|
|
Новые рассказы 79425 А в попку лучше 11679 +4 В первый раз 5145 +2 Ваши рассказы 4642 +1 Восемнадцать лет 3463 +1 Гетеросексуалы 9345 Группа 13479 +3 Драма 2932 Жена-шлюшка 2614 +1 Женомужчины 2075 Зрелый возраст 1737 +1 Измена 12245 +6 Инцест 11944 +1 Классика 366 Куннилингус 3261 +1 Мастурбация 2253 +2 Минет 13317 +5 Наблюдатели 8043 Не порно 3076 +2 Остальное 1083 Перевод 8047 +10 Пикап истории 725 По принуждению 10793 +3 Подчинение 7254 +1 Поэзия 1474 Рассказы с фото 2517 +2 Романтика 5605 +1 Свингеры 2330 Секс туризм 511 Сексwife & Cuckold 2496 Служебный роман 2429 +2 Случай 10174 +2 Странности 2725 +1 Студенты 3615 Фантазии 3303 +5 Фантастика 2848 +4 Фемдом 1476 +1 Фетиш 3238 Фотопост 787 Экзекуция 3228 +1 Эксклюзив 347 Эротика 1918 +1 Эротическая сказка 2516 +1 Юмористические 1530 |
Начни сначала! Автор: Makedonsky Дата: 4 февраля 2020 Фантастика, Пикап истории, Зрелый возраст
Начни сначала, Пусть не везет подчас - Не верь отчаянью, Влюбись, как в первый раз! А. Вознесенский Я любил выходить на балкон на рассвете весной. Стояла дивная пора цветения, и все московские яблони, груши и прочие вишни полыхали белым пламенем весны. Хоть с утра было прохладно, я выходил на балкон и делал зарядку. Соседка по подъезду, колыхаясь стокилограммовой тушей, копалась в огородике и иногда посматривала на меня, такого бодрого и атлетичного, в одних трусах. Иногда она призывно махала рукой, и я спускался к ней, и мы бешено совокупились прямо в «борозде», как мормоны. Точнее, совокупился я, а она стояла, приспустив короткие, чуть ниже колена, брюки на резинке и упершись толстыми руками в землю. Так было и на этот день. Она махнула мне рукой, но нежно-голубое небо вдруг заволокло сплошной облачностью. Соседка тревожно выпрямилась, в одной руке детский совочек, а в другой – носовой платок, и замерла, глядя в зенит. На нее, на молодую зеленую траву, на кусты сирени сыпались серебристые, похожие на снег, хлопья. Соседка, словно прощаясь, махнула рукой с белым платком, что-то хотела сказать, но только удивленно вытаращила глаза, и стала оплывать, терять могучие формы, словно она была резиновой, а из оболочки вдруг вышел воздух. Первой мыслью было, что я сплю. Я закрыл лицо руками, при этом пребольно ударившись локтем об ограждение балкона. Нет, не сплю, во сне не больно. Убрал руки и убедился, что соседка исчезла, оставив после себя кучку одежды, детский совочек и маленькое ведерко с водой. Серебряный снег измельчал, превратился в пыль и прекратился, а следом в одно мгновение разошлись и серые облака. Из-за соседнего дома, заливая пустынный двор, выглянуло солнце. Все тоже самое, как и вчера, только без соседки. Все это ворочалось в голове, как гранитная глыба, и никак не укладывалось. И я решил сходить на разведку. Посмотреть вблизи. Вооружившись щеткой, я выскользнул во двор. Тишина! Ни грохота трамваев, ни шума автомобилей, ни рева мотоциклов. Я потыкал ручкой щетки в кучку одежды под моим балконом, и выудил оттуда огромный бюстгальтер и такие же громадные трусы. И ее резиновые тапочки тоже были на месте. Все так, все ее. Мимо, отчаянно визжа, промчалась собачонка, волоча за собой поводок-рулетку. Я перестал ворошить то, что осталось от соседки, повернулся и увидел в конце березовой аллеи такую же кучку одежды, как и под моим балконом. Только размеры были поменьше. В этом я убедился с помощью все той же щетки. Почти впритык к торцу нашего дома проходила трамвайная линия, а на ней – замершие три трамвая, два синих и один желто-красный. Рядом пустой автобус с открытыми дверями и такими же кучками одежды. Кажется, нас больше не было. Я – не в счет! Из чистого любопытства я зашел в магазинчик «24 часа». Там было пустынно. Даже дежурных алкоголиков не было. А были их шмотки, разбросанные по полу. И еще в углу орал музыкальный центр об одну колонку. «Начни сначала!», – заливалось «Радио-ретро», настойчиво предлагая влюбиться «как в первый раз». «Рад бы, голуба, да вот не в кого!». – громко сказал я, перекрикивая радио. От продавщицы, симпатичной маленькой азиатки, остался только голубой халатик, бейджик на прищепке и тапочки. Никакого белья, ни трусиков, ни лифчика. Ее звали Галей. Видимо, дома у Гали ни трусов, ни бюстгальтеров женщины не носили. Прихватив из холодильника мороженое, я вышел на пустынную улицу. Асфальт нагрелся, и над ним уже стояло марево, и если правильно присесть, то можно было увидеть фальшивые лужи. Я хотел заглянуть еще в два магазина: «Трикси» и «Монеточка», но они открывались в восемь, поэтому я вернулся домой и засел за компьютер. Интернет работал, но «тишина» стояла мертвая, а новости оставались вчерашними. Кажется, я действительно остался один... По телевизору по всем каналам крутили один и тот же клип Мартынова: «Начни сначала...». Бесовщина какая-то! И по радио то же, но в исполнении Ротару. Выключил и то, и другое, сел на тахту и крепко задумался. Так, если предположить крайность, что человечество исчезло под серебряным дождем, то ТЭЦ пока будет работать. Пока в турбинах будет газ, будет и свет. И в трубах вода. И это хорошо! Но потом, через некоторое время без присмотра, все рухнет. Знать бы, когда... Через открытую дверь валила майская жара и тишина, прерываемая, только кошачьими воплями и собачьим воем. Они провожали в последний путь кучки мусора, бывшие недавно их хозяевами. Не до вас сейчас. Собаки рано или поздно собьются в стаи, и от них надо будет защищаться. Чем? Я снова засел за компьютер и выяснил, что ближайший магазин «Охотник и рыболов» находился у метро. Захватив на всякий случай кухонный топорик, я взял рюкзак и отправился туда, где для нашего микрорайона начиналась цивилизация. К метро. Пешком, разумеется... Я бы мог взять чужую машину или мотоцикл, но водить не умел, а потому рисковать не стал. Потом как-нибудь. А потому, выбирая тенистые дворы, я шел к метро, прикидывая, какое оружие мне выбрать. Из всех открытых окон слышалась песня «Начни сначала...», и я пожалел, что не заткнул уши ватой. Уже надоело это вытье! Но дошел быстро, останавливаясь и выпивая по глотку из уворованной из супермаркета бутылочки с водой. Всего-то километра два. Потом повернуть на набережную, и там оружие и снасти. Я твердо решил взять не только «ствол», но и пару хороших телескопических удилищ. Пригодятся, когда в магазинах кончатся консервы, а река самоочистится. И то, и другое я полагал делом нескорым, но и полностью исключать того, что мне предстояло добывать себе еду самостоятельно, не рискнул... «На берегу пустынных волн стоял я дум печальных полн, и вдаль глядел. Пред мной широко река неслась». Не Пушкин я, но по мелочи переиначить или изгадить могу любое стихотворение. Я стоял возле магазина «Охотник и рыболов» на набережной и смотрел на воду, потому что магазин был закрыт до десяти ноль-ноль. Ждать я не хотел, тем более, что открывать его все равно было некому, а потому зашел сзади и достал из рюкзака топорик. А позади магазина стоял грузовичок «Газель», и задняя дверь в магазин была чуть приоткрыта. Там кто-то был! Я сжал топорик, рванул дверь и отскочил в сторону. Тишина. Тогда я вошел, сжимая топорик. В полутемном складике я не заметил никого, а вот сразу за прилавком я заметил маленькое существо женского, предположительно, пола, которое тряслось крупной дрожью. Итак, в этом мире у меня появился напарник, а, точнее, напарница. С чем я себя и поздравил. Существо, наконец, справилось с испугом и пропищало: — Вы кто? Маньяк? А где все? — Не маньяк. Больше никого нет. Вылезай! А поскольку девчонка сама выходить не хотела, я просто сгреб ее за ворот легкой светлой курточки и силой вывел из-за прилавка. — Я пришел за оружием. Если хочешь мне помочь, оставайся, если нет, пошла вон. Ведь ты – продавщица? Ничего девчонка, симпатичная, юбочка короткая, ножки стройные, и сиськи под топиком, как у козы, смотрят в стороны, и особо не трясутся. Она замотала головой. — Я к сестре пришла. Звонила ей, а она не отвечает. Нашла только одежду, а ее нету. Я подумала, ее маньяк раздел и увел. — Правильно подумала. Утром видела хлопья над городом? — Не-а. Спала я. — Что-то вроде снега. Насыпались, и люди исчезли. Осталась только одежда и обувь. — А я? — Что ты? — Почему я осталась? — Не только ты, но и я. Заметила? — Ага! — Похоже, что кроме нас, тут больше никого. А, может, и в целом мире. Так что предлагаю держаться вместе. — Согласна? Она снова кивнула и вздохнула. Грустно-грустно... — Патроны с картечью. Найдешь? — Найду... Я отдал ей рюкзак. Она принялась опорожнять коробки с патронами и вдруг застыла: — А зачем Вам оружие, если никого нет? — От собак. Они скоро одичают, собьются в стаи на манер волчьих, и тогда держись-не оторвись. Поняла? Она шустро работала руками, заполняя рюкзак, а белые трусики под юбочкой так и мелькали. — Ты одежку подбери тогда. Куртку и брюки, что ли... — В штанах жарко. — Ну, тогда шорты подлиннее. Патронов набрала? — Ага. — Теперь ключ давай. — От кассы? — Какой теперь смысл в деньгах? От стендов. Не бить же стекла. Прежде всего, меня интересовал стенд с охотничьими ружьями, а в нем - «Вепрь-12 Молот». Покопавшись под прилавком, девица подала мне ключ. — Один? — Больше нету. Хорошо, что ключ подошел. Я держал в руках карабин с примкнутым магазином, набитым патронами с волчьей картечью и ощущал себя в относительной безопасности. На поясе у меня висел охотничий нож, кобура с ракетницей под охотничий патрон, а грудь пересекал патронтаж с магазинами и патронами. Она обрядилась в пижонскую короткую курточку и шортики и размахивала огромным пластмассовым травматом, похожим на «Десерт Игл». И тут меня осенило. Кое-что я еще не сделал. Надо взять два удилища и познакомиться с девчонкой. — Тебя как зовут-то? — Катя! – радостно ответила девушка и прицелилась в меня из «Лысого орла». Я тут же выскользнул из-под прицела и вырвал из ее ручек громадный пистолет. — Никогда не прицеливайся в человека, если не хочешь стрелять! — Да там патронов нету, - оправдалась Катя. – Магазин пустой! — А в стволе? Ты проверяла? — Нет... — То-то! Она повела плечиком и сунула «Орла» в карман шортиков, после чего они уверенно поползли вниз. — Ай! Теперь у нее были заняты обе руки. Не боец. Придется опекать девчонку Катю. — Ты хоть машину водить умеешь? — Я-то? Умею! Хорошо, что хоть это она умела. — Тогда пойдем, выберем машину и поедем! А в инкасаторском УАЗе она призналась, что с механической коробкой передач она не ездила. Послал бог помощницу! Хорошо, что в машине нашлось нормальное оружие: АК-74, укорот АКСУ и два пистолета ПМ. Все с запасными магазинами. А по включенной рации все еще передавали песню: «Начни сначала!». Пришлось срочно научиться водить машину самому, и на второй передаче мы, наконец, въехали в мой двор. — Ой! – запоздало спохватилась Катя. – Я не здесь живу! — Зато я здесь живу! – сказал я и, наконец, представился сам. – Олег Манцев, инженер. Бывший, конечно... Мы еще посидели в машине, и Катя сказала: — А что если люди погибли только в Москве? — Нет, Катюша. Интернет словно вымер. Все сайты работают на автомате, а новости все вчерашние. Увы... — Жаль... Мы выбрались из УАЗа и поднялись ко мне в квартиру. — Как у Вас... — Как? — Скромно. — Привык. Исповедую принцип разумной достаточности. — А у Вас... — Катя, давай на «ты». — Давайте... давай. — А у тебя ванная есть? Я с утра не купалась. А ты чистюля, подумал я. — А белье на смену у тебя есть? — Нету. А может, у Вас, то есть, у тебя что-нибудь найдется? — Если только от мамы что-нибудь осталось. Ты иди, мойся, я посмотрю. Катя была примерно одного сложения и роста с моей покойной матушкой, я много лет хранил целый ящик ее платьев, халатов и белья. Зачем? Сам не знаю, но мысль вынести это все в помойку мне претила, и я ничего не трогал. Зато я нашел шелковый халат, белый льняной гарнитур – лифчик и трусы-шорты, пояс с резинками и капроновые чулки. Все новое, неношеное, с магазинными бирками еще СССР. Она вышла из душа посвежевшая, румяная, с мокрыми короткими волосами, завернувшись в большое банное полотенце. Прошлепала босыми ногами по дубовому паркету и подошла к дивану, на котором я разложил мамины «сокровища». — Ой, какой винтаж! – восхитилась Катя. – Можно померить? Только ты отвернись! Вообще-то у моего монитора – глянцевый экран, и, ежели его правильно повернуть... Катя скинула полотенце прямо на пол и принялась примерять обновы. Ее тело мне понравилось. Грудки напоминали толстые бананы с коническими сосками, маленькая круглая попка, плоский живот и, что самое главное, черный треугольник под ним, сохраняющий некоторую интригу. Действительно, винтаж и ретро! — Катя, а ты еще девушка? – самым невинным голосом, на который был способен, спросил я. — Разве это так важно? Катя уже нацепила обновы и запахивала черный халат с драконом на спине. — Конечно, важно! Рано или поздно, мне придется это выяснить. Мужичков-то других нет, и не предвидится. — Тогда не девушка! – с вызовом ответила Катя, разглаживая чулок на бедре. – Лучше расскажи мне о себе. — Что ты хочешь знать, Катерина? — К примеру, чем ты брал девушек? — Физикой и лирикой. Читал стихи и ненавязчиво демонстрировал свои физические достоинства. Она присела на диван, полы халата разошлись, и показали скромное мамино белье. — Как это? — Как читал стихи? Громко! — Нет, – поморщилась Катя. – Демонстрировал как? — Приглашал в бассейн. Был такой открытый бассейн на Волхонке. Тогда мужики никаких длинных трусов до колен не носили, а купались в узких плавках. Так что все было видно. Да показать буквально было легко. Высунул член или мошонку, словно случайно, и все! — И кого ты совратил таким образом? Первой кого? — Хорошо. А потом ты расскажешь что-нибудь. Договорились? — Ладно! Она снисходительно махнула ладошкой и приготовилась слушать. — На первом курсе института нас повели в открытый бассейн «Москва» сдавать зачет по плаванию. Стояла теплая осень, но солнце садилось уже часа в четыре дня, и освещало бассейн почти горизонтальными лучами. Марина, наплававшись вдоволь, выбралась на край бассейна, а черные трусы остались в воде! В золотом свете я ясно различил выпуклый лобок, покрытый густым черным мехом, взбегавшим к животу и под ним, полускрытый слипшимися от воды волосами, некий объект величиной с ногтевую фалангу моего мизинца. Сначала я подумал, что это – обман зрения, как тогда, в детстве, когда я вперся без спроса в ванную комнату, где мылась бабушка, и «увидел» член у нее, а это были слипшиеся от воды длинные волосы на лобке. Физкультурница, увидев катастрофу с Маринкиными трусами, вскрикнула: «Блинова! В воду! Сейчас принесу полотенце!», Марина спрыгнула с бортика бассейна обратно в воду, но Сенька Клевицкий, охочий до женского пола, тихо заметил: — Клитор видел? Вот то-то! Такие женщины очень страстные! И плотоядно облизнул вывернутые красные губы. — Тебе тут не обломится! – ответил я Сеньке и показал ему клыки. — Застолбил? — Вроде того. — Действуй. Удачи! Это не «казус белли» (не повод для войны – лат.). — Вот и хорошо, – подумал я. В следующий раз нормы сдавали парни, и я проделал такой же фокус с трусами. Вылез на бортик и встал напротив Марины в лучах осеннего солнца, как Давид работы Микеланджело Буонарроти. Физкультурница наша не закричала: «Манцев, в воду!», а стояла, словно любуясь несколько секунд, и только потом сказала: «Манцев, ты плавки потерял». А потом, после одной из вечеринок в общежитии, мы поехали к ней домой, и... в общем, я сделал ее женщиной. Вот и все. — Как мало! Я думала подробностей будет побольше. Так все целомудренно! — Ну а как ты лишилась девственности? — Очень просто. Подошла к Игорю-красавчику и сказала: «Пойдем, перепихнемся? Есть варианты! — И все? — Ага. — А сколько лет тебе было, красавица? Шестнадцать, семнадцать? — Двенадцать. Я мысленно присвистнул. — А ему? Двадцать. — И его не посадили? — Не-а. А за что? — Лучше скажи, зачем? — А затем, что подружки уже смеяться начали, они-то уже не целки были, а я еще целка. Ну вот и решилась... — И подругам показала, да? — В первую же перемену на следующий день. Села на унитаз, ноги раздвинула, а они ползают на карачках, смотрят... — А мне покажешь? Катя усмехнулась. Не радостно, не с вызовом, скорее загадочно. — Ну, смотри... Она встала, развязала поясок у маминого халата. Он ей все-таки был велик, и она легко стряхнула его на диван. А незамысловатый мамин лифчик Катя снимать не стала, хотя я этого очень хотел, а сразу перешла к трусам, которые она надела поверх пояса с резинками. Плутовка, изящно изгибаясь и пританцовывая, стянула трусы, и я воочию увидел ее лобок в виде правильной треугольной «клумбы» с черной шелковистой «травой». А после этого она уселась на диван, откинулась назад, опершись на руки. «Смотри!», – сказала она. – «Ты этого хотел». Собственно, женские половые органы я видел много раз. Только упрямый инстинкт размножения диктовал свое: «Иди, и смотри!». И я смотрел каждый раз на большие губы, толстые или худые, в виде лунных серпиков, волосатые или бритые, красноватые малые губки, слабо розовые, или налитые, алые, в вершине клитор, вызывающе торчавший или настолько крохотный, что найти его можно было только с лупой, маленькое отверстие письки, куда было «нельзя» и, наконец, манящая дырочка влагалища, свободная от преград, или так ненадежно защищенная гименом. Катина дырочка была открыта, а клиторок приветственно высовывался из волосков, как сморчок из весенней травки. В данном случае с анатомией у Кати было все в порядке. Я всегда считал, что если человек красив, то он красив во всем. И лицом, и телом, и половыми органами. Лицо Кати я бы отнес к категории «тихая нежность». На такое лицо, освещенное светом настольной лампы, хорошо смотреть осенним вечером пятницы, после утомительной трудовой недели, когда молодая жена, оторвав глаза от толстой книги, спрашивает глупое: «Это ты?», и получив не менее глупый ответ: «Это я», снова утыкается в черные на белых листах строки. Она не была красавицей, но и уродиной не была. Скулы, обрамленные темно-каштановыми волосами, внимательные, не то зеленые, не то синие глаза, слишком длинный и конопатый нос и чересчур тонкогубый рот. Второй, или даже третий сорт, каких на Земле миллиарды. Было. Грудей ее я толком не видел. Экран монитора все-таки не зеркало, и я, не вставая с колен и уткнувшись носом в Катин пупок, протянул руки ей за спину и расстегнул тугую застежку нового лифчика. Затем она сама шевельнулась, подняла руки вверх, и я снял эту такую ненужную сбрую, высвободив ее девичьи грудки. Маленькие груди имеют свою прелесть. Например, их можно сосать, целиком засунув в рот, и щекотать соски языком. Полноватые Катины «бананы» целиком в рот не входили, но сосочки были восхитительны, нежные и твердые одновременно. И лишь ее вопль: «Перестань! Сейчас кончу!» остановил мои ласки. Катя закрыла глаза, откинула голову назад, но я уже целовал ложбинку между грудок, спускался к пупку и дальше, минуя лобок, к клиторку. Который я немедленно всосал, щекоча языком. — Ох, ох, кончаю! – закричала Катя. Это и так было ясно, потому что она покраснела лицом и грудью, и между ног ее что-то зажурчало, и я отпрянул. Не люблю быть обоссаным. Но струйка появилась гораздо ниже, из влагалища, слабенькая и белесая. И я заткнул ее членом, выпустив его из ширинки. Катю трясло еще минуты две, потом она снисходительно смотрела на мои телодвижения, и на жемчужные струйки, которые я излил на ее лицо, живот и лобок. Ну и на паркет чуть-чуть... — Опять надо мыться! – сказала Катя, и ушла в ванную, покачивая бедрами. А я еще ничего, подумал я, подтирая пол, для шестидесяти лет очень даже неплохо! — А ты еще ничего! – прищелкнув языком, сказала Катя, вернувшись из ванной. – Наполовину седой, а крепкий. — То, что нас не убивает, делает нас сильнее, – заметил я, имея в виду серебряный дождь. – Кто сказал, Катенька? — Не знаю я! – дернув плечиком, ответила Катя. – Девушки не обязаны знать всякую ерунду. Давай лучше поедим чего-нибудь. — Вот и иди на кухню, девушка, – сказал я, вложив в эти слова слишком много иронии. Катя, уже одетая в «сафари», фыркнув, удалилась готовить, а я снова засел за компьютер. Интернет еще жил, и я запустил социальные сети. И в «Однокашниках» и «В конфликте» все сообщения датировались вчерашним числом или сегодняшним, но намного раньше появления серебристых облаков. В душе я надеялся, что в нашем славном городе остался еще кто-нибудь, но нет, таких я не обнаружил. С другой стороны хорошо, можно сходить в музей, посмотреть что-нибудь, и присвоить какой-нибудь экспонат. Только зачем? Зачем мне, к примеру, сокровища Оружейной палаты или Алмазного фонда? Если только выбрать какой-нибудь бриллиант и подарить Кате? — Катюш, как там насчет пожрать? — Несу, несу! – отозвалась Катя с кухни. – Тебе чего, кофе или чаю? — Чайку. А ты по гороскопу кто? — Дева! А что? — А камень у тебя какой? — Да так, дерьмо всякое! – сказала Катя, возвращаясь в комнату с дымящейся сковородой. - Сердолик, агат, хрусталь, яшма, нефрит. — Нефрит – это что-то с почками? — Точно! Достают из почек, а потом на шее носят. — А бриллиант хочешь? «Орлов», например? — Не-а. А зачем? — Молодец, Катюша. — Хвастаться не перед кем, – пояснила Катя, щедро наваливая на мою тарелку овощное рагу. И вдруг поникла вся, завяла, как срезанный цветок в жару. — Ты что, Катенька? Она прерывисто вздохнула. — Почему, ну, почему на Земле никого не осталось, и кому, скажите на милость, помешала моя сестра? (Продолжение следует) 100125 22 21292 134 2 +9.93 [16] Оцените этот рассказ: 159
Медь
Комментарии 3
Зарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Makedonsky |
Все комментарии +88
ЧАТ +22
Форум +20
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.net
|