Жара

Стояла жара. Городок был забит отдыхающими, и «мушкетерская» компания Виталика из трех бездельников собралась за город «протестировать» только что открытое городскими властями лежбище любителей прохладной воды и бронзовой кожи. Решили встретиться у развилки за городом, но утром, в семь часов в условленное место пришел только Виталик. Последнее время утренний стояк его замучил, и перед выходом из дома хорошенько поработал рукой, чтобы излить семя в унитаз и облегчить дневную жизнь хотя бы на время.

В свои молодые годы он очень остро реагировал на женские трусики, невзначай показавшийся из-под не в меру короткой юбки, или бюстгальтер, хорошо видимый в вырез кофточки. Тем более вид полуобнаженных тел на пляже, который возбуждал Виталика надолго, и лишь плавки из плотной черной ткани скрывали это возбуждение от окружающих.

Пока Виталик маялся на еще пустынной (еще бы, в семь часов утра) автобусной остановке, он несколько раз посмотрел на часы и изучил до последнего гвоздика объявление: «Старый пляж – Новый пляж». Наконец приехал автобус, почти пустой, из которого не вышло ни одного «мушкетера», но вышла прекрасная незнакомка лет двадцати от роду. Нет, никаких выдающихся форм у нее Виталик не заметил, но иронично изогнутые брови, обычный недлинный нос, небольшие скулы, острый подбородок, ярко-красные сердечком губы заставили Виталика внутренне застонать, потому что его мужское естество зашевелилось и налилось. Кажется, девушка готова была вот-вот рассмеяться, но передумала в последний момент, и по ее губам блуждала лишь рассеянная улыбка. В одной руке она держала сумку-корзинку, а другую протянула словно для приветствия.

— Молодой человек, дайте же мне руку, наконец! – произнесла прелестная незнакомка, и Виталик, немедленно сорвался с места и вцепился в ее прохладную ладошку. Она вышагнула из автобуса, опершись на Виталикову руку, забавно вытянула накрашенные губы, отдувая со лба каштановую челку, и сказала, словно выстрелила из пулемета:

— Спасибо, молодой человек, больше никогда не надену эти туфли, меня Наташей зовут.

Виталик сглотнул густую слюну и хрипло представился:

— А меня – Виталик!

— О, какое чудесное имя! – восхитилась Наташа. – Будем знакомы! Да отпустите же мою руку!

Виталик внезапно обнаружил, что автобус давно ушел, Наташа стоит на асфальте, а он продолжает лихорадочно сжимать ее узкую ладонь.

— Извините, – пробормотал Виталик и вконец стушевался. Ему еще ни разу не приходилось общаться с такими НАСТОЯЩИМИ девушками, а прежние подружки были не в счет.

— Ну, на какой пляж пойдем? – спросила Наташа, изучив объявление. – На старый или на новый?

— Думаю, на новый, – пробормотал Виталик и покраснел. – Я там еще не был.

— А я была вчера. Там интересно!

— Правда? И что там?

— Это необычный пляж! – шепнула Наташа.

— И что там необычного?

— Там все – нагишом!

Виталик остановился как вкопанный.

— То есть как?

— Очень просто, – пояснила Наташа. – Заходите в раздевалку, снимаете с себя все и купайтесь на здоровье. Я вчера одела купальник, знаете, такой глухой, сплошной, в таких в бассейне плавают, так пришлось снять. Дружинники заставили.

Виталик опять сглотнул слюну.

— А дружинники, они тоже, того... в смысле, голые?

— Конечно! У них только красные повязки.

— На руке?

Наташа звонко рассмеялась и заглянула Виталику в глаза.

— Не на ноге же! Конечно, на руке!

— Ну, мало ли! – натужно улыбнулся Виталик. – Может ТАМ!

Он выразительно посмотрел не оттопыренный гульфик джинсов.

— Ой, да Вы – шутник! – снова рассмеялась Наташа. – Нет, у них там ничего нет! То есть, у них там есть все! Я запуталась!

И, внезапно посерьезнев, добавила:

— Давайте перейдем на «ты». Не против?

Виталик не был против. Он был «за» и не только руками. «За» голосовал и его член.

Между тем свежеположенный асфальт кончился и сменился широкой, посыпанной желтым песком дорогой, которая упиралась в ворота с пламенеющей наверху надписью: «Нудистский пляж». У ворот стояли два ларька, торговавщих, один – мороженым, а другой – газировкой, в тени которого пристроилась румяная бабушка-старушка, продававшая билеты на пляж, а также пляжные шляпы и кепки.

— Берите, молодые люди, – ласково сказала старушка с ясными голубыми глазами, показывая рукой на свой немудрящий товар. – Сегодня будет жарко! И покупайте билеты.

Виталик вытащил из кармана горсть мелочи и аккуратно положил на прилавок.

— Нам два билета. Наташа, тебе шляпу или кепку?

И, обращаясь уже к продавщице:

— Хватит?

Наташа оценила его жертвенность (крупных купюр у Виталика она не заметила) и сказала кавалеру:

— Вот эту красную, с надписью: « Я (сердце) NY».

— А мне панаму защитную. Без надписи.

Бабка ловко сгребла ладонью мелочь, отдала Виталику билеты и покупки, и молодежь прошла в ворота на территорию пляжа. Виталик, конечно, знал, что такие пляжи бывают, и как там люди одеты, а, точнее, не одеты, но в данном случае он беспокоился за свой престиж. Перед Наташей. Ведь обкончаюсь же, мрачно думал он, но махнул рукой на это дело. Будь что будет!

Двое дружинников – здоровенные дядьки - стояли за воротами в их тени и, увидев молодую пару, проверили билеты и доброжелательно кивнули пляжникам. Из всей одежды на дружинниках были только красные повязки. И пляжные тапки-вьетнамки, которые, как известно, одеждой не считаются. Их внушительные мужские достоинства расслабленно болтались между мощных ляжек. В тени щита, запрещающего заплывать за буйки, маялся спасатель – тоже голый. Он подозрительно посмотрел на подошедших (не будут ли заплывать?) и показал рукой на синий полотняный шатер:

— Раздевалка там!

Подошли к шатру, и Виталик обнаружил, что вход в раздевалку был один, а не как в бане, отдельно для мужчин и женщин. Ну, да и на пляже они тоже вместе, подумал Виталик, пропуская «даму» вперед под прохладную сень шатра.

— Странно! – сказала Наташа, когда глаза привыкли к полумраку. – Все ячейки заняты. А вчера было свободно...

Она имела в виду полки, куда посетители пляжа клали свою нехитрую одежду и брали жетоны с номером на шнурке, как в магазине-супермаркете.

— Тогда положим всю одежду ко мне в сумку. И твою, и мою. – решила Наташа и стала раздеваться. А, проще говоря, развязала поясок и, быстро расстегнув несколько пуговиц, распахнула полосатое платье, под которым не было ничего!

— Ах! – воскликнул бы Виталик, если бы мог. Но его член окончательно восстал против угнетателей: джинсов, трусов и плавок. Вон их сколько, да еще во множественном числе! Помогла Наташа. Сверкая ослепительной наготой, она подошла к Виталику и одним движением сдернула с него всех наездников одного коня. И конь вырвался на свободу и радостно заржал. То есть, запрыгал, задергался и обдал Наташу потоком молодой спермы.

— А ты ничего! – заметила Наташа, пристально разглядывая бунтующего мустанга. – И шары большие, хватит на несколько раз.

— Ты тоже ничего, – наконец сказал Виталик, отдышавшись.

Наташа понимающе улыбнулась:

— Я знаю. Ну, что пошли, позагораем?

Она похлопала себя по крепким ягодицам и, первая, вышла на жаркое летнее солнце. Вслед за ней потащился Виталик, все еще переживавший свою яркую, но такую несвоевременную эякуляцию.

Пляж был забит толпой загорающих и купающихся, и Наташа, махнув рукой куда-то вбок, сказала:

— Вот там, у кустиков есть местечко. Идем скорее, пока не заняли!

И поспешила туда почти бегом. Виталик потащился за ней, не поднимая головы и глядя только на ее розовые пятки. У кустов Наташа достала широкое полотенце, расстелила его на хилой травке и со вздохом облегчения улеглась, соблазнительно раздвинув ноги. Она похлопала рукой по полотенцу возле себя и предложила:

— Ложись рядом. У тебя же нет полотенца?

У Виталика полотенца не было, и он лег рядом, не поместившись целиком на полотенце и прижавшись своим бедром к горячему бедру Наташи. Было неловко лежать нагишом, и он, сняв шляпу-панаму, прикрыл ею свое мужское достоинство, пока еще спокойное. Немного полежав, глядя в блеклое летнее небо, Виталик привстал и оглядел Наташу. Она тоже посмотрела на него одним глазом из-под козырька красной кепки и спросила:

— И как тебе нудистский пляж?

— Какая-то хрень, – ответил Виталик, озираясь кругом. – Но вон та бабка хороша!

Полная пожилая женщина, преисполненная чувств, выхадилаа из воды и прыгала, размахивая огромными вислыми грудями, как крыльями. Пристально глядя на нее, недалеко расположившийся прямо на песке толстый мужик, беспокойно зашевелился, и его мужское достоинство, доселе невзрачное, тоже зашевелилось и привстало. Могучий негр, поглядывая на прыгающую бабку, захватил внушительного размера член в кулак и заработал мускулами руки.

— Всегда хотел узнать, – сказал Виталик, глядя на дрочащего негра. – какого цвета у негров головка. Вот узнал. А вообще, торжество плоти в самом худшем варианте.

— Вся беда в том, – сказала Наташа. – Что у вас нет культуры нудизма.

— У вас? А ты не ВЫ?

Наташа усмехнулась.

— Я совсем недавно из Германии. Из ГДР. Вот там культура нудизма есть. Там, как в Древней Греции, никто не возбуждается, глядя на обнаженные тела. А тут.... Вот вчера я пришла сюда, а вот такая бабка пристала, почему у меня лобок небритый. Пришлось побрить.

— Вижу, – промолвил Виталик, изо всех сил стараясь не разглядывать ее лобок. И не смог. Поглядел. Выпуклый лобок был девственно чист, как и мясистые губки с выглядывавшей из-под капюшона маленькой кнопкой-клитором. Виталиков член зашевелился и уперся в шляпу-панаму. Мда, подумал Виталик, я – не древний грек.

Между тем, негр подошел ближе и продолжил свое «черное» дело. Или тело? То есть продолжил дрочить уже «вприглядку», пристально глядя на Наташу. «Э, э! – закричала она, отползая с полотенца под куст. – Пошел вон, мудак!». А Виталик застыл, пораженный зрелищем мастурбации. Он впервые видел это со стороны! Но кончить всласть негру не дали. На крик Наташи подбежали те самые дружинники с повязками там, где надо и заломили ему руки назад, когда он выкатил глаза от надвигающегося оргазма. Чернокожий «дядюшка Том» с ритмично дергающимся членом повис на руках дружинников с криком: «Take me end! Take me end!».

Дружинники недоуменно переглянулись, но добычи не выпустили. Тогда негр закричал: «Shake my nips! Shake my nips!».

— Обалдеть! – сказала Наташа, выбравшись из-под кустов и подойдя ближе. – Кажется, я поняла. Он хочет, чтобы мы помогли ему кончить!

— А не слишком ли много хочет эта обезьяна? – проворчал один из дружинников.

— Засунут менты в «обезьянник», там ему помогут! – добавил другой. - Тем более, что они уже едут!

Над пляжем послышался отдаленный вой сирены.

Между тем вокруг собралась толпа любопытных.

— Жалко черненького, – заявила бабка с «сиськами-крыльями».

— За что его? – спросил ее пузатый мужик.

— Изнасиловать девушку хотел, – пояснила бабка и подергала себя за сиську, а затем потыкала пальцем в свою развалину.

Наташа сжалилась на пленником.

— Ладно, держите его лучше, – сказала Наташа дружинникам. – Я помогу ему.

Она подошла к поникшему «пленнику системы» и взялась за его полуопавший член. Тут же со всех сторон посыпались советы и комментарии.

— На руки поплюйте, девушка! – посоветовал лысеющий гражданин с кривым членом, уверенно смотревшим налево.

— Яички погладьте! – порекомендовала тощая ребрастая мать двоих мальчиков, державшая их за руки. Детишки с интересом рассматривали негритянские причиндалы.

— В рот возьмите! – сказал пузатый мужик.

— Сам возьми! – отпарировала «крылатая» бабка. – Давай, девушка, порадуй «уголька» напоследок! За яйца его, за яйца, будет знать, как дрочить на советских!

Негр поднял голову, улыбнулся, и завращал глазами, когда Наташа резким движением обнажила сизую головку его члена.

— Yes, yes! – сказал негр и причмокнул. – Let’s go!

Тогда Наташа левой рукой ухватила негритянские «сливы» у самого члена и сдавила в кулаке.

Негр охнул, и в отверстии головки показалась маленькая капелька предэякулята.

— Yes, good! – пробормотал негр. – But hat's not enough!

— Сейчас мы его доделаем! – заявила Наташа. – Виталий, зайди сзади и помассируй у него соски.

Виталик так и сделал, то есть встал сзади негра и ухватил его за соски, покручивая их как ручки настройки приемника. При этом Виталькин восставший член уперся негру в анус.

— I'm not gay! – закричал негр.

Но было уже поздно, потому что мокрый член Виталика проскочил в негритянскую прямую кишку сквозь тугой анус, и Виталик инстинктивно начал фрикции, прижавшись к мускулистой спине и массируя его простату...

Словом, когда два милиционера тащили негра, из его опадающего члена и ануса еще капало, и за ним по песку тянулась темная дорожка из его и Виталиковой спермы.

Когда Наташа и Виталик уходили с раскаленного полуденного пляжа, «мушкетера» немного шатало. Наташа бодрым шагом шла впереди, за ней тащился «мушкетер».

— Наташа? - спросил Виталик гордую прямую спину. – Мы завтра увидимся?

Она оглянулась и широко улыбнулась.

— А ты очень хочешь?

— Хочу.

— Тогда до завтра. Здесь, на остановке. Хорошо?

Случай в деревне

... Виталик потерял «девственность» в прошлом году у родственников в деревне. Во взрослые кампании его, не принимали, с ровесниками, которых он обгонял по умственному развитию, было не интересно, и Виталик развлекался тем, что наблюдал из кустов, как «отдыхали» взрослые парни. Было в деревне сакральное место, называемое местными «Пятачок», являвшее из себя убитый ногами круглый кусок земли у столба с фонарем возле дома с «музыкой», под которую танцевали, то есть обжимали девчонок, хлопали их по заднице и хватали за разные места. Особенно доставалось одной девушке выдающихся форм по имени Машка. С ней хотели танцевать почти все парни. Из-за нее происходили кровавые драки, а одного парня даже пырнули ножом. Была ли она красивая? Вряд ли. Скорее доступная. А еще ей льстило, что что за ней бегает почти все местное мужское население в возрасте от шестнадцати до двадцати. Пользуясь своим служебным положением, а работала она парикмахером при вокзале на ж/д станции, Машка выбрила себе волосы ТАМ и не преминула сообщить об этом одному из «адъютантов» Коляна, «лучшего парня на деревне». Тот немедленно сообщил об этом своему «сеньору», и тот устремился к «девушке», расшвыривая других претендентов на «вожделенное лоно». Облапив Машку, Колян задрал ей платье до пояса и показал ее лысый лобок, блеснувший белым камнем в тусклом свете фонаря. Парни дружно взвыли, как олени во время осеннего гона, а Колян потащил Машку в «тайное место» в придорожных кустах, где под навесом стоял отнюдь не рояль, а половинка старого дивана. Виталик заранее замаскировался возле этого дивана, рискуя получить «в лоб, торец и глаз». Колян толкнул Машку на диван и, задрав ей платье на голову, приник жадным взглядом к лысому лобку, освещаемому карманным фонариком. Потом отхлебнул из бутылки портвейна «Три семерки», достал из штанов подъятый член и с размаху воткнул Машке в «киноварный персик». Машка охнула и, в качестве обезболивающего и возбуждающего, допила портвейн, сотрясаемая бурным соитием. Но то ли изрядный глоток портвешка «Три топора» был той соломиной, которая сломала хребет слону, то ли сказался длинный и тяжелый трудовой день, но Колян быстро утомился, повалился возле дивана на примятую траву и захрапел. Таким образом, Машка осталась «неокученной», но другие парни не рисковали посещать «тайное место», пока там находился Колян. Машка окинула мутным взглядом темные кусты, но, осветив карманным фонарем Коляна кусты, вдруг заметила Виталика и поманила его рукой, показывая на свою промежность. «Пропал!», – подумал Виталик, но, как кролик, заколдованный змеею, сделал несколько шагов и оказался возле дивана. Что произошло потом, он помнил плохо. В памяти осталось только жгуче острое удовольствие и сладкое чувство опустошения. Тогда Виталик даже не подумал, что тогда он мог бы подхватить какую-нибудь заразу вроде сифилиса, триппера или мягкого шанкра, но Афродита и Амур, он же Купидон, помиловали юношу.

Об этом случае, вернувшись в город, Виталик рассказал друзьям-«мушкетерам», на что те с недоверием и завистью покачивали головами. И сейчас, выходя на утреннюю пробежку, он вспомнил об этом с удовольствием, и его член немедленно отреагировал на воспоминания и оттопырил тонкую ткань тренировочных брюк. Виталик забежал за дом и тут же наткнулся на вчерашнюю сисястую бабку с пляжа.

Богатое тело

— Здрассте! – вежливо поздоровался Виталик на бегу.

— Здорово ты вчера черножопого оприходовал. – сказала бабка вместо приветствия. – Ты что, из этих, из «голубых»?

— Я? Нет! – возмущенно отверг подозрения «мушкетер». – Просто так вышло...

— Бывает, конечно, – согласилась бабка. – А вот к женщинам ты как?

— В целом хорошо.

— Это правильно! А девушка вчерашняя тебе кто?

— Пока никто. Мы вчера возле пляжа познакомились.

— Хорошая девушка, аккуратная.

И вдруг без всякого перехода спросила:

— А я тебе как?

И при этом распахнула цветастый халат, предварительно расстегнутый сверху до низа. Виталик растерялся, потому что ее богатства, как ему показалось, стали еще больше. Огромные, как два спущенных дирижабля, груди свисали на круглый живот, а тот, в свою очередь, наползал на гладко выбритый лобок, скрывая его почти полностью, и только глубокая развалина темнела между гладких ляжек.

— Ну, как? – нетерпеливо переспросила бабка. – Вижу, у тебя на меня встал!

Виталик согнулся, чтобы скрыть стояк от бабки.

— Вас как зовут?

— Анна Никитична, но для тебя Аня, – зарделась бабка. – А муж-покойник Нюрой звал...

Виталик зазозлился – и на Нюру, и на неизвестного Виталику мужа, и решил отвадить Никитичну раз и навсегда.

— Отсосать можешь, Нюра?

— Могу, – просто согласилась Нюра. – Но потом ты отъебешь меня по полной программе. Согласен?

Ну, что было делать? Виталика всегда манила неизвестность, и в этот раз неизвестным, неоткрытым островом, а, точнее, целым материком была эта дряблая старуха Нюра.

— Отсос прямо здесь? – уточнил «мушкетер».

— Зачем? Пойдем ко мне, ляжем в постельку, прижмемся друг к другу...

Прижиматься к дряблому Нюркиному телу Виталику не хотелось, но повертеть членом в дырке он был не прочь, хотя и спешил на пляж.

— Ладно, пойдем, только недолго. А то я на пляж собрался...

— Там жарко. А у меня прохладно! – отпарировала Нюра. – И окрошка есть холодная. Любишь окрошку?

Окрошку Виталик любил, хотя бабкино тело больше напоминало холодец. Пока без хрена, но «хрен» болтался в тренировочных штанах у Витальки.

В квартире у старушки действительно было прохладно. То ли сказывался низкий этаж, то ли деревья, дававшие сильную тень. И окрошка, вероятно, тоже была, но Витальке было не до нее, ибо организм возбудился и требовал немедленного оргазма. Оргазм! Как много в этом звуке для сердца русского слилось... ну, и далее. Именно слилось, и именно этого слития (или соития?) требовал молодой Виталькин организм.

Бабка, между тем, сходила в ванную комнату и вышла оттуда обнаженной, как вчера на пляже, стуча пятками по паркетному полу. При каждом шаге ее тело тряслось, а груди-крылья прыгали, хлопая по животу. Она шла, сутулясь, а руки, не переставая, гладили лобок и бедра.

— Ну, как я тебе? – спросила бабка, остановившись напротив Виталика, устроившегося на диване, и широко расставила ноги. – Отсосать? Или ты отсосешь у меня?

— Давай ты.

Нюра тяжко, как корова в сарае, вздохнула и вынула изо рта вставные челюсти.

Сосала она мастерски, то погружая Виталькин член в самое горло, то почти выплевывая, поглаживая языком уздечку или пытаясь проникнуть им крошечное отверстие, но вскоре Виталик почувствовал приближение оргазма, и вынул член из старушкиного рта.

— А теперь ты! – прошамкала Нюра беззубым ртом.

«Мушкетер» увидел ее большой, отвисший, как маленький член, клитор, и в его голову пришла шальная мысль.

— Мы сделаем это, как в школе. Ты в школе-то училась?

— А как же! Семь классов закончила, а что?

— Видела, как в школе пацаны дрочат? Или у вас таких не было?

— Были, а как же! – обрадовалась Нюра знакомой теме. – У нас сортир был на улице, так наши мальчики подглядывали, как мы ссать ходили, а мы – за ними. Ух, весело было! Они спускают, а мы в дырку смотрим. Один мне прямо в глаз кончил, проказник! Так ты хочешь мне в глаз слить?

— Нет! Иди-ка сюда.

Виталик одним движением сдернул штаны вместе с трусами и отшвырнул их в угол, затем взял Нюру за руку и поставил между широко расставленных ног.

— Вот. Я сейчас вставлю член тебе, но не в лоханку, а между ног, а ты сжимай его ногами, но так, чтобы он касался клитора. Поняла?

— Поняла. Чего ж тут не понять?

«Понятливая» так и сделала, и через минуту она запыхтела, сжимая напряженную мушкетерскую «шпагу».

— А ты, парень, выдумщик! – заявила Нюра, напряженно дыша, но вдруг закатила глаза, закричав:

— Ах, ох, я кончаю! Да, да!

Затем выпустила член и рухнула на пол, массируя то место, где у нормальных женщин помещался клитор.

Не померла бы старушка от восторга, подумал Виталик, спуская на бабу Нюру. Особенного удовольствия это суррогатное «соитие» Виталику не принесло, и он, цинично обтерев член халатом бабы Нюры, натянул одежду и вышел на летнее солнце, набиравшее силу.

В гостях у сказки

Бегать больше не хотелось, и Виталик отправился прямиком на автобусную остановку, где встретил... Правильно! Наташу!

— Ты как здесь? – спросила Наташа.

— Я тут живу...

— И я. Вон мой дом!

— И мой...

— А подъезд какой?

— Третий...

— И у меня...

— А этаж?

— Второй...

— Так мы – соседи?

— Да! Тогда здравствуй!

— Привет!

— Может, ну его, этот пляж? – предложил Виталик.

— А что так?

— Устал... вчерашнюю бабку помнишь?

— Советчицу-то? А как же!

— Так я ее «окучил». Отдыхает сейчас, – сказал Виталик не без гордости.

— А ты шустрый парень, – прищурив один глаз, заметила Наташа. – Ну и как она?

— Да ну, от нее землей пахнет.

Наташа хихикнула:

— А что делать будем? Может, в кино?

— А может, к тебе? У тебя есть видео?

— А как же! Из ГДР привезла. И кассет море!

— Вот и посмотрим!

«Море кассет» состояло из одиннадцати штук, изрядно захватанных руками, но одна кассета его заинтересовала. На ее обложке был изображен кавалер в парике и камзоле, напротив которого стояла дама в платье с декольте, и которая изящно, двумя пальчиками приподняла край платья и обнажила чулки с изящными подвязками выше колен. И эта пара, кажется, собиралась танцевать. Кассета называлась «Контрданс».

— Вот эту поставь, – попросил Наташу Виталик. – Я люблю исторические фильмы.

— Да ну, тоска, – пожала плечами Наташа. – Там пол-кассеты господа съезжаются на бал и разговаривают.

— И танцуют.

— И танцуют что-то вроде кадрили.

— Кадриль я знаю! – обрадовался Виталик и запел. - Когда-то россияне Ванюши, Тани, Мани, танцуя на гулянье, открыли новый стиль...

— Ты неплохо поешь! – похвалила Наташа. – А танцуешь как?

— А никак. Два раза мама пыталась научить меня танцевать вальс, так я ей все ноги оттоптал и бросил.

— Я тебя научу, – пообещала Наташа и поставила кассету.

Видео отображалось на огромном телевизоре SONY, который покоился на трехногой тумбе, а снизу тумбы располагалась полка, на которой и стоял видеомагнитофон, Тоже марки SONY. Управлялось это чудо японской инженерной мысли с общего пульта размером с ладонь сталевара.

Пока по экрану бежали титры, предупреждавшие о всевозможных карах за нарушение копирайта, Наташа пожаловалась:

— Когда нас поперли из ГДР, мы постарались забрать все, и этот телевизор – тоже. Но если бы не папин товарищ, который прислал четырех солдат, этот телевизор пришлось бы оставить немцам. В нем веса, наверное, полтонны.

Но тут титры кончились, и ей пришлось замолчать, потому что гнусавый голос произнес:

— Однажды ненастным вечером к графу Уэссекскому Эдварду съезжались гости...

И правда, у подъезда, на крыльце которого стоял сам граф, по случаю холодной погоды закутанный в плащ с головы до ног, и то и дело расшаркивался с очередным гостем или целовал ручки подъезжавшим дамам, тоже тепло одетым.

— И, правда, тоска, – сказал Виталик. – Надолго эта тягомотина?

— На пол-кассеты точно.

— А дальше?

— А дальше я не смотрела. Может, поедим пока? Я тут салатик изваяла.

— Давай. Я с этой бабкой поесть не успел толком.

Салат был вкусный. Виталик причмокивал, облизывал ложку и снова пережевывал сочные упругие листья, щедро сдобренные сметаной. Когда он доел свою порцию и тщательно вытер тарелку кусочком хлеба, на экране SONY что-то изменилось. Гости перестали приезжать, оказались в большом ярко освещенном зале и принялись танцевать. Все это продолжалось долго. Камера выхватывала крупным планом разгоряченные лица мужчин в париках, женщин, изрядно набеленных и нарумяненных, и тоже в париках. В перерывах танца ливрейные слуги обходили гостей с подносами и предлагали им вино в узких бокалах.

— Вот до этого места я видела, – сказала Наташа, но тут вперед вышел граф Эдуард III, открыл рот, а гнусавый голос за кадром произнес:

— Господа! Теперь, когда вы согрелись, по законам нашего вечера предлагаю вам обнажить гениталии. До двенадцати часов ночи будем танцевать так.

— Ого! – воскликнула Наташа. – Вот этого я не видела! Интересно!

Дамы и кавалеры потянули за тайные шнурки, и у дам обнажились груди и ноги до животов, а у кавалеров вывалились члены и яйца. Такого количества обнаженных и разнообразных тайных частей тел Виталик не видел ни на пляже, ни в порножурналах, которые он рассматривал с «мушкетерами». На хорах заиграла музыка, и господа запрыгали в такт мелодии. Камера мельком показала музыкантов, потом слуг, и Виталик заметил, что они тоже трясут своими причиндалами, а дирижер размахивал руками и сверкал голым задом.

— Смотри-ка, благородные трусов не носили! – заметил Виталик.

— А ты не знал? – сказала Наташа. – Женские панталоны появились в конце девятнадцатого века, да и то выглядели препохабно.

— А давай и мы будем танцевать! – предложила она.

— Я не умею, я же говорил, – ответил Виталик, не отрываясь от экрана.

— Да ладно!

Наташа схватила его за руку и вытащила из кресла. Она уже расстегнула верхнюю пуговицу своего легкого платья, вытащила грудки, а длинные полы заткнула за пояс так, что ничего не мешало лицезреть ее бритый лобок.

— Расстегни и ты молнию на брюках! Давай делать, все как они.

— А если они будут в бассейн без воды прыгать? И мы тоже?

Она протянула изящную руку и рывком расстегнула молнию на Виталиковых джинсах «Верея». Затем сдернула тугую резинку плавок вниз и вытащила влажные причиндалы наружу.

— А теперь танцуем! Раз-два, раз-два!

Виталик тут же наступил ей на ногу, и Наташа болезненно сморщилась:

— Да ты и, правда, медведь!

Но тут же нашлась:

— Ты просто прыгай, я танцевать буду я!

Виталик запрыгал, и его член послушно запрыгал вместе с ним. Правда, яйца недолго бились о грубую ткань джинсов и подтянулись кверху, а член напрягся и перестал шлепать о медную пряжку.

А Наташа танцевала! Именно под музыку с видео. Но танец ее был другой! Она кружилась, и полы платья разлетались в стороны, обнажая крепкие бедра, она приседала и расставляла ноги, показывая губки, и подпрыгивала так, что ее маленькие грудки вздрагивали, испуганно косясь по сторонам розовыми глазками-сосками. Наконец она остановилась.

— Это тантрический танец, – сказала она, отдувая со лба челку. – Или танец пяти стихий.

Ой, блин, подумал Виталик, хорошо не десяти стихий, а то бы я кончить по разу на каждую стихию, наверное, не смог, а пять раз, пожалуй, осилю.

— А что там у нас на видео? – спросила Наташа, плюхаясь в кресло.

— Танцуют все, – пояснил Виталик. – У мужиков концы торчат как шпаги, а у дам ничего не видно, потому что они лохматые.

— Зато у меня все видно! – воскликнула, разводя колени. – Хочешь туда?

— Хочу. Но давай видео досмотрим, – мужественно заявил Виталик, борясь с острым желанием «проткнуть» Наташу. – Хочется узнать, чем все кончилось.

— Ладно, – разочарованно согласилась Наташа, запахнув полы одежды. – Там посмотрим.

Между тем на экране телевизора события разворачивались следующим образом. Когда музыка отыграла положенное число тактов, на середину вышел граф Эдуард и объявил:

— Для продолжения вечера, дамы и господа, надлежит выбрать королеву и короля бала.

Появились слуги с деревянными и тряпичными метрами и сантиметрами, которые принялись обмерять члены и груди всех гостей и записывать результаты. Граф уселся в красное кресло, установленное на возвышении, откинулся назад, и его могучий член уставился в потолок. Рядом, справа и слева, стояли еще два таких же кресла, но немного ниже. Граф нетерпеливо ерзал, ожидая результатов, и время от времени трогал свой скипетр, нежно поглаживая головку снизу. Камера крупно показала его член, увитый, как канатами, синими венами, на котором повисла блестящая капля смазки. Наконец слуги закончили измерения, с поклонами подошли к графу и отдали ему списки. Граф встал, и его член упруго качнулся.

— Королевой вечера объявляю гостью из Франции мадам де Бюстье! Пригласите королеву!

Двое слуг под руки подвели королеву в экзотическом наряде в виде платья, распаханного спереди и стянутого лишь двумя ремешками: под грудью и над животом – и усадили ее в кресло. Огромные полные груди упруго качались, свисая на живот, но ее лобок порос густыми черными волосами, которые скрывали подробности, и граф Эдуард недовольно покачал головой, но промолчал. Он объявил короля, которым был выбран виконт Кантервильский. Его кафтан имел такую же конструкцию, как и плятье мадам де Бюстье, то есть спереди его держали два ремешка: под могучей грудью и над лобком, тоже заросшим кудрявым волосом, но из волос торчал такой огромный член, который волосы скрыть не могли. Граф снова покачал головой, и, жестом подозвав слугу, что-то прошептал ему на ухо. Тот немедленно исчез и тут же появился снова с четырьмя слугами, несшими ширму и бритвенными принадлежностями на широких подносах. Ширма скрыла короля и королеву, раскинувшихся в креслах, а слуги принялись за работу. Граф Эдвард стоял сбоку ширмы и поддрачивал член, чтобы тот не упал на большие, с два кулака, яйца.

Видео увлекло Виталика, и он на время забыл, что рядом находилась полуобнаженная Наташа. «Мушкетер» вздрогнул, когда она коснулась его плеча.

— Ой, что-то будет, – промолвила Наташа. – Ружье должно выстрелить.

— Какое ружье? – недоуменно спросил Виталик.

— Висящее на стенке.

И оно выстрелило.

Раздался чей-то громкий стон, ширма упала, и камера показала одного из брадобреев, упавшего на спину. Во время бритья вагины королевы он возбудился так, что извлек свой член, и теперь бурно кончал, лежа на спине и извергая вверх, как кит воду, фонтан жидкой спермы. Подскочившие лакеи подхватили его под руки и потащили, а тот все плескал на пол белесой жидкостью. Король и королева возлежали в креслах, широко разведя ноги, и их промежности были выбриты до синевы.

— Легкое недоразумение, дамы и господа! Вечер продолжается! Приветствуйте короля и королеву! – объявил граф. – А теперь коронование!

По его знаку слуги перевернули короля и королеву на живот, а если попросту, задом вверх, а граф густо намазывал член сметаной. Он удовлетворенно кивнул и подошел к королеве. Затем, приставив головку к ее анусу, одним рывком вошел внутрь. Королева, видимо, привыкла к такому обращению, и лишь глухо охнула. Граф сделал лишь несколько движений, вытащил капающий сметаной член, и, не медля ни секунды, воткнул его в анус короля. Сделав опять только несколько движений, он вынул член и исторгнул потоки семени на короля и королеву. Окружающие захлопали, а венценосных особ усадили в кресла и накрыли синими с золотом мантиями.

— Ох, ничего себе коронование! – засмеялся Виталик. – Через жопу!

— А меня еще никто ни разу... туда, – задумчиво промолвила Наташа. – Уверяю тебя, я лучше вчерашнего негра...

— Короны государям! – провозгласил Эдуард с экрана.

Видео продолжалось. Кроме золотых корон, граф Эдвард вручил королю державу – шар, украшенный изображением раскрытой вульвы, и скипетр в виде фаллоса. Король надел державу на скипетр и поднял символы королевской власти высоко над головой:

— Господа! Бал продолжается! – провозгласил король бала и взялся свободной рукой за свой напряженный член. – Скоро двенадцать часов ночи! Каждый танцует, как может!

— Ты «Калигулу» смотрел? – спросила Виталика Наташа.

— Не-а...

— Зря. Говорят, там такие оргии, и, по непроверенным сведениям, все трахаются по-настоящему. Как-нибудь посмотрим вместе.

Слова «танцует, кто как может», видимо, означали конец танцев и начало оргии. Словом, «смешались в кучу кони, люди...». Обнажившиеся кавалеры бросились на своих дам, сорвали с них платья и повалили на пол. Король отложил скипетр с надетой на него державой и подошел к королеве. Он погладил ее выпуклый бритый лобок с отчетливо видной щелью, потрогал твердые соски и вдруг, упав на колени, припал губами к еле заметному шарику клитора.

— Ух! – сказала Наташа. – А ты так можешь?

— Нет, не могу, – тихо, но твердо ответил Виталик. – Ртом противно.

— Ну, хоть рукой!

— Сама не можешь?

— Могу, конечно, но, когда кто-то, всегда приятней.

В этот момент в видеомагнитофоне что-то громко щелкнуло, и из него потянулась тонкая струйка синего дыма. Экран телевизора посинел, и по середине кадра появилась надпись «No signal»

— О, видак накрылся! – без особого возмущения констатировала факт Наташа. – Опять в ремонт везти. Папка придет со службы – решим. А, может, по гарантии поменяем.

— Сеть у нас плохая, – вспомнил Виталик слова телемастера, когда тот приходил ремонтировать телевизор к ним домой. – Напряжение скачет. А если новый покупать, то где? Это ж Сони.

— В «Березе» будем брать. У отца этих фантиков еще много.

— Каких фантиков?

— Да этих... чеки, боны, купоны... Что делать-то будем?

— Чаю, что ли выпьем?

— Я про ЭТО. Давай внутрь?

— А ты «залететь» не боишся?

— В смысле забеременеть? – засмеялась Наташа. – Нет, у меня спиралька стоит. Я ж не дурочка деревенская! Правда, есть один неприятный момент...

— Какой же? – насторожился Виталик.

— На медосмотре в ГДР врач молоденький стеснялся, красный весь, руки трясутся. В общем, разворошил он мне гнездо...

— Какое гнездо? – не понял Виталик.

— Не девушка я, понял? – с вызовом ответила Наташа. – Поломал он мне целку, вскрыл, как консервную банку, своим пинцетом дурацким...

— Ну и что? – засмеялся Виталик. – Так еще лучше. Без крови, без стонов, без проблем...

— Тебе лет-то сколько, дон Жуан?

— Достаточно, чтобы воткнуть!

— О, мужик! Ну, мужик, готов?

Виталик быстро скинул одежду, и его член пружинисто подпрыгнул, освобождаясь от препон и рогаток. Наташа быстро перевернулась и заняла позицию под названием «doggy stile», или, в просторечии, раком. Виталик неловко ткнул головкой во влагалище, но Наташа вскрикнула:

— Не туда!

Изогнувшись, она ухватила член рукой и приставила его к коричневому «глазу».

— Давай! Смелей!

— В жопу? Да ну, нафиг!

— Давай, давай! Негру воткнул, а мне не хочешь?

— Ладно...

Без особого энтузиазма Виталик «поменял ориентацию» и ткнулся головкой в Наташин анус.

— Ох, ты, плотно, не лезет! Да, блин, расслабься, что ли!

Наташа поерзала, покрутила задом, но лучше не стало.

— Вазелин давай!

— Нету...

— Тогда давай ТУДА!

— Давай...

Виталик не ударил в грязь лицом, насадив Наташу на «вертел». Он исправно качал бедрами примерно полчаса, погружая в узкое влагалище уставший за последнее время член. Он запыхтел, засопел, кончая, а Наташа вдруг вывернулась из Виталькиных объятий и плюхнулась на пол, а «мужик» обильно оросил потертый кожаный диван, видимо, приехавший из ГДР вместе с «Сони», своей молодой спермой. Вжик-вжик-вжик...

— Ну, как, Наташ? – спросил Виталик, еле переводя дух.

— Неплохо, правда, я так и не кончила. Ну, да ладно, на пляж сегодня пойдем?

— Да ну его, там жарко! Давай лучше еще потрахаемся!

Они потрахались еще, отдохнули, потом совокупились еще и еще. Когда Виталик вернулся, еле волоча ноги, в свою квартиру, солнце уже село, и на город спускался вечер...