали куннилингуса четыре развратницы.

Теперь поиздеваться решил я и налил себе водки. Отпив немного я припадал к клитору обжигая его горькой и посасывал, вызывая стоны и удары по спине.

— Теперь, для закрепления «дрюдьжбы», прошу развернуться ко мне задом. Уж больно хочется сравнить вас всех, сразу.

Женщины закопошились, принимая обалденно привлекательные позы, предоставляя открытый доступ к сокровенному. Только Люба, беспокойно металась, неуверенно поглядывая на мой готовый к бою член.

Вот она-широкая задница Софьи с бутоном гребешков. Я раздвинул головкой лепестки губ, провёл несколько раз вдоль щели, смачивая головку её соками и приставив зеб к преддверью ударом вошел во влагалище. Честно говоря, я ожидал попасть в раздолбанную временем и многими мужчинами манду, но член вошёл в плотно обнявшую его плоть, чутко реагирующую на проникновение. Стоило мне углубится на всю длину члена, как устье влагалища сжалось, не желая выпускать его обратно. Зажатый у корня фаллос набух, обострилось восприятие движения, головка цеплялась венцом за какие-то неровности стенок влагалища передавая мне в мозг сладостные до боли импульсы. Чувствовался жизненный опыт. Я с усилием преодолел желание остаться здесь до конца и с чмоканием вытянул член из этого омута, с твёрдым намерением вернуться сюда вновь.

Вера прогнула спину, и её попка смотрела в потолок двумя очаровательными дырочками. Помня какой чувствительный у неё клитор, прежде чем погрузить член в неведомую пучину я довольно долго водил головкой вдоль щели, каждый раз радуясь её вздрагиваниям при его касании. Дождавшись, когда вагина станет достаточно мокрой от нетерпения я медленно, очень медленно, погрузился в неё. В отличии от матери у Веры влагалище оказалось широким и достаточно мелким, чтобы член, не погружаясь на всю длину, упёрся в шейку матки и вызвал ещё один стон.

— Что? Больно? — испугался я, так как знал, что далеко не всем женщинам нравятся такие толчки.

— Нет. Хорошо. Ещё. — услышал я глухой голос Веры.

— Хорошего понемножку. — но всё-таки легонько толкнул её ещё пару раз в матку и перешел к следующей заднице.

Надя от нетерпения крутила задом в такт какой-то мелодии доносившейся через распахнутые настежь окна. Здесь я уже бывал и поэтому нырнул в неё без особых приготовлений и тут же наткнулся на упругое сопротивление, такое, что член согнулся, уперевшись в невидимую преграду. От неожиданности я замер. Член упёрся в преддверье и не мог продвинуться дальше ни на йоту.

— Надя, пусти! Ну пожалуйста.

— То-то же! А то без ласки, напролом!

— Извини, учту, больше не буду.

Преддверье расслабилось и пропустило меня в тёплые недра.

Мне вспомнилось выражение — «Сучка не захочет, кобель не вскочит». Да, уж, век живи век учись.

Надя, как и Софья, мастерски владела мышцами влагалища, делая обыденную фрикцию в фейерверк ощущений. Член уже подёргивался, и я приближался к оргазму, но меня ждала еще одна попка, глазки которой поглядывали на меня из подмышки. И я покину приветливую лагуну.

— Ну? А что делать с этим пьяным поросёнком? — громко вопрошал я, постукивая членом по ягодицам девчонки, которая в ожидании меня даже губки пальцами развела.

— Что, что? Пусть трахнет её что ли? А девки? Рано или поздно? А так под нашим строгим взором? — Софью встала и подошла к правнучке. Сунула палец ей во влагалище и Люба вскрикнула.

— Ведь это только палец. Больно будет.

— Пусть. Я хочу.

— Да! Это точно! Вон хотение аж по ляжкам течёт. Давай, Саша, суй, только не спеша, не порви нам девку.

Мне было страшно. Я приставил конец к узенькой розовой дырочке из которой сочилась мутноватая жидкость и надавил. Головка, упёрлась в тугую преграду, такую же как у её матери. Преграда дёргалась то расслабляясь, то снова сжимаясь, но постепенно пропуская головку во внутрь. Тогда головка проскочила преддверье, Люба глубоко задышала, привыкая к новым ощущениям. Я тоже замер, только слегка водил членом взад-вперёд, чтобы напоминать о своём вторжении. Женщины обступили меня наблюдая как, в общем-то не маленький член растянул узенькое влагалище так, что края его побелели, когда я тянул член наружу, вагина как будто выворачивалась наизнанку.

— Ну давай же, чего ты ждёшь? — простонала Люба и резко подалась мне навстречу. Член скользнул в неё и упёрся в близкое донышко. — О-О-О! Ещё! Ну давай же!

Член, на три четверти погруженный в пульсирующую плоть, приятно шевельнулся в скользкой, истекающей соком, тесноте. И я начал медленно покачивать бёдрами. Такого наслаждения я ещё не испытывал никогда, ни от сношения с другими женщинами, ни от минета, ни от мастурбации. Незаметно для себя я увеличил размах и частоту толчков. Люба, которая сначала только постанывала, перешла на громкие вскрики, и наконец завопила и рухнула на живот, соскакивая с члена. Тело её сотрясалось от оргазма.

— Пипец! — констатировала Надя, — вот и родилась ещё одна нимфоманка.

— Не преувеличивай! Ну, стала девочка женщиной, и что? Зато какое приятное начало! Не то что у меня. — заметила прабабка.

— Саша, я смотрю тебе нужно разрядится? — подошла Вера и положила прохладную ладонь на перенапряженный член. — Могу предложить достойную замену. — кивнула она на распростёртое тело внучки.

Я вопросительно посмотрел на неё, а она потянула меня в сторону, встала раком и раздвинула ягодицы, демонстрируя округлое блестящее кольцо тёмного ануса.

— Я правильно понял? — осведомился я, приставляя головку к её жопе.

— Правильно, правильно. — Ответила за Веру Надя. — Давай смажу.

Она плеснула на ладонь какую-то жидкость из флакона и смазала ей мне член и анус Веры.

— Начинай.

Вздыбленный член легко вонзился в узкий проход и скользнул в тёплую упругую бездну по самые яйца. Замер, прислушиваясь к новым ощущениям, надо сказать необычным и приятным. Мало того, что проход тесно обнимал мою плоть, так ещё и перистальтическими движениями перебирал член. Я двинул членом и анус сжался вокруг корня. Обалдеть! Да! Замена была хоть и не однозначной, но очень приятной. От удовольствия я закрыл глаза, откинул назад голову и размашисто задвигал членом, ухватившись за кости таза, прикрытые бархатной кожей с небольшой прослойкой жирка. Эрекция быстро нарастала, и я стремительно приближался к оргазму. Ещё несколько толчков и тугая струя спермы хлынула, заполняя приютившую меня задницу. Голова шла кругом, коленки подкашивались, Сладостная боль охватила чресла, когда я стал вынимать член из упрямо сжатого ануса. Чмок! Я на свободе. Какое блаженство! Мне хотелось присесть, расслабиться. Отдышаться, наконец. Растолкав девчонок, втиснулся между голых тел и откинулся на спинку дивана.

— Ну и как? Тест-драйв проходит успешно? — спросила Софья, нежно обтирая салфеткой мой, уже опавший, но ещё мокрый, член.

— Мне-то что? Сунул, вынул, кончил и доволен. Дело не в моём, а в вашем мнении. Будете довольны вы — значит я испытание прошел, нет — значит облом.

— И всё же. Бывает, что мужчине не подходит то место куда он суётся. Толи широко, толи узко, толи глубоко, толи мелко, толи пассивно, толи агрессивно. Оттенков очень много и из них складывается палитра, которая или радует, или злит, расслабляет или напрягает. Так какое настроение создаёт у тебя общение с нами?

— Софья, хорошая ты женщина, но вот твои вопросы меня напрягают. Мне с вами хорошо и спокойно. Пока. Ты это хотела от меня услышать?

— Ма! Ну правда, отстань от парня, а то пристала как сварливая тёща. — заступилась за меня Вера.

— Это я-то сварливая тёща? Ах ты сучка паршивая! — накинулась Софья на дочь, шутливо размахивая салфеткой.

— Сварливая! Сварливая! — набросились на неё скопом девушки. Началась куча-мала из голых тел, которые захватили и меня и повалили на пол. Мы кувыркались в борьбе без видимой цели. Обнаженные тела скользили, касались, соударялись, прижимались, и это было приятно. Женщины смеялись, смеялся и я, оказываясь то на ком-нибудь, то под кем-нибудь. Наконец, запыхавшиеся и потные мы угомонились, растянувшись на полу. Моя голова затылком лежала на лобке Софьи, между широко раскинутых, согнутых в коленках, ног. И я затылком чувствовал её возбуждённый, подёргивающий клитор. Её пальцы шевелили мне волосы. На моих ляжках устроились Вера с Надей, а Люба, лёжа на животе у меня между ног, пыталась переставить местами яйца в мошонке.

— Может ещё по рюмашке? Закуски ещё полно. Зря я что ли полдня на кухне парилась? — поднялась Вера и прошла к столу. Забулькала водка. — И водка совсем тёплая. Хватит валяться! Успеете ещё.

— Ты так уверена? — спросила Софья.

— А то! — Вера вопросительно посмотрела на меня. Я согласно прикрыл глаза, — Конечно уверена. Кто же откажется от такого цветника.

— Ага! Только бы у пчёлки силёнок хватило. — вставила Надя, переворачиваясь на бок и глядя на моё сморщенное достоинство, которым играла её дочурка.

— Вот сейчас выпьем, закусим, передохнём, а дальше видно будет. — Опять заступилась за меня Вера. — Мы и так из него все соки выжали.

— Не-а! По-моему, тут ещё кое-что осталось. — Заявила Люба, взвешивая на ладошке мои яйца.

Я потрепал её по голове. — Осталось, осталось, но не всё сразу. Надо передохнуть, а то вон как натёр. — Кивнул я на покрасневший член, который видимо почувствовав к себе повышенный интерес, вальяжно вытянулся и повалился на «девять часов».

— Вот я и говорю — давайте к столу.

Лениво поднялись и расселись.

— Саш! А Саш? Расскажи о себе. — попросила Надя, после выпитой рюмки. — Может ты уголовник какой, а мы, дуры, тебя к себе пригласили.

— А откуда ты узнала? — подыграл я ей, — ведь только вчера с зоны откинулся.

— А где тогда твои татуировки? — прищурила глаза Люба.

— А... Вывел. — ляпнул, что пришло в голову.

— От этого шрамы остаются. Врёшь ты всё. — не поверила девочка.

— Ну, а если серьёзно? — настаивала Надя.

— Программист я.

— У-у, как интересно! А меня научишь? — заёрзала на стуле Люба.

— Чему?

— Ну, не знаю, хакерству, например.

— Я с ними борюсь, а ты хочешь, чтобы я ещё одного научил? Нет. Чему другому — пожалуйста.

— А ты сколько поз знаешь? — не унималась девчонка.

— Каких поз? — не врубился я.

— Сексуальных сношений, конечно.

— Не знаю, не задумывался.

— Тогда чему же ты меня учить будешь?

— Но не сексу. Это точно.

— Люба, отстань. Девушка есть? — Допытывалась Надя.

— Были конечно, но как-то не срослось. Сейчас нравы вольные, но всем подавай всё и сразу, а я не миллионер, и вообще, материальные блага в виде дорогих шмоток, машины и прочего, меня мало интересует. Мне вполне хватает и зарплаты.

— И какие же твои интересы? — начала расспросы Софья.

— Люблю выехать на природу за грибами, на рыбалку. В баньку с друзьями завалиться, шашлычки, пиво...

— Девочки. — вставила Надя.

— А как же без них? — не стал лукавить я, — Люблю море, но езжу редко. Люблю читать.

— Понятно. Типичный эгоист, не желающий связывать себя ответственностью и заботой о других. — подвела итог тестирования Надя.

— А я в мужья к вам и не напрашиваюсь. Не нравиться? Так я хоть сейчас...

— Брейк! Брейк! Надя, хватит! Меня сварливой тёщей обозвали, а сама как жена-стерва!

— Да я, ничего. Я просто, спросила.

— А он честно ответил. И хватит. Саша, ты не обижайся. Психология у женщин такая — примерять мужчин в потенциальные мужья. Я же говорила тебе, что всем нам внимания и ласки не хватает, вот дурью и маемся.

Надя поднялась и виляющей походкой подошла ко мне.

— Извини. Выпила чуток, вот и взгрустнулось. — Её руки обвили мою шею, скользнули по груди, животу и обняли член. — Не обижайся. Ладно?

Какая уж тут обида, когда упругие груди упираются тебе в спину, нежные ладошки мастурбируют оживший от спячки член.

— Ладно. Прощаю, но с тебя должок будет.

— Какой, мой господин?

— Я ещё не придумал.

— А ты её в задницу трахни! — предложила Люба.

— Фу! Как грубо. Люба, ты где таких слов нахваталась?

— А сейчас все так говорят. Даже в кино.

— Что ж, хоть и грубо, но в этом что-то есть. Надо подумать над этим предложением.

— А что тут думать? Поставил, да вставил! Давай я помогу. — Подскочила к нам Вера, с уже знакомым флаконом с маслом.

Надя потянула меня к дивану. Член у меня стоял, что надо, как будто я и не кончал сегодня вовсе, но желания пялить на него кого-либо я совершенно не испытывал. Видимо сексом я уже насытился. Видимо уловив моё настроение Надя села на диван и поставив меня напротив, начала делать нежный минет. Так-то было лучше. Вера присела рядом и обхватив мою ногу прижалась к ней щекой. Губы её шевелились, как будто она помогала дочери лобызать мою плоть. Я отнял член у Нади и сунул его в рот Веры. Так они и стали перекидывать его, соревнуясь в изысканности приёмов.

Напряжение нарастало, и я уже готов бы приступить к первоначальному плану по экзекуции Надиной задницы, как услышал за спиной стоны, исполняемые дуэтом голосов. Оглянулся и увидел, что Софья лежит на спине, а на ней, валетом, Люба. Обе они погрузились лицами в промежности друг друга и самозабвенно вылизывают вульвы. Всё это сопровождалось вскриками, стонами, чмоканье и всхлипыванием. Задницы обеих выписывали откровенные фигуры, глядя на которые, моё желание присоединиться к этой группе стало неудержимым.

Решено. Я освободился от обнимающих меня женщин и опустился на колени перед вихляющим задом Любы. Размышлял я не долго. И откуда у меня возникла такая извращенная потребность? Для начала я просунул член между губами Софьи и вульвой Любы. Смазал мокрой головкой анус девчонки, приставил к нему головку и не раздумывая нажал. После недолгого сопротивления анус растянулся, и я провалился в его недра. Люба даже не пикнула, а только прогнула спину приподнимая попку. Здесь оказалось просторнее, чем в её влагалище и не ограничивало мелкое дно. Яйца плясали по лицу Софьи, которая ловила губами то мошонку, то клитор правнучки. Люба не оставила своего занятия и всё также успешно вызывала стоны Софьи. И тут я почувствовал со стороны Любиного влагалища прикосновения к стволу члена. Опустив взгляд мне стало понятно — это Софья сунула во влагалище пальцы и шевеля ими прижималась к моему члену через тонкую, как оказалось, переборку. Видимо Любе это понравилось. Она откинула голову назад, и вся превратилась в натянутую струну. Но вот всё её нутро вдруг завибрировало, потом запульсировало, вызвав протяжный стон и её тельце безвольно обмякло, растянувшись на теле прабабки.

— Дорвался до свежатины? — ехидно спросила Надя, сидя на диване с задранными ногами и мастурбируя.

Ничего не говоря я подошел к ней поднял и уложил так, что её округлые ягодицы оказались на мягком подлокотнике дивана. Согнул и раздвинул ей ноги. Макнул головку во влагалище. А Вера услужливо подлила масла «в огонь». Головка размазала скользкую жидкость и с размаху вонзилась в задний проход девушки. О-О! Меня тут ждали? Надя искусно играла не только мышцами вагины, но и сфинктера. Мне можно было почти не шевелиться, а её перистальтика, перекатываясь по стволу члена делала за меня всю работу. Глядя, как я балдею от её приёма, она улыбаясь спросила — И где лучше?

— Да, девочке ещё учится и учится.

Её вульва блестела от желания, и я коснулся её клитора. Она вздрогнула.

— Ещё. М — м — м!

Указательный и средний пальцы скользнули во внутрь, а большой лёг на клитор. Средний палец, после недолгих поисков нащупал пресловутую точку G и её глаза расширились, а рука пыталась остановить мои движения.

— Что ты делаешь?! — спросила она почти с ужасом.

— Ласкаю. Тебе не нравится?

— Я никогда такого не испытывала. Очень яркое, почти болезненное ощущение.

— Хорошо, я потихоньку.

Она всё ещё придерживала мою руку и смешно морщила носик, когда палец задевал её за живое, но при этом погружалась в эйфорию. Глаза закатились, рот открылся, бёдра, да и всё её тело дёргалось, отдаваясь на волю моим рукам. Одна рука продолжала терзать её вагину, другая легла на живот и массировала область матки и яичников, а член поршнем шнырял в её заднице.

Она взвизгнула и обдала меня струёй, раз, второй, третий. Рот распахнут в беззвучном крике. По животу и мошонке стекала мутноватая жидкость. Она в бешенном ритме двигала тазом, как будто пыталась заглотить вагиной всю ладонь. И вдруг замерла, утробно зарычав и до боли сдавив мне пальцы и член. Ноги её упали и свесились с подлокотника. Взгляд меня напугал, он был невидящий. Напряжение её мышц спало, и я освободился от её объятий.

— Ты что с ней сделал? Девка даже обоссаться умудрилась. — Удивлённо смотрела на нас Софья.

— Это не моча, это эякуляция. — поправил я её.

— Ну ты паря даёшь! Я слышала, что бывает такое, но наяву вижу впервые. Как ты это сделал? Я тоже так хочу.

— Нет. Сначала за стол. Что-то я притомился с вами.

Я взял салфетку, вытер мокрые муди, бросил её Наде на живот и сел за стол. Софья взяла салфетку, с недоверием принюхалась, удивлённо пожала плечами и вернула салфетку на живот. Её примеру последовала Люба, но не бросила салфетку, а стала заботливо обтирать промежность и живот матери. Надя медленно приходила в себя.

Я налил себе водки и не дожидаясь тостов выпил. Ужасно захотелось есть. Я положил себе на тарелку солидную порцию и принялся с аппетитом поглощать пищу. Женщины молча следили за моей трапезой, а я, чувствуя себя хозяином, наслаждался своей значимостью.

Насытившись, я откинулся на спинку стула и посмотрел на моих новых подруг.

— Предлагаю, налить. — все расселись за столом пока я наполнял рюмки.

— За что будем пить? — не терпеливо ёрзала на стуле Люба.

— Хочу подвести итоги вечера. — начал я.

— Как? Ты что уже уходишь?

— Мы ведь только начали!

— ШШШШШ! Дайте мне договорить! — поднял я руку успокаивая дам. — Никто, никуда не уходит. Но мы за этот вечер прошли длинный путь от моего нелепого появления до всеобщей оргии. И это всё за какие-то три, нет, пожалуй, уже четыре часа. Вы предложили мне стать вашим любовником и стали присматриваться ко мне, а я к вам. И, мне кажется, что все мы прошли взаимный тест-драйв, но я могу отвечать только за свои слова и я говорю: во-первых, все вы без исключения мне очень понравились как по внешним признакам, так и в сексуальном плане. Во-вторых, мне понравились отношения, как между собой, так и ко мне. В-третьих, мне понравилась ваша кухня, я о вкусной еде. И в-четвёртых, я согласен стать любовником на испытательный срок, ну, скажем для начала, на неделю. Если за это время я вам не надоем, или вы меня не затрахаете насмерть, то соглашение можно будет продлить. Но, как любое соглашение — это должно содержать пункт о правах и обязанностях сторон, и я хотел бы услышать от вас, чего вы от меня ждёте и чего мне ждать от вас?

— Так, начали за здравие, а кончили... Да. Это стало похоже на подготовку брачного договора. — А где страсть, где желание? — Надя поднялась из-за стола и направилась в мою сторону. — Сейчас договоримся до принципа — ты мне, я тебе. Установим расписание, когда, с кем и сколько, и что взамен. — Она подошла вплотную — И чем я должна расплатиться с тобой за мой феерический оргазм? Я тебе и так всю себя отдала! Что ты ещё хочешь? Чушь какая-то!

Губы у Нади дрожали, в глазах накатились слёзы. Её сжатые кулачки готовы были обрушиться на мою головы в праведном гневе. Пытаясь успокоить девушку, я обхватил её за бёдра, рука легла на голые ягодицы и вместо того чтобы сказать ей слова утешения, которые в момент покинули мою голову, я усадил её себе на колени и крепко поцеловал в губы. Свободная рука шарила по её телу не в силах насладится обнаженной плотью, пока не наткнулась на лобок. Это прикосновение запустило механизм открывания и ляжки Нади распахнулись, открывая свободный доступ к её прелестям.

Воцарилось молчание, которое с минуту спустя нарушила Софья.

— Надюша разошлась. Ладно. В том, что он говорит есть здравый смысл. Иначе, если мы каждая будем тянуть одеяло на себя, — она бросила красноречивый взгляд в нашу сторону, — его на долго не хватит, это раз. Если кому-то будет уделяться больше внимания, то может появится ревность, это два.

— Ага! Уже появилась! — вставила Люба.

— Если он будет проводить вечера с нами, то мы должны будем, как минимум, его накормить, это три.

— А давайте, как в гареме. Ну, я так слышала, чтобы мужчине не надо было выбирать, жёны решают между собой, кто подаёт ему еду и это значит, что сегодня она имеет право на ночь, там, или на вечер.

— А если мне одной будет мало?

— Ты имеешь право выбрать себе еще кого-нибудь.

— Ну, что ж, мне это подходит. На продукты деньги я буду давать, чтобы вас не объедать, и не спорь. — Остановил я Софью. — Давайте голосовать? — предложил я и разлил остатки водки, которой хватило только на донышко.

— Я — за! — Первой подскочила Люба.

— А тебя, малявка, вообще не спрашивают. Тоже мне любовница! — шикнула на дочь Надя.

— Да, Надюша, любовница. И никуда теперь от этого не уйти. Голосуем.

— Все за. Поэтому поводу надо выпить. Я сейчас. — Софья вышла в спальню и вернулась оттуда с бутылкой коньяка. — Вот, берегла на всякий случай. Пригодился.

— Это дело. Надя, может ты слезешь с его коленок? Желающих их занять и без тебя хватает. Не наглей. — Сказала Вера.

— Он сам меня посадил. Я не напрашивалась. Только вот посижу ещё немного и уйду.

Софья сама открыла бутылку и разлила коньяк.

— Ну так как? Берём его в любовники на испытательный срок?

— Режим работы — ночь через ночь. — уточнил я.

— Хорошо. Пусть будет — ночь через ночь.

Выпили.

— Предлагаю бросить жребий — с кого начнём.

— Жребий, так жребий. Бутылочка сойдёт? Очень любила я эту игру.

Вылезли из-за стола и женщины встали в круг. Я сильно крутнул бутылку. И в этот момент заблямкал входной звонок.

— Кого это черти несут?

— Так это баба Лена, наверное. Она звонила, что зайдёт, а я сказать забыла. Закрутилась совсем. — Доложила Вера.

— Точно. Был такой разговор. Не могла она не прийти на твой день рождения. — добавила Софья и направилась к двери.

Я заметался в поисках того, чем можно было бы прикрыться и не найдя ничего подходящего уселся в угол дивана и прикрыл свои причиндалы думкой.

— Что за напасть! Ни один лифт не работает. Набились в маленький, а он застрял где-то между этажами. Пришлось пешком шкандыбать.

— Позвонила бы — мы встретили.

— А что толку? На руках бы понесли? Я и сама поднялась, но жара, будь она неладна! Вспотела, аж с копчика капает. Помогите-ка лучше платье снять! Прилипло, зараза! Стащите вы с меня наконец этот гондон? Котон, котон! Врут всё! Шла, как мясо в целлофане, синтетика одна. Вам то хорошо, голенькими ходите. Я в душ.

Маленькая пожилая женщина высвободилась из плена мокрого платья, тряхнула рыжей, вероятно крашеной головой, тут же сняла лифчик, выпустив на свободу, видимо, когда-то шикарные, но теперь увядшие груди, стянула кружевные трусики, продемонстрировав копну так же рыжих, но с сединой волос, накрывшей весь низ живота. Её широкие бёдра переходили в не по-стариковски стройные, хотя и с сеткой вен и следами целлюлита, ноги.

— Как тебе моя прапрабабка? — Присела рядом Люба.

— Принесла бы ты мне одежду. Похоже, мне пора линять.

— Что? Прабабка не понравилась?

— Причём здесь это? Боевая старушка, и фигуру для своего возраста имеет не плохую, но...

— А стал бы ты её трахать?

— Люба!

— А что здесь такого? Она тоже женщина. И мужика у неё, насколько мне известно, давно не было. Так стал бы?

— Вот пристала, как банный лист к заднице.

— Так стал бы?

— Так стал бы. Так стал бы. Отвяжись.

Тем временем женщины возвращались из коридора и заговорчески улыбались.

— Во тебя, Сашенька, и застукали! Придётся объяснять моей матушке, как это ты здесь оказался в таком виде.

— Кто тут должен мне чего-то объяс... нять. О! бля! Ты, мил человек, кто такой? Ё... п... ть!

— Вот и я об этом. — поддакнула Софья, прикрывая улыбку и глядя, как, не обращая внимания на свою наготу, её мать грозно надвигается на гостя.

Я встал, прикрываясь думкой. Женщина остановилась передо мной, осмотрела с ног до головы.

— Во блин! Так он же голый! Ты что тут в таком виде забыл? — она начала вырывать думку у меня из рук. Её повисшие груди смешно трепыхались из стороны в сторону, и я невольно улыбнулся, зачарованный её непосредственностью.

— Он ещё и смеётся! Развесил тут муди! — она наконец вырвала у меня из рук подушечку и уставилась на моё причинное место, прикрывать которое я уже не видел смысла.

— Девочки! Может мне кто-нибудь объяснит, что здесь делает этот голый мужчина.

— Ну как тебе сказать? Что обычно делает голый мужчина с голой женщиной?

— Так вы все тут голые!

— Вот и я о том же. — хитро улыбнулась Софья.

— Как? Сразу со всеми? — она повернулась к Любе. — Боже! И тебя тоже? Куда же вы бляди смотрели, когда он девчонку портил?

— Ну, это преувеличение. Она себе целку давно сбила. И всё прошло под нашим неусыпным контролем.

— Баб-Лена, он сделал всё очень хорошо. Я даже кончила. Он и тебя обещая трахнуть.

— Люба! Я ничего такого не говорил! — возмутился я.

— А кто говорил, что стал бы? Не ты что ли?

— Так! Блядская семейка! Уже и меня первому встречному готовы подложить, родственнички, мать вашу ети!

— Вот, вот! Мать нашу еть он и будет.

— Вы что? Серьёзно? — попятилась она от женщин.

— А что делает голый мужчина с голой еще не тронутой им женщиной? — спросил я, наклонившись к маленькому ушку женщины. Как не странно, меня начали возбуждать эти похабные намёки и член набух повиснут на восемь.

Она резко развернулась и наткнулась взором на мой инструмент.

— И тебе охота связываться со старухой? — спросила она, не поднимая глаз.

— Ну, насиловать я не буду, а если по взаимному согласию, то почему бы и нет?

— Нет! Мне надо выпить.

прижался к ней и банка теперь холодила нас обоих. Свет я не включал, вечер ещё алел затухающим закатом, который вскоре перейдёт в светлую ночь. В этом сумраке терялись морщинки на её лице, но разгорались жадные глаза, губы потянулись навстречу моим губам. Банка пива выскользнула из-под слабо затянутого пояса халатика и ребром грохнулась мне на мизинец. Искры из глаз!

— О! Чёрт!! — взревел я, прыгая на одной ноге. Всё было бы ничего, если бы именно этим пальцем я существенно приложился намедни. Она заливисто смеялась, тыча в меня пальцем, а я не мог понять, — Что тут смешного?

— У тебя так смешно дёргался член! — она помахала ладошкой.

Я опустил глаза и попрыгал ещё. Действительно, забавно.

— Банка упала на сломанный палец.

— Бедненький. Вот здесь без холода не обойтись. Ложись, я приложу.

Я лёг, а она, стервочка, встала надо мной на четвереньки, открыв моему взору ничем не прикрытый зад. Палец ломило от приложенного холода, но я этого почти не чувствовал, поглаживая её ягодицы и капаясь в зарослях на промежности.

— Во, блин! До тебя без бульдозера не доберёшься. Лена, давай я тебя побрею?

— Не люблю я. Потом колется и чешется. Но если ты этого так хочешь? Я не против.

— Я сейчас! — сорвался я в ванную, забыв про боль в ноге. Взял свежую одноразовую бритву, ножницы, крем для бритья, плошку горячей воды. Поставил всё на прикроватную тумбочку.

— Я сейчас! — на кухне я сорвал со стола пластиковую скатерть и расстелил её на кровати. — Ложитесь, мадам. — Согнулся я в позе официанта с полотенцем через руку. — Рекомендую снять халат.

— Как ложиться?

— Попкой сюда, мэм — показам я на тумбочку. Она улеглась, и я включил бра.

— Какая у тебя лохматая зверушка. Ты как её зовёшь? Киской?

— Муж называл её «рыжиком».

— Милая, раздвинь ножки. Сейчас я твоего рыжика брить буду.

— Ты хоть на лобке чуток оставь, а то пойду с подружками в баню — заклюют.

— А что тут такого?

— Они у меня строгих нравов. Считают, что бреются только женщины лёгкого поведения, чтобы мандавошек не подцепить.

— Махровые они у тебя. Впрочем, это они больше из зависти говорят. Возьми меня как-нибудь с собой, и я их тоже побрею.

— Ну ты и кабелина! На старух позарился! Тебе что, моих девок мало, со мной в придачу? Сейчас оскопцую, — она схватила ножницы, — чтоб не повадно было на чужих смотреть.

— Есть старый анекдот.

«Встретились три мужика и завели разговор о женщинах.

«Ты каких любишь?» — Спросили у первого.

«Молоденьких. Они ничего не знают и сравнивать им не с чем»

«А я предпочитаю зрелых. Им ничего объяснять не надо. Сами всё сделают.»

«А я люблю пожилых, потому что они ебутся, как в последний раз.»

— Вот и твои подруги. Ты меня с ними познакомишь, по-вашему, и они станут своими. — Я забрал у неё ножницы, запустив пальцы в рыжие жесткие заросли.

— С тебя не убудет, охальник! — тяжело задышала она, почувствовав большой палец на клиторе.

Сначала я укоротил волосы, лишь на лобке оставив ворс подлиннее. Намазал промежность пеной и гладко выбрил большие срамные губы и чуть выше ямки начала щели. Выбрил паха и живот, оставив лишь небольшую трапецию густых рыжих с сединой волос. Бабка млела, так как я проверял чистоту бритья проводя по телу языком и губами.

— Готово! Можешь полюбоваться. — Протёр я промежность полотенцем, убрал из-под неё клеёнку и поставил между ног зеркало.

— Сколько живу, а вот так своей пизды не видела!

— Лена! Не хами. У тебя очень симпатичная ВУЛЬВА. Вот, сама смотри. — раздвинул большие губы и вызволил на волю малые губы, очень схожие с губами Софьи, такие же длинные, кучерявые, с тёмной бахромой по краю, но не такие мясистые. Я раскладывал и разглаживал их по сторонам, открывая розовую мякоть. — А какой клитор? Ишь любопытный, носик высунул. — Она от прикосновения охнула. — А это вход в копи царя Соломона. — Пальцы погрузились во влажную бездну. Она выпустила зеркало и растянулась на кровати. Пальцы нащупали ту точку, дразня которую членом я довёл её до оргазма. Вот и сейчас она вся затрепетала, нервно комкая простыню.

— Иди ко мне. Иди. Ну же!

— Нет, я не для того тебя выбривал, а для этого. — И я припал к клитору, вобрал в рот всю её вульву. Посасывая и покусывая её мякоть, я не переставал работать пальцами во влагалище.

Она извивалась и всё тянулась к моему члену. Я встал над ней на четвереньки, так, чтобы она могла дотянуться до члена и взять его в рот. И мы слились в позе, которую почему-то называют «валетом», для гомиков, наверное, или, что правильнее «поза 69». На сей раз она не зажимала рот, а пыталась просунуть член в глотку, давилась, плевалась, шумно дышала и снова заглатывала. Интересно, когда она давилась её влагалище сжималось и ей видимо это нравилось? С чего бы я снова и снова совал себе елду в глотку. Наконец и я почувствовал, что плавно подхожу к кульминации. В рот я кончать не хотел, всё-таки минет она делать не умела, хоть и старалась, Влагалище у неё было широковато для меня. И я решил, что попробую освоить её зад. Но когда я попытался проникнуть туда пальцем, она бурно запротестовала. — Нет, не надо, я не могу, нет. — И в таком духе. Только много позже я понял причину столь бурного отказа. Причина вполне тривиальная в её возрасте, о котором я в тот момент забыл, — геморрой, как не прискорбно.

— Нет, так нет. Давай сюда своего рыжика. — Позиция «раком», причём здесь рак, меня приятно удивила. Я думал попасть в тоже широкое устье, где не дотянуться до берегов, однако берега оказались рядом и усердно тёрлись о мою головку, не только сверху, но и по бокам. Подыгрывая мне, она двигала бёдрами, хватала влагалищем член. Я уже был на вершине.

— Залей меня, ну же, скорей, У-УУУУ!!

Мы кончили вместе. Бурно. Яростно. И обессиленные повалились на кровать.

— Это пиздец! Что ты со мной, мальчишка, делаешь!

— Сама говоришь — ебу.

— Не-ет! Это определение уже не подходит. — Она устроилась у меня на руке. — Понимаешь, в Советском Союзе действительно не было секса. Не было ни сексуальной культуры, ни сексуального воспитания. Всё, что мы, молодые, об этом, узнавали во дворах и из источников отнюдь не достоверных. Всё было искажено. Парни думали, что он кончил, то выполнил долг. Женщины зачастую даже не подозревали о существовании оргазма. Замужем, поначалу, мне было приятно, но не более. Был у меня в жизни один короткий бурный роман, когда я впервые испытала оргазм и готова была бежать за этим мужчиной на край света. Но у нас были семьи, а разводы тогда были чуть ли не преступлением, и мы расстались. Я пыталась испытать тоже с мужем, но... Не будем о грустном. Вскоре он погиб, царство ему небесное. Были у меня после него мужчины, но оргазма я больше ни с кем не испытывала. Думала, всё старая стала, климакс. И вот ты. Пришёл и сразу выебал до бесчувствия, до дрожи в коленках, до судорог в животе, до оргазма. Я так благодарна тебе, что ты позвал меня к себе. Ты правда хотел меня?

— Нет, что ты. Я просто хотел тебя побрить.

— Ах ты гадина! — она вскочила на меня и начала колотить кулаками по груди. Её груди смешно подскакивали, и я засмеялся, помахивая ладонью, как она, когда смеялась на моим прыгающим членом. Глянула на себя и рассмеявшись упала мне на грудь. — Сволочь, ты. Сволочь. Что с честной женщиной сделал?

Она полежала на мне ещё немного и вдруг подскочила.

— Так, а пиво где? Согрелось уже, наверное. Нет ещё холодное. Так я вот о чём. Жребий брошен. Крутнули бутылочку. И... Угадай на кого пал выбор фортуны?

Я пожал плечами. — А чёрт его знает. Мне всё равно. Они все у тебя чудесные.

— Представь себе, на Любу! Надя стала возмущаться, что мол мала ещё в такие игры играть. А та, ссыкуха говорит, что мол начнутся у неё скоро месячные и всё, кончатся её игры. И тут она права. Старшие-то спиральки себе понавтыкали, у Софьи климакс, а Любе как потом предохраняться? Таблетками травиться? С презервативом совсем другие ощущения, не чувствуешь близости. Это у меня так было. Толи дело живой тёплый и струя горячей спермы... Да, так ты смотри не слишком девку-то дери.

— А я ещё и Надю с собой возьму, пусть дочку свою блюдёт.

— А я надеялась ты меня в смотрители возьмёшь.

— Возьму. В другой раз. Ты же в жеребьёвке не учувствовала? Нет. Значит можешь выступать вне конкурса. Только не дразни гусей. Они на тебя после сегодняшнего в обиде будут. Да, и когда будешь возвращаться от меня съешь лимончик.

— Зачем это?

— А то уж больно лицо у тебя счастливое.

— Дурак! Да, я сегодня счастливая!

— Может поспим, а то скоро рассвет?

— Спи. — она прижалась, положив голову мне на грудь.

Сквозь сон я почувствовал какое-то шевеление, очнулся, вспомнил, почему я не один и хотел было снова уснуть, но шевеление повторилось, но с двух сторон. Я открыл газа.

— Люба, ты что тут делаешь?

— Сегодня моя очередь. Жребий пал на меня. Вот я и пришла.

— Мы договаривались, ночь через ночь. А ты с утра припёрлась!

— Так сегодня выходной день и ты не возвращаешься с работы, поэтому и с утра.

— Предположим. Тогда, где обещанная еда.

— Сейчас принесу. У меня всё готово. И даже на тебя, БаЛена. — она соскочила с кровати и в чём мать родила убежала на кухню.

— Не выдержала, чертовка. Ну, что с ней делать?

— Чего тут думать? Позавтракаем и будем делать то, зачем пришла.

Люба вкатила столик на колёсиках. Яичница с кусочками гренок, помидором, луком и салом. Кофе и круассаны. Кроме яиц и батона из этого набора у меня дома ничего не было.

— Неплохо. Неплохо.

Мы сидели на кровати и молча завтракали.

— Спасибо. Вкусно. Сама готовила?

— Все спят ещё. Да и что тут готовить?

— Ну иди сюда я тебя поблагодарю. — я полез на кровать. — Надеюсь, Лена, ты не будешь возражать?

— Нет. Что ты. Я своё уже получала. — хоть в её голосе с слышалась досада, но она ничем её не проявляла.

— Ба, правда он чудо? Он сколько раз тебя... ну любил?

— Всю ночь, девочка, всю ночь.

— А ты кончала?

— ОЁ! Ещё и как!

— А ты с нами останешься?

— Зачем? Я в жеребьёвке не участвовала.

— Да ладно! Оставайся, мне поможешь.

— Сама справляйся, коль вызвалась стать любовницей, мне тебя учить нечему. Ладно я пошла. Телефончик свой я тебе Саша записала, на всякий случай. Вдруг в баньку захочешь.

— Издеваешься?

— Нет. Я абсолютно серьёзно.

— Ладно. Спасибо за приглашение.

— Ну, я пошла. Не обижай внучку.

Она грустно улыбнулась, подхватила халатик и скрылась за дверью.

— Классная у меня бабка, правда?

— Да, замечательная. Ты зачем так рано пришла? Я бы мог её еще разок... облюбить.

— Ну и любил бы. Я же не мешала?

— Ладно проехали. Залезай под мышку, драная ты обезьяна.

— Почему драная понятно. — копошилась она, прижимаясь ко мне, — а почему обезьяна?

— Скачешь как заведённая.

— А-а. Тебе пососать? — её рука уже играла с членом.

— Нет. Пожалуй, принеси водочки, а то после вчерашних возлияний голова не на месте.

После рюмочки в голове отпустило, но снова захотелось спать.

— Какой ты скучный сегодня!

— Просто я не выспался.

— Ты спи, а я сама буду тебя... с тобой любиться.

— Валяй. — бросил я и вытянулся на спине.

...

Пятница кончилась. Началась суббота.