Хорошо проснуться утром и почувствовать, что ты здоров, мир прекрасен, утро доброе. Поваляться в постели, поглаживая член, уставивший свою багровую головку прямо на люстру. Прям ружьё охотника, готовое к выстрелу. И некоторое время провести в раздумьях: в кого выстрелить? Можно в мамочку. Она вчера пришла поздно и в таком виде, что Кольке показалось, будто все спиртовые запасы города маманя изничтожила в одну харю. Так что сейчас, скорее всего, находится в такой глубокой отключке, что еби её, не еби, всё одно ничего не почувствует. А пизду, полную спермы, можно списать на её романтические забавы на корпоративе. Прям так уж и не выеб её никто. Да ни в жизни не поверить в такое. Уж при её-то гиперсексуальности, при её вечном стремлении подставить кому-либо свою дырку для "почесать".Ебливая мамаша, ох и ебливая. И Колька с Анькой в мать пошли. Сколько уж времени назад распечатал сестрёнку. Маман поначалу повозмущалась, потарахтела, будто троящий двигатель, и заткнулась. Сын не отказывает, а здоровья у него хватает на двух, так что возмущения излишни. А что творят детки, так лишь бы не курили. Наркотики, соответственно. Пусть уж лучше ебутся.

Повалялся бы ещё, раздумывая, кому всё же присунуть - мамке или Аньке, - да мочевой пузырь брякнул звонком, выгоняя из мягких объятий постели и заставляя едва не бежать в сторону санузла. Успел добежать, не расплескав ни капли. Упс! А на горшке сидит сестра и журчит ручейком. Та же самая причина загнала мелкую в туалет. Анька привстала с горшка, уступая место братику. Не до того. Встал к раковине и застонал от наслаждения, испустив струю.

— Зассанец! Потерпеть не мог? В раковину зачем?

Колька буркнул

— Смоется. Пока ты свою жопу поднимешь - уссышься. Так что сиди спокойно. Уффф!

Потряс концом, стряхивая последнюю капельку. Засмеялся, вспомнив анекдот, как жена однажды увидела мужа, стряхивающего капельку. На вопрос о том, для чего он это делает, мужик ответил, что когда так трясёшь, член растёт. А когда он как-то поссал и не потряс, жена, сама схватив его за конец, потрясла, выговаривая: Что, лень лишний раз тряхнуть? Повернулся лицом к сеструхе, продолжавшей сидеть на толчке. Поразмышлял пару секунд.

— Отсосёшь?

— Щаз! Шнурки только поглажу.

— Ань...

— Плейстейшен свой дашь?

Шантажистка мелкая.

— Дам. Отсосёшь?

— Давай, только тихо. Мамка проснётся.

Колька заржал

— Да ты вчера уже спала, не видела, какая она пришла. Пьянее пьяного.

Сеструха, зная способности и извращённые фантазии братика, поинтересовалась

— Выеб? В жопу?

— И туда тоже.

— А меня сосать заставляешь.

— Ань, я с гондоном. И помылся. Ну, Ань, рот-то открой.

Анька зачмокала, отсасывая у братишки. Не за даром, за игровую приставку. А Колька, наслаждаясь умелым владением языком и губами, тащился. Через некоторое время попросил

— Ань, а ебать дашь?

Анька, выпустив изо рта головку братова писуна, спросила

— Раком?

— Зачем? Я сяду, ты сверху.

Анютка встала с унитаза, попутно стянув и отбросив в сторону трусики. Колька помог снять маечку. Сев на крышку унитаза, помог сестре сесть, точно попав пиздой на хуй. Придерживая за бёдра, плавно поднимал и опускал сестричку, то насаживая её на член, то стягивая с него. Благо в Аньке веса, что в курице по рубль пять. Птица счастья. Посмотришь на неё - девчушка девчушкой. Титьки маленькие, сама тощая. Доктора сказали, что такая и будет. Недостаток развития. Видать мама зачала её по пьянке неизвестно от кого. С отцом точно уже не жила, когда Аньку рожала. А Аннушка, сестричка единоутробная, при таком мелком росте и хлипком телосложении, обладала довольно глубокой пиздой. У мамки мельче. Зато шире. Анькина ещё не разъёбана, да и не рожала. Узенькая. Такую ебать - удовольствие. Анька попросила

— Коль, отпусти меня на пол. Ноги затекли.

Никола остался сидеть на унитазе, а сестра встала на четвереньки перед ним, высоко задрав зад, и двигала им, насаживаясь на огурец братика.

— Коль, в меня не спускай.

— А куда? В зад?

— Сдурел? Больно будет. У меня там всё узко. Мамку в жопу будешь ебать. В рот, конечно, куда же ещё? Можешь на спину.

— Лучше в рот. Сглотнёшь?

— За спасибо.

Колька засмеялся.

— Ты, случаем, не еврейка? Торгуешься, как они. Это, по идее, я должен с тебя плату брать.

— За что? - Анька возмутилась. - Я отсасываю и с меня же плата?

— За диетическое питание.

— Дурак?

Анька замерла. Колька спросил

— Ань, ты что? Ты жопой двигай, давай.

— Сам двигай. И вообще устала уже раком стоять. Давай в рот.

— Давай.

Колька попытался сунуть конец в рот Аньке. Та замотала головой

— Хоть бы помыл. После пизды тот ещё вкус.

— Привереда. А если упадёт?

— Пососу - встанет.

Колька быстро ополоснул головку под струёй воды, вновь сунул сестре в рот. Та заурчала, насасывая. Нравится сучке сосать, что бы она там не говорила. Саса рассказывала, что представляет, будто сосёт кусочек лимона. Только не кислого, а чуть солоноватого.

Дополнительно стимулировать Колькин член Аннушке не пришлось. Мощный стояк лишь чуточку ослаб. Водичка тёплая. И вот уже анютка, стоя на коленях, насасывает член, отрабатывая игровую приставку. Оба понимали, что и без того брат не зажилил бы игрушку. Но так было интереснее.

Колёк выгнулся, застонав, глубоко погружая член в Аннушкин рот. Замер. И стоял так до тех пор, пока сестра не вытянула последние капли спермы. А та, с помощью брата поднявшись с колен, подпрыгнула, обхватив торм Николая ногами, руками зацепилась за шею и прижала губы к губам. И ведь было же такое не раз, а вот подиж ты, купился Колян в очередной раз. Понял свою ошибку, когда сестра сумела протолкнуть в его рот сгусток спермы, разбавленного её слюной. И эта мелкая зараза не отпускала брата, плотно прижимаясь губами к губам, пока Колька не проглотил всё то, что сестрица втолкнула ему в хавальник.

Анька заржала.

— Накормила! Накормила! Вкусно?

Колька шлёпнул сестрёнку по ягодице.

— Сучка!

— Твоя сестра. А за это неси меня на кухню. Завтракать пошли.

— Ты ещё не наелась?

— Дурак!

Притопали на кухню. Притопал Николай, а Анютка приехала на его руках. А на кухне маменька сидит, буйну головушку рукой подпёрла. И глазки мутные - мутные. И мордаха кислая - кислая. Видать головушка бо-бо после вчерашнего. Мрачно глянула на сына с дочерью, поморщилась

— Тише нельзя? - Прижала ладони к вискам. - Оххх, как же мне хуёво!

Анька заржала

— Зато вчера было зашибись.

— Заткнись, а. - Маменька не намерена шутить. Не до шуток, когда в голове гномики по наковальням тарабанят. - И со стола соскочи.

— Чего ради?

Анька всегда спорит с матерью. Две бабы всё выясняют старшинство. Одна оспаривает, вторая защищает свой статус.

— Наеблась и с грязной пиздой на стол.

— С чего она грязная? Я сосала.

Мать махнула рукой

— Всё равно сдристни со стола. Оооххх!

Анька слезла, села на стул, смотрит на брата. Полечить бы мать, иначе весь день эта похмельная мегера будет мозг ебать. Матушка, немного успокоившись, сросила

— Я вчера сильно бурагозила?

Колька пожал плечами.

— Как обычно.

— Ебал? - Колька молча пожал плечами. Мать вздохнула. - Значит ебал. И когда ты успокоишься? Уже и сестру с утра напялил. Оооххх!

Николай встал на колени, сунул руку меж холодильником и стеной, пошарил там и жестом фокусника извлёк оттуда початую бутылку водки. Материны глаза приняли осмысленное выражение. Взгляд прикипел к бутылке. Мать шумно вздохнула, жалостливо смотрит на сына: Ну чего резину тянет, паразит? Мать же помирает. Колька налил в чайную чашку грамм сто водки, подвинул к матери. Та взяла чашку трясущимися руками, поднесла её к губам, понюхала, сморщилась и медленно выцедила водку. Крякнув, выдохнула, повеселела.

— Сын, ты волшебник! Спас мать от смерти. Как ангелочки босыми пяточками по душе прошлись!

И вновь жалостливо смотрит на Кольку. Тот отодвинул бутылку.

— И не думай. Пока не поешь - не дам.

Разочарованный вздох был ответом.

— Злыдень ты писюкатый. Ладно. Анечка, дочка, пошарь в холодильнике.

Анька выставила на стол тарелки с продуктами. Мать лениво жуёт. Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. Ленивое ковыряние вилкой в тарелке сменилось быстрой работой этого инструмента по доставке пищи от тарелки к зубкам. А может то водка потребовала закуски.

Поев, жалобно попросила

— Коль, ещё капельку.

Выпив свою порцию, закурила. Не обращая внимания на голых детей, сама голая, начала рассказывать, как прошёл корпоратив.

В их семье к наготе относились без лишнего ажиотажа. Мать, примкнув к движению нудистов ещё во времена студенческой молодости, приучила к этому и своих детей. Да что там дети, бабка приняла эту религию. И теперь трясла дома своими телесами, позволяя себе только чулки, мотивируя это тем, что в чулках ноги стройнее. Колька помнит, что с самого раннего детства они и отдыхать ездили с такими же единомышленниками. Там все ходили голенькими от самых малых до самых старых. Купались, загорали и их поведение было естественным. Что там можно рассматривать, когда никто ничего не прячет, когда всё на виду.

И ни у кого не вставал по поводу и без повода, хотя особо и не скрывались, занимаясь сексом едва не на глазах отдыхающих. Скорее эти сборы единомышленников были отзвуком течения американских хиппи. Близость с природой, мать её.

Поели. Мать предложила

— Может поваляемся. Выходной же, делать нечего.

Все дружно проголосовали "За". В материной спальне завалились на кровать, размерами напоминающей небольшое футбольное поле. Мать с Анькой положили ноги на Кольку, который лёг поперёк кровати. И Никола, пользуясь доступностью, теребил письки матери и сестры, играя пальцами неизвестное музыкальное произведение на их инструментах. Инструменты оказались отзывчивы на мастерство маэстро и вскоре мать с сестрой закрутили жопами. Колька спросил

— Ма, ты подмывалась?

— Ещё спрашивает. Наспускал полным-полно, ещё и спрашивает. Утром еле разлепила, так всё слиплось.

— А когда ты подмывалась, если в ванне мы с Анькой были?

Анька ответила за мать

— Так перед тем, как я в туалет пошла. В дверях столкнулись. Правда мама немного не в себе была.

Раз так, то Колька смело раздвинул валики половых губ и прикоснулся языком к розовым лепесткам малых губ. Скользнул им к клитору. Мать ахнула. И Никола, запустив пальцы руки в пизду сестры, начал вылизывать мать. Ебал? Ебал. Отрабатывай.

Мать извивалась под ласками сына. Стонала, что-то выкрикивала. Анька, которую саму брат ебал пальцами, присосалась к соскам материных титек. И заработала за это благодарность брата, который, едва мама кончила, переключился на сестру. Теперь уже мать сосала Анькины титечки.

Уставшие и довольные, лежали рядышком. Женщины в четыре руки теребили Колькин член, стараясь поставить его. Ну и пусть стараются. Чуток позжей что-то и получится. У обеих на животиках блестела размазанная и пока не засохшая сперма. Колька постарался разделить её поровну между матерью и сестрой.

Утро может быть и добрым, если в семье живут единомышленники, плюющие на пересуды и общественное мнение.