— Ну да, именно так должен звучать двигатель. О да, вот так, крошка. Я очень, очень доволен... Алло, привет. Быстро, я еду.
— Не узнал?
— Нет, не узнал.
— Ну вот. Это Марго тебе звонит.
— Марго? Не помню.
— Прошлая пятница. Девушка в кожаной юбке.
— А, Рита, вспомнил. Мы договаривались сегодня встретиться, но у меня не получается, извини.
— А, может, завтра тогда?
— Не знаю. А ну, я перезвоню, вторая линия...
— Алло.

— Здравствуйте, Это Юля из клуба. Вы говорили перезвонить Вам в пятницу по поводу...
— Какого клуба? Давайте я Вам перезвоню, я по МКАДу мчу, извините...
«Осень наступила, повозвращались с курортов и вспомнили, когда неохота дома сидеть», — подумал он и сделал музыку громче.
— Мояя рукаа превратилась в кулаак, — подпевал Цою, сидя за рулем своей мечты, обычный парень-сирота. Никита был из хорошей дружной семьи с трагичной историей, но волею судьбы с недавних пор его дела потихоньку поползли в гору...
Входящий звонок.
— Бля, если это Юля из клуба, то ты тупая овца, — выругался он и, не глядя на экран, рявкнул в телефон. — Слушаю!
— Привет. Никита?
— Ой, Юлечка, солнышко, я думал, это другая девушка звонит.
— А я подумала, на меня такая реакция.
— Да ну ты что, роднулька. Я сейчас остановлюсь и перезвоню, а то в аэропорт по МКАД мчу...

У бензоколонки...
— Здравствуйте, какой бензин и сколько?
— Премиум полный бак наливай, наверное, а я пока кофе попью. А хотя, давай я подожду...
— Алло, Юльчик, могу говорить. Рассказывай, как ты там.
— Никит, с утра ничего не изменилось. Здесь просто... Ну, в общем у меня просьба к тебе. С меня любое твое желание.
— Любое? Тогда...
— Никит, не начинай, пожалуйста, я прошу.

— Я должен был попытать счастьица-то.
— Ага, знаю, но помочь не могу.
— Ладно, хочу желание. Что у тебя там?
— Ты помнишь мою подругу Милу?
— Нет, кто такая?
— Она со мной почти на всех фотках есть.
— Это с пятым размером?!
— Нет, то Танька, а Милка — она маленькая такая, наша соседка. Ну, на скрипке играла.
— Да-а, скрипку помню, а Милу нет.
— Вспомнил да, скрипачку! Ну так вот, — продолжила она. — Только не перебивай.
— Хорошо.

— Прислушалась я, братик, к твоему совету.
— Опа, и к какому же именно, стесняюсь спросить?
— Начать заниматься чем-то полезным и прибыльным.
— Ну, что ж, хвалю. Идея есть, и, если есть, то сколько стоит?
— Да, есть, конечно, но я сейчас не деньги просить буду.
— С воздуха прибыльное дело откроешь. Говори, давай, когда и сколько надо, чтобы я знал.
— Я говорю, деньги есть у меня, и их хватит...

— Да какие, блин, веники плести, нет, Никита, — смеялись они.
— Рассказывай-рассказывай, я просто соскучился очень.
— И я тоже...
— Ну, и я решила открыть клуб.
— Клуб?
— Да, клуб и открывать его буду в Москве, потому что в Питере такое есть, причем много, а в Москве и людей побольше, и место нормальное найти легче.
— Мне нужно место найти?
— Нет, этим мы будем заниматься сами.
— Мы?
— Ну да, с Милой, которая поедет в Москву и будет искать.
— А почему Мила будет искать?
— Потому что она в этом разбирается и потому что я ее взяла в компаньоны или компаньонки, как там правильно.
— Ну, а от меня-то что нужно?
— Я хочу тебя попросить, чтобы ты пустил ее в свою холостяцкую крепость пожить неделю, а может две.
— Не выдумывай Юля, что значит пожить неделю или две? — в телефоне повисла тишина. Зная, что в серьезных делах его слово для нее закон, он выдержал пятисекундную паузу и продолжил. — Не дури мне голову с такими вопросами больше никогда поняла? — Она не отвечала. — Это наша с тобой крепость, и ты это прекрасно знаешь. Конечно, пусть приезжает и живет, сколько нужно, если ты пустишь ее в свою комнату, а то комната для гостей зависла — итальянцы паркет зажали.
— Дурачок, блин! Обожаю тебя! — радостно рассмеялась она...

Неделю спустя... Встречая в Шереметьево Милу, о которой он совсем забыл, он думал, как правильно изменить планы на вечер...
В выходящих к родным людям он не нашел свою гостью, а когда прилетевших не осталось, и красивая девушка в форме закрыла дверь, он заволновался.
«Отлично. И что теперь?» — набирая номер Милы, подумал он.
С гудком вызова в динамике одновременно он услышал мелодию звонка за спиной.
— Алло, — ответил ему милый женский голос и там, и там. Он обернулся на голос.
— Мила?
— Привет, — улыбнулась девушка, не убирая от уха телефон. Светлые, почти золотистые волосы, большие серые глаза, натуральные брови и ресницы, сочные губы и ровный нос.
«На кого-то она похожа», — подумал Никита и сказал:
— Так Питер здесь.
— А я из Волгограда летела...
— Извини, не помню тебя. Наверное, изменилась, и не могу понять, на кого ты похожа.

— Не знаю, на кого, а вот ты не изменился, и вы очень похожи с Юлькой, — сказала Мила и чмокнула его в щеку. Никита улыбнулся и спросил:
— Где твои вещи? Поехали быстрее, очень кушать хочется...
На паркинге было много машин и, когда они добрались до авто Никиты, Мила восхитилась и сказала с удивлением: «Неплохая машинка у тебя!», когда поняла, что белая машина, выделявшаяся из всех машин на стоянке тремя широкими полосами на капоте и бампере, принадлежит Никите.
— Да, недавно пришла. Ждал полгода, но дождался, — ответил он, испытывая эстетическое удовольствие от своего выбора и вкуса.
— Патриот, я смотрю?
— Почему патриот? — сразу не понял он.
— Ну, флаг почти на весь капот.
— А, не-е-ет. Это же BMW M, а эти полоски — такой логотип, и они не только на капоте, а еще и на половину водительской стороны, иди, глянь, — пытался он как можно больше рассказать...
Направляясь домой в пробках, они говорили, как старые приятели, о том, кто и где, и уже через полтора часа въехали во двор современных многоэтажек.
Ну, вот мы и прибыли, — паркуясь, сказал Никита...

А в это время...
В центральной части Москвы собирался бомонд бизнесменов на выставке новой продукции ведущих компаний в сфере газовой промышленности. Дорогие машины, куча известных людей, репортеры с камерами снимают знаменитостей. Среди всех этих людей также присутствовала одна из самых молодых бизнес-вумен в этой сфере Светлана Александровна.
Несмотря на отсутствие желания в пятницу находиться на этом скучном мероприятии, она пребывала в приподнятом настроении, так как еще утром ей сообщил ее советник по особо важным делам о крупной сделке и контракте с сюрпризом для нее..
— Прошу, мое скромное жилье.
— Скромное?! — удивлённо спросила Мила, входя в квартиру.
— Поверь, скромное. Могло быть в другом районе и побольше, но мне пока хватает. Ты не стесняйся, чувствуй себя, как дома.
— Хорошо, я попробую.
— Пойдем, покажу комнату, в которой ты будешь спать.
Он ввел ее в светлую комнату, по интерьеру которой было понятно, что это комната для девочки.

— Это комната Юли, подходит?
— Уютно очень.
— И здесь, вроде бы, есть все необходимое девочкам, но если что-то мешает или неудобно, уберем, передвинем. Ну, а с техникой, я думаю, сама разберешься.
— Разберусь, конечно, — сказала Мила, увлеченная дорогим интерьером.
— Все занимайся, а я пошел готовить ужин.
— Готовить?!
— Так, а ты что, домашнюю еду не ешь?
— Почему? Ем.
— Ну, ты так удивилась, прям гото-о-овить. Я готовлю сам всегда. Люблю готовить.
— Давай я помогу тебе?
— Нет, ты лучше разберись с вещами и приведи себя в порядок с дороги...
На разбор вещей, звонки маме, подругам и душ у Милы ушел примерно час. Колеблясь и выбирая, в чем выходить ужинать, она решила ориентироваться на слова «чувствуй себя, как дома» и остановила свой выбор на коротком шелковом халате, под который не стала надевать белье.

Помещение, куда она пришла на звук телевизора, кухней назвать было трудно. порно рассказы Большая очень светлая комната с соответствующим по размеру столом, красивой мебелью в нежных тонах, барной стойкой и огромным окном. На столе уже стояли блюда с салатами, красиво украшенные зеленью и овощами, мясная нарезка, вино, и дополнял эту красоту нарезающий сыр Никита...
— О, ты уже все? Лапшу домашнюю с мясом будешь? У меня есть уже сваренная, только бульон нагреть.
— Домашнюю, конечно, буду, — обрадовалась Мила, не веря, что это все происходит с ней.
— А почему ты босиком?!
— Я тапочки забыла.
— Я сейчас тебе Юлькины дам.
— Да к такому ужину не тапочки, а туфли нужны. Я сейчас...
Никита застыл с тарелкой в руках, когда вернулась Мила.
— Ого! — воскликнул он.

На ней было короткое синее платье, которое обтягивало талию, бёдра и подчёркивало явное отсутствие лифчика, плюс туфельки — в общем, она была прекрасна.
— Вот это туфельки, и, кстати, очень хорошо, что нет косметики.
— Спасибо, мне приятно.
— Ну все, садись, буду тебя кормить...
— Ты ешь, давай, а то остынет.
— Слушай, я не ожидала, что ты такой.
— Вино?
— Да, немножко.
— Я не буду, извини.
— Ты еще и не пьешь?!
— Пью, но не часто и исключительно для вкуса. Бери гренку.
— А чего сейчас не будешь?

— Мне на работу еще нужно, очень важная встреча.
— А, понятно теперь. Слушай, еще раз спасибо за то, что позволил пожить у тебя и прости за неудобства.
— Все в порядке. Мне для Юли ничего не жалко, если просит. У меня, кроме нее, никого нет.
— Я знаю, ты же ей, как мама и папа, а главное — любимый брат.
— Я тоже люблю ее сильнее всех, — улыбнулся он.
— Ну, это заметно, — тоже улыбнулась Мила. — Машину купил, квартиру в Питере ей оставил, деньги вот на клуб нам дал и так, я помню, в детстве за нее всегда горой.
— Мелочи, это все сегодня есть, завтра нет. Ты ешь, ешь, давай. Вкусно? — спросил он, думая о том, какая у него сестра умница. Он высылал ей деньги на гулянки, салоны красоты и отдых за границей, а она, получается, их копила.
— Очень, я в восторге. Правду говорят, что мужчины — лучшие повара.
— Не знаю, но готовить люблю, и получается все, особенно мясо и морепродукты. Только вот жареные пирожки с горохом, как делала мама, ни в какую, а так хочется, — с грустью сказал он и добавил. — А сегодняшние женщины похожи на кукол — только шмотки, сиськи, губы, брови эти татуированные... Фу, трахаться и больше ничего.

— Пошляк, — сказала она и, смеясь, продолжила. — Каким был, таким и остался, теперь понятно, почему ты не женат.
— А ты вот почему не замужем? — накладывая салат ей в тарелку, спросил он. Мила сразу изменилась в лице.
— Не везет мне с мужчинами совсем. Отец — алкаш и бездельник, маму бил всю жизнь и мне жизни не давал. Единственное, за что спасибо, так это за скрипку. Муж вообще мерзостью оказался, тоже меня бил постоянно. Нельзя так говорить, но я рада, что он был бесплодным.
— Дурдом, согласен. Расстались?
— Убили его три года назад...

Звонок телефона прервал их беседу.
— Извини...
— Алло. Да, это Никита. Вы прилетели уже?
— Да, сейчас мы доберемся в отель, и я готов.
— Хорошо, как будете готовы, звоните, я жду...

— Вот и работа.
— Ты так изменился, когда разговаривал. Такой серьезный стал.
— Ответственный, — подмигнул он и продолжил. — Очень серьезный человек прилетел, и мне нужно тайно организовать ему встречу с одной бизнес-вумен, — сказал он, загадочно улыбаясь.
— Ммм, серьезно.
— Если встреча удовлетворит обоих, то получится заработать сумму с множеством нулей.
— Понятно. Так ты уже уходишь?
— Нет, он позвонит. Ешь на вот перчик, давай.
— Спасибо.
— Ну, а вы с Юлей хорошо дружите, я так понимаю? Раз она тебя в компаньонки взяла, значит, доверяет.
— Да, мы же с ней «не разлей вода» с детства, практически всё вместе, даже первый секс... Ой, что это я разболталась, — засмущалась она.
— Не переживай, у нее от меня секретов нет. Месячные, первый поцелуй, секс и все такое, но я особо не помню подробных деталей этого всего, это как раз то время, когда родители, — он замолчал. Мила не знала, что говорить, и он это заметил и сказал. — Ну да ладно, жизнь продолжается!
— Конечно, и все у нас будет хорошо! Вот за это и выпьем, — поддержала его Мила. Они чокнулись бокалами с вином и соком, выпили, и она спросила:
— Выходит, ты меня не помнишь?
— Неа, я же десять лет в Москве, а вы вон, повырастали все. Я вот скрипку помню хорошо, а внешность... Но то, что видел тебя, это точно.
— Это понятно. Я хоть и не сильно разгуливала из-за папы, но затворницей не была.
— У вас банда девичья была дружная. Я запомнил на всю жизнь, как Юля прибежала с улицы и стала уговаривать меня, чтобы ее подруга на мне научилась делать минет, дабы на выпускном не опозорится перед парнем! Представляешь? — Мила удивленно расширила глаза, а он продолжил. — Да, и я тогда тоже, как и ты сейчас, офигел от предложения, а мне в ответ сказали, что есть условие: у меня должны быть завязаны глаза и учиться она будет в комнате без света. Ты, наверняка, знаешь эту историю?
— Нет, я такого не...
У Никиты снова зазвонил телефон.
— Извини...

— Привет. Да, хорошо, я буду во время.
— Никита, несмотря на доверие, я волнуюсь.
— И не переживайте, Антон Иванович, я думаю, Светлана Александровна заинтересована и в контракте, и особенно в личной конфиденциальности на самой встрече не меньше Вас, так что не волнуйтесь.
— Я прошу Вас, давайте без имён по телефону!
— Вы не рычите и в таком случае и моё не произносите. До встречи...

— Ну, вот я и оставляю тебя одну. Не грусти и, повторяю, чувствуй себя, как дома.
— Хорошо, я постараюсь, — сказала Мила, глядя на него, и почувствовала, как ничем не прикрытые губки под платьем начали теплеть и, вероятно, покрываться смазкой, а он продолжил:
— Допустим, я люблю ходить дома голый, — намекая, сказал он, а она игриво замахнулась на него рукой.
— Ну, а что? — смеясь, продолжил он. — Я голый, ты голая!
— Извращенец! — смеясь, возмутилась она.
— Я шучу, — оправдался он, спеша выйти из квартиры...
«Хорошая соседка, жаль скромная, да и Юльке обещал», — думал Никита, заводя рабочий Mеrcеdеs.

А в это время...
Лифт отеля спускал на первый этаж молодого человека в спортивном костюме, бейсболке и темных очках, а, когда он вышел на улицу, к нему сразу подбежали два крепких парня.
— Антон Иваныч, может...
— Так, я сказал, я иду пешком, а вы перемещаетесь так, что я вас не наблюдаю, если вообще нельзя без вас.
— Ясно, но, может, давайте подъедем? Идти далеко.
— У меня время есть, за мной приедут как минимум через час.
— Антон Иваныч, Вы...
— Так!!! — уже занервничал он...

Нервничал не только он. Дрожь, волнение плюс возбуждение от предвкушения расползлись по телу Светланы Александровны после звонка, в котором ей сообщили, что пора покидать мероприятие. Превратившись в Джеймса Бонда, она постаралась незаметно покинуть выставку и, прикрытая охраной, упорхнула со встречи. Миновав репортёров, она юркнула в свой Bеntly и уже в пути быстро переоделась в невзрачный плащик и шелковый шарфик, приготовленные еще с утра. Машина быстро довезла ее до места, где ее оставили одну не довольные таким приказом охранники, но, так как место было тщательно выбрано и проверено специально для конспирации, лично она не переживала...
«Ну, наконец то» — подумала она, когда напротив нее остановилась знакомая машина. Понимая, куда она сейчас поедет и насколько важна эта встреча, она сильно нервничала и злилась.
— Зачем было останавливаться почти посередине дороги?! — рявкнула она, когда подошла к машине и нервно дернула за ручку. — Что за хрень, — дернула она снова. Двери не открывались. Она дернула за ручку на передней двери, но и она была

закрыта. — Эээ, — постучала она в тонированное стекло, и задняя дверь тихонько открылась. Начальница сразу поспешила скрыться с глаз...
Ставя ножку в салон, она приготовилась, по привычке выругаться за глупую совсем не уместную шутку, но...
— Ты куда прёшься в обуви, тупая овца? — услышала она из салона мужской холодящий голос. От страха ее бросило в жар. Страха не от того, что она, возможно, ошиблась и пытается сесть не в свою машину, а потому, что не ожидала услышать здесь и сейчас голос и тон, которые были известны только ей.
— Разуйся, оставь свои скороходы там и садись, — скомандовали ей.
Закипая от ярости, что все это сейчас происходит, она, стиснув зубы, послушно наклонилась к ногам. Сгорая от стыда, она расстегнула застежки, затем, немного поколебавшись и не желая оставлять целое состояние на асфальте, все-таки исчезла в салоне, закрыв дверь.
— Забери свои шкары и дверью не хлопай, дрянь криворукая.
Она открыла дверь, наклонилась к туфлям и поставила их себе под ноги. Машина тронулась.
Он ехал, не торопясь и молча, а она, несмотря на огромное желание поговорить, не могла произнести ни слова без разрешения. Неожиданный стресс выключил в ее голове такой важный для нее контракт и, как всегда в такой ситуации, переключил мозг на причину того, почему это все сейчас происходит.
Хоть это и случилось больше года назад, воспоминания и детали переворота в ее жизни были настолько явными, что она, как будто сейчас...
... нажала на кнопку, предварительно раздевшись до гола и слушала мелодию древнего звонка за обшарпанной дверью, стоя голыми коленями на грязном полу, как и было приказано в последнем смс. Оно пришло, подкосив ее ножки, на которых она стояла у подъезда, стараясь не дрожать, глядя на своих удивленных охранников. Дрожа от волнения, злости и страха перед неизвестностью, она хотела закричать от беспомощности на весь подъезд. Тошнота и отвращение подступали к горлу от понимания, что изменить уже ничего нельзя, и все, что ее ждет там за дверью — это зверь, отвратительный зверь, шантажист, который уже начал и собирался продолжить превращать ее в свою рабыню...
В его грязных отвратительных руках находилось то, что могло растоптать не только ее, но еще кучу людей, которые убили бы ее и ее семью, если бы он выложил информацию, которой владеет... Из всех замешанных она была выбрана им неспроста. Красивая, успешная, богатая и унижающая его на работе хозяйка, по его мнению, заслужила все то, что ей придется пережить...
Нормальных идей и мыслей не было, выхода тоже. Были только ожидания, оставленная внизу машина с охраной, пятый этаж девятиэтажного дома, разрисованные стены, грязный пол и она...
Ухоженная, подтянутая, загорелая на сказочных курортах, стоя на коленях, нагая, пахнет дорогим парфюмом... Строгая хозяйка крупнейшего холдинга, готовая убить того, чей приказ молча ждала у двери квартиры, в которой жил ее офисный мусорщик. Скрип открывающихся дверей, леденящий все участки тела...
— Заползай, давай, стоишь тут, жопой светишь, — отключил он ее от реальности и она, как под гипнозом, встала раком и, пытаясь вилять сжатой от страха попой, направилась в его логово.
Вползая на четвереньках в квартиру, словно в ледяную воду, завыв от ненависти, она получила пинок ногой под накачанный идеально гладкий зад и услышала его нервное:
— Давай, марамойка, не скули мне тут, пролазь скорее, а то мне холодно. Шмотки кому оставила, тупица? С колен не вставай, а я сейчас, — выходя за вещами за дверь, рявкнул, как на собаку, мучитель.
Считая слезинки, капающие на паркет, ей хотелось сдохнуть, но жар в промежности от удара — то ли рукой, то ли еще чем-то — и резкая боль от натянутых с силой волос отвлекли от плохих мыслей, и она, наконец-то, увидела его глаза...
Красивые выразительные глаза, полные уверенности, власти и удовлетворения.
Она хорошо помнила момент, когда, произнося с ухмылкой и харкая после каждого слова ей на лицо: «На... вот... ты потеряла... кое-что...», он засунул ей в рот трусики и, не обращая внимания на её реакцию и состояние, потянул её за волосы в угол прихожей:
— Постой тут и подумай, кто ты теперь, — уткнув ее лбом в угол, холодно сказал он и приказал, не садясь на пятки ягодицами, стирать ртом трусики.

У неё сжалась попа, когда она, как будто снова почувствовала, как он, погладив её по волосам и спине, резко всунул ей в попку палец, причиняя адскую боль, а второй сжал шею, не давая вдохнуть, и пообещал вернуться, допив свой чай, и напоить своим золотым дождем...
Самым ярким и, наверное, решающим её дальнейшую судьбу стал момент, когда, приходя в себя, она переваривала происходящее. Понимая, что стоит на коленях с заплёванным лицом и при этом течёт, как шлюха, жуя свои трусы, она кончила не прикасаясь к себе, от мысли что ей всё это, сука, так сильно нравится...

***

Полную версию книги можно купить в интернет-библиотеках ЛитРес и MyBооk.

2747   1 20024    1  +7.5 [2]