Похороны – это всегда неприятно. Даже если это похороны ненавидящей тебя свекрови. Как уважающая себя девушка, я полностью соблюла приличествующий к этому случаю дресс-код. За немногими исключениями (улыбка на моём лице).

Я подготовилась на славу. Безупречный тёмный юбочный костюм. Белый тональный крем и пудра на лицо придаёт мне необходимую бледность. Глубокие тени под глазами создают эффект невыразимой печали. Небольшая шляпка с вуалью, прикрывающей скорбящие глаза и часть лица. Простенькие, но эффектно смотрящиеся чёрные клипсы на ушках. Длинные чёрные перчатки. Тонкие чёрные чулочки со стрелками. И только одно намеренно выбивается из этой картины: яркие, как цветок мака, напомаженные светлым красным губы на бледном лице под чёрной вуалью.

Как символ моего торжества.

На похоронах я блистала. Похороны – это ведь не только скорбь. Это радость от того, что не ты лежишь в гробу, и не тебя опускают в могилу. Глаза присутствующих искали подтверждение того, что они живы. И находили меня, в своей отточенной сексуальности, к которой впрочем, нельзя было никак придраться. Я видела, как пялятся на меня мои племянники, брат мужа и что там говорить, не смотря на семейную скорбь, и сам муж. Который после всего этого, когда мы вернулись домой, набросился на меня прямо в прихожей. Впрочем, я забегаю...

Должно быть, я неплохая актриса. Те немногие слезинки, которые я сумела выдавить из себя, сделали своё мокрое дело. Мой макияж потёк настолько, что уже ни у кого не возникло сомнений в искренности моих чувств. Несчастная скорбящая девушка с размазанной тушью под глазами и взглядом, ставшим от этого растерянным и глубоким – что может быть более трогательным?..

А за кадром – одна стерва, торжествуя, хоронила другую.

***

Мы возвращались с похорон ночью, все в чёрном, и в блистающем чёрном лимузине. Машину вёл муж, я сидела за ним, рядом с мужем – его дядя. А мой свёкор сидел рядом со мной. Седовласый мужчина с таким благородным-благородным, иссеченным немногочисленными морщинами лицом. Чем-то похожий на Жана Маре. Чёрт побери, с ним даже рядом сидеть было приятно. Сидели мы рядом, почти соприкасаясь. Несмотря на внушительные размеры авто, сзади было даже тесновато. Как следствие спортивных форм корпуса этой мощной машины.

У женщин, вы знаете, хорошо развито периферийное зрение. И я видела, как взгляд моего французского двойника то и дело опускается на мои прекрасно оформленные округлые колени, слабо мерцающие в темноте. Он тоже искал подтверждения своей продолжающейся жизни. Ну что ж, я помогу тебе, «папа». Я повернулась к нему, устремила на него свой полный сострадания взгляд и таким естественным движением, положила руку на его колено.

— Папа, не переживайте так. Всё пройдёт. Пройдёт и это.

Я печально улыбнулась и погладила его по колену. В глазах его промелькнула несомненная радость.

— Спасибо, спасибо, доченька! – признательно проговорил он.

Он осторожно взял мою руку, поднёс к губам и поцеловал перчатку. В моих глазах степень «сострадания» только усилилась. Он отпустил мою руку, и я положила её себе на колено. На моём колене он её и обнаружил вновь, и принялся поглаживать её, произнося разнообразные слова благодарности. Если бы он еще произносил это по-французски, то было бы вообще шедеврально. Учитывая то, что свёкор несколько раз, словно случайно, задевал пальцами моё колено, обтянутое нейлоном.

А дальше я проделала просто убойный для моего визави финт. Привожу весь ход фокуса в деталях. Итак, моя правая рука на моём колене. На моей руке лежит лапа свёкра. Я кладу на неё свою левую руку, поглаживаю его лапу, говорю, что непременно и обязательно зайду проведать его на неделе. После чего убираю свою правую руку из-под его, достаю платочек и делаю вид, что утираю им слёзы. Картина пастелью: вспотевшая и горячая от волнения ладонь свёкра лежит на моём колене, прижатая к нему моей же рукой, а я сама, всхлипывая, утираю слёзы и ещё в порыве чувств шевелю его руку так, что она слегка елозит по коленке.

Прикрыв глаза платочком, подглядываю. Муж со своим дядей впереди не видят, что происходит сзади. Свёкор между тем, делая вид, что умирает от сочувствия ко мне, начинает поглаживать мою руку, чтобы у его левой руки был повод потискать моё колено. Он приближает своё лицо к моему и шепчет – опять-таки жаль, что не по-французски - всякие утешительные слова мне на ушко. И всё сильнее сопит. Я рада, «папа», что ты уже забыл о своей жёнушке! Между тем, «папа» поднимает мою руку (левую) и целует её. При этом – картина акварелью – его лапа открыто лежит на моём колене. И мало того, активно его поглаживает. И я чувствую, что имеет тенденцию двигаться повыше. Его рука уже по-хозяйски охватывает моё колено, пальцы скользят внутрь, в щель между коленями, и таки да, медленно ползут вверх.

Блин, это уже залёт, подруга. Пора выходить из штопора. Штурвал от себя... Я резко приподнимаюсь с сидения, подаюсь вперёд и спрашиваю у мужа, почему на похоронах не было тёти Тани. Мой Жан Маре, разочарованно крякнув, убирает свои лапы, а далее я сижу, чинно сложив ручки, как примерная школьница и глядя строго перед собой.

***

Ах да. Я уже начала говорить об этом. Когда мы вернулись и вошли в квартиру, то муж даже не дал мне снять туфли. Не выключая свет, подтолкнул меня к столику в прихожей перед зеркалом и грубо нагнул. Задрал юбку до пояса. При этом обнаружилось, что на мне вовсе не траурные, а вполне себе кокетливые беленькие трусики с кружевной окантовочкой. Не утруждая себя предварительными ласками, он так же грубо и торопливо овладел мной. Я видела в зеркале его глаза, затуманенные похотью и наслаждением. Мне пришлось принять в мой ярко напомаженный рот два пальца его руки, прижав их языком к нёбу, после чего он со сдавленным рычанием, больно прижав к столику, бесконечно долго в меня кончал.

***

— Папа! Вот пришла Вас проведать, как и обещала - сказала я, входя в дом свёкра и несколько печально улыбаясь – Женя попросил передать очень хороший мартини.

Я протянула ему бутылку в фирменной упаковке.

— Проходи, доченька! – засуетился мой Жан Маре – извини, что я в халате!

— Ничего, ничего, - успокоила я его, проходя в комнату и садясь в роскошное кресло.

Я сидела в кресле практически в той же одежде, что и была на похоронах. Не хватало только шляпки с вуалью. Свёкор быстро, по-солдатски переоделся, и вошёл в комнату в молодивших его джинсах и клетчатой рубашке. С двумя бокалами в руках.

— Попробуем, этот мартини, дочка? – спросил мне, протягивая мне один бокал и с другим вставая передо мной на коленях.

Как мило! И даже естественно у него это получилось. Я невольно усмехнулась портрету своей свекрови на стене. Смотри, «мама». Дальше будет ещё интереснее.

Картинно прикрыв глаза, я отпила небольшой глоток из бокала. И направила на сидящего передо мной свёкра сверху вниз пристальный томный взгляд.

— Отличный мартини, папа... – произнесла я настолько эротичным полушёпотом, насколько только смогла.

Тот даже поперхнулся, с трудом проглотив свою порцию. Я посмотрела на яркий отпечаток моих губ на ободке бокала и, наклонившись, поставила его на пол рядом с креслом. Умница «Жан», не сводя с меня глаз, сделал то же. Я рассеянно-задумчиво также смотрела на него. Затем наклонилась и протянула ему руку. Он взялся за неё, и я подтащила его поближе к себе, в то время как он фактически полз ко мне на коленях.

Я подняла свою ногу в чёрной туфельке на шпильке и поднесла прямо к его лицу. Тот с каким-то собачьим выражением на лице подхватил её и принялся целовать туфельку. Ремешок туфельки, лодыжку. В то время как я со скучающим выражением смотрела на своего похотливого свёкра.

В следующий момент лодыжки моих ног уже лежали на его плечах, а его голова была зажата между носок моих туфель. Сползла немного с кресла так, что колени моих ног приподнялись. Свёкор еще не мог заглянуть мне под юбку, но судя по жадному взгляду, ему очень хотелось.

— Вы можете удовлетворить себя, - предложила я – Я подожду. На мне сейчас то же самое, что в день похорон...

Я несколько раз неторопливо развела колени и снова свела их. Свёкор, облизав пересохшие губы, немедленно расстегнул джинсы. Я продолжала играть своими бёдрами и наблюдать, как он пыхтя, онанирует. Это продолжалось не слишком долго. Когда он охнул, я развела ноги пошире, чтобы он имел полный обзор на мои ноги и то, откуда они растут. Главное, чтобы он не запачкал меня... Впрочем, обошлось.

Я сомкнула ноги и пихнула его в грудь так, что он упал на спину. Постукивая шпильками, вышла в прихожую и критически оглядела себя в зеркало. Хороша!

***

На следующий день он позвонил мне и предложил «вновь встретиться». И я назначила ему свидание. На могиле своей свекрови. На девятый день. В полдень.

***

Приехав на кладбище, я не спеша подошла к месту нашего свидания. Свёкор уже сидел за оградкой на скамейке. Я вошла и присела рядом. Взглянула на него через вуаль. Приоткрыв рот, облизнула губы. Он уставился на меня, пожирая глазами. Я смотрела на него в упор, как удав на кролика. Не спеша, дёргая за пальчики, сняла перчатку с левой руки. Кончиками наманикюренных пальчиков взялась за замочек брюк и расстегнула их. Небрежно посмотрела по сторонам и засунула руку к нему в брюки. Он приподнялся на скамейке, помогая мне достать свой полувставший член. Что ж, ради такого случая придётся поработать...

Наклонилась к нему, прижавшись виском к его груди. Было отчётливо слышно, как бухает его сердце. Пошмыгала язычком во рту и выпустила аккуратную белую струйку слюны на головку члена. Пальцем размазала её, и затем аккуратно, двумя пальчиками, принялась мелкими и быстрыми движениями стимулировать его половой орган, в то время как мой «Жан» сдавленно ахал, охал и мычал. Сделал попытку полапать меня за грудь, но я немедленно убрала руку, после чего он извинился и втянул обратно свои щупальца. Я пожала плечами и принялась за прерванную работу.

Ну вот, пожалуй, его член дошёл до кондиции. Главное – не переборщить. Вот, пожалуй, всё. Он уже на грани. Я встала, огляделась по сторонам и... встала на могильную плиту своей свекрови. Цокая каблуками, подошла к памятнику. Оглянулась на свёкра и вопросительно подняла брови. Отвернулась к памятнику и, опираясь на него, нагнулась в крайне соблазнительную позу. Разумеется, похоть свёкра взяла верх на всеми остальными чувствами. Он также залез вслед за мной и тут же возложил руки мне на бёдра. Я выпрямилась и молча оторвала их от себя. Придвинулась поближе к памятнику и подняла повыше юбку. Во избежание всяких случайностей, на мне в этот раз были колготки, тоже со стрелками. Заведя руку за спину и исследовав ею пространство за собой, я поймала рукой длинный член моего свёкра. Потащила его к себе, направив себе между обтянутых тонким нейлоном бёдер. Сжала его между ними и сделала простое движение вперёд-назад. Мой седовласый Жан ухватил основную идею и принялся двигать бёдрами сам. Его член тёрся у меня между ног, выступая передо мной и почти касаясь поверхности памятника.

Пальцами левой руки я дополнительно стимулировала его член. Мне совсем не улыбалось стоять здесь до вечера. Рано или поздно, нас обязательно кто-то увидит. Мой второй плевок был также удачен, так что дело пошло. Мой – чуть не сказала «визави» - мой «партнёр» сзади держал меня за талию, что я ему позволила. Мне совсем не улыбалось быть припечатанной к холодному чёрному мрамору. Но толчки свёкра сзади выводили меня из равновесия, из-за чего я непрерывно переступала ногами, и подкованные шпильки моих туфель, цокая, безжалостно уродовали памятную плиту мой свекрови, оставляя безобразные белые выбоины.

Свёкор пыхтел всё чаще и громче, уже практически задыхаясь. Затем раздалось непрерывное «Ааааааа!». Я твёрдой рукой приподняла головку члена свёкра и направила его прямо на памятник, как брандспойт. Мой милый свёкор кончал прямо на физиономию свое жёнушки, по которой уже текли ручьём безобразные желтоватые липкие сгустки. Затем я его оттолкнула и – вот незадача! – вляпалась в его выделения. Достала платочек, вытерла пальцы. Одежда вроде в порядке. Платочек полетел в сторону. Дождалась, пока свёкор приведёт себя в порядок и усядется на скамейке. Затем, глядя ему прямо в глаза, уселась на могиле своей свекрови и обильно помочилась. Это бонус тебе, «папа».

Не обращая на свёкра более никакого внимания, отправилась к своему джипу. Сначала достала телефон и перевела номер свёкра в чёрный список, и лишь потом включила зажигание.

***

На следующий день выслушала патетичную речь мужа о том, что какие-то подонки испохабили плиту на могиле его матери, а памятник чем-то облили.

— Плясал там кто-то, что ли! – возмущался он.

— Сволочи, - подтвердила я.