Как стал Илья Муромец богатырем Мудоумцем, так и начал задумываться. Не о том, как силу увеличить, нет! Не о красной девице, коих и так трахано-перетрахано по округе немало, а о боевом коне. Он и имя ему придумал – Сивка-Бурка! Надел Илья свои порты пестрядинные с тремя штанинами, взял дубину десятипудовую и, попрощавшись с маменькой на всякий случай, пошел искать себе коня доброго. И не простого, а богатырского. Первым делом подошел он к пахарю, который поле под зиму поле пахал. «Отдай, – говорит. - Мне своего коня. А то заломаю!». Увидал мужик его дубину богатырскую и сразу заболел медвежьей болезнью. Удивился Илья такому обороту дела и стал того конька вертеть и так, и сяк вместе с плугом. Не плох конек, но и не хорош, оказался, потому что издох после молодецкого удара. А мужик из кустов не вылазит, но кричит оттуда, мол, князю в Киев отпишу, в дальней родне он у меня ходит. Подивился Илья этому слову «князь», кто таков, почему не знаю, а на мужика плюнул буквально, и утоп тот жалобщик рьяный.

Пожал плечами Илья Мудоумец и пошел по тракту далее. Видит, девки с пареньком Петром навоз коровий на поле возят, а сами поют: «Прокати нас, Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати!». Да только стоит та диковинка, трактором называемая, но не везет волокуши, а только злобно пыхтит и воняет. Сломался-испортился, значит. «Отцеляйте!», - кричит Илья. – «Вашу порнографию заморскую, я и так ваши волокуши отвезу!». И впрягся Илья, и отвез на поля огромную кучу дерьма коровьего и конского. Она там до сих пор лежит и воняет. А за свою работу попросил Илья всего одну девку, какая глянется, да и ту на раз. Подумали девки, поговорили в полголоса, да и вытолкнули вперед дурочку деревенскую Матрешку. Была та дурочка Матрешка, хоть и маленькая, по пупок всего Илье-то, но поперек себя шире. Вот и придумал Илья, пока он квас хмельной попивает, кружку ей на темя плоское ставить, а она тем временем приспособилась к елде его богатырской, чтобы подкормиться белком чистейшим муромским. Да не рассчитала сил-возможностей своих Матрешка, и полез из нее белок богатырский: из носа, из ушей, из места женского и заднего, разумеется. И отнесли ее девки деревенские и прикопали под ореховым кустом. Допил квас Илюша и пошел по дороге дальше – в Киев.

Только отошел Илья Мудоумец от вонючей горы, видит, скачет цыган, глаза огнем горят, на лоб лезут. А за ним толпа людей с колом остро заточенным валит, да собирается посадить того цыгана на тот кол усадить по старинному обычаю. Поймал Илья того цыгана, схватил за гриву коня, а толпа требует и коня, и цыгана. «А хрен вам до земли, дурачье!», – громовым голосом крикнул Илья. «Требуйте что-нибудь одно, а не все сразу!». У толпы всегда есть главарь, и вышел тот главарь, поклонился Илье в пояс и говорит:

— А отдай нам коня, а цыгана Яшку-конокрада возьми себе!

Возрадовался Илья такому разумному компромиссу, отдал им, крестьянам-общинникам коня справного, а Яшке-конокраду сказал слово верное:

— Скажи мне, богатырю великому, где ты того коня свел и не буду я тебя на кол очком сажать, ни на большой, ни на маленький.

Возрадовался и конокрад Яшка такому исходу, ибо очко его хоть и цыганское, да не железное. И сказал в ответ:

— А свел я того коня со двора самого князя киевского Володимера, да вишь ли, едва конфузия не случилась. Догоняли меня опричники кровавые княжеского режима, и догнали бы, и на кол усадили, если бы не ты, о, Илья ибн Иванович, или как там тебя. И есть там в гараже княжеском и жеребцы стоялые, и кобылы резвые, а охраны там конюх слепой да глухой.

Подивился услышанному Илья, и пошли они вместе на Киев – не то Мат, не то Отэц всех городов не только русских, но и украинских, и белорусских, и казахских, и протчая, и протчая, и протчая! А по дороге в Яшкин табор заглянули.

Встречают Илью цыгане танцами и песнями под скипицы и гитары семиструнные: «К нам приехал наш любимый, свет Илюша дорогой!». Цыгане играют, цыганки поют, ребятня голопузая мелочь да «Черномор» по карманам тырят. И выходит цыганский барон по имени Мойша Свинтопрульский, а с ним цыганка юная пятидесяти лет отроду по имени Аза. Росту она гигантского, выше Ильи, и подносит она богатырю чару зелена вина размером с доброе ведро, чтобы испил с устатку. А тут все как запоют: «Пей до дна, пей до дна!», испугался того крика и выпил Илья ту чашу, только крякнул, да усы рукавицей вытер! А тут и Яшка подоспел с шашлыком на блюде. Ест Илья шашлык, нахваливает, а конокрад и говорит:

— Возьми эту деву юную себе в награду за меня, и делай с ней, что хошь! Заночуем, а завтра в Киев пойдем!

Ебет Илья юницу в зоб, и в поясницу, а сам думает: «И чего в ней хорошего? Хоть и стройна, да тоща, хоть и узка, да суха, как ольха с дуплом!». Подналег Мудоумец, чтобы кончить побыстрей, и перестарался, ибо высунулся член его могутный из Азиного беззубого рта. А тут она и сама обвисла...

Испугался Илья содеянного, потому что не хотел обижать добрый цыганский народ, отнес Азу на речку, насовал ей камней везде и притопил ту Азу, чтоб не всплыла, зараза. А как рассвело, шли они с Яшкой уже по пыльной дороге к стольному граду Киеву.

А Киеве с утра дым коромыслом! Понаехало гостей иностранных к княжеской дочке свататься, но не рад этому князь Володимир, не то Мудрый, не то Большое Гнездо. Потому что детей рожает ему княгиня, хотя и каждый год, да одних девок! Штук двадцать, или двадцать пять они настрогали, а наследника княжеского трона все нет, как нет. И решил князь дочку замуж пока не выдавать, а объявить соревнование. А кто победит, того и подпустить к княгине, чтобы она родила мальчика, наконец...

Как подошли Илья и Яшка к воротам киевским, но оказались они закрытыми. Илья вежливо постучал, в полсилы. Сверху, со стены посыпалась разная дрянь, а из надворотной бойницы высунулся ратник.

— Кто такие, и зачем?

— Илья Мудоумец, и Яшка-цыган, – отвечает Илья. – На ярмарку.

— Сегодня на ярмарке санитарный день! – отвечает ратник. – Не работает она. Вот если бы вы женихи были, тогда да. А так нет! Проваливайте!

— Раз надо, – выкрикнул цыган Яшка. – Мы и женихами можем быть. Правда, Илья?

Илья покивал и показал ратнику дубину, тот ворота и открыл.

А жениховство было в самом разгаре! Прибыли среди прочих и самые главные женихи. Среди них принц Пиндосии заморской Пидор Клиовотер Ревайвал, или просто Пидор, лицо нетрадиционной ориентации с другом Элтоном Доном под радужным знаменем. А также славный рыцарь Изя Кацман из страны Одессии и его оруженосец Мотя Глюкман, оба хитрованы, каких свет не видывал. И, наконец, король Артур, весь в львах и драконах, из страны Альбионии и его оруженосец Эмрис Мерлин. Король Артур поставил на кон свой меч Эскалибур, что выиграет конкурс женихов, и воткнул его в валун.

Ударил к колокол главный воевода княжеский, и начался конкурс женихов. Первым был конкурс девизов. Вышел вперед Пидор Пиндосийский, сокращенно – Пи-пи, и крикнул:

— Всегда верен!

И встал в конец очереди. Пожал плечами князь и записал на всякий случай: кому верен, почему? Ну, да ладно!

Затем вышел вперед король Альбионийский и произнес:

— Красные и голубые – вперед!

Видимо, потому, что король был в красной одежде, а Мерлин – в голубой.

Также вышли вперед Кацман и Глюкман из Одессии, Кацман сказал: «От нас – море впечатлений!», а Глюкман показал то место, от которого эти впечатления должны исходить. А, именно, распахнул белый плащ. Не впечатлило увиденное князя, а лишь рассмешило!

Наконец очередь дошла до Ильи и Яшки. Вышел вперед Яшка и хотел крикнуть: «Никто, кроме нас!», или что-то вроде, но Илья его опередил:

— Я еду, еду, не свищу, а как наеду, так спущу!

И победил Илья в соревновании девизов!

Второй конкурс объявил князь Володимер – бряцание орудием.

Первым выскочил Пи-пи и выхватил кольт страшенный двадцатого калибра. Но не выстрелил тот кольт, а лишь жалко пукнул с синим дымом. Отсырел в море-окияне, пока тот Пи-пи до Киева добирался.

Вторым появился король Артур с мечом Эскалибуром, выхватил его и разрубил валун ближайший напополам! Восхитился тут князь киевский и пометил Артура номером первым.

У Кацмана и Глюкмана из Одессии не было оружия совсем, а был лишь толстый кошель, ибо они женихаться, а не драться ехали. Побегли они на ярмарку – «Привоз», по-ихнему, но был там, как известно, санитарный день. И остались они ни с чем, если бы не приметили, что был еще один рыцарь из земли ефиопской, ликом черен и страшен, а телом гол, а на хрену имел рог бычий, и из одежды все! А из оружия – только копье кривое и щит деревянный. Только спал он все время из-за несоответствия поясов часовых, и во сне рогом дергал. Хотели Кацман и Глюкман щит и копье купить, но опередил их Пи-пи! И хотел отнять пиндос то копье кривое, но проснулся тут воин ефиопский и молвил: «Патрис Лумумба!», и снова уснул. Ничего не понял Пи-пи, не учил он языков, кроме пиндосийкого, да и то плохо. Показались ему другие слова: «Потрись о клумбу!». И пошел он ту клумбу искать, и до сих пор ищет! А воин, черный ликом, уснул снова. А Кацман и Глюкман потихоньку то копье со щитом присвоили, а что делать с ними, не знают. И решили они ефиопскую амуницию продать князю Володимиру. Но сказал князь: «У меня дров в лесах больше, чем звезд на небе!», и отверг их предложение. Остался один Илья с Яшкой-цыганом.

Вышел Илья на середину двора, отбросил в сторону дубину дубовую и извлек из третьей штанины елду немеренную. Придивился князь той елде, и смотрит дальше, что будет. А вышло вот что.

Дрочит Илья свою елдину, а между ног у него сидит Яшка-цыган и за мудья Илью держит.

— Вы мне это прекратите, – сказал князь. – Это вам не балаган!

Но поздно! Ибо додрочил Илья елду богатырскую до нужного состояния, навел ее Яшка на цель и за мудья как дернет!

— Выстрел! – кричит.

А Яшка отвечает:

— Откат нормальный!

И попала молофейка богатырская аккурат в башню, на которой князь с княгинею сидел, и не куда-нибудь, а княгинину дыру женскую, которую она под столом почесывала. И зачала княгиня с того дня младенца богатырского мужеска пола!

Сильно расстроился таким поворотом дела Артур Утерович Пендрагонов и подарил свой меч, то камни рубит, как лозу, Илье. Взял его в руку Илья, повертел в воздухе и говорит:

— Возьми его обратно, король Альбионский, потому что он для меня что зубочистка!

И отдал назад. А король вернулся в свою землю Альбионскую.

Приветил князь Володимир Илюшу, посадил рядом с собой и говорит:

— Есть у меня дочь приемная, Настасья Микулишна, зело приемистая девка, сам проверял, возьми ее в жены, а? Мается она в хотелках, жалко ее, сил моих больше нет!

— Отчего же взять? – ответил Илья. – Можно и взять. Маманя только рада будет такой компании.

Тут же сыграли свадьбу за свейским столом, тут же и попировали. А но рядостях подарил ему князь коня справного, и не жеребца стоялого, а кобылу першеронскую, в приданое, значит. К вечеру уехал Илья Мудоумец домой, и Настасью Микулишну с собой увез. А Яшка-конокрад при лошадях конюхом остался.

Тут и сказочке конец, а кто слушал – тем пиз... ничего плохого не будет!